Современные хроники славного города Засарайска

Все повернули головы в сторону управляющей делами, как бы делегируя Алевтине Михайловне переговорные полномочия. Она, робко кашлянув, зачем-то посмотрела в свой планшет и вдруг решительно сказала:

– Савелий Сергеевич! А какие материалы я должна подготовить? – она обвела взглядом коллег, ища у них поддержки. – Справки о чём?

В арсенале мэра было много вариантов рекомендаций по типу: «Вы что? Сами не знаете?», или «Мне вас что – учить надо?», и он уже был готов излить поток негатива на бывшую актрису, но не успел.

– Вы что? Сами не знаете? – Охлопков резко поднялся со стула и, уже через плечо. – Мешаете, понимаешь, думать руководству!

Следом за заместителем потянулись к выходу и остальные сотрудники, бросая негодующие взгляды на Алевтину. Через несколько секунд в кабинете остались только управляющая делами и само руководство.

Селиванову снова стало весело.

– Ну что, Алевтина? Что тебе не понятно? – он почти ласково смотрел на подчинённую. – Может, подсказать чего?

– Нет, Савелий Сергеевич… Не надо… Я пойду? – Курдюкова виновато поднялась и тихо «испарилась» из кабинета.

– Так-то лучше, – мэр подошёл к окну и с удовольствием посмотрел на центральную площадь Засарайска, – надо не забыть дать команду Ильича подкрасить! Обветшал весь. Или, может, другой памятник поставить? Не в моде-то Ильич нынче! – он вопросительно посмотрел на портрет, висящий за его креслом, как будто испрашивая совета.

Глава четвёртая. Метания

Утро повзрослело и превратилось в день. Надо сказать, что участники судьбоносного совещания разошлись по своим кабинетам, находясь под сильным впечатлением от речей начальства. Все они как один были единодушны в оценке идеи: мысль неординарная, выходящая за рамки повседневной и зачастую бестолковой суеты. Кого-то – ну, например, Сергея Сергеевича и Алевтину Михайловну – напрягала задача подготовить пресловутые справочные материалы. Какие? Они абсолютно не понимали, что от них требуется. Раньше всё было понятно: подготовить справку по мобресурсам? Пожалуйста! Всегда готовы, данные под рукой и не меняются годами. Они достались майору Ли от его предшественника – Ивана Сидоровича Морякова, который, уходя на пенсию, так напутствовал преемника: «Ты, Сергуня, особо не заморачивайся… Наше дело – мобучёт и мобресурс. А это – штука постоянная! Ну, помрёт, к примеру, Петров на улице Большие Поляны, дом 9, резервист – второразрядник, ну и, что? На той же улице, в доме десять, сержант запаса Иванов наверняка перейдёт из первой категории во вторую. По возрасту! И ничего менять в учётах не надо, а то запутаешься в конец. Это как круговорот воды в природе. Да и зачем менять, ежели никто, ни хрена не понимает? Они-то все – пиджаки, гражданские… Тупые! Только и могут спросить: «Чо там у нас с мобилизацией?», а ты в папочку, за сводкой. У начальства скука на морде лица и мысль – как бы поскорее тебя из кабинета выпроводить!». Тогда, уже после второй бутылки, Иван Сидорович расчувствовался: «Сергунька! Родной мой! Вот ты думаешь, что должностишка у тебя никудышная, то ли дело –заместитель мэра! Шалишь. Не прав! Вот, к примеру, нужно тебе хату отремонтировать, а денег-то нету… и занять нельзя. Отдавать надо. А кредиты – вообще полное дерьмо! Так ты загляни в учёты. Загляни! Там наверняка есть коммерсантик, который ремонтом квартир промышляет. Ты ему повесточку через военкомат организуй. Мол, пора тебе, бизнесмену, вспомнить на двухнедельных сборах, как Родину защищать. Он тебе не только скидку – бесплатно хату отремонтирует, лишь бы на сборы не загреметь». Сергей Сергеевич успокоился и подумал: «Забегу вечерком к Сидоровичу, может, что и присоветует!». Ли посмотрел на часы, достал из ящика стола «заначку» и пошёл в магазин. Не идти ведь к сэнсэю за советом с пустыми руками?

Выскользнув из кабинета руководителя, Алевтина Михайловна надела на лицо маску Мегеры, богини мщения, и нарочито медленно прошла мимо секретарского стола. Впрочем, Элеонора не обратила на бывшую актрису никакого внимания. Она с увлечением изучала сайты знакомств в поисках альтернативы или Савелию Селиванову, или Брэду Питту. Мадам Курдюкова прошла по пустому коридору и вошла в свой кабинет.

– Блин! Дёрнуло же меня… и Мулерман, сволочь, сам же уговорил задать вопрос о справках и сам же первый слинял! – Алевтина села за рабочий стол, скинула осточертевшие шпильки и внимательно посмотрела в зеркало, стоящее на столе. – Ну и мужики пошли! Интриганы и трусы! И ещё морщинки. Новые! И Остерман, тоже мне… Кардинал! Та ещё…

Она не успела закончить фразу, как в дверь осторожно постучали. Так мог постучать только один человек.

– Входите, Генрих Иванович! – управляющая делами откинулась на спинку кресла, «надела» маску Астреи, богини справедливости. – Не заперто!

Дверь тихо распахнулась, и Остерман вошёл в кабинет с озабоченным выражением лица.

– Присяду?

– Да, уж, присаживайтесь, господин Остерман! – Алевтина Михайловна не без удовольствия посмотрела в слегка мрачные глаза заместителя мэра. – Какими ветрами? Может, вы мне поясните, что за справочные материалы я должна для Савелия подготовить? Что за хрень?

– Не кипятись, Аля! – Генрих Иванович так посмотрел на актрису в отставке, что той захотелось надеть на лицо маску Невинности. – Что с тобой? Савелий Сергеевич «вставил»? Ничего! Переживёшь.

Алевтина Михайловна знала, что с Остерманом шутки плохи, но удержаться не смогла, её понесло:

– Аля?! С каких это пор я для вас «Алей» стала? – актриса была воплощением праведного гнева. – Подставили женщину, дурой недоразвитой выставили, а сами в кусты?! Да я…

– Ты вот что, Алевтина Михайловна! Охолони. И заткнись! – чиновник, сидящий перед управляющей делами, на долю секунды превратился из вежливого и тихого Генриха Ивановича в человека со стальными глазами середины 90-х прошлого века. В Немца в кожаной куртке и тяжёлой, золотой цепью на шее.

– Вот тебе задание на завтрашний день, – Остерман протянул побледневшей Курдюковой запечатанный конверт, – и, смотри, ничего не напутай. Я тут узнавал у режиссёра, у него вакансия в театре освободилась. Гардеробщицы.

Генрих Иванович легко, по-спортивному поднялся со стула и тихо вышел из кабинета. Алевтина непроизвольно перекрестилась, с опаской посмотрела на зажатый в ладони конверт и достала из сумочки плоскую фляжку коньяка. После второго глотка в голове прояснилось, мысли потекли спокойным ручейком, и чиновница успокоилась.

      В отличие от госпожи Курдюковой, Иван Сергеевич мучился сомнениями недолго. После приземления на любимый стул в кабинете он энергично потряс головой, изгоняя прочь мысли о чуть не совершённой им ошибки с «наездом» на племянницу мэра, достал из верхнего ящика стола листок формата А4 и по старинке написал: «Предложения». К сожалению, дальше заголовка дело не пошло. Охлопков тяжело вздохнул, встал и подошёл к окну, выходящему во двор мэрии. Там у пожарного выхода уже знакомый нам электрик Василий пытался прикрепить к стене кварцевое табло с надписью «Задний проход». Это была его, Ивана Сергеевича, сюрприз-задумка, и он рассчитывал получить очередную грамоту от мэра за проявленную инициативу. «Криво ведь вешает, – подумал чиновник, – не ровён час, разобьёт. Пойти помочь, что ли? Поруководить?». Почувствовав прилив сил, Охлопков решительно отодвинул стандарт ISO в угол стола и вышел из кабинета. От рабочего несло знакомым, свежим духом и заместитель мэра с некоторой грустью вспомнил своё вахтёрское прошлое, в котором он не «начальство», а вполне свой «Сергеич», мог по-братски разделить мерзавчика с тем же Василием.

– Ты чего, Сергеич? – электрик всем корпусом повернулся на стремянке и с трудом удержал равновесие. – Забыл чего? Или подышать вышел?

– Ты, Вася, мне не тычь! Мы с тобой сейчас люди разного полёта. Я проконтролировать пришёл. Криво вешаешь!

– Да? Щас посмотрю, уровень забыл, а на глазок с похмелья… сам знаешь, не очень, – рабочий неловко спрыгнул и, прищурив левый глаз, оценил свою работу. А ведь верно! Левый угол вниз ушёл.

– Глазастый ты, Сергеич! И вообще молодец, не зазнался, и своих не забываешь. Небось, тошно тебе с этими выпендрёжниками?

Охлопков, было, засобирался вновь напомнить Василию о субординации, но последние слова электрика зацепили за живое:

– Да, нелегко… Но и без меня они куда годятся? Пропадёт Засарайск-то, – Иван Сергеевич почувствовал, как защипало в глазах, – вот и сегодня, позвал меня Савелий перед совещанием и спрашивает: «А что, Иван Сергеевич, не присоединить ли нам к Засарайску деревню какую-нибудь?». Мол, как я присоветую?

– И, чо? – Василий давно забыл, что в кабинет они входили вместе, и с уважением смотрел на бывшего коллегу по цеху. – Что присоветовал? Я бы Впердяки присоединил. У меня там тёща живёт, давно в город к нам просится, а тут и проблем не будет. И так, и так – в городе. Посодействуй, а, Сергеич!

– Так я и присоветовал Впердяки. Они-то недалёко, да и народ там нормальный, не то, что в Ручьях или в Граблино! – Иван Сергеевич уже и сам верил своим словам. – Я ведь всегда за правду! Сам знаешь.

– Слушай, Сергеич! Мне там Галка котлет наготовила, и хлеб у меня свежий! У тебя есть чего? В подсобке нашей-то никого нет, я сегодня один дежурю. Посидим, пообщаемся. А, Сергеич?

Чиновник тяжело вздохнул, посмотрел на кривое табло, на высокостоящее солнце и на Василия:

– Найду. Только по сто грамм, не больше! Договорились?

– Замётано! Ты иди, я в подсобку, стол накрою, – рабочий вдруг стал абсолютно трезв и готов к продолжению, – а таблу твою я потом перевесю. По уровню! Ровно будет. Уровень-то германский!

Макар Семёнович, единственный министр Засарайска, действительно пребывал под впечатлением. Пожалуй, он был одним из немногих соратников Савелия Сергеевича, который принимал своего начальника как достойного руководителя города. Это ничего, что в Академгородке не нашлось местечка именно ему. Хотя, с другой стороны, он «Почётный работник общего образования»! Могли бы и найти. Ну да ладно. Не хлебом единым…

      Антонов нажал кнопку селектора с надписью «секретарь-референт»:

– Светлана! Пригласите на четырнадцать часов директоров школ, колледжей и детских садов. Совещание в актовом зале, – он посмотрел на часы, – и зайдите сами.

Два часа, есть время на подготовку. Подчинённые должны быть во всеоружии. Правда, придётся снова выслушивать жалобы на двуногие счёты, которые никак не желали стоять, и на электронные калькуляторы, которые не хотят включаться и требуют гарантийного ремонта. Что поделаешь? Такова стезя министра, чьё ведомство обеспечивается по остаточному принципу! Дверь приоткрылась и вошла секретарь-референт Светлана, типичная «училка» начальных классов: скромная, с нелепыми очками в огромной роговой оправе и с хвостом на затылке. Классика – белый верх, чёрный низ. Назвать её «тургеневской девушкой» не поворачивался язык, она совсем по-другому относилась к жизни. Впрочем, Светлана обладала одним совершенно необходимым для своей должности качеством – она просто боготворила своего шефа. Референт, как обычно, сделала ровно четыре шага от двери:

– Слушаю вас, Макар Семёнович!

– Грядут большие перемены в жизни нашего города! – хотя министр и не любил высокопарных фраз, они каким-то образом рождались сами по себе. – Наше министерство не должно плестись в арьергарде событий! – Антонов перевёл дух и отпил воды из стакана. – Более того, именно мы должны, нет, просто обязаны, возглавить их!

– Я понимаю вас, Макар Семёнович! И внимательно слушаю, – Светлана с обожанием посмотрела на министра, – я готова. Не возглавить, конечно, а к исполнению…

Руководитель вдруг почувствовал, что силы и мысли испаряются с невероятной скоростью. Беспомощность и растерянность коварно выключили какой-то тумблер. Короче говоря, он не знал, что делать дальше.

– Вы присядьте! Присядьте, Макар Семёнович! Всё в полном порядке: я всех обзвонила и пригласила. Даже слегка сориентировала, простите, что без согласования. Я просто сказала, что тема очень важная и надо быть готовыми к ответам по всему спектру проблем городского образования. Извините, если что не так.

Антонов почувствовал, что жизнь возвращается и пресловутый тумблер снова встал в положение «on». Вот только с идеями… Он присел в кресло и с надеждой посмотрел на верную соратницу.

– Да нет, Светлана. Вы всё сделали правильно. Я просто устал! Наверное. Совещание никак нельзя отменить? – вопрос прозвучал до отвращения жалко, как-то по-детски, что ли. – Ну, там… Не знаю, сказать, что нас в область неожиданно вызвали?

– Макар Семёнович! Вы успокойтесь, расскажите всё-всё. Я уверена, что вы знаете, что делать. Знаете… Просто Вы устали. А проанализируете, и всё станет на свои места!

Министр поднялся и, прохаживаясь по кабинету, подробно рассказал секретарю-референту о ходе совещания у мэра. Он старался быть предельно объективным, но как-то непроизвольно отводил себе главную роль инициатора и вдохновителя. Светлана слушала очень внимательно, делая какие-то заметки в блокноте. Антонов закончил рассказ и остановился в центре кабинета.

– Вот так и было. Может, зря я так? Может, несвоевременно? Наверное, они ещё не доросли? – руководитель не скрывал свою озабоченность. – Наверное, надо дать отбой совещанию? Под благовидным предлогом. Тем более сегодня пятница!

– Ни в коем случае, Макар Семёнович! Это – шанс, ваш шанс всем показать, кто на самом деле первое лицо города! – несмотря на горячность слов, секретарша сохраняла спокойствие. – Проблемы надо решать по мере их поступления. Во-первых: Савелий Сергеевич однозначно присвоит себе роль генератора. Ну и пусть! Время всё расставит по своим местам! Во-вторых: на нашем совещании не поднимайте вопрос о грядущем присоединении. Это действительно не ко времени. Там должно быть всего два вопроса: готовность учреждений к новому учебному году, а также надо предложить директорам выдвинуть кандидатуру на должность руководителя новой перспективной школы, но без подробностей! Для них это будет интрига. Они потеряются в догадках! Ваш авторитет укрепится, что не будет лишним после истории со счётами и калькуляторами. Вот и всё! Разрешите идти?

Антонов посмотрел вслед уходящей сотрудницы и подумал: «Всё-таки это настоящее искусство – подбор кадров!». Он опустился в кресло и стал готовить тезисы своего выступления к совещанию.

Владимир Владимирович не тратил время даром. Он спустился в подвал, где его стараниями был оборудован спортивный зал, поиграл со штангой, постучал ногой по боксёрской груше и с удовольствием постоял под ледяной струёй душа. Взбодрившись, стрелой промчался на четвёртый этаж и вошёл в кабинет. Два сотрудника его отдела покорно ожидали прибытия шефа, синхронно жуя резинку.

– Ну чо, Лука? – продемонстрировал свою близость к начальству Олег. – Прошёл сходняк?

Великолукский сел на край стола, вытащил из кармана телефон и внимательно посмотрел на соратника.

– Слушай ты, опоссум! Я тебе сколько раз говорил – обращаться ко мне по имени и отчеству! А? – начальник отдела и сам не знал, откуда взялся «опоссум». – Или тебе по башне настучать?

– А чего сразу этот… хрен знает кто? – было видно, что Олежка сильно обиделся. – Не по-пацански так!

– Ладно, забей! Сам не знаю, чего нашло, – Владимир Владимирович примирительно улыбнулся, – на сегодня всё! Все свободны. Мобилы не выключать и много не бухать. Если что – сразу ко мне. У меня сегодня вечером тема серьёзная. И ты, Тоха, тоже будь на стрёме. Усёк?

Дождавшись, когда за коллегами закроется дверь, Лука пересел в расшатанное кресло и посмотрел на телефон: «Позвонить, что ли? Ведь наверняка трубу не возьмёт!». Великолукский решительно отложил гаджет в сторону и достал из бумажника фотографию Анфисы.

– Сколько ты мне ещё голову морочить будешь? – спросил вслух Владимир Владимирович. – Подумаешь… редактор газеты! Су… ты неблагодарная, а не редактор!

Успокоившись, Лука хотел засунуть карточку в шредер, но в это время на столе завибрировал мобильник. Мелодию для своего звонка Анфиса выбирала сама, поэтому и угадывать не было нужды.

– Да? Чего надо? – Лука придал голосу стужу и металл. – Или ошиблась номером?

Девушка рассмеялась на удивление чистым, неиспорченным смехом, от которого у Владимира Владимировича всегда заходилось сердце, и кожа покрывалась мурашками.

– Обиделся? А, Лукашка? Не обижайся, зайчик! Не могла я на собрании отвлекаться, тема-то важная! Но за ревность – спасибо! Приятно… и не забудь, жду тебя сегодня в Академгородке. Подруливай часикам к девяти. Окей?

Лука почувствовал себя на седьмом небе от счастья, но не успел ответить. Девушка выключила мобильник. «Вот чертовка! – с любовью подумал он. – Конечно, приеду!».

Анфиса положила смартфон в клатч и посмотрела на собеседника, сидящего за рулём:

– Всё правильно?

Мужчина ответил, не поворачивая головы:

– Да. Вы – умница! На вечеринке попробуйте узнать подробности. Откуда у Савелия Сергеевича идея взялась? Может быть, Владимир что-то знает. Вас подвезти?

– Да, домой. Надо пёрышки почистить. Сегодня много народу будет. Весь бомонд, – Анфиса улыбнулась, – может, и вы подъедете?

– Нет… терпеть не могу ваш «бомонд» …

Хуже всех чувствовал себя Иосиф Ибрагимович. Нет, его не мучила совесть из-за неприятностей Алевтины Михайловны; в конце концов, она сама виновата, что поддалась его уговорам и полезла с глупыми вопросами к руководству! У него по жизни много было неприятностей. И всё из-за странного отчества. Как в том фильме. Евреи считали его гоем (в современном прочтении), Кавказ признавал Мулермана чистым евреем и не то, чтобы недолюбливал, наоборот, даже прощал ему эту нелепицу за песни, к которым он, Иосиф Ибрагимович, не имел никакого отношения.

В кабинете главбух не стал садиться в кресло и остановился у окна.

– Бред какой-то! Первая же проверка покажет, что я во всём виноват, – мысли путались, и было уже не до логики, – я же главбух! А значит, виноват уже по определению. А теперь ещё и расширение! Ещё Впердяки присоедините! Сколько мне теперь будет светить? Лет десять? Нет, надо звонить в столицу.

Мулерман успокоился. В конце концов, бухгалтерия – только отдел в финансовом управлении. Вот только начальника управления ни разу на совещания не приглашали. Иосиф Ибрагимович, кстати, ни разу и не видел его – начальника управления. Остерман возражал. Почему?

– Здравствуйте, Яша! Тут… вот какое дело, – главбух точно знал, что там, в столице, его слушают очень внимательно, – Савелий вообще нюх потерял… Впердяки решил присоединить. По примеру столицы. Представляете?! У нас не Засарайск, а какой-то Впердюкинск получится!

Собеседник, казалось, потерял интерес к разговору:

– Да хоть Говн… жо… пинск! Тебе-то что? – Яков уже хотел положить трубку. – За чистоту языка обидно?

– Да нет! Как вы не понимаете? – Мулерман вдруг успокоился, почувствовав, что переложил большую часть ответственности на собеседника. – Я вам вот, что скажу, – Иосиф Ибрагимович стал спокойно и взвешенно излагать суть грядущих перемен с финансовой точки зрения, – и что получится? Кого-то надо будет посадить? А кого? Это – вообще не вопрос. Но ведь я всегда за сотрудничество. Даже со следствием!

– Не делайте мне нервы, Иосиф! Успокойтесь, я перезвоню. Посоветуюсь и перезвоню, – собеседник не стал дожидаться ответа и положил трубку.

Главбух откинулся на спинку стула (когда успел присесть?):

– Всё. Теперь хоть Впердяки, хоть Ручьи присоединяйте! Я – не возражаю. Впрочем, а почему Ручьи или Впердяки? Нет, так дело не пойдёт. Надо подсказать, что если и присоединять, то Кошатниково!

Что и сказать? По истине, аппетит приходит во время еды. У него там дачный участок.

Время ленилось и не хотело перетекать в предвечерье. Была пятница – самый свободный и ожидаемый день в офисном календаре. Сотни засарайских клерков с нетерпением посматривали на часы компьютеров, стараясь ускорить ход текущих событий. Но время было неподвластно их усилиям. Оно – вне законов человеческих.

Глава пятая. Страсти по Впердякам

Элеонора звонко защёлкнула пудреницу и уложила её в сумочку. Девушке очень хотелось, чтобы сейчас позвонил Савчик, её Савчик, не мэр, но – мужчина: чуть хмельной, немного дурашливый и самую малость не от мира сего. Телефон молчал, селектор тоже молчал.

– Козёл! – резюмировала Эля.

– Сама – сучка! – тут же откликнулся мэр. Он стоял за спиной. – Обо мне так?

Эля тихо взвизгнула и влетела в раскрытые объятия.

– Противный… Козёл! – секретарша влюблённо смотрела в глаза своего мужчины. – Я дверь закрыла. Если ты не торопишься, конечно.

– Открой и немедленно! – Савелий Сергеевич смотрел на девушку снисходительно и с нескрываемой теплотой. – Шутка! Какие планы на вечер?

– У меня? Или… у нас? – Эля откинула голову. – Это у вас семья! А я девушка одинокая, свободная и… свободная.

– Ладно, не быкуй! – Селиванов вдруг подумал, что слово не подходит. Не к месту, слово-то. Не к месту. – Слушай! Я сегодня свободен… Оторвёмся?

– А как же твои? – девушке вдруг стало жарко, в ней проснулась маленькая стервочка, – Яна? И дочки?

Нам, наверное, надо сейчас и завершить этот эпизод. Согласны?

Пятница! Величайшее открытие создателей современного календаря. Наверное, этот день – самый желанный и ожидаемый день недели для миллионов людей, вне зависимости от национальной, профессиональной и социальной принадлежности индивидуумов. Это, по сути, единственно свободный и, если хотите, волшебный день в череде серых и суетных будней. Ещё не выходной, но уже и не совсем рабочий день. Человек точно знает: к такому-то времени он покончит с рутиной, аккуратно закроет рабочий стол компьютера, или сметёт стружку со станины станка, окинет взглядом офис или цех и, с праведным чувством исполненного долга с головою нырнёт в свободу. Он свободен! Позади совещания, встречи или физический труд, впереди – полная свобода, впереди целых два выходных, положенных ему по закону. Но выходные надо отдать семье, даче, кинотеатру, стадиону, музею и прочим обязательствам. Список обременений можно продолжать до бесконечности. И суббота, и воскресенье – та же каторга, только адреса другие. А вот пятница… как говорится: «Имею право!».

Не наша вина, что столь значимые события в жизни Засарайска происходят именно в пятницу. Такое нередко случается. Вспомните хотя бы братоубийство Каина, крушение «Титаника» и Великую депрессию в Штатах. И мы, во избежание недопонимания или протестов, уже были готовы оставить горожан в покое до самого понедельника, если бы не светский раут в Академгородке, организатором которого выступает Собакина Анфиса Анатольевна – главный редактор «ЖГ», светская львица и по совместительству племянница мэра города. Быть может, это мероприятие как-то повлияет на развитие нашей истории. Кто знает? Придётся возвращаться в приёмную главы города.

– Что будем делать? – Эля с показным равнодушием поправляла одежду и макияж. – По домам?

Прошло уже полчаса, и Савелий Сергеевич пребывал в естественном состоянии расслабленности и лёгкой апатии. Сейчас ему очень хотелось поскорее расстаться с секретаршей и уехать домой, но вид равнодушной подруги вызвал у него раздражение: «Ты что, думаешь, я Яны боюсь?». Злость мгновенно вытолкнула из сердца эйфорию, слова выскочили сами по себе, помимо воли, и не оставили шансов на «отступление»:

– Знаешь, что? А поехали в Академгородок? Там Анфиска раут какой-то замутила с мажорами. Потусуемся немного и в первый коттедж на ночёвку. Ты как?

Элеонора подняла на мужчину немного растерянные, немного испуганные, но бесконечно счастливые глаза.

– Правда? Савчик?! Класс! Поехали! – девушку как ветром сдуло со стола. – Я готова!

– Готова? Тогда вперёд, – Савелий Сергеевич с трудом подавил раздражение, не любил он «Савчика», – чего ждём? Вызывай Андрюху.

Если смотреть на Академгородок с высоты полёта дрона, то его нельзя спутать с деревней или с садово-огородническим товариществом. Большой пруд посреди огороженной территории, с отходящими от него дорожками в виде трёхлучевой звезды, эмблемой трёхстороннего единства прогрессивных сил, упирающимися в коттеджи в стиле «модерн». Нет, не спутаешь Академгородок ни с Ручьями, ни с Кошатниково. Ни с высоты птичьего полёта, ни из космоса. И пока в посёлок съезжаются гости, посмотрим, чем заняты остальные участники эпохального совещания. И не только они.

Эдуард Арсеньевич Забегалов, первый заместитель Савелия Сергеевича, скучал в своём номере отеля «Юность», что в Хамовниках. Занятия на «Высших курсах повышения креативности» закончились сегодня раньше обычного, и слушателей отпустили, как говорится, на все четыре стороны. Конечно, он мог снять номер и в «Президенте» на Якиманке, но там останавливались областники, а ему, районнику, вроде, и не по чину. Ну и ладно. Так даже спокойней. «Нет. Скучно здесь, в столице, – молодой человек поднялся с кровати и пересел в кресло, – поехать, оторваться где-нибудь?». Он взял ноутбук и уже хотел спросить у Алисы совета, как вдруг зазвонил телефон. От неожиданности Забегалов подпрыгнул и чуть не уронил мобильник на ковёр. В столице у него мало знакомых, а из Засарайска почти никто и не звонил. Вернее, никто не звонил. То ли тревожить не хотели, то ли совсем забыли о его существовании. Чертыхнувшись, торопливо подкинул большим пальцем зелёный кружок вверх: