Нескучная провинция

Та гордо отвечала:

–Я строго придерживаюсь предписанному регламенту.

–Вот как? А где тогда Ваша компаньонка? Я смотрю: пудрить мозг – Ваше любимое занятие.

Девушка невозмутимо отзывалась:

–Я выше любых оскорблений и нападок. Хотя Вы подозрительны, циничны и вспыльчивы.

–Я подумаю над Вашими словами, а сейчас немедленно ступайте со мной домой.

Сирена поплелась за опекуном.

Вслед им неслись обиженные слова соседа:

–С каких это пор я – человек, не вызывающий доверия? Вот и помогай людям…

Дарнедаль с подопечной отошли подальше, Камилл поравнялся с девушкой и ехидно заметил:

–Вы принадлежите к тому типу женщин, которые без ума от комплиментов?

–Мсье де Бекко сравнил меня с дриадой,– отозвалась Сирена, специально восторженным тоном.

Это разозлило опекуна, он бесцеремонно узнавал:

–Тебе нравится этот гермафродит?

–Вы умеете раздавать комплименты. Это бессердечно высмеивать физические изъяны.

Мужчина начал раздавать проповеднические наставления:

–Обычно женщины живут по велению сердца, сначала необдуманно совершают поступок, а затем, в большинстве случаев, каются. И скольких сгубила легковерность и склонность к лести не сосчитать. Каждой хочется верить в чудесную сказку из игры слов кавалера.

–У Вас раздражающая манера всех поучать.

–Значит, я – брюзжащий старик?– обиженно воскликнул Камилл.

Сирена рассмеялась и заявила:

–И не вздумайте лишать меня прогулок.

–Нет, ты не похожа на Ирен. Та была кроткая и смиренная. Она лишь однажды воспротивилась, когда не хотела замуж за меня…Ты же – огонь в юбке! Противоречива и груба.

–А Вы думали: я буду раболепствовать?

Он остановился, схватил её за локти и пронзительно уставился ей в глаза. Сирена изо всех сил старалась смотреть на будущего свекра невозмутимо. Но как же он демонически красив! Почему Ирен отказала такому бесподобному экземпляру безупречности? Ответ очевиден – Ирен любила другого. Любовь делает избранника недосягаемо прекрасным для сердца и глаз.

Девушка вдруг поняла и озвучила догадку вслух:

–Вы не любили Ирен.

–Что?!

От неожиданности мужчина отпустил её локти и отошёл на шаг.

Сирена продолжала:

–Ваша гордость была ущемлена. Любовь не может желать зла, любовь созидательна, любовь всё прощает и хочет видеть лик любимой в её детях.

–Ты подозреваешь в её смерти меня? Но что ты-то можешь знать о любви, бесчувственный истукан!?

–Я никогда не любила Вашего сына, но это не значит, что моё сердце глухо к проявлениям чувств.

–Чьих чувств? Чувств Тита де Бекко?

Неужели Камилл ревнует? Или всё же бережёт её для своего сына? Сирену пронзила жажда понимания этого человека.

Она ему пригрозила:

–Будите необоснованно пилить меня неизвестно за что – уеду в Париж. Буду сидеть там голодная, но гордая. А Вы ищите другую невесту для сына.

Камилл вновь приблизился, взял ладони девушки в свои ладони и тихо проговорил:

–Незаменимых нет, но есть те, которых не хочется кем-то заменять.

Он вновь отступил. Почему-то это разозлило Сирену.

Девушка пустилась в упоминания исторических личностей:

–Помните, маршал Бретани алчный барон Жиль де Рэ де Лаваль в своём замке Машекуль умерщвлял пажей, а их кровью пропитывал соль, ртуть, серу дабы получить магический камень, дарующий богатства. И в 1.440-ом году барон сожжён на костре живьём, как некогда сгорела его подруга Жанна Д Арк. Не боитесь, что люди могут обвинить в колдовстве и Вас? Возьмут и сожгут?

–Не те времена. И я не колдун. Но иногда мне хочется быть колдуном, чтоб превратить Вас в покорную куклу…или отшлёпать метлой!

Издали за ними наблюдала Типен, которая быстрее их побежала к дому Дарнедалей.

Вольдемар ждал невесту у порога дома.

Он с едкой насмешкой заметил:

–Меня очень развеселило известие о том, как Вы целомудренно проводите время. С соседом де Бекко.

Его отец уточнил:

–Эту Типен случайно не подкупила твоя мамаша, чтоб скомпрометировать мадемуазель де Брэскю?

Сирена пожала плечами и отвечала жениху:

–Успешно обзавелась знакомством, что тут такого?

–Своенравная нахалка,– слетело обвинение с языка Вольдемара.

–Не преувеличивай,– одёрнул его Камилл,– Я там был и видел внешнее благообразие общения.

Но юноша взорвался:

–А я буду объективен и скажу всё, что думаю об этой даме!

Дарнедаль-старший нервозно покашлял, давая сыну знак замолчать.

Но молодой человек жгуче изъяснялся:

–Вы бы, мадемуазель де Брэскю, нацепили белый бант на руку, чтоб любой мог сорвать Вашу розу.

Отец отвесил сыну хлёсткую пощёчину.

Девушка обиженно говорила:

–Следите за своей речью, Вольдемар. Вы не в трактире. Острота восприятия так повышена во мне, что я подолгу ношу в душе каждое слово, каждый взгляд.

Вольдемар говорил родителю, чуть не плача:

–Это Вы, папа, разрешили ей гулять. Полезно-то как!…Вот как поздоровела наша пленница!

–Я не пленница! Я могу и в Париж уехать,– опротестовала гостья.

–И стать куртизанкой?– с издёвкой уточнял юноша.

И за дерзость получивший вторую оплеуху.

Дарнедаль-старший орал на отпрыска:

–Ну и даже если сосед ухаживал за Сиреной, что из того?!! Кто из молодых людей не флиртует с хорошенькими девушками?

–Сирена де Брэскю не просто хорошенькая, она очаровательна. В такую можно и влюбиться.

–Ну, так сам старайся заинтересовать собой девушку, а не ныть и ругаться!– поучал отец, затем он повернулся к гостье и позвал её,– Мадемуазель, прошу Вас войти в мой дом.

Девушка поднялась на крыльцо и прошла мимо Вольдемара, даже не взглянув на жениха.

Сирена переоделась к обеду, как в дверь постучали.

–Войдите,– разрешила она.

Камилл вошёл и протянул ей зелёную шкатулку, говоря:

–Это из нефрита. Наши отношения, может, после подарка станут менее конфликтными.

Гостья задумчиво вертела вещицу в руках, разглядывая.

Мужчина рассказывал:

–Говорят, у Чингисхана тоже была нефритовая вещь. Печать в виде фигурки лежащего тигра.

–Значит, этот камень помогает завоёвывать…

Дарнедаль-старший слегка склонил голову, прощаясь, и вышел.

Де Брэскю на пороге дома Дарнедалей оглядывала новую пожилую служанку Вивьен.

Осведомилась у хозяина:

–А Вы не намерены меня сопровождать на прогулке?

Камилл взмахнул руками, грустно отвечая:

–Увы, погряз в мелочах, не вырваться на природу…

Сирена с розовым цветком мака в руке набрела на какие-то развалины из белого известняка. Престарелая Вивьен пыхтела сзади, нагоняя подопечную.

Сбоку от раскидистой берёзы послышался голос Тита де Бекко:

–Когда-то здесь был храм, посвящённый друидскому божеству Маеве, богине-матери, теперь всё заросло крапивой и кустами шиповника.

Он подошёл ближе, за ним бежала собака породы дог с чёрным окрасом.

Красавица многозначительно заметила:

–Мне кажется: здесь повсюду тайны. Эти места так и кишат скелетами, кладами и семейными недомолвками. Все что-то скрывают, прячут…

Она разглядывала соседа. Такие нежные черты лица! Словно женские…И эти обвинения Камилла в том, что Тит не полноценный мужчина…Чёрт! Дарнедаль-старший настроил её против этого приятного молодого человека! Хотя сам Тит признавался в каких-то неблаговидных поступках… Кто знает, может, он не шутил…

Юноша рассказывал:

–Кстати, о храме: говорят, что тут, в развалинах, на самом деле могут быть спрятаны сокровища. Друиды были трёхметровыми гигантами и явно не людьми, раз могли сращивать отрубленные в бои конечности и излечивать умалишённых…Они собирали золото и отправляли в свои миры. Не думаю, что последнее золото они успели унести, христиане уничтожили друидов вместе с их драконами.

–У меня впечатление, что на периферии живут одни чудаки.

–Вовсе нет. В городах – суета, люди не присматриваются друг к другу, а здесь размеренность делает соседа заметнее.

–После вашей провинции балы в Париже теперь кажутся ужасным скучным мероприятиям.

Из руки девушки выпал цветок мака. Тит поднял оброненный мак и поцеловал, измазав губы пыльцой. Он вынул платок, чтобы стереть пыльцу. В этот момент раздался голос Дарнедаля-старшего. Молодёжь вздрогнула и оглянулась.

Камилл с иронией говорил:

–Смотрю: тут господствует дух авантюризма. Но это неосмотрительно: встречаться вот так, на виду у всей общественности.

Тит де Бекко не считал себя виноватым, потому отвечал спокойно:

–Я случайно гулял здесь же. И мы обсуждали историю нашего края, Ваша служанка подтвердит.

Служанка испуганно согласно закивала.

Опекун ехидно заметил подопечной:

–Мадемуазель де Брэскю, а Вам не кажется, что Ваш круг знакомств узковат?

–Так выведете меня в местный Свет,– пожала плечами дама,– И мсье де Бекко не виноват, что попадается на моём пути. Он не прочь поболтать, а я люблю умные разговоры.

Камилл ухмылялся:

–Смотрю: у вас полная ясность и взаимопонимание. Как умильно!

Сирена его одёрнула:

–Ваши замечания нелепы. А если это шутка, то она неудачна.

Дарнедаль сделал шаг к Титу, но его собака ощетинилась и зарычала. Судостроитель расхохотался.

Он подначивал соседа де Бекко:

–Собакой прикрываешься? Кого боишься? Духа нет самому кусать врага?

–Вы мне не враг,– растерянно пробормотал молодой человек и успокоил собаку.

–Вежливые вы, аристократы. Сразу видно, что тактичность в общении вам прививали с детства,– изрёк Камилл.

Подопечная напомнила:

–Но Вы же, мсье Дарнедаль, мечтали быть поближе к аристократии.

Тот вспылил:

–Этот человек оказывает на Вас негативное влияние, мадемуазель де Брэскю, Вы всё время начинаете мне перечить. А тебя, де Бекко, я в жабу превращу, если ты опять продолжишь свои жуткие эксперименты с музыкой!

Тит де Бекко заносчиво отвечал:

–Ваши увещевания и предупреждения мне порядком надоели. Если Вы сами будите кричать о моих домогательствах к мадемуазель де Брэскю, то смею Вас заверить, что все соседи сделают из этой истории большой скандал. И тогда действительно ни в чём неповинная репутация мадемуазель де Брэскю будет дискредитирована.

Дарнедаль довёл до сведения:

–Лорд, я пока придерживаюсь общепринятых манер. Я несу добро, но не все это понимают.

Сирена возразила:

–Вообще-то, со стороны, это выглядит, как немотивированная агрессия.

Сосед предложил компромисс:

–Отец затевает бал для племянницы, мы могли бы пригласить и Вашего сына с Вашей подопечной мадемуазель де Брэскю. Вот и вольётесь в Высшее общество нашего города. Мы рады принять богатых буржуа.

–Будем рады присоединиться к верхушке власти,– буркнул Дарнедаль и дал знак Сирене идти домой.

Вечером Камилла терзали некие предчувствия грядущих перемен. А ночью его сон был неглубок и чуток к малейшему шуму. Наверное, так спят хищники. И, когда он услышал шорох в коридоре, спешно вскочил с кровати, накинул халат и выскочил из своей спальни. Заметил, как кто-то вылез в окно с саквояжем. Мужчина устремился в погоню за вором. Поймал беглеца и повалил на траву, уткнувшись в прекрасное лицо Сирены.

–Бодрствуете?– невинно вопрошала беглянка.

–Спал бы, если бы Вы не шумели и не шлялись бы вокруг моего дома. Мадемуазель де Брэскю, смею Вам заметить, что Вы изобилуете пороками, словно лиана огурцами.

–Вы первый разглядели во мне столько недостатков.

–Куда это Вы собрались?

–Я решила, что добровольно Вы меня не отпустите…вот и сбежала…Может, Вы уже поднимите меня с земли? Иначе Ваша жена сочтёт, что мы тут сексом занимаемся.

Мужчине страшно хотелось поцеловать эти пухлые женские губы, но он поднялся и помог встать даме, которая была облачена в одеяние для верховой езды. Затем он взял девушку за руку и потащил по направлению к тому же окну.

Говорил:

–Конечно, я Вас не отпущу в Париж.

–Я так и знала,– хмыкнула Сирена,– Это вербальное насилие.

–Зато Вы могли попасть на прямое насилие в лесу в окружении разбойников и убийц.

–Ваше общество не лучше,– грубила гостья.

–Да Вас надо было назвать Бегонией – капризной кокеткой.

–Тогда Вы – самодовольный Жасмин!

–Жёлтая Роза.

–Неверная? Но я ещё незамужем…А Вы букет из вепринеца, дурмана и лютика!

–Лживый, хитрый и злыдень? И в чём я Вас обманывал? И где моя хитрость?

–А со злыднем Вы, значит, согласны…

–Я уже давно догадываюсь, что стал для Вас одиозной инфернальной сущностью. Может, чуть лучше демона.

–Вы чуть лучше Сатаны,– огрызнулась девушка.

Они остановились у окна.

–Пожалуйста, мадемуазель де Брэскю, полезайте обратно.

Сирена потянулась к подоконнику, но затем повернулась лицом к Камиллу. Она пристально вглядывалась в глаза мужчины при мерцании фонаря.

Спросила:

–Что Вы любили в Ирен? Образ красоты?

–Да. Я бредил её красотой. Но в тебе я люблю целый мир, твой мир.

Девушка выпучила глаза. У неё захватило дыхание.

Камилл поспешно поправился, пряча взгляд, опустив его в землю:

–Люблю, как отец. И почему Вам нравиться мучить людей? Вот душу мне разбередили воспоминаниями…

–Как Вы собираетесь заставить меня полюбить Вашего сына?

–Надуманные проблемы с чувствами. Стерпится – слюбится, а я буду помогать вашему браку деньгами…– утвердил свои приоритеты судостроитель.

–Вот, значит, какой у Вас взгляд на проблему…

–В Вашу комнату подселить служанку или выставить караул из слуг в коридоре у дверей?

–Не надо.

–Слово даёшь, что не убежишь?– он сам пытался заглянуть в её глаза.

Но теперь девушка прятала взгляд.

Она бубнила:

–Пока не сбегу.

–Тяжело с тобой.

–Так отпустите.

–Без тебя, я думаю, будет сложно и скучно.

–Сложно?

–Да, я привык к тебе.

Сирена развернулась к подоконнику и влезла в дом Дарнедаля. Хозяин последовал за ней, проводив её до дверей гостевой комнаты.

Ныне кресла в столовой задрапировали белыми накидками с бантиками сзади. Семейство Дарнедаль уселось за стол.

Вошла невеста Вольдемара. Гроздья спелых ягод клубники и бутоны цветов Сирена вплела в волосы. И когда она вошла в комнату, то воздух наполнился запахами сада, леса, присутствием свежей зелени.

Хозяин дома заявил:

–Мадемуазель де Брэскю, гулять сегодня пойдёте вместе с моим сыном.

–Как скажите,– покорно изрекла девушка.

Камилл удивился:

–Сегодня Вы не протестуете против притеснений?

–Решила, наконец, проявить скромность и уступчивость. И идти по жизни, ведомая любящим мужем.

Лицо хозяина дома вытянулась. Он не понимал: шутит или нет его подопечная. Особой радости, однако, мужчина не проявлял.

Сирена разглядывала маленькие голубиные яйца со скорлупой с перламутровым отливом.

–У голубиных яиц тонкий вкус. И стоят они дорого,– поведала Мьетта.

Слуги подали котлету «де валяй»: в куриное мясо при жарки кладут масло во внутрь и петрушку.

Вдруг гостья почувствовала, как кто-то положил ей руку на колено. Она опустила взгляд. Ага, Вольдемар балуется.

Вслух парень жаловался:

–Я так устаю с отцом на верфи, что прогулки, конечно, мне не помешают.

Сирена шепнула ему:

–Знаете, ничто так не снимает усталость, как чашечка крепкого, горячего кофе, выплеснутая на живот.

Юноша отдёрнул руку. Зло глянул на невесту.

Камилл бесцветно просвещал молодёжь:

–А вы знаете, что полотняная скатерть впервые появилась в тринадцатом веке при Людовике Благочестивом. Полотно в 24 метра, шириной в 2 с половиной метра. Была вышита и имела роскошную бахрому…

Вольдемар шепнул матери:

–Я с каждым днём ненавижу эту мадемуазель де Брэскю всё больше и больше.

–О, это большая проблема эта мадемуазель де Брэскю…– кивнула Мьетта.

Вольдемар во время прогулки хотел рассказать невесте о своей работе с отцом на верфи, но та перебила его замечанием:

–Ваша речь – сплошные архаизмы.

–А Вас угрызения совести совсем не мучают за своё отвратительное поведение с мсье де Бекко?

–Знаете, я так переживала, когда свалилась с дерева ему на голову…

И Сирена прыснула со смеху.

Молодой человек недружелюбно заносчиво процедил:

–Родители решили пытать меня каждый день.

–Неужели?

–Ведь это пытка – видеть Вашу физиономию каждый день.

–Купите мне маску. И себе заодно. Будем воображать за маской другие лица, будет интересней жить.

–Жить во лжи…Как мило…Позвольте Вас покинуть, пойду на верфь. Там меня отец заждался.

И Вольдемар покинул Сирену, которая понимающе улыбалась, оставив гулять её со служанкой.

Сирена следующим утром рассматривала круглый колодец внутри подвала дома Дарнедалей, огороженный железным бордюром.

–Это на случай войны или эпидемии чумы, чтоб из дома не выходить. Первые жители построили,– раздался за спиной девушки голос Мьетты.

Гостья вздрогнула. Развернулась и приветствовала хозяйку дома по привычке реверансом.

Женщина говорила молодой девице, прищурив зелёные глаза:

–Доброе утро, милочка. Будьте уверены: я ненавижу Вас не меньше, чем Вы меня…Скорее даже гораздо больше, чем Вы меня…

–Я понимаю Вас.

–Вот как?

–Любовь или есть или нет. Но сердца мужчин, я смотрю, вообще глухи к чувствам.

Мьетта устало вздохнула и рассуждала:

–Кто сказал, что сердце мужчины сильнее? Только мы, женщины, можем управлять очагом. От нас зависит благополучие или бедствие в семье. Нежностью и лаской можно разбить любые стены презрения или отчуждения, обиды и даже ненависти…Только я поняла это слишком поздно…Сердце Камилла для меня утеряно.

–У мсье Дарнедаля кто-то есть?.. Любовница?– обмерла Сирена.

–О, у него куча женщин…А хотите на счастье испить из колодца воды? Вот калиточка…

–Вижу: Вас это не сделало счастливой,– усомнилась девушка в глупом суеверии.

–Все невесты пили из этого колодца…Я прошу Вас чтить наши семейные традиции.

–Вы же из Алансона. Этот дом ваша семья купила не так давно.

Со смешком хозяйка дома вопрошала:

–Вы думаете: я мечтаю Вас утопить?

Сирена не удосужилась ответить, пошла к выходу. На пороге она столкнулась с Камиллом. Тот быстрым взглядом окинул угрюмую жену у колодца и растерянную невесту сына.

Узнавал:

–Мадемуазель де Брэскю, Вы всё ещё изучаете достопримечательности моего дома?

–Да. А можно мне сегодня изучить книги в библиотеке?

–Какой, однако, кроткой Вас сделало общение с моей женой-мегерой. Библиотека в Вашем распоряжении.

Де Брэскю рассматривала древние фолианты, когда в библиотеку вошёл Камилл Дарнедаль.

Девушка поделилась с ним соображениями:

–Я нашла подтверждения, что в храме Маевы могут быть сокровища. Некий писатель Александр Эксвемелин, живший сто лет назад, уроженец этих мест, якобы тоже мог прятать там некоторое количество пиратских заначек, так как был врачом на флибустьерском судне.

–Да у вас талант мистифицировать события. Нет тут никаких тайн и кладов.

–А как Вы разбогатели?

–Мне оставил деньги один из больных. Я продлил его жизнь на 10 лет отварами трав, он в благодарность написал завещание на моё имя. Детей у него не было, и я со спокойной совестью воспользовался его капиталом. Выкупил верфь…

–Так Вы не желаете прогуляться с лопатой к руинам храма Маевы?

–Клады обычно оберегают некие злые сущности, вплоть до демона Мельхома – хранителя сокровищ принцев ада. И Вам не кажется, что искать клады – это нечто юношеское?

–В конце концов, мы не самые глупые люди на этой Земле, можем догадаться, где приблизительно может быть схрон пират. И Вы не старый. Зачем Вы наговариваете на себя?

–Только во сне я снова молодой и…и даже целую Вас…Но не относитесь к моим словам серьёзно, это же всего лишь глупый сон…

–А я бы очень хотела стать твоей Нефелой – богиней облаков.

Она впервые назвала его на «ты», надеясь, что Камилл тоже признается в ответных чувствах. Мужчина замер. Ошеломлённо глядел в прекрасные глаза Сирены и не решался преодолеть сомнения и заключить в объятия ту, к которой стремится его душа.

Наконец, он заговорил:

–Сирена, Вы предлагаете себя в любовницы?

–Я достойна большего, чем стать Вашей куртизанкой. Я – честная девушка.

–Я не могу бросить жену. Она поддержала меня в дни отчаянья. Я вижу Вас только в качестве жены моего сына. Я польщён Вашим вниманием, но более не искушайте меня…

–Тогда я буду требовать у Вольдемара уехать из этого дома, чтобы не видеть Вас.

–Это жестоко. Вольдемар – мой единственный сын. И Ваша красота радует меня…

Девушка насуплено заявила:

–Я подумаю над Вашими словами на досуге. А сейчас оставьте меня одну, я люблю читать в тишине.

Камилл улыбнулся краешками губ её злости. Какая импульсивная! Может, он теперь её пожизненный враг? Ведь он отверг её любовь. Ему хотелось, чтобы сердце этой красавицы оказалось отходчивым.

Тит де Бекко выполнил обещание: семейство Дарнедаль с подопечной де Брэскю было приглашено на бал. С чувством предрешённости событий Сирена подошла к карете Дарнедалей. Камилл остановил её жестом и приколол брошь в виде ландышей. Девушка мрачно кивнула. На языке цветов ландыш – это скрытая любовь, чистота и смирение. «Камилл Дарнедаль не хочет биться за меня»,– поняла она. Не ней надето дорогое платье блёкло-розового цвета с широким орнаментом коричневого цвета по низу. От лифа до пола шла белая вставка с узорами. Длинные рукава украшены прорезями с узорами. На плечах огромная белая шаль с коричневым орнаментом.

У Мьетты коричневое платье с широкими белыми и серебряными вышивками по низу. Белые перчатки до подмышек, где небольшими фонариками вздымались рукава. Тёмно-зелёная шаль.

Небольшой зал для танцев у Бекко с бежевым мраморным полом с чёрными квадратами. Белые колонны. Часть потолка из витражных стёкол и разноцветные солнечные зайчики на полу загадочно переливаются и прыгают на платья дам и их кавалеров.

Лицо блондинки Диметры де Бекко всё ещё было прекрасно, но женщина буквально источала грусть. Её русый муж Юлий с пышными усами и хитрой улыбкой часто давал советы хорошенькой племяннице брюнетке Лилиан.

После нескольких танцев Сирена устало глянула на Вольдемара. Тут к ним подошёл сын хозяина дома Тит и любезно предложил отдохнуть даме в зимнем саду. Де Брэскю не возражала, за что оба кавалера ей были очень признательны.

Вольдемар переключил внимание на красивую брюнетку – кузину Тита Лилиан.

Зимний сад не понравился Сирене. Небольшое количество деревьев в кадках, на белых стенах изображения Венеры с амурами. На терракотовом плиточном полу шкуры тигров у резных деревянных скамей со спинками.

Сев, девушка скрестила ноги так, что туфли, казалось, перепутали, когда надевали. Этот жест говорил о том, что у девушки к собеседнику совсем нет интереса.

Тит начал светскую беседу:

–Как Вам в доме Дарнедалей?

–Неуютно. Хозяйка дома отчего-то ненавидит меня. Вольдемар равнодушен. А Камилл Дарнедаль видит во мне отображение давно умершей его первой любви. Временами боготворит, но, в основном, боится возле меня даже дышать. Почему Камилл Дарнедаль загораживается от реальности хрустальными вратами прекрасной, но неживой сказки? Я не его Ирен.

–Может, этот человек боится разбить душу о чёрствость, похотливость, жадность и кровожадность человеческой натуры? Вот и придумал, что идеальная Ирен воскресла в Вашем образе…Жизнь так сложна…Однажды оказалось, что мои кузины родные мне. Мать жалела младшую сестру , пригрела в нашем доме, а та периодически приносила потомство в виде незаконнорожденных девочек. Правда вышла, и оказалось, что рожала моя тётка от моего отца…

–И где ныне Ваша тётя?

–Мать выгнала её, и та ушла в монастырь, а там революционеры прирезали ее вместе с настоятельницами. Отец неблагодарный…Мать некогда купила ему дворянство, а он…

Сирена сменила тему разговора:

–Я провела много времени в библиотеке, и анализ фактов привёл меня к очень интересному выводу, что в развалинах храма неоднократно видели привидения пират. А это наводит на мысль, что они туда действительно ходили…

Не успел Тит ответить, как с дверей раздался возглас Камилла Дарнедаля:

–События носят просто какой-то мистический характер! Куда не пойду – всюду вы вдвоём!

Девушка вскричала:

–Как меня достала Ваша семейка! Всё время следите за мной, как за преступницей!

Судостроитель оторопел, Сирена неподобающе титулу груба и никакого покаяния во взгляде!

Тит заверил:

–Ваш сын Вольдемар сам поручил мне сопроводить мадемуазель де Брэскю в зимний сад отдохнуть.

Камилл раздражённо отвечал:

–Это всего лишь сухая констатация факта. А на деле Вы заинтересованы этой молодой девушкой.

–А что тут удивительного? Сирена де Брэскю очень хороша собой. И ей, видимо, приятней общаться с интеллигентным, умным человеком, чем с заскорузлыми грубиянами.