Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

– Я не лопну, Юрий Кириллович, – с хитрой улыбкой, будто знает какой-то тайный заговор, заверяет учителя Юрка.

– Ну и дай-то бог, – кивает тот, соглашаясь. – Запомни только мой главный совет. Не женись на представительнице нашего круга. Пусть она будет кем угодно: учительницей, поварихой, медсестрой…

– Почему медсестрой, а не доктором, допустим?

Захмелевший Юрий Кириллович с напряжением пытается понять суть вопроса и наконец изрекает:

– Медсестра тебе уколы будет делать от давления и радикулита. Ну, поехали! И по домам.

…От дверей Юрка Пивоваров сразу нашёл взглядом Юрия Кирилловича и приветливо помахал ему рукой. Пробираясь среди расставленных по всему довольно обширному помещению мольбертов и на ходу невольно заглядывая, что там царапают будущие Айвазовские и Гончаровы, Репины и Удальцовы, он то и дело оглядывался на скульптурно застывшего на подиуме Кирилла и, когда подошёл к вставшему навстречу мастеру, поднял вверх большой палец, кивнув в сторону натурщика.

– Класс!

– Здорово, тёзка! – протянул руку Юрий Кириллович. – Вчера только о тебе говорил с вашим деканом. Хвалит. Говорит, что диплом ты задумал интересный.

– Вот как раз, Юрий Кириллович, хочу посоветоваться.

– Ну пошли на балкон, покурим.

– Вы же вроде давно уже бросили.

– Ну да, бросил, сигарет у меня нет, поэтому ты угостишь. Что там у тебя? Воспользуемся, пока холостякую.

Они отворили сияющую пластиковой белизной балконную дверь и вышли на свежий воздух, если так можно сказать о воздухе вечерней Москвы. Впрочем, Юрий Кириллович всегда полагал, что выхлопы автомобилей рассеиваются, пока поднимаются к этому балкону под самой крышей высотки. И в этом видел большое преимущество своей мастерской. Эх, если бы не «курец» с нижнего этажа.

Внизу столица, закончив трудовой день, устало расползалась по жилым окраинам. Метро заглатывало пёстрый поток москвичей. По широкой мостовой от центра к МКАД слабым пульсом проталкивались вереницы разнокалиберных машин. Крыши домов устало прощались с солнцем. Уж так оно их утомило своим жаром. А всё же не стоит демонстрировать какую-то обиду: ночи хватит, чтоб остыть, а с утра пусть опять греет. Всё же лучше, чем дожди. Особенно для тех крыш, что протекают. Вон они плоскими бестолково-серыми рубероидными заплатами смотрят в небо. Будто из своеобразной гигантской мозаики выпали куски яркой смальты, образовавшиеся пустоты замазали цементом – и вся недолга. Возиться ещё! А уникальное поднебесное панно, гордость великого города, утратило свою художественную ценность. Своему приятелю – архитектору Коле Коломийченко Юрий Кириллович так и выдал однажды:

– Твой этот собрат, что придумал эти эрзац-кровли, полный болван. Или жлоб, что скорее всего, ибо себе-то он был на уме. Хорошую, видно, премию хватанул за дешевизну, но дешёвка она и есть дешёвка.

Юра Пивоваров щёлкнул зажигалкой. Закурили.

Закат подсветил редкие большие кучевые облака, и они нависли над крышами розовым зефиром. А в прорехах между ними небо зажглось таким алым огнём, что, казалось, в предместьях Москвы занялся нешуточный пожар.

– Как ты думаешь, это к дождю? – затянулся сигаретой Юрий Кириллович.

– Я думаю, к ветру, – со значительным видом опытного метеоролога ответил Юрка.

– Красота! – причмокнув, вздохнул Юрий Кириллович. – Великая у нас с тобой профессия, Юра, красоту защищать.

– Как это, защищать? – удивился Юра.

– А вот так! Работой своей, делом своим, всем своим творчеством истинную красоту отстаивать, утверждать, а значит, защищать.

– Точно! – восторженно согласился Юрка. – Как вы верно сказали, Юрий Кириллович! Как верно!

– Спасибо, дорогой!

– Задумал я, Юрий Кириллович, на диплом фигуру в два человеческих роста.

– Не сомневался, что ты по-крупному замахнёшься. Кого же это ваять собираешься?

– Заратустру.

– Ницше?

– Ну да. Он на охоте. Присел на одно колено. Обнажённая фигура. Только в руке сжимает нож. На голове шапка в виде хищной птицы. Налитой каждый мускул. Герой-победитель, Венец природы. Торжество силы.

В это время на нижний балкон выкатился сосед-толстяк. Закурил, и дым от его сигареты, как всегда, потянулся прямо в нос Юрию Кирилловичу.

– Ну это понятно, понятно. А в чём проблема. Что от меня-то ты хочешь? Задумку одобряю, действуй.

– Мне нужен ваш натурщик.

– Ну вообще-то пока он только у меня работал. Но, думаю, если заплатить нормально…

– Он как к обнажённой-то натуре? Так, чтоб полностью. Ну, как положено на скульптуре.

– Да парень уже у меня эту профессию понял. Я же с него лепил. Он профессионал, что там говорить.

– Точно?

– Да в чём проблема? Пошли. Чёрт бы побрал этого бегемота!

– Какого?

– Да внизу вон, видишь, стоит, курит. А вдыхаемый дым от курильщика, да будет тебе известно, гораздо вреднее, чем дым собственной сигареты.

– Юрий Кириллович, не перестаю у вас учиться.

– Цени!

Когда они вошли в комнату, притворив за собой балконную дверь, Юрий Кириллович прихлопнул в ладоши и скомандовал:

– Так, сейчас работаем со спиной. Возьмите новые листы. Сегодня начнём, на следующих занятиях продолжим…

– А это добьём? – повернулся к мастеру Стёпа, указывая карандашом на свой рисунок.

– Естественно, – кивнул Юрий Кириллович. – Впоследствии. Но сейчас вот что мне от вас нужно. Вы пока не знаете, откуда растут ноги…

– Знаем, – воскликнул нетерпеливый Степан. – Но боимся сказать.

Кто-то хихикнул.

– Так, шутки в сторону, – ещё раз похлопал в ладоши Юрий Кириллович. – Наша задача с вами – проследить за большим вертелом. Увидеть, как он соотносится с крылом подвздошной кости. Простыми словами, как ноги крепятся к ягодицам. Поэтому, Кирилл, подготовься, нам нужна полностью обнажённая фигура.

– Что? Плавки снимать? – растерялся от неожиданности Кирилл.

– Да, конечно. Плавки долой! – командирским тоном подтвердил Просекин.

– Дык ведь… – Кирилл растерянно указал на девчонок.

– А мы отвернёмся, – съехидничала Настя. – И будем рисовать через зеркальце. Юрий Кириллович, вы же советовали прибегать к его помощи.

– Настя, прекрати, не дурачься, – повелительным жестом остановил девушку Юрий Кириллович и твёрдо, но спокойно приказал натурщику:

– Давай, не тяни. Времени на сегодня мало осталось. Поворачивайся к нам спиной. Юрий для тебя человек новый, но его стеснятся нечего: он мой ученик и тоже скульптор.

Кирилл отвернулся к стене и стянул плавки. Устремились взгляды юных художников к натуре. В тишине скрипнуло лезвие, оттачивающее грифель, и вот уже зашуршали, зашаркали по бумаге карандаши.

– Ты подойди к нему, – шепнул Юрию учитель, – встань перед подиумом со стороны и тихонько объясни задачу. Так сказать, в боевой обстановке. Куда уж тут денешься, – Юрий Кириллович легонько похлопал своего подопечного по плечу. – Давай, куй железо, пока го… голяком.

Юрка направился к Кириллу, а Юрий Кириллович к своему компьютеру. Пошевелил мышкой, открылась его почта, и опять бросилось в глаза послание какой-то Насти Кузнецовой с её портретом. «Очень, кстати, симпатичная девушка. Ну ладно, откроем», – решил Юрий Кириллович.

«Добрый день, Юрий Кириллович! В восьмидесятых годах у Вас был друг детства и юности в Киеве Сергей Кузнецов. Он женился на теннисистке Оксане. Вы были свидетелем у них на свадьбе. Я их дочь :)».

Ну конечно, он помнил! Как он мог не помнить:

«Добрый день, Настя! Рад, что наконец обнаружил и прочитал Ваше письмо. Ваш папа не просто друг, он, как по Пушкину, „мой первый друг, мой друг бесценный“. Он хоть и немного младше меня, но мы с ним были не разлей вода с первого знакомства в пионерлагере. Мы вместе поступали в художественный институт. Вместе готовились. День и ночь сидели над рисунками. Позировали друг другу: то он мне, то я ему. Это было вдохновенное время. Меня приняли, а его, к сожалению, нет. Но мы продолжали работать, он готовился на следующий год повторить попытку. Но тут весной у него свадьба. Я, кстати, был уже тогда женат первый раз. И с женой мы были на свадьбе Ваших родителей. После этого какое-то время мы поддерживали дружбу. Помню, как Ваша мама пыталась увлечь нас теннисом. Вечерами вчетвером встречались на теннисных кортах. Но потом… Потом… Вы знаете, семейная жизнь такая сложная штука. Она диктует свои правила игры, то есть свои правила дружбы, вообще, свои правила жизни. Мою супругу теннис не заинтересовал. Понимайте это широко. Если считать, что жизнь – игра, то её интересовала игра совсем другая. И это понятно. Пошли дети. Сначала родился сын, через три года – дочь. Новые заботы. Да и у Ваших родителей, как я понимаю, тоже. Мы потеряли друг друга. Сейчас Серёжка перед глазами. Я помню хорошо его маму, Вашу бабушку. Добрейшая, интеллигентнейшая женщина. Очень рад, что у моих друзей такая красивая дочь. Вы вобрали лучшие черты обоих родителей. Это я вам как художник говорю, немало занимавшийся портретом. А как родители-то поживают? Почему Сергей сам не пытается восстановить нашу связь? Я был бы очень рад».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.