Девушка-солнце

– Так.

– Зачем тогда убийце так рисковать? У него была бы масса возможностей.

Я не нашёл поддержки в следствии, всё, что он говорил, казалось каким-то логичным, но поверхностным. Я долго собирался с духом и в один из вечером попросил Асана о встрече.

– Что ты хотел? – спросил брат девушки-солнце, после того как мы обменялись скупым мужским приветствием.

– Ты заметил, что она стала в последнее время какой-то нервной? – спросил я.

– Я думал это из-за предстоящих экзаменов.

– Ты же понимаешь, что у этого ублюдка было всё спланировано. Я был у следователя, но он не слушает меня.

– Но ведь ты тоже её тогда не послушал. – тихо обронил Асан. – Я не обвиняю тебя, я просто говорю, что его недоверие основано на том, что люди всегда считают других глупее себя. – Асан вздохнул. – Прошу тебя, давай ненадолго оставим всё как есть. Мне слишком больно.

«Я не обвиняю тебя». Да было бы лучше, если бы он ударил меня, сказал, что я во всём виноват, что это я допустил её смерть. Но он всего лишь объяснил мне логику следователя.

Но несмотря на глухую оборону следствия и нежелание Асана слушать меня в тот день я завёл свою первую папку, в которую положил первый листок со своими рассуждениями.

Я был абсолютно уверен, что похищение и убийство были спланированы. Если бы это было спонтанно, то наверняка остались бы улики, и убил бы он её в школе. А если было место, где он её держал, то убийца однозначно готовился. Мне было сложно признавать это, но упустить из виду то, что этот ублюдок явно обладал высоким интеллектом, было нельзя. Иначе я сразу бы оказался на проигравшей стороне. А факт, что он сейчас сидит тихо и не высовывается, ничего не значит. Просто выжидает, я много прочёл о том, что такие больные психи никогда не останавливаются.

И он абсолютно точно был с ней знаком. Если бы она увидела чужого человека, то подала бы голос или закричала, когда он к ней приближался. Но всё было тихо, в этом я был уверен. И сейчас меня озарила мысль, что тогда в я услышал стук. Если бы она упала, а не добровольно ушла, то ему пришлось бы её нести, а это было бы крайне подозрительно. Значит, в классе действительно что-то упало. Но она, скорее всего, ушла добровольно.

Утро уже полноправно швырялось светом в бликующие створки окон. Я с сожалением закрыл папку, потому что пора было собираться по делам. Аккуратно прибрав папки, я несколько минут постоял над ними, рассуждая о преступлении и вдруг вспомнил урок литературы, когда нам задавали читать о «Преступлении и наказании». Интересно, а для преступника его преступление – наказание или радость?

Глава 3

/долгий взгляд в бездну/

«Кайсар!» Мне нравилось, как девушка-солнце произносит моё имя. Она немного смягчала первую букву, поднимала интонацию в середине и прокатывала последнюю. Она как-то сказала, что каждое имя имеет своё смысл, соответствует своему значению, даже имеет свой цвет и вкус. Моё имя ей представлялась земляничным леденцом. Не знаю почему и вряд ли теперь это важно. Хотя девушка-солнце говорила, что всё в этой Вселенной живое, и всё, что нас окружает, откликается словно живая материя. Скажешь слово, даже отдельную букву и если прислушаться, то можно ощутить отклик.

Понятно, что я не верю в это. Раньше я пытался следовать за ней, верить, прислушиваться к своему сердцу и искать смысл жизни. Но это было до того момента, когда этот самый Бог или Вселенная отняли её у меня. Мне всё равно, что обо мне подумают, но теперь, когда моя душа сломана пополам, там нет веры, там только лютый сквозняк.

А девушка-солнце раньше смеялась над моими атеистическими склонностями и говорила:

– А вот я верю, что Бог есть и он един. Каждый выбирает к нему свою дорогу и называет по-своему. Если верить, то всё так и будет. Сила любви и веры непреодолима.

Но это было, когда она была жива и в воздухе ярко рассыпались искры её смеха, счастьем горели глаза…

И сейчас меня удерживает на краю бытия не Бог и не Вселенная, я живу воспоминаниями и крепко держу в руках вожжи мести. Я тащу за собой колесницу гнева, я уже давно запряг в эту повозку свою жизнь.

Когда девушку-солнце убили, я был готов бросить всё и отправиться на поиски губителя, пока не простыл след. Но когда в голове осел туман морока мыслей, я понял, что сейчас бессилен. Следователь всё пялился на меня усталым взглядом и всем своим видом показывал, как сильно я ему надоел. Криминалист просто послал меня куда подальше, когда я полез к нему с расспросами, а в архив с вещдоками, где лежал её дневник, мне вообще путь был заказан. Мне было семнадцать и по сути, каждый из представителей закона мог меня игнорировать.

Даже судмедэксперт, которому я принёс взятку, наконец выдал мне копию заключения и сказал больше никогда не приходить:

– Эй, постой. – остановил он меня на пороге.

– Да. – я пялился в ксерокопию и быстро скрёб взглядом непонятные слова.

– Что ты хочешь там найти? – мужчина хрустко размял в пальцах сигарету и закурил.

– Ну как? Это, – я замялся, просто потому что не знал, как ему сказать, – я люблю, точнее любил её. Я хотел понять, – лицо моё пошло красными пятнами, я чувствовал, как рдеют щёки, часто бьётся сердце, – он не трогал её, ну в смысле…

– Я понял тебя. – проговорил мужчина, отрицательно покачал седой головой и сказал. – Он не насиловал её. Ты это хотел узнать?

Я согласно покивал и вылетел в коридор. Странное чувство стыда щипало за сердце, мне было невыносимо думать, что я с каким-то человеком сейчас обсуждал такой страшный момент жизни моей возлюбленной. Но вместе с тем я испытал невероятное чувство облегчения.

Почему-то именно эта информация дала мне силы взять себя в руки и сдать экзамены. А после получения аттестата я пришёл домой и решил открыть родителям дальнейшие планы. Вечером я вызвал их на разговор. Сейчас мне нужно было быть очень убедительным. В принципе отец рассчитывал, что я со временем возглавлю семейную нефтегазовую компанию, и он точно будет против моего решения.

– Отец, мама, – начал я, когда родители пришли в гостиную, – я хотел бы поговорить о поступлении.

– Да, сынок, – сказала папа, – я как раз хотел поднять эту тему. Тебе нужно будет, кроме поступления в нефтегазовый институт, ещё закончить бизнес-школу.

– Папа, выслушай меня, пожалуйста, – я поднял руку, перебивая отца. – Прости, что не дал тебе договорить, но я твёрдо решил, что я буду поступать в академию полиции.

За столом воцарилось молчание, и мои родители смотрели на меня в полнейшем недоумении.

– Куда? – переспросил отец, думая, что он ошибся.

– Я хочу стать полицейским!

– А! – отец посмотрел на маму, и та быстро ретировалась к огромному антикварному буфету, где за сверкающими лакированными дверцами хранились запасы коньяка, чачи, виски. – Я думал, ты уже вырос из юношеских бредовых идей. Мы давно всё обсудили! – в голосе отца послышался металл.

– Да, но обстоятельства изменились. Теперь я хочу работать в полиции.

– То есть стать одним из винтиков жёсткой коррупционной машины? – пренебрежительно спросил отец.

Мы долго спорили, отец кричал на меня, мать заламывала руки, но я упорно стоял на своём. И вдруг всё разрешилось странным способом, на помощь пришла моя четырнадцатилетняя сестра.

Асель была всеобщей любимицей. И если ко мне отец всегда был требователен и чересчур строго воспитывал, то в ней он души не чаял. Асель была почти полной копией мамы. То же ровное покрывало чёрных волос, сияющие жизнью глаза, полноватый овал лица и невысокий рост.

Асель подошла к отцу сзади, обняла его за голову, упёрлась подбородком в макушку и сказала, глядя на меня:

– Ты хорошо подумал и действительно хочешь работать в полиции?

– Да, Асель.

– Па-а-ап, – протянула она и, обойдя стол, присела с другой стороны, – я много думала и сейчас хочу сказать, что со временем я бы хотела стать твоей правой рукой в бизнесе, а потом возглавить его. Я уже начала посещать онлайн-курсы по бухгалтерии и финансам. Я попросила нашу школьную учительницу по математике давать мне дополнительные уроки, мне кажется это будет полезно. При этом со следующего года я буду дополнительно изучать немецкий язык. И также я узнала, что посещать бизнес-школу можно с шестнадцати лет, так что меньше чем через два года я начну туда ходить, а пока могу готовиться самостоятельно и с репетиторами.

Для моих родителей сегодняшний день стал поворотным. Они видели меня главой компании, а мою сестрёнку разве что невестой для какого-нибудь прекрасного молодого человека. Асель никогда не проявляла особого рвения к учёбе, и вообще мы думали, что вряд ли знает название семейной компании. Но сегодняшний вечер заставил родителей по-новому взглянуть на своих детей. Сегодня всё изменилось!

Позже я зашёл к Асель, присел на стул и увидел, что сестрёнка сидит в кресле, читает книгу под названием «Деловая хватка». Она слушала музыку, болтала ногой и делала пометки цветными маркерами, рассыпанными возле неё.

– Спасибо. – проговорил я, не заметив, что Асель так погружена в книгу, что даже не замечает меня.

Я улыбнулся, тронул её за колено, сестрёнка вскинула удивлённый взгляд и сняла наушники.

– Чего? – спросила она.

– Спасибо. – ещё раз сказал я.

– Так даже лучше, – она намеренно скрывала радость. – Не будешь путаться у меня под ногами.

Я редко обращал на неё внимание, а сегодня она открылась для меня по-новому. Так странно было столько лет жить с ней под одной крышей и даже не замечать, чем она интересуется. Я понял, что даже редко заходил в её комнату. А здесь, если присмотреться, было уютно, стояли книги, которые я тоже любил читать, на приставке лежали игры-бродилки, от которых я был без ума и совсем неожиданным было, что она любит играть в футбол.

– Как ты так быстро выросла? – спросил я. – Раньше приносила домой одни тройки.

– Оценки не главное. Я думала, кем хочу быть и решила, что бизнес – это самое интересное. Да и знаешь, я в корне несогласна с системой образовательных программ. И потом, если я знаю, что мне не пригодится, например, музыка, то зачем зря тратить свои силы и зарабатывать хорошие оценки? Не хочу распыляться.

– Не знал, что ты любишь рубиться в футбик. – мне хотелось наверстать упущенное и заново подружиться с сестрой.

– Ты много обо мне не знаешь. – Она пожала плечами, надела наушники и погрузилась в чтение, давая понять, что аудиенция окончена.

Но когда я дошёл до двери, то вдруг услышал её голос:

– Заходи как-нибудь, я тебя сделаю хоть в футбик, хоть в гонки.

Я покивал и мне показалось, что сегодня между мной и Асель установилась прочная, нерушимая связь. Именно сегодня она стала моей сестрой, а не просто девочкой, живущей со мной в одном доме. Вдруг взгляд зацепился за фотографии, стоявшие на стеллаже у двери, и я невольно задержался.

Асель на снимке стояла в обнимку с девушкой-солнце. В отличие от моей коротенькой и пухлой сестрёнки девушка-солнце была высокой, статной, с гордо поднятой головой. Она имела все модельные данные и её часто звали на фотосессии, а однажды даже какой-то зарубежный агент специально приехал разговаривать с её родителями.

Но девушка-солнце не хотела и думать о какой-то другой карьере, кроме как посвятить свою жизнь служению медицине и людям.

Она хотела быть светом! А теперь её имя окутано тьмой. И я просто обязан стереть этот нагар с памяти о ней и обличить убийцу. Может быть тогда я стану спать по ночам и хоть немного отдохну от путешествий по воспоминаниям.

«Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя!» – она часто цитировала Ницше, и тогда я не понимал значения этих слов. Но сейчас точно знаю, что когда-то я заглянул через край своего рассудка и до сих пор смотрю в бездну своего горя, пытаясь там рассмотреть черты своей любимой.

Как-то ночью я проснулся, словно слыша её голос. В памяти чётко выкристаллизовывались слова девушки-солнце:

– Путь есть. А когда есть дорога, то по ней всегда можно вернуться. Главное – найти свет, чтобы он вывел на нужную тропу в тёмное время.

И сейчас я вспомнил, что она это сказала за неделю до своего исчезновения. Уже тогда она догадывалась, что за ней следят, но девушка-солнце не любила доставлять беспокойство окружающим. Она сказала об этом только мне и то слишком поздно.

Моя бессонница – это моя темница. Я просыпаюсь по ночам и думаю о своей возлюбленной. Однажды встретив свою судьбу и любовь невозможно отменить эти чувства, даже если физически человек уже не с тобой, даже если ты его больше никогда не встретишь. Любовь бессмертна и только физическую оболочку может поддёрнуть тлен, а всё остальное живо.

Мне так жаль, что девушка-солнце не дожила до старости. Она ушла бы в своей постели, окружённая нашими детьми и внуками, а на её губах играла бы мягкая улыбка. Такая смерть подошла бы ей больше всего.

Девушка-солнце как-то сказала, что рядом с любовью всегда ходит грусть и скорбь. Почему-то после её слов во мне поселилось чувство тревоги, которое я гнал от себя. Я как сейчас помню, как она стояла у той треклятой реки, где её нашли. На ней был белый сарафан, подчёркивающий фигуру, и широкополая шляпа с чёрным бантом. Ноги её купались в траве, песке и земле, а она всё время задумчиво смотрела на воду. Это было последнее лето девушки-солнце. Мы выехали с семьями на пикник, и я наслаждался жарким днём, близостью возлюбленной и просто купался вместе с ней в потоке солнечного света.

– И почему эти чувства следуют за любовью? – спросил я.

– Потому что, принимая любовь, следует принять, что иногда проявляется вместе с ней. Это ведь палитра, спектр, это не единожды и дважды, это бесконечно… – загадочно произнесла она, смотря мне прямо в глаза исподлобья. – Если возлюбленный умрёт, второй будет его оплакивать, но даже так любовь будет жить вечно, и однажды они вновь встретятся. Круг жизни исправно движется в отправную точку и опять, и опять всё повторяется. Этот мир бинарен, стоит понять это и принимать как счастье, так и несчастье. Также с жизнью и смертью.

Только теперь я понимаю, что она имела в виду. Она всегда была мудрой, даже слишком мудрой для своего возраста.

Ночь подобралась к утреннему часу, стала таять лёгкой дымкой в рассветном мареве, и я стряхнул с себя воспоминания. Нужно было завтракать и отправляться на работу, ведь поступив в академию полиции, я получил возможность не только расследовать дело о смерти своей возлюбленной, у меня были и другие обязанности, дела, отчёты, планы и вся эта ненужная кутерьма.

И всё это время я был одержим местью. Я хотел найти убийцу, но учёба заставила меня покинуть родной город. Как много раз я прокручивал в голове все пытки и изуверства, которым бы мог его подвергнуть. Я даже не знал, что внутри меня живёт ненасытный монстр, лютый зверь, который готов морить убийцу голодом, пытать его гнилую плоть, отрывать ему ногти, вырывать волосы. Я не доверю его закону! Я сам буду вершить правосудие.

И каждый раз, когда я вспоминаю её мёртвое лицо, жажда мести становится всё сильнее. Я не могу перестать думать о том, что с ней происходило в те двадцать восемь дней, когда она находилась в заточении. Ведь именно столько она прожила, если рассчитать время от её исчезновения, до установленного судмедэкспертом времени смерти. Целых двадцать восемь дней, моя возлюбленная провела рядом со своим убийцей.

Конечно, мир и так не идеален. Каждый день мы сталкиваемся с равнодушием, коррупцией, несправедливостью, болью и смертью. Я вспоминаю дни последних школьных экзаменов. Одни дети получали высокие проходные баллы, другие низкие. Причём первые не обязательно были отличниками, просто за них попросили их родители, сопровождая свою просьбу щедрыми подарками. А у кого не было средств, у тех не было шансов запросто перепрыгнуть все барьеры системы образования и получить гранды на поступление в институт. Моя одноклассница хорошо училась, но из-за волнения получила более низкий бал, чем могла. Её родители были разочарованы, а она решила вопрос с плохими отметками по-своему…Она спрыгнула с десятого этажа, оставив после себя лишь записку: «Простите, что не оправдала ваших ожиданий. Я не могу больше терпеть. Мне больно. Хочу уйти на Небеса. Я познала истину». Она была единственным ребёнком, и её родители чуть не умерли с горя, жалея о словах, сказанных сгоряча дочери.

Тогда, узнав о её смерти, я не был потрясён. Для меня тогда не существовало ничего кроме собственного горя. Тогда я просто жил, ел, пил, сдавал экзамены, чтобы когда-нибудь отомстить. И чужая беда не могла помешать моим планам или как-то эмоционально повлиять на них.

Но сейчас, возвращаясь в те времена, мне горько от того, что простые школьные экзамены превратились в своего рода рулетку, где на кону стояли жизнь и смерть. Сейчас, учась в академии, я почему-то в своих мыслях всё время прокручиваю сказанное той девочкой. В её записке так мало слов, но много боли. И о какой истине она говорила, перед тем как сделать шаг в свою бездну. Я хоть и не особо с ней общался и лишь изредка пересекался на уроках, но сейчас у меня не шёл из головы текст её записки.

И я наконец понял почему. Я ей завидовал. Она прыгнула в свою бездну. А мне ещё предстоит расквитаться с убийцей, и только потом я смогу обрести покой на дне своей бездны.

А когда я был на третьем курсе, моё ожидание закончилось. Он снова проявил себя.

Глава 4

/колесо сансары/

На этот раз была похищена шестнадцатилетняя девушка. По описанию она была очень похожа на мою возлюбленную. Скорее всего, такой женский тип он будет выбирать и дальше. А это значит, что в его действиях кроется личный мотив. И мне необходимо найти нулевую жертву, конечно, если ей не была девушка-солнце.

Я долго ждал этого момента, но сейчас мне было стыдно. Моё ожидание закончилось вместе с чьей-то жизнью! Меня пытали только мои воспоминания и чувство утраты, а новая жертва была похищена и убита в реальности.

Почему он затаился на целых три года?! Этот вопрос не давал мне покоя. Хотя, как я узнал из курса обучения, такие преступники либо переезжают и творят свои тёмные дела в других областях и городах, либо его просто посадили за другое правонарушение. Да, да, маньяки тоже попадаются на воровстве или мошенничестве.

Размышляя об этом убийце, я вспомнил дополнительные занятия, которые я посещал в академии. Однажды мы разбирали дело Джека Потрошителя. Этот серийный маньяк наводил ужас на весь Лондон в XIX веке. Но его так и не удалось найти. И даже сейчас учёные периодически открывают дела давно минувших дней и, собрав все улики, так и не могут с точностью сказать, кто же работал под личиной страшного убийцы. Но, с другой стороны, даже рассматривая дело через слои многолетней пыли, они нашли ниточки к трём подозреваемым! А ведь прошло так много времени.

Значит, и в деле девушки-солнце можно найти улики и следы и привлечь к ответу того, кто украл у неё жизнь. Он не призрак, не дух и не привидение, он человек, а значит, точно оставил следы. Сейчас, когда он снова вышел на тропу убийств, я знаю, что должен остановить его. Меня словно зовёт девушка-солнце встать на защиту тех, до кого он ещё не добрался. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль, что она принесла себя в жертву, чтобы именно я мог пресечь его расправу над невинными девушками. И хотя у меня впереди ещё год учёбы, но за моими плечами багаж накопленных знаний, и я готов выйти на охоту!

На этот раз подробности дела были ужасающими. Эту заложницу убийца держал не так долго, но я даже порадовался, что он довольно быстро убил её, и в отличие от девушки-солнце, ей пришлось испытать немало боли.

Исходя из заключения судмедэкспертов было понятно, что эту пленницу убийца насиловал и бил. На теле были обнаружены свежие синяки, у неё было сломано несколько рёбер и было ясно, что он лишил её девственности. Но странно было то, что никаких следов самого преступника не было. Мне было непонятно, как, пребывая в таком близком контакте с девушкой, он не оставил отпечатков, волос, слюны или спермы. Убил он её, задушив верёвкой. Судя по следу борозды, напал сзади и не отпускал, пока она не затихла. Остальные обстоятельства её смерти напугали даже бывалых следователей, что уж говорить о нас, кадетах академии. У этой девушки были так же, как и у девушки-солнце, отрезаны волосы. А также у этой жертвы он изъял сердце и зашил ей рот. Такие шокирующие новости не рассказывали по телевидению и не писали в газетах, с нас взяли подписки о неразглашении: люди не должны были пускать в свою жизнь такие страшные подробности.

Итак, преступник вернулся! И теперь он стал более агрессивен. Что же произошло с ним за эти три года? Если в память о девушке-солнце он оставил себе только отрезанные волосы, то сейчас, кроме прядей, он вырвал сердце и зашил рот. Совсем непросто перейти от насилия и побоев к тому, чтобы вскрывать тело, резать плоть, пилить кости, протыкать иглой кожу. Его психическое здоровье явно деградировало и ухудшалось. И, если его не остановить, что же будет дальше?

А ещё судмедэксперты выяснили, что новая жертва голодала. Почему же он был так зол на неё? Эти мысли не давали мне покоя, и однажды я вдруг подумал, что, должно быть, разгадка кроется в его чувствах к девушке-солнце. Может быть, новую жертву он наказывал за то, что она просто похожа на девушку-солнце, но не она? Для меня связь этих двух чудовищных преступлений была очевидна, но следственная группа не торопилась их объединять.

Но если они не хотели признавать очевидное, то у меня были возможности для того, чтобы начать собственное расследование. В конце концов, документы кадета академии полиции и убедительная фраза «я пишу дипломную работу о возможности объединения разрозненных случаев насилия над лицами женского пола, схожими по общим внешним признакам» открывали мне многие двери. Ну а там, где к рвению студента относились скептически, я применял старый добрый метод финансовой стимуляции. Второе всегда работало на отлично!

Сначала я по возможности собрал наиболее полную информацию о новой жертве. Точнее, о её жизни до страшного происшествия. Итак, исчезла она двадцать второго марта около семи часов вечера, девушка как раз возвращалась с курсов по рисованию. По све́дениям её подруги, они попрощались возле дома. Убитая девушка жила в крайнем подъезде, в трёх парадных от подруги.

Чтобы упорядочить свои мысли, и не отвлекаться на эмоции, я стал давать девушкам номера. Кому-то это покажется слишком отстранённым и, наверное, даже жестоким, но я не мог поступить иначе, мне нужны были все мои силы, чтобы пройти по пути жертв и найти убийцу. А когда я начинал думать об именах этих девушек, то сразу перед глазами всплывали их жизни, и меня душил гнев, а это очень отвлекало от работы.

Следствию было известно, что в свой подъезд девушка №2, совершенно точно зашла – это видела её подруга и ещё несколько человек. Но вот в квартиру она так и не попала. Её родители были дома и как раз ждали девушку к ужину.

– Она в последнее время стала нервной, подозрительной. Даже кричала иногда во сне. – её мать плакала и прижимала к глазам платок. – У неё просто развилась странная паранойя. Мы еле-еле уговорили её ходить на курсы, – женщина рыдая уронила лицо в ладони.

– Если бы я только был более внимательным, – говорил бледный отец и смотрел перед собой отсутствующим взглядом, – я никак не мог ей поверить. Думал, что это девчачьи придумки или стресс.

Почему-то всегда страхи близких людей списываются на стресс, гормоны или ещё какую-то ерунду. Почему нам всем нужно дождаться акта насилия, а уже потом стенать и заламывать руки?

Но возвращаясь к обстоятельствам, сопровождавшим исчезновение девушки № 2, я заметил, что она не села с соседями в лифт. Она осталась кого-то ждать. Значит, и она, и девушка-солнце точно знали убийцу: они ему доверяли. И ещё его появление не вызвало вопросов у окружающих. Он не был невидимкой, он просто хорошо прятался за знакомой остальным личиной.

Когда я разбирал свои записи, то обратил внимание на следующее. Я сделал пометку в своём блокноте, когда ходил на саадаку – так у нас называется година смерти. Тогда я пришёл на саадаку к той девушке, которая после неудачно сданных экзаменов спрыгнула с десятого этажа.

Я остался наедине с её матерью, осведомился о самочувствии и хотел выразить свои соболезнования, пока все были в другой комнате. Но она посмотрела в то самое окно, откуда сделала последний шаг в своей жизни её дочка и сказала:

– Моя маленькая Айгуль, всегда была умничкой. Она много занималась, была старательной. – она взглянула на меня. – Айгуль хотела поступить на заочное отделение и потом быть учителем иностранных языков. Она хотела работать. Она была глубоко верующей девочкой и верила, что вся наша жизнь идёт по замыслу Аллаха. – женщина судорожно вздохнула. – Верующий человек не убьёт себя. – она задумчиво пожала плечами. – Я читала её дневник. Всё, что я тебе сказала, написала она и это было сделано за день до официальных экзаменов. Она была полна жизни.