Полная версия
Запах кофе и жвачка на асфальте
Кажется, вчера я немного разозлилась…
Здесь, в Мадриде, у меня новая роль, пока плохо изученная. Я – эмигрантка. Во всем мире отношение к нашему брату, мягко говоря, неуважительное. На мой взгляд, дело не в «волне» – первой, второй или еще какой, а в наличии наличных! Здорово сказанула! Ну да, если ты Лев Толстой и живешь на Рю де Риволи, потому что приехал парижским воздухом подышать и Тюильри с утра любоваться – это один разговор… Если ты живешь в Марбелье и принадлежишь к русской мафии – это другой вид эмигранта. Ну а если у тебя университетское образование, а ты готова чужие унитазы намывать, то это третий и не самый выигрышный вид…
Испанцы все это прекрасно понимают и соответственно к нам относятся. Изначально на нищего эмигранта выделяются средства из государственной казны: на еду, на бесплатное изучение языка, на ночлег. Говорят, что есть социальные программы помощи женщинам… Но пока я не в состоянии и двух слов связать… И мне не нужна никакая помощь, вот только если бы с работой…
Вовка говорит, что женщине-эмигрантке в Испании гораздо проще, чем мужчине. Особенно если славянка, и особенно если хорошенькая.
– Ты о какой работе, дурень, говоришь? – возмутились мы с Ириной.
– Девчата, я к тому, что у вас много шансов! И главное, где захотите!
– Да уж, у нашей Сусанниты есть шансы, – подтвердил Саша, игнорируя злобный взгляд своей подруги.
…Какие-то непонятности-неприятности приключились у Саши с Васей на работе, да и в повседневной жизни тоже едва друг на друга смотрят, бычатся и почти не разговаривают. Спросила, в чем дело, может, помогу уладить конфликт, пока он не разросся до бешеных размеров, но мне вежливо дали понять, что это не мои проблемы. Ну, не мои, так не мои…
Вечером, после четырех, договорились встретиться с Ирой в Ретиро:
– Ты уже знаешь, где это. А кафе найдешь около пруда со «спилберговскими» рыбами, – мое замечание, судя по всему, понравилось.
Я не была так уверена относительно моей памяти на рыбные места, но согласилась приехать.
Промелькнувший в автобусном окне парк я увидела сразу и, не сомневаясь ни секунды, сошла на первой же остановке. Оставался открытым вопрос с искусственным озером. Почти у самого входа в парк стало ясно, что ворота не те… Повторялась история с поиском нужного выхода-входа недельной давности, с той небольшой разницей, что тогда я была не одна. Озираясь по сторонам в поисках пресловутого пруда, я наткнулась взглядом на молоденькую латиноамериканку с младенцем в коляске и, обрадовавшись живому человеку, спросила:
– Дондэ эста лос пэскадос?[5]
– А-а, пэскадо![6] – и, почти засовывая сложенные щепотью пальцы в рот, спрашивает:
– Пара комэр?[7] – дальше последовали объяснения о ближайшем рыбном магазине. Судя по всему, молодая мамаша поняла меня неправильно и рассказывает о рыбе, которую едят. Но мне-то нужна та, которая плавает! Глагола «плыть» я не знала, потому просто показала жестом в сопровождении слов:
– Комер – но! Но! Пэскадо, – и рукой поплыла я.
– А! – смеется и машет рукой в сторону пруда мой темнокожий и уже не вызывающий в связи с этим бурных эмоций гид.
Я благодарю и удаляюсь в указанном направлении, удивляясь разительным переменам, что происходят во мне как бы сами по себе. Честное слово, я почти не предпринимаю никаких усилий!
Урок испанского языка от Ирины! Оказывается, для обозначения живой – это которая еще плавает, и неживой рыбы – это та, что в магазинах продается, бывшие колонисты римской империи два разных слова употребляют. Так что это не молодая мамочка меня не поняла, а я неправильно выразилась. Все-таки комплексы училки – всегда быть правой, по крайней мере, в грамотном употреблении языка, – пора оставить.
У нас с Ирой очередная встреча. На этот раз с сеньором Марселино Лопес. Пожилой мужчина предложил 75 000 песет за пятичасовой рабочий день с понедельника по пятницу. Сеньор Лопес улыбался, поглядывая на меня, и, судя по всему, был совсем не против заполучить меня в качестве прислуги. Что ж, условия неплохие, а от взглядов я не растаю. Но тут появляется папашин сынуля, экзаменует меня, выясняет, что язык я понимаю только при помощи жестов и, кроме того, не знаю испанской кухни. И… забраковал чудесный вариант.
Опять дурацкий Макдоналдс. Впрочем, неважно, чем брюхо набить, лишь бы не урчало. Плюс хорошая компания из Иры, Васи и Вовки. Угощает Вася: у него получка, да и вообще он не жаден.
Скорее всего, мерзкие бургеры имели странные добавки, а может, сказалось напряжение последних дней. Как бы то ни было, но на нас напал такой неудержимый и беспричинный смех, что спроси меня сейчас, о чем мы смеялись, я даже тему не в состоянии вспомнить. В автобусе дурацкий смех еще больше усилился. Поздней ночью, спускаясь по улице Рикардо Ортис, наша четверка, держась за животы, услышала приветствие:
– Здравствуйте! – произнесенное с акцентом, но все-таки по-русски.
Мы удивлялись ровно секунду, после чего раздался новый взрыв хохота.
12 июня
Идет дождь, но я с этим не согласен.
Дж. МурПолучила пинка под зад от Ирины. Произошло следующее. Я пришла с очередным визитом к Ломтевым. Так как хозяйка была чем-то занята, то я уселась писать объявления «Буско трабахо». В это время у Иры зазвонил мобильник. Она недолго поговорила по телефону, записала адрес, отключилась и, сияя лицом, сообщила:
– Вот это работа! Уборка культурного центра с пяти до десяти вечера с зарплатой 80 000 песет! Я ее, наверно, у тебя возьму.
У меня внутри все похолодело: как же так, ведь Ира прекрасно знает мою ситуацию и про газету эту проклятую тоже знает. Как же так можно?
Видимо, возмущение и растерянность легко читались на моем лице, поэтому, увидев, что я засобиралась домой, она предложила:
– Сделаем лучше: я тебе отдам все подработки, которые у меня сейчас есть, а культурный центр себе оставлю. Идет? Да и потом, у тебя все равно разрешения на работу нет, а у меня скоро будет.
– Поступай, как знаешь, Ирина, тебе видней…
Я направилась к двери. От обоих предложений стало так мерзко на душе, я почувствовала себя такой беззащитной и одинокой!.. На прощание я махнула рукой, не поворачивая головы, чтобы она не увидела текущих по щекам слез.
13 июня
Начинать поиски надо с самого неподходящего места.
Закон ПоискаНемного о газете. Стыдно было писать об этом… Хотя эти записи никто не увидит, если я не захочу, а все ж таки стыдно, даже перед самой собой.
Мой первый «выход» состоялся 8 июня, через несколько дней после собеседования с сеньорой Гонсалес. Когда начну зарабатывать – Бог весть, а питаться каждый день и оплачивать квартиру надо сейчас. Саша всячески меня подбадривал, говорил, что ничего страшного в газете нет, что это помощь безработным эмигрантам, что он тоже стоял с газетой, и Васек, и Вовка. Но ведь Ира не стояла! Разве мужчина может понять чувства женщины, стоящей около супермаркета и предлагающей купить у нее газету?
– La Farola! La Farola! Nuevo numero![8]
Почти никто не хочет ее покупать, поэтому тебе дают милостыню в 25, 50, 100 или 200 песет. Я – первая ученица в школе, активистка, наконец, просто популярная девчонка! Замужем за перспективным профессорским сыном (правда, перспективы за четыре года замужества куда-то подевались)! Уважаемый коллективом и учениками учитель!.. Я – на паперти! Даже если это не церковная паперть, а магазина, разве от этого проще? Разве я не взрослый здоровый работоспособный человек?.. Да, но еще и без знания языка, без разрешения на работу, без поддержки семьи, без знания общества…
Стыд, жгучий стыд испытывала я, идя в первый раз «на работу». На груди у меня красовалась искусно подделанная карточка легального продавца газеты «Ла Фарола», в руках – стопка непроданных еще Васей газет, под газетами – исписанный листок с испанскими словами, чтоб не скучала.
Одиннадцать утра – это время, когда позавтракавший люд начинает задумываться об обеде. Я пришла немного раньше этого часа. Смотрю на бегущее табло напротив меня, понимаю, что рекламируют путешествие на Канарские острова… «Ну а нас-то и тут неплохо кормят», – подбадриваю я себя и надеваю улыбочку, продолжая, впрочем, смотреть вдаль. Подошли две старушки и спросили что-то на своей скороговорке. Я покачала головой, сожалеюще улыбаясь. Думаю, бабульки поймут, что разговаривать со мною бесполезно… С меня довольно пытки стоянием на людном месте! Одна из женщин протянула 100 песет и потрепала меня по щеке.
Пожилые испанские сеньоры – это лучший человеческий фонд Испании! Очень многие из них подходили со словами утешения, оставляли монетки, волновали меня своим участием. Затем явился карликового вида дедок, окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног, одобрительно цокнул языком и спросил:
– Нужна работа? Плачу тысячу.
– Что? – не поверила я своим ушам.
– Пойдем со мной, я недалеко живу. Плачу две тысячи – за десять минут.
– Что надо делать? Убирать? – я окончательно запуталась. Где это видано – уборка за десять минут?
– Нет-нет-нет. Займешься со мной любовью, – решительно возразил проходимец и подтвердил при помощи грубого жеста свои намерения.
Я была шокирована: ни тени смущения на лице у этого негодяя! Как будто то, что он мне предлагает, нормально и естественно. Я изо всех сил отрицательно замотала головой, а из глаз, независимо от меня, полились слезы.
В такой патетический момент меня застал Сашка, который пришел проведать «рабочую молодежь». Увидев совсем раскисшую Снежную Королеву, он взял меня за руку и отвел на ближайшую скамейку. Услышав мой рассказ, посоветовал не обращать на это ровно никакого внимания, заметив, что дураков везде хватает. Да, но мне от этого не легче!
А на следующий день я увидела Педро. У нас их в Испании, как у вас там, в Бразилии. Некоторое время он тихо стоял в сторонке, наблюдая за мной. Я тоже его разглядела: небольшого роста пожилой сеньор с круглым животиком и необыкновенно грустными глазами. Вскоре он подошел и дал мне 300 песет, жадно заглядывая при этом в глаза. Я поблагодарила и протянула ему газету. Газета принимается, моя первая продажа!
– Асталуего, бонита[9], – прощается он.
– Адьос. Грасиас! – отвечаю я.
С того момента он приходит ежедневно и каждый день оставляет мне 300 песет, но газету уже не берет. Сегодня мой таинственный поклонник представился и пригласил меня в кафе выпить чего-нибудь освежительного. У меня четкие инструкции от русских приятелей на всяческие предложения. Согласно их наблюдениям, в Испании поход в бар не предосудителен: во-первых, это общественное место, а во-вторых, испанцы проводят там половину своей жизни.
Итак, идем в кафе, я заказываю фанту, а он – пиво. Разговор, понятное дело, надолго не затянулся. При помощи словаря я объяснила-таки, что приехала из России, что по профессии – преподаватель, что продаю газету, потому что нет денег. Он сочувственно поцокал языком, покивал, обещал о чем-то подумать. О чем думать? Мне работа нужна! Не хочу я спать в парке…
14 июня
Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а скорее тем, чего он дерзает достичь.
Халиль ДжебранЕздила в Министерство Труда (по подсказке знающих русских товарищей) за какими-то бумажками на тот случай, если вдруг объявится местный житель, мечтающий сделать мне предложение работы.
К девяти утра на Бретон де лос Эррерос подъехали две полицейские машины – следить за порядком, который, впрочем, никто не собирался нарушать. Это правда, народ тут мирный; и местное население, и приехавшие из разных стран тоже, чтобы не нарушать баланса, так сказать. Хотя однажды довелось наблюдать «юношество», кричащее, наскакивающее один на другого, отчаянно размахивающее руками, но при этом не задевающее носа соседа. Было совершенно ясно, что хода этим рукам не дадут. Так, прокричавшись, и разошлись. Очень благородно и предусмотрительно. А еще говорят, что испанцы вспыльчивы. Они русских не знают!
К десяти утра нужные для заполнения и представления бумаги были у меня на руках. Оставалось только ждать удобного случая, когда кто-то сделает мне предложение работы и я легализуюсь. Конечно, главное – это выжить; как говорится, не до жиру, а все ж таки случаи разные бывают.
После обеда я задремала, и снилась всякая чушь: будто нежданно-негаданно приезжает мой бывший муженек, как говорится, с оказией. Я – в дикой панике. Не знаю, как мне с ним объясниться, как ему доказать, что разойтись сейчас – это самое лучшее для обоих. Неожиданно появляется официальный чин – в униформе и с орденами на груди – и торжественно вручает мне «Тархета резиденсия»[10], разрешение на работу то бишь… Муж растворяется в воздухе, а я прижимаю руки к груди, пытаясь выразить искреннюю признательность!
Проснулась и за испанский взялась: как же, скоро придут разрешение на работу вручать, а я даже поблагодарить по-человечески не могу.
Вечером отработала у Эмилии, получила, как всегда, за труды плитку белого шоколада и тысячу песет. Хорошая она сеньора, добрая. Сразу видно, что много в своей жизни видела и много пережила… После смерти мужа у Эмилии начались серьезные проблемы со здоровьем, но переезжать к сыну категорически отказывается: говорит, что не хочет мешать невестке жить в свое удовольствие.
Сижу сейчас около Дракона, отдыхаю. Ха, звучит как цитата из романов Асприна о Великом Скиве. На самом деле дракон – это центральная фигура в детском скверике, разбитом недалеко от дома Эмилии. У него длинный зеленый хвост, добрые, глаза, поэтому страшно разинутый рот, полный острых клыков, из которого лавой вытекает горка, никого не пугает. Внутри он полый, так что малышня вовсю резвится и бегает как внутри, так и снаружи. Этот дракон очень теплый и живой, потому его и любят дети.
Я тоже его люблю. Поэтому я устроилась в тени на скамейке недалеко от дикого зверя и наблюдаю за детишками. В какой-то момент я даже глаза закрыла от удовольствия. Очнулась от вежливого покашливания, раздававшегося прямо над моим ухом.
– Простите, не помешаю? – интеллигентного вида старичок склонился в полупоклоне. – Разрешите задать вам несколько вопросов.
– Да? – попыталась очнуться от полусна.
– Вы откуда приехали?
Вот это да! Так сразу, без лишних глупостей. И предполагается, что отвечать ему я должна вежливо, хотя он-то начал, как татарин, – с набега.
– Из России, – все-таки отвечаю.
– Из России или Польши? – уточняет дедок. Почему Польша? Наверное, славянский тип глаза режет.
– Из России, из России, – дважды повторяю я.
– Как турист? – продолжает допытываться настырный дед.
– Да, – терпения у меня хоть завались, а любопытства еще больше, потому и отвечаю на многие дурацкие вопросы.
– Работаете?
– Нет, ищу работу.
Я прекрасно знала, что самопиаром надо заниматься всегда и везде.
– Хотите работать у меня?
– Убирать? – по привычке уточняю я.
– Да, у меня в квартире.
– Когда?
– Хоть сейчас!
Пошли смотреть его квартиру. Мне понравилось: светлая, залитая вечерним светом, очень уютная и слишком большая для одинокого человека. Старичок рассказал немного о себе. Выяснилось, что он бывший военный, теперь уже пенсионер и девять лет как вдовец.
– Будешь жить со мной? Мне помощница нужна. Да и одиноко…
Конечно, я согласилась. Ведь эту работу мне искала Ира, а я нашла сама! Чувство, что я чего-то стою и, кроме того, никому не обязана рассыпаться в благодарностях, заставило меня согласиться, не задумываясь. Дон Лео пригласил меня в кафе поужинать. Он заказал по большому бифштексу на каждого, гору жареной картошки, печеные болгарские перцы и что-то из ливера. Я наелась, я почувствовала себя сытой в первый раз после моего отъезда из Барселоны. Мне предложили 80 000 песет в месяц. Все складывается замечательно! С понедельника я приступаю к исполнению служебных обязанностей.
15 июня
Оптимиста хорошей новостью не удивишь.
Закон МерфиВсе ужасно за меня рады, а я еще больше. За Эмилией пообещала присматривать Ира. По ее словам, когда на собеседовании в Культурном центре выяснилось, что у нее нет разрешения на работу, ей отказали в месте. Хм, Ирина не из тех людей, которые изливают свою душу кому бы то ни было. Скорее всего, таким образом она оправдывалась передо мной, стоящей «на газете».
…Смотрим с Сашей и Ирой телевизор: все, что помогает в изучении языка, приветствуется. Сообщение синоптиков передает полногрудая, постоянно улыбающаяся стройная девушка. Делает она это с явным удовольствием, не забывая назвать ни одной провинции, ни одного самого маленького островка, указывая на возможные облачности, пасмурности, небольшое понижение температуры по ночам и резкое повышение по утрам, теперь по дням недели – с понедельника по пятницу. Минут пять говорила, не меньше. И это при дороговизне экранного времени!
– Похоже, в Испании существует одна проблема, – заметила я. – Муча калор…[11]
Ну что ж, пошла учить латынь: эх, в испанской стороне, на чужой планете, предстоит работать мне… и это правильно, потому что любой труд – достойный, а все же лучше спрятаться в чьем-то доме, а не стоять напоказ. Да, пожалуй, для моей будущей, давно обещанной одним горемычным астрологом всемирной славы «газетная работа» ни к чему. Кстати, об астрологе: визит к нему состоялся за четыре года до моего приезда сюда…
…Дверь мне открыли тотчас же. В полутемной прихожей стоял высокий худой человек, в котором меня смутило невыносимое косоглазие. Ужасно неудобно ежесекундно определяться, в какой глаз смотреть. Пока я справлялась с этой проблемой, из боковой двери вылетел маленький четырехлетний монстр на трехколесном велосипеде и воинственно взглянул на меня.
– Привет, малыш! – жизнерадостно прочирикала я.
– Дура! – сказало дитя.
– Прелестно…
– Прошу Вас, не обращайте на него внимания, возраст, знаете ли, к тому же Скорпион и год Змеи – адская смесь, – извиняющимся тоном проговорил счастливый отец.
– Поколение пепси.
– О, простите, проходите, пожалуйста, – проговорил хозяин, принимая мое пальто. – Овен, год Кабана, час Дракона, 1-й дом, Марс, символ Огня, стихийный темперамент, любовь к свободе – все это он пробормотал про себя, как бы припоминая. – О, моя вечная забывчивость, я так и не представился: Георгий.
– Очень приятно, – стереотипно отозвалась я. Честно говоря, ничего приятного от этой встречи я уже не ждала: ни Георгий, ни его сын мне абсолютно не понравились. Впрочем, пришла я сюда не за приятными впечатлениями, а по делу.
Кабинет астролога порадовал своей просторностью и полной изоляцией от маленького чудовища, которое, кстати, предприняло было попытку прорваться, но было остановлено ласковыми, по-видимому, материнскими руками. Зверь в ребенке взвыл и затопал ногами. К несчастью, ему попалась сильная, а главное, волевая женщина, и схватка закончилась быстро и с полным поражением воинствующей стороны. Берегитесь, агрессоры, русская женщина – это сила!
– Итак, приступим. Ваши координаты Вы мне сказали по телефону, проверьте, все ли верно?
Я бегло просмотрела исписанный лист бумаги и не обнаружила ни одной неточности: несмотря на свою обыденно-жизненную рассеянность, в своей работе он был более сосредоточен. Осталось только выяснить, насколько он точен.
– Может, по чашечке кофе? – предложил Георгий.
Я согласилась.
– Ну что ж, пожалуй, начнем, – в спокойной и доверительной манере начал астролог. – Я Вам признаюсь, уважаемая, что такой интересной и, можно сказать, удивительной астральной карты, как у Вас, мне еще не доводилось встречать, хотя я работаю в этой области вот уже 12 лет и много людей прошло через этот кабинет.
«Бабла-бла!», как говорят испанцы.
– Признайтесь, у Вас есть такое чувство, что стоите на пороге больших событий, которые повернут Вашу жизнь на 180 градусов? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Пока в ней все скучно, рутинно. Вы в школе работаете?
Я кивнула.
– Даже очень хороший учитель со временем становится рабом своей профессии, «человеком в футляре». Избежать этого удается лишь избранным, кто не теряет веры несмотря ни на что: ни на чумное поколение пепси, ни на маленькую зарплату. В Вас такой веры нет, хотя и человек Вы ответственный, и дело свое знаете… Или, к примеру, Ваша семья… Мужем Вы тяготитесь… Нет в нем амбиций… И живете в постоянном напряжении и непонимании: «Почему я здесь?»
– Да, «видно, высокое у меня было предназначение, да не угадал я его: и чувства высокие, и мысли…», – не удержалась и процитировала я.
– А Вы не иронизируйте над своими, как Вы их называете, «высокими чувствами». Не каждому это дано, не каждый находит силы начать все сначала, с нуля, а Вы сможете!
Мы знакомы? Конечно, нет. Его имя я нашла в газете, среди многих других объявлений это понравилось спокойным, некичливым тоном. Живем мы в разных районах города, и, в конце концов, это не сыскное агентство! Скепсис в человеке с университетским образованием при таких визитах всегда неизбежен, но этот странный человек сумел за считанные мгновения мягко убрать маску образованности и вернуть меня в лоно матери-природы. Он знал все о моем настоящем не хуже моей подруги, каким-то образом проник в сферу моих чувств (и угадал их!) и теперь предстояло войти в мое будущее. Вот теперь стало по-настоящему страшно.
Когда я вышла на улицу, было темно, а дождь моросил еще чаще. Плотнее запахнула пальто, накинула капюшон и обрадовалась, что я могу побыть наедине с дождем, обдумать услышанное. Оставалось одно: ждать подходящего случая, потому что все уже было решено…
16 июня
Надежды юношей питают…
А. С. ПушкинПрощальный бенефис на «Ла Фарола». Заработала 1200 песет за полтора часа, народ ко мне уже привык. Педро, разумеется, тоже пришел, но я ему ничего не сказала: сама еще толком ничего не знаю, да и с какой стати? Как встретились, так и разошлись.
Ближе к обеду мы с Ирой отправились с визитом к дону Лео. Оказывается, пока я на газете деньжищи зарабатывала, он несколько раз звонил Ирине. Та тоже осталась довольна визитом, говорит, вполне приличный дедуля, даже пообещал со временем позаботиться о моей легализации. Да и мне так кажется, в смысле, что неплохой парень.
Странные повороты делает судьба. Еще студенткой мне довелось подрабатывать в домашнем сервисе перестроечной России. Тогда я жила в Питере и получала аж сорок рублей стипендии, которые целиком уходили на оплату жилья. Мама тоже посылала денег «на жизнь», но их почему-то всегда не хватало.
Когда я в очередной раз искала комнату, темноглазая еврейка предложила мне ее бесплатно, а в обмен на это я должна была выполнять кое-какие домашние обязанности. Бартер показался мне интересным и взаимовыгодным. В скором времени круг этих обязанностей стал расширяться с неимоверной быстротой, ну а затем и вовсе произошла неприятная история, из-за которой меня быстро выпроводили.
У моей хозяйки – молодой разведенной женщины с семилетним ребенком – был любовник. Так, ничего особенного, но моя Лиза была от него без ума. Вчетвером мы пытались разместиться в двухкомнатной квартире: одну комнату занимала я, другую – маленький Пашка, ну а парочка размещалась на кухонном угловом диване. Как правило, наутро, до того как мы с Пашкой проснемся, наш герой-любовник исчезал. В одно серое питерское утро я вошла на кухню с единственной целью – позавтракать, а обнаружила обнаженного мужчину, с удовольствием потягивающегося после сна. Почему-то я не закричала в голос и не выскочила из комнаты, как подобало бы благовоспитанной девице, а целенаправленно продолжила движение в сторону плиты: мужчины – даже голые – мужчинами, а завтракать тоже надо вовремя, иначе не успею в институт.
Вечером, когда я вернулась с занятий, забежав по дороге домой в химчистку, Лиза встречала меня у порога. Сначала она меня долго отчитывала и стыдила, спрашивала, заходила ли я в спальню к родителям, а затем и вовсе указала на дверь. А чего стыдить-то! Во-первых, я не специально, во-вторых, никого не рассматривала, а в-третьих, я не в спальню зашла, а в место общего пользования!
…Страшно, немного страшно, что там скрывать: и насчет уборки – есть же какие-то особенности, и насчет готовки – вообще не знаю я испанскую кухню, а самое главное, насчет языка. Дай Бог нам обоим терпения и великодушия!
Как будто славный сеньор: комнату дал большую, с террасой. Да и заработок в четыреста долларов. Разве в России могла бы я так заработать? Думаю, вряд ли. Так что, «прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ»… До встречи в Испании, мои любимые крохи, здесь вы станете господами!
17 июня