Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная

Толпа беснуется. Похоже такого они давно не видели. А может и никогда?

Опоньки! А это чё за хрень?! Трофим вскакивает и на меня. Останавливаю хорошим таким маэ-гэри, правой ногой из левосторонней стойки.

– ЧО ЗА ХРЕНЬ!!! – ору на зазывалу. – Упал, значит, упал! ВСЁ!!!

Ору не только я. Все не довольны. Вот только половина за Трофима, типа успел подняться, всё такое. Ах, вы гады! Чо?! Шесть секунд не западло?! Так значит?! А хрен с вами!!! А давайте!!!

Если не дают победить по очкам, победи нокаутом!

Я прыгаю в стойку. Трофим уже осторожен. Нет. Он пока осторожен, но глаза наливаются кровью. Сейчас кинется… Не усеет! Маэ слевой в печень! Хэк! Попал, но не пробил. Хотя… Трофим хватается за бок, но стоит. Вот пока стоит… Маэ справой! Хэк! Жалко там нет печени. Уширо в низ живота! Согнись! Есть! А теперь маваши в чайник! БУФ!!! Так, что у нас там? Стоит?! Непорядок! Ещё уширо! Ещё маваши! Стоит?! Ну, ничего! Иван Драга в четвёртом Рокки тоже долго держался. Ещё уширо. Ещё маваши. Ах, ты, гад! Стоишь?! А вот так?! По-вамдамовски! ШТО!!! Зашатался? Ещё раз по-вандамовски! Вот теперь хорошо! Глазки закатываются? Стой! Не падай! Я сейчас! Продержись полсекунды, сейчас будет красиво! Подпрыгиваю, и стопу ему на бедро, теперь вверх! И вот сверху всей массой, правой рукой, прямой, кулаком прямо в купол!!! ХРЯСЬ!!! Блин! Как больно! У него башка чугунная что ли? Я таким ударом кирпичи ломаю, а тут… Не-е-е… ВСЁ!!! Упал!!! Не встаёт!

Секунд пять я стою в полной тишине, потом толпа просто взрывается. Да! Вот такое они и вправду первый раз видят.

Растирая правую кисть, я поворачиваюсь к зазывале. Сказать, что на нём лица нет, это ни о чём. Он в ужасе. Стоп! А Трофим-то живой? Подхожу к телу, присаживаюсь на одно колено, пытаюсь нащупать пульс на сонной артерии. Живой! Фу-у-ух… Встаю, иду к зазывале. Сам не знаю, что хочу ему сказать. Тот уже приходит в себя, набирает в грудь воздуха, и повернувшись к толпе орет:

– Чистая победа! Победил… – тут он поворачивается ко мне, ожидая, что я назовусь.

– Не надо, – говорю я ему, и уже громче, чтоб все слышали: – Все и так видели, кто победил, – и прямо в лицо зазывале кричу: – Оба раза!

Гул в толпе немного стихает, и в этот момент кто-то громко и отчетливо выкрикивает:

– А ведь верно! Люди добрые, два раза́ барин-то победил!

– Верно! Два раза́! – кричат уже несколько голосов.

– Верно!

– Верно!

– Два раза́!

Я смотрю зазывале прямо в глаза. Не знаю, что он там видит, но спорить даже не пробует. Достаёт из кармана деньги. Пока он отсчитывает причитающийся выигрыш, видно, как трясутся его руки. Протягивает мне монеты, там четыре рубля тридцать копеек. Здесь, что, ставка возвращается? Прикольно.

Поворачиваюсь к Миколе, а он уже здесь. Подаёт мне сюртук. Но не просто подаёт, а держит за ворот обеими руками так, чтобы я просто руки просунул. Я так и делаю. А картуз? А картуз мой в руках у старика, он смотрит на меня, и, поймав мой взгляд, поворачивается к публике. Правой рукой он поднимает над головой какую-то серебряную монету, молча показывает её людям и кладёт в мой картуз. Мужик похожий на Акимыча тоже показывает толпе монету, и так же молча кладёт её в картуз.

Народ одобрительно загудел. Старик отдал картуз Миколе, тот приняв мой головной убор, двинулся было к зрителям, но его уже обступили со всех сторон. Люди, положив что-то в картуз выбирались из кучи и кланялись мне. Кто просто склонял голову, а кто и в пояс. Ни хрена себе! Я повернулся к старику:

– Это чёй-то они?! – спросил я в полном обалдении.

– Вы, Ваша милость, большое дело сделали. Трошку одолели, – старик прям-таки наслаждался ситуацией. – Семь лет с ним окаянным сладу не было. Токма што Гришка-стрелец один и мог. Дык его ж поди дозовись. Служба она ж то в дозоре, то в походе, а то ишшо как. Этот стервец и озоровал по-всякому. А тут ему такой укорот, да ишшо какой! Вот народ и радуется.

– Ну, не все, наверное, радуются, – поискал глазами пузана, но он уже затерялся в толпе. – Кому-то этот Трошка очень по душе был.

– Вы, Ваша милость, про Андрюшку штоль? – добродушно усмехнулся старик.

– Ну, этот, что ногами всё предлагал, – я никак не мог подобрать правильные слова для идентификации пузана. – Такой с пузом. – И я показал руками пузо.

– Андрюшка! – старик улыбался. – Ему, мил человек, Андрюшке-то всё едино хто кого побьёт. Лишь бы дрались. Вот он и подзуживал. А хто кого… – старик махнул рукой не окончив фразы.

– А как Вас зовут? – вдруг спохватился я.

Старик перестал улыбаться, и глядя куда-то в сторону спросил:

– Да на што оно Вам?

А действительно зачем? Просто понравился мне этот дед.

– У меня не так много знакомых в этом городе, – я, наконец, нашёл нужные слова. – А Вы показались мне человеком достойным.

– Так уж и достойным? – усмехнулся старик.

– Ну да. Вы и за своих переживали и за меня, незнакомого человека, – попытался я аргументировать свою позицию. – И за Ваньку тамбовского.

– Эх, мил человек. Это разве што? – скромный он всё-таки, дед этот. – Супротив Трошки и чужие свои.

– Ну а всё-таки, как Вас по имени-отчеству? – я решил довести начатое до конца.

Старик усмехнулся, глядя в сторону, вздохнул, а потом негромко сказал, даже не мне как будто, а словно бы куда-то в пространство:

– По имени-отчеству Архип Никодимов сын. Да токма не зовёт меня так нихто. Всё больше дед Архип, ну ишшо Архип-пушкарь.

– Пушкарь? – уточнил я, хотя совершенно отчётливо расслышал это слово и с первого раза.

– Пушка-арь… – протянул Архип Никодимыч с лёгкой, как мне показалось грустью.

– Из пушек стреляли? – я, как мог, изобразил живой интерес к артиллерийской теме.

– Не без того, – усмехнулся дед Архип.

Пару-тройку секунд я осмысливал ответ своего нового знакомого.

– То есть не только стреляли что ли? – мне показалось, что я ухватил суть сказанного.

– Верно, – и дед Архип опять погруснел.

– А что ещё можно с пушками делать? – спросил я в недоумении.

– А вот ишшо, Ваша милость, делать их можно, – дед Архип снова невесело усмехнулся. – Отливал я их, стало быть. Какие с бронзы, какие с чугуна.

Я чуть сам себе по башке не треснул. Ну, конечно! Пушки делал. А кто пушки делает? То-то же Александр Анатольевич!

Блин! Не Анатольевич! И не Александр, а Александэр! Странно. Трошка ведь по мне ни разу вообще не попал, а уж тем более по голове, некогда ему было. Ну, вот откуда такие провалы в памяти?

Я снова хотел поговорить со стариком, но тут подошёл, почти подбежал Микола, сияющий как новый пятак. В руках счастливый болельщик боёв без правил держал мой головной убор, полный этих самых пятаков. Ну, не полный, конечно, да и не все монетки имели пятикопеечное достоинство, а какие имели, не как новые не сияли. Действительно, большинство медяков покрывала густая патина. Наверное, от долгого нахождения в обороте. Кстати, среди монет встречались и серебряные. Интересно сколько тут?

– Вот, Ваша милость! – Похоже, что чувства его переполняли. – Всем миром Вам. Примите. С восхищением к Вашей милости. И благодарностью. – От избытка эмоций Микола говорит немного сбивчиво, но это ничего. Я бы тоже разволновался, если бы живого Тайсона на ринге увидел.

– Золотой, Ваша милость, никак не меньше! – Глаза у Миколы просто светились.

– Пойду я, пожалуй, – произнёс дед Архип. – У Вас, Ваша милость, и без меня теперича забот эвон скока.

– Постойте, Архип Никодимыч! – Я хотел с ним поговорить ещё, но деньги тут эти. Лавка Миколы опять же. – А как Вас найти?

Дед Архип задумчиво посмотрел себе под ноги, потом подыскивая слова, почесал затылок. Помолчал. И наконец, спросил глядя мне прямо в глаза:

– Да на што я Вам, барин? – похоже, я чего-то не понимаю в местных реалиях.

– Ну а ежели, и впрямь на што-то сгожусь, тоды в Нижнем городе спросите дом Архипа-пушкаря. Всякий покажет. – Назвал он свой «точный» адрес. – Тепереча не гневайтесь, барин, иттить мне надобно. А за Трошку поклон примите. – С этими словами дед Архип поднёс правую руку к левому плечу и, поклонившись мне натурально чуть ли не в пояс, молча повернулся и зашагал куда-то по своим делам.

Охреневший я смотрел в след уходящему старику. Из ступора меня вывел всё тот же Микола:

– Ваша милость, Вы давеча про замочки спрашивать изволили.

Блин. Я ведь и забыл уже.

– Да, – говорю. – Точно. Спрашивал. – А сам думаю: а за каким я про них спрашивал? Надо немного времени выиграть, чтоб обмозговать всё как следует.

– Слушай, – говорю я медленно, – Микола… – И тут меня посещает хорошая мысль: – А как бы нам вот эту мелочь, – показываю на картуз, – на монеты покрупней поменять?

Пока он размышляет про обменный пункт, я судорожно думаю о замках. Вернее пытаюсь, потому что вообще не помню, ни чего мне было надо, ни на кой они мне спёрлись. Ладно, в крайнем случае, скажу, что таких как мне надо нет.

– Ваша милость, так в лавке и поменяете, – радуясь найденному решению, сообщил Микола. А потом протянул и вовсе благостно: – Роман Григорич не откажет. Уж Вам-то нипочём не откажет!

– А Роман Григорич – это кто? – Я посчитал, что догадки тут не уместны, и знать нужно точно.

– Роман Григорич – это хозяин, Ваша милость, – гордо заявил Микола, как будто готов оказать мне протекцию. – Вам нипочём не откажет! Всё как есть, до полушечки поменяет!

– Тогда пойдём! – согласился я, хотя с какой стати мне отказываться.

И мы пошли. Микола, как и положено провожатому, шёл впереди. Нет, «шёл» – неправильное слово, правильное – «шествовал». С непередаваемым достоинством неся мой головной убор, исполнявший роль кошелька. Хотя «кошелёк», наверное, тоже слово не совсем подходящее, потому что наполнявшие его деньги, больше похожи на содержимое разбитой детской копилки.

Я снова начал вертеть головой по сторонам, ведь необходимость ориентации в ценах здешнего рынка, да и этого мира вообще, никуда не делась.

Взгляд мой выхватывал из разнообразия предлагаемых товаров знакомые предметы: штаны, рубахи, шубы, дублёнки, цветастые женские платки, шали, самовары. Само собой, встречались и вещи совершенно непонятного назначения. На них я решил не отвлекаться. Потом разберёмся.

Народ нам встречался разных слоёв общества. Хотя, наверное, вру. Ведь людей богато одетых, я всё-таки не видел. Вот женщин, прикинутых как вчерашняя Ольга Павловна, ни одной не заметил. По-видимому, им здесь просто ничего не надо. У нас же тоже есть и оптовки с очень бюджетными ценами, и супермаркеты, и бутики. И покупатели туда ходят, тоже разного достатка. Не вижу причин, чтобы здесь существовали какие-то другие порядки. Ну, порядки, обычаи или ещё как-то, а происходит всё, скорее всего, так же.

Пока я предавался разным умствованиям, в поле моего зрения появился человек, встретить которого здесь я никак не ожидал. Ну, то есть попросту не рассчитывал на такую удачу. Шен. Тот самый китайский дед Егор, открывший нам портал из Мраморной башни в лесопарк магического лицея. Шен тоже удивился, заметив меня, и для него, похоже, эта встреча оказалось внеплановой.

– Постой! – Сказал я, взяв своего проводника за рукав.

Тот послушно останавливается, и с услужливой готовностью смотрит на меня. За последние полчаса я для него из обычного покупателя превратился в эдакого супермена. Ну, пока мне это даже на руку.

– Подожди. Я тут знакомого встретил, – поясняю ему причину остановки. – Щас парой слов перекинемся.

– Чудно, Ваша милость, – удивлённо произносит мой провожатый, – Вот вы вроде как нездешний, и говорите как-то мудрёно, а знакомцы у Вас и туточки есть!

Убедившись, что Шен направляется к нам, я вновь обращаюсь к Миколе:

– Ну а что здесь такого? Вот и ты теперь тоже мой знакомый, и Архип Никодимыч. – Мне приходит в голову забавная мысль, и я делюсь ею с «новым знакомым»: – Ну и Трофим, конечно. Хотя он тот ещё знакомец, но формально-то да!

– Чудно Вы говорите! Не по-здешнему, – качает головой Микола.

– Я ведь и в самом деле приезжий, – а сам думаю, что мне действительно придётся рассказать ему часть правды. Во только какую?

– Издалека, наверное, – мечтательно предполагает Микола.

– Даже не представляешь, насколько издалека, – бормочу я, и снова как приснопамятный Штирлиц думаю, а не сболтнул ли я чего-нибудь лишнего.

Подошёл Шен Ли.

– Рад новой встрече с Вами, Александэр! – китаец делает изящное движение головой, эдакий кивок-поклон обозначающий приветствие.

А уж я-то как рад, словами не передать! Но я всё же пытаюсь:

– Я тоже! Очень, очень рад встрече с Вами, уважаемый Шен! – вроде получилось.

Нет, ну я, правда, очень обрадовался, когда его увидел. А уж когда он увидел меня!.. Это вообще была радость сравнимая со счастьем. Подумать только: вот так случайно практически столкнуться нос к носу посреди рынка в чужом городе с человеком, который остался где-то вообще не пойми где.

– Гора с горой порою сходятся, а уж человек с человеком и подавно, дорогой Александэр! – по улыбке китайца видно, что и он не ожидал меня здесь встретить. – Вы здесь один, без сестры?

– Да, – говорю, – Валерия в гостинице осталась, а я вот осмотреться решил, – и неопределенно вожу рукой вокруг.

– Вы у Мозеля остановились? – Шен спрашивает, но по всему видно, что в этом он почти уверен.

– Да, – и добавляю, – Ольга Павловна порекомендовала.

– Это правильно, – Шен одобрительно кивает. – Значит, осматриваетесь? И как Вам понравилось у нас в Армагорске?

Вопрос он, конечно, закономерный задал, но я почему-то не нашёлся, что сказать. Поэтому просто улыбнулся и пожал плечами. Шен, видя мою заминку, покивал и посмотрел на стоящего рядом со мной Миколу, который красноречиво держал в руках картуз с деньгами. Похоже, китаец узнал мой головной убор, и, наверняка, догадался о происхождении столь крупной суммы в столь мелких монетах. Ну, ещё бы, он ведь прекрасно знает, за что меня упекли в одну с ним камеру.

– Я смотрю, Вы здесь времени зря не теряли! – усмехается Шен и кивком указывает на «кошелёк». – Кого на этот раз?

– Он, Ваша милость, Трофима победил! – Вступает в разговор Микола и восхищённо добавляет: – Цельных два ра́за! Подряд!

Шен делает удивлённое лицо, и с видом понимающего человека произносит:

– Трофим – сильный боец. Его не так просто одолеть!

– Ну, Емельян посильней был, – я пытаюсь выглядеть поскромнее.

При упоминании неизвестного ему Емельяна, которого авторитетнейший источник только что классифицировал как бойца превосходящего силой самого Трофима, Микола настораживается, и переводя крайне заинтересованный взгляд с меня на Шена и обратно, жаждет продолжения, но спросить в открытую всё же пока не решается. А я бы и не стал рассказывать. Вот сейчас это как раз та самая часть правды, о которой пока лучше не говорить.

– Что ж, в этот раз победа в кулачном бою принесла-таки Вам прибыль, – китаец улыбается, явно намекая на то, во что обошлась мне «победа» над Емельяном.

– Да уж… – саркастически ухмыляясь, выдавливаю из себя я. Совсем как Киса Воробьянинов.

– Но, друг мой, Вы ведь куда-то направлялись? – Переводит разговор в серьёзное русло Шен.

– Да, – со вздохом соглашаюсь я, и делаю попытку разъяснить ситуацию: – Мы собирались вот эти монеты, – я показываю рукой на картуз, – поменять на более крупные. В смысле более крупного достоинства.

– Что же, – говорит русско-китайский маг, – Это вполне разумно. Я бы и сам так поступил. Где собираетесь менять?

Вот он говорит-то вроде бы со мной, но ответа явно ждёт от Миколы. А тот долго ждать и не заставляет:

– Так в лавку к нам идём, – тут же, видимо поняв, что Шен может его, Миколу, и не знать (а это скорее всего), конкретизирует, хотя по мне так себе уточнение: – К Роман-Григоричу! – и снова спохватившись, добавляет: – Слесарные изделия Михайлова!

По изменениям мимики китайца, даже я понял, что Шен про это место хотя бы слышал. И, наверное, что-то хорошее.

– Если Вы, уважаемый Александэр, не против, то я готов пойти с вами!

Против?! Да как я могу быть против? Я пять минут назад не знал, встречу ли его когда-нибудь вообще, а сейчас ломал себе голову, про то как мне его снова не потерять. А он такой: «Вы не против?». Издевается что ли? Но озвучивать всё это я не стал, а сказал как можно любезней:

– Почту за честь! – по-моему, благородные люди так должны отвечать в аналогичных ситуациях.

Я посмотрел на Миколу:

– Веди!

– Да почитай, и пришли уже! – Радостно сообщил тот. – Токма левой ногой шагнуть и осталось!

Глава 4

Мы действительно прошли не больше ста метров. Лавка Роман-Григорича, в которой работал (или правильно говорить «служил»?) Микола, размещалась в каменном двухэтажном доме. Вывески в нашем обычном понимании не было. Вместо неё над входом висел большой, не меньше метра, ключ. Правда, не золотой, как у Буратино, а железный, чёрный, наверное, воронёный, чтоб не ржавел. Только не метр, Александэр Константинович, а полтора аршина.

В дверях стоял человек средних лет и среднего же роста, одетый почти также как и наш провожатый. «Униформа» – подумал я.

– Микола, ты где шляешься? – накинулся он на «коллегу». – Хозяин тебя обыскался!

– Вася! Я тебе сейчас такое расскажу! – начал было Микола.

– Это хозяин тебе сейчас расскажет! – перебил его Василий. – Ушёл и пропал!

– Да ты постой! – спешил поделиться новостями Микола. – Ты ж ничево не знашь!

Он остановился в двух шагах от Василия, и указывая руками держащими картуз-копилку в мою сторону радостно сообщил:

– Его милость-то сейчас Трошку-драчуна как есть завалил!

– Иди ты! – Не поверил Василий.

– Да чтоб я сдох тыщу раз! – «побожился» Микола.

– Да как он смог-то?! – не поверил Василий, недоверчиво глядя то на меня, то на Миколу.

– Цельных два ра́за! – добивал его сослуживец. – Перво́й-то раз Трошка пятимшись запнулси, да задом как плюхнется! А сладились-то, кто кого собьёт! Ну, стало быть, барин-то и сбил! А там вишь, нет, не засчитали! Такое началось! – Микола аж глаза закатил.

Мы с Шеном стояли, смотрели и никого не торопили. Для китайца это предстало такой же новостью, как и для Василия, ну а я… Я ведь на поединок не из зрительного зала смотрел, и мнение стороннего наблюдателя меня тоже интересовало.

– Капитон-то – рожа прохиндейская, ничего, мол, не знаю, пущай продолжают! – вдохновенно вещал Микола. – Тут барин как осерчал, да как давай Трошку охаживать! Да всё ногами! То в брюхо ему, то в микитки! Да по морде ему, по морде! Да всё ногами! Трошка-то сперво стоял-стоял, а после ка-а-ак брякнется! Вот те и всё!!! Вот те и Трошка! Вот те и драчун! И без Гришки-стрельца эвона как наваляли!

– Ну, дела! – Только и смог вымолвить Василий, впечатленный столь красочным изложением событий.

А Микола тем временем продолжал:

– Капитон-то ажник с лица спал! Краше в гроб кладут! А и то! Стокма деньжищ отдавать! Барин-то вишь чего, на себя до двух целковых поставил! А Трошка взял, да и не сдюжил. Вот тут четыре рублика вынь и полошь не греши!

– Это как же?! – Обалдело спросил Василий. – За два раза́ штоль?

Трудно было понять, что его удивило сильнее, то, что Трошку кто-то смог побить, или то, что Капитон расстался с такой «кучей» денежных средств.

– Да куды ж он супротив всего миру-то?! – причастность к таким «великим» событиям возвышало Миколу не только в глазах Василия, но похоже и в своих собственных. Он потряс моим головным убором и в голосе его послышались повелительные нотки: – Вот, поменять надобно!

– Что поменять? – Донеслось из-за дверей.

От этих простых слов, произнесённых ещё более уверенным тоном, расправленные только что плечи поникли, крылья выросшие было за спиной, скукожились до состояния полной невидимости, весь остальной Микола тоже как-то сник.

Почти сразу за этими событиями, в дверях появился тот, чей вопрос и послужил причиной столь резкой перемены в поведении нашего любителя боёв без правил. Человек, задавший простой вопрос из двух самых обычных слов, высоким ростом не отличался. Про таких говорят: ниже среднего. Не отличался он и излишней упитанностью, наверно, поэтому казался человеком подвижным и легким на подъём. Именно, подвижным, а не вертлявым. Подвижность у мужчин годам к шестидесяти полностью заменяется степенностью. У этого же человека они умудрялись органично сочетаться. Я думаю, что это и есть сам хозяин лавки.

– Роман Григорич, – пролепетал Микола. – Вот, поменять бы надобно. Всем миром собирали. Иха милость, барин-то Трошку драчуна рыночного одолеть изволили. – Он опять потряс картузом. – Архип-пушкарь да Ефим-рудознатец первыми по полтине положили, а уж потом и иные всякие… Поменять вот надобно.

– Удивили, Шен Косиджанович, – с некоторым недоумением произнёс хозяин лавки, обращаясь к китайцу. – Я наслышан, что Вы не только молниями повелевать умеете, но кулачный бой с простолюдином… Не ожидал право слово. Вот от кого угодно… Нет, никак не ожидал!

– А вот и правильно Вы не ожидали, дорогой Роман Григорьевич! – засмеялся Шен. – Потому что одолеть Трошку изволил вот этот молодой господин. – И показал на меня. – Зовут его Александэр, в наших краях недавно, только вчера вечером прибыл, а вот откуда прибыл, не спрашивайте, нам и врать не придётся!

– Однако, прошу войти, господа! – Роман Григорьевич сделал приглашающий жест, пропуская нас внутрь своей лавки.

Мы вошли. Сначала Шен, потом я, потом Микола, потом Роман Григорьевич, а Василий так и остался на пороге.

В лавке продавались не только замки. Правильнее будет сказать, что и замки там тоже присутствовали. А вот остальные предметы ассортимента, я и опознал-то не все. Нет, то есть, конечно, я сумел различить такие вещи, как тиски, клещи, напильники и разные прочие струбцины, и стамески. Даже какие-то ручные дрели лежали на одной и полок, по-моему, это кловороты или коловороты или каловороты, как-то так. Но назначение значительной части предметов я пока не понимал. Чтобы не прослыть полным невеждой, решил не расспрашивать о них. Большую же часть прилавков и полок занимали весы и разные гирьки для них. В основном это были рычажные весы, но пару безменов я тоже заметил.

Всё это я рассматривал, пока Микола под руководством Роман-Григорича считал мои «призовые деньги». Шен же с любопытством наблюдал за процессом. Микола сортировал монеты по номиналам и складывал в стопки, как я понял, по десять штук. Господин Михайлов считал сами стопки.

– Ну что ж, господин Александэр, – произнёс Роман Григорьевич, когда они закончили. – Ровным счётом двенадцать рубликов и семьдесят шесть копеечек, однако!

– И что удивительно, – заметил Шен, – не то что полушек, а и копеек даже нет. Самые мелкие монеты – грошики.

– Да-а-а, видать славно Вы Трошке наподдали, – Роман Григорьевич произнес эти слова очень проникновенно. И я подумал, что обзавёлся в Армагорске ещё одним хорошим знакомым.

– Славно, Роман-Григорич! Истинный свет, славно! – С жаром подхватил Микола. – Особливо другой-то раз! Как его милость Трошку ногами…

– Миколка! – прервал его хозяин. – Сколько учить тебя болвана? – Господин Михайлов поморщился, как будто кто-то рядом провёл пенопластом по стеклу. – Токма, ишшо, давича… Ты когда-нибудь научишься нормально разговаривать? Ты же не на рынке!

А ведь, действительно, когда мы с Миколой только познакомились, он говорил по-другому. Это уже на «ристалище» он перешёл на упрощённый вариант местного диалекта. Наверное, под воздействием сильных эмоций потерял «контроль».

– Я начинаю жалеть, что лишен был возможности лицезреть Ваш поединок с Трошкой, – с вежливой улыбкой сообщил Шен. Ну, так ведь китайцы вообще народ невозмутимо спокойный. – Трофим, в нашем городе считается непобедимым бойцом.

– Скажите тоже, непобедимым! – Возмутился Роман-Григорич. – Не один же Григорий Шемякин из отряда господина Горбунова может с ним силой померяться?!

– Ну, кто, например? – спросил в ответ китаец.

– А хоть бы и Вы, дорогой Шен Косиджанович, – огорошил всех господин Михайлов. – Мне кажется, Вам этот Трошка вообще на один зуб!

– Да помилуйте, Роман Григорьевич! – со смехом начал отметать свою кандидатуру. – Жители чайной страны и впрямь большие мастера драться ногами, но против доброго кулака не дюжат! – Произнёс он, явно кого-то цитируя. И добавил уже от себя: – Так что Вы уж, пожалуйста, меня из сего списка уберите!

– А я ведь и в самом деле подумал, что это Вы его… господин Ли, – развёл руками Роман-Григорич, и повернувшись ко мне задал вопрос, к которому я слава богу подготовился ещё вчера: – Господин Александэр, а как нам Вас по отчеству называть?

Я приосанился и, набрав воздуха в грудь представился:

– Полное моё имя – Александэр Семион Константинович Малиновский, – слово «старший» я решил вообще больше при представлении не использовать, а то мало ли, вдруг кто-нибудь спросит, что это означает, а я и сам не знаю. – Но можно просто Александр Константинович.