Легко ли стать королевой?

– Дорогие гости, мои верноподданные, я спешу вам сообщить, – начал монарх свою речь, и я в ожидании закусила губу, – что вопрос на Южных границах, наконец, урегулирован. Более того, с Леньевой заключен… договор, пункты которого выгодны обоим государствам, – зал взорвался аплодисментами. Эта была не та речь, которую я планировала услышать, но всё еще надеялась, что тема примет другое русло. – И еще одна особенно важная новость на сегодняшний день. Я женюсь.

Зал взорвался овациями, у меня в ушах зазвенело, я позволила себе улыбку, краем глаза заметив широкие улыбки приятельниц. Да, это именно то, что я хотела услышать. Гости обратили внимание на меня, по-другому быть не могло, ведь Эдмунд Второй не отрывал от меня своего взгляда.

– Я женюсь, – повторил он. Ну, дорогой, не разочаровывай меня, это мы уже слышали. – На принцессе Амелинде Оргонской.

Зал охнул, но вовремя заглушил общее недоумение аплодисментами. Король по-прежнему продолжал смотреть на меня, а я мысленно спрашивала, послышалось ли мне? Не стоит ли мне пойти вперед, вдруг прозвучало всё же моё имя, а то, что я услышала, лишь игра моего больного воображения?

Но нет. Аплодисменты звучали, но не в мою честь. Все поздравляли короля и принцессу Леньевы. О её красоте ходили легенды, да и фотографические снимки были явным тому доказательством, но я никогда не испытывала к ней ненависти, сейчас же готова была задушить её собственными руками.

Столько лет усердного труда… Моя жизнь в один момент покатилась в тартарары. Готова ли я так просто проститься со всем, чего добивалась все годы своей жизни?

Я знала ответ, поэтому, стиснув зубы и молча развернувшись, я направилась к выходу. По пути меня кто-то задел, и я чуть было не упала (всё-таки боль в ногах была нестерпимая), но была вовремя подхвачена чьими-то мужскими руками. Граф Рошман ехидно улыбался, он был одним из тех, кому я когда-то отказала в браке. Судя по презрению и усмешке в глазах, не может забыть. Вырвав свой локоть, я почти уверенно направилась к выходу, и уже у самого входа в малый зал увидела приятельниц:

– Какой пассаж, – хихикнула Мисси.

Не то что бы я от них ожидала сочувствия (оно бы меня оскорбило еще больше), но всё же где-то в глубине души что-то неприятно шевельнулось.

– Такой позор, – подтвердила Мила, – что же теперь станет с бедной Ари? Кто её возьмет после того, как она была так опозорена?

– Ах, эти несбывшиеся надежды, – улыбнулась Мисси, и я оскалилась в ответ.

– Чем жалеть меня, лучше бы подумали о собственной судьбе. Вас-то после койки его величества ни один ни то что король, даже граф в жены не возьмет, – на этих словах я покинула большой зал, попав в малый.

Здесь никого не было, кроме лакеев. Последние распахнули передо мной двери, и я оказалась на свободе. Захотелось прямо сейчас скинуть с себя ужасные туфли, но гордость не позволила.

Глотая собственные слезы, я дошла до своих покоев, распахнула двери и, войдя в гостиную, обессилено упала на диван, скинув злосчастную обувь. Слезы хлынули из глаз, я уже не помню, когда последний раз плакала, но сейчас это были слезы бессилия и несправедливости. Я никогда не придавала значения последнему слову, считав его пустым звуком, ибо справедливость давно ушла из этого мира в лучший и совершенный, а нам, людям, осталось спокойно пробивать себе лучший путь любыми методами.

Неужели на этом всё? Становиться любовницей короля взамен его жены? Мне ведь даже замуж выйти не светит, ибо теперь его величество так просто меня не отпустит. Надеяться мне не на что, а если разожгла пожар в теле мужчины, то будь готова его потушить. А потом терпеть вечное унижение и насмешки от его жены, быть фактически беззащитной перед ней…

Внезапно обида сменилась ненавистью. Жгучей и всепоглощающей. Нет, принцесса стала разменной монетой в политической игре, поэтому виновата она ни в чем не была, вот только… Сердце доводы разума не слушало, в него проникали черные щупальца мести.

– Не-нави-жу! – прокричала я, вскочив на ноги и поморщившись от боли. Взяв с дивана круглую подушку, я кинула её в стену. Та задела стойку с вазой, последняя упала на пол, разбившись вдребезги. – Ненавижу…

* * *

В Леньеве за несколько сотен лиг

Делегация из Этиона готовилась к отбытию. Солнце только выглянуло из-за горизонта, окрасив небо в красно-сиреневые тона. Амелинда Оргонская, принцесса Леньевская, к приходу слуг проснулась. Точнее, она всю ночь не сомкнула глаз.

Что она знала о короле соседнего государства? Молод, красив и любимец женщин. В газетах о его характере не писали, он был только второй в династии, все статьи в вестниках были положительные (попробуй, напиши отрицательные!). Что еще нужно для счастья семнадцатилетней принцессе?

На брак по любви она никогда не рассчитывала, только боялась, что мужем может стать старик с проплешинами и огромным пивным животом. Поэтому всю ночь принцесса не сомкнула глаз, улыбка не сходила с её лица, а в голове мелькали прочтенные давеча статьи об Эдмунде Втором.

К сожалению, фотографических снимков было не так много, но все они относились к современности, так как не принято выставлять на обозрение фотографии кронпринцев. Подобные фотографии всегда хранились в семье, а те, что попадали в газеты, были размыты. Наследников всегда оберегали даже от газетчиков.

Амелинда мечтала, как встретится с сильным королем, своим женихом, как первый раз его поцелует, как пойдет с ним под венец, а потом… а потом щеки девушки окрашивались красным цветом и думы старательно отводились от интересующий молодую девушку темы.

В окошко постучались, и Линда поспешила открыть створки, чтобы впустить в комнату любимого мужчину. Он легко спрыгнул с подоконника и закрыл окошко, после чего повернулся к принцессе.

Молодой человек был привлекателен: прямой нос и волевой подбородок, длинные ресницы и чувственные губы, вечно искривлены в усмешке. Темно-русые волосы были коротко острижены на манер военных, в умных глазах плескался азарт. Его внешность портил только узкий шрам, пересекающий бровь и заканчивающийся на щеке. Но самые привлекательные в нем были, пожалуй, внутренний стержень и высокий титул.

– Астат, почему ты вновь вламываешься через окошко? – испуганно задернув шторы, нахмурилась принцесса.

– Это ближний путь от покоев одной из твоих фрейлин, – усмехнулся кронпринц, проходя внутрь комнаты и присаживаясь на кровать. – Но причина вовсе не в этом. Если отец увидит, что я во дворце, то заподозрит что-то неладное. А я еще вчера должен был отбыть в Верозу, – продолжал откровенничать шатен, – а я туда не стремлюсь, сестричка.

– Что ты опять задумал? – обессилено сев на кровать, вздохнула Амелинда.

– Между прочим, для твоего же блага стараюсь, – усмехнулся молодой человек. – А делегация в Верозу и без меня доедет. Все документы я подготовил и передал Тефрану, так что волноваться тебе не о чем, кроме предстоящего знакомства с женихом. Кстати, я тоже намерен с ним познакомиться.

– Астат, отец же запретил тебе сопровождать меня!

– А кто сказал, что он о чем-то узнает? – иронично заломив брови, полюбопытствовал наследник.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я поеду с тобой не в качестве наследного принца, а в качестве твоего телохранителя. Не переживай, сделаю всё, от меня зависящее, чтобы его величество Эдмунд не вздумал тебя ко мне ревновать, – губы шатена растянулись в усмешке, за что он тут же получил маленьким кулачком в грудь. – Линда, всё будет хорошо, обещаю тебе. Тебе будет так же весело, как и мне.

Линда не была впечатлена идеей взбалмошного брата. Астат умел быть серьезным, но категорически не хотел. Его баловство никак не мешало работе мозга, поэтому все поручения отца выполнялись беспрекословно, четко и без помарок, а уж каким путем была достигнута цель – дело второе. Его веселый нрав сочетал в себе непреклонность и жесткость, когда дела касались работы.

Недостатков у него было достаточно, в один из них входила слабость в общение с неординарными людьми. Все, кто знал принца достаточно хорошо, были уверены, что он станет прекрасным правителем, возможно, лучше своего отца.

– Линда, – увидев, что сестра колеблется, Астат взял её за руку и нежно улыбнулся, – я не могу отпустить тебя в чужое королевство за несколько сотен лиг от родного дома, предварительно не убедившись, что тебя там не ждет тиран-муж и его гарем любовниц. Я обязан сопроводить тебя под венец, уверовать в твоё искреннее счастье и со спокойной душой нагнать возвращающуюся делегацию из Верозы, дабы отец ничего не узнал.

– Он всё равно узнает, – покачала головой Линда, исподлобья посмотрев на брата.

Она догадывалась, почему его высочество не стремиться в Верозу и почему его величество так настойчиво его туда отправляет. У тамошнего короля была дочь на выданье, конечно, не первая красавица с парочкой лишних килограммов, но всё-таки вторая в очереди на престол.

Но вот незадача – невзлюбил её Астат, так как принц вообще не любил девиц, вешающихся ему на шею. А такое происходило настолько часто, что уже могло надоесть.

– Узнает, – не стал спорить его высочество, – но это будет после того, как до него дойдут новости об удачном сотрудничестве. Поверь мне, я подготовил такой план и составил несколько договоров, что не верить в успех предприятия просто невозможно!

«Но отец рассчитывает на брак, а не на договор!» – хотела возразить принцесса, но прикусила язык, с улыбкой посмотрев на брата.

– Это ты невозможен, Астат! – Но в его пребывании в Этионе могут быть положительные стороны, поэтому вскоре в глазах Амелинды поселилась надежда. – Ты, правда, будешь со мной у алтаря?

– Ну не в качестве жениха, – усмехнулся он и, погладив сестру по щеке, продолжил более серьезно: – Ты во мне сомневаешься, сестренка?

– Спасибо тебе. Ты всегда оберегал меня.

– С тех самых пор, как в восьмилетнем возрасте у меня появилась такая нежная и ранимая младшая сестра.

Их разделял еще один брат, но Эстан выбрал путь военного, поэтому уже в восьмилетнем возрасте покинул отчий дом.

– Астат, тебе пора. Скоро придут слуги, – прошептала Линда, испуганно оглянувшись на входную дверь.

Принц понятливо кивнул, растеряв всю свою веселость, и направился к потайному ходу, ведущему за дворцовые стены. Там уже была подготовлена соответствующая поездке одежда и прочие необходимые для пребывания во дворце соседнего королевства вещи, как и конь. Верный Вихрь был еще вчера выведен за крепостные стены для того, чтобы убедить короля, и был припрятан на постоялом дворе. С изворотливостью наследника в удачном завершении плана сомневаться не приходилось.

Глава 2

Русская женщина-как автомат Калашникова: надежная и популярная во всем мире…а еще мозг выносит в 100 % случаях ©

Х/ф «Как я стал русским»

Аробелла Энриетта Сотер

Я злилась. Злилась на себя за свою вчерашнюю слабость, из-за которой сегодня пришлось встать раньше и наложить холодный компресс на припухшие веки. Но к восьми утра я выглядела бодрой, и ни что в моей внешности не выдавало вчерашние слезы.

Словно бросая вызов злым языкам, я вновь облачилась сегодня в белое платье: кто сказал, что этот цвет означал помолвку? Это всего лишь мой любимый цвет.

– Госпожа, стоит ли вам сегодня покидать свои покои? – Диди была взволнована.

– По мне видно, что я вчера рыдала? Или моё лицо настолько бледное, что на нем проступает след от публичной пощечины? – жестко спросила я, внимательно посмотрев на девушку. Камеристка испуганно опустила голову и присела в глубоком поклоне.

– Разумеется, нет. Вы, как всегда, безупречны.

– Тогда ты болтаешь глупости, – ответила я, развернувшись и покинув спальню.

Косые взгляды слуг вызывали во мне раздражение. И ведь не придерешься, ибо те сразу же опускали головы, стоило обратить на них более пристальное внимание.

При входе в гостиную я стала персоной нон грата, что можно было угадать по взглядам, устремленным в мою сторону. Лишь на лице её величества было искреннее сочувствие, которое раздражало меня больше враждебных взглядов. Как смеет она меня жалеть? Я никогда не желала быть униженной чужим сочувствием.

– Моя дорогая девочка, идем ко мне. Присядь рядом со мной, – королева положила руку на свободное место рядом со мной.

Кларисса, сидевшая рядом, встала, окинула меня снисходительным взглядом и направилась к Ане, которая попросила её помощи с толкованием одного из божественных заветов. Сделав глубокий реверанс, я присела рядом с Лисаветой. Женщина накрыла мою руку своей и чуть сжала.

– Ты замечательная девушка. Сильная и умная, что не присуще современным кисейным барышням, – улыбнулась её величество. – Вот в наши времена были совершенно другие нравы. Тогда я была лишь герцогиней, но и Эдмунд был лишь бароном, поэтому его предложение я восприняла с осторожностью, а родители и вовсе о нём слушать не хотели. Но я увидела в нем кого-то большего, чем просто барона. В нем был азарт, ради меня он был готов свернуть горы. Целую неделю я мучила своего будущего мужа, не делая поспешных решений, хотя самой себе уже дала ответ. Зато по истечении седьмого дня я публично приняла его предложение, сделав будущего короля Эдмунда Первого, пусть земля ему будет пухом, самым счастливым человеком на земле.

Эту историю я слышала не в первый раз, мне не оставалось ничего другого, кроме, как дарить улыбку её величеству. Красивая история о том, как женщина поставила на малое и выиграла целую страну. Главное правильно выбрать мужчину своей жизни.

– Я уверена, моя дорогая Ари, что найдется мужчина, который оценит тебя по достоинству.

– Ваше величество, я уверена, что только один мужчина способен сделать меня счастливой, – прошептала я, и глаза её величества довольно сверкнули.

– Впрочем, – вымолвила она, – до приезда принцессы Амелинды Оргонской еще целая неделя, а там и до свадьбы не меньше трех. Думаю, месяц для умной девушки большой срок.

– Благодарю вас, вы вселяете в моё сердце надежду, – не пытаясь скрыть радости, ответила я. Поддержка вдовствующей королевы была важна.

После завтрака мы во главе с Лисаветой отправились на положенную по расписанию прогулку. Весь день её величества был расписан по минутам, и она испытывала крайнее негодование, если что-то или кто-то заставлял её отойти от положенных дел, даже если эти дела не имели серьезный характер. Мисси взяла меня под руку, улыбаясь тонкими губами, щедро накрашенными помадой.

– Ари, дорогая, надеюсь, ты не проплакала всю ночь? – с участием спросила она.

– Спасибо за заботу, моя дорогая, – вежливо улыбнулась я. – Но я не нахожу причин для слез. Король влюблён в меня, а это главное.

– Ты считаешь, что сможешь с легкостью затмить собой благополучие Южных территорий, а, возможно, и остальной части государства? – я смогла вывести Мисси из равновесия, поэтому в её голосе проскальзывало раздражение.

– Что ты, моя дорогая! – воскликнула я и добавила, усмехнувшись, – это будет вовсе нелегко.

Мисси остановилась от неожиданности, с удивлением посмотрев на меня. Я продолжила свой путь, гордо вздернув подбородок. Далеко я пройти не успела, так как королева сделала остановку, как и её фрейлины, перед его величеством. Эдмунд был как всегда безупречен, щетина еще не успела отрасти, только на лице поселилась тень усталости.

Мы тут же склонились в положенных реверансах. Я из-под опущенных ресниц рассматривала короля, справляющегося о здоровье её величества. Наконец, разговор коронованных особ закончился, и взгляд монарха упал на меня:

– Леди Аробелла, позвольте пригласить вас на прогулку.

Фрейлины замерли, незаметно переглянувшись. Я несколько секунд молчала, будто раздумывала над предложением Эдмунда, хотя в голове уже давно созрел ответ. Я должна была показать ему, что оскорблена, у меня есть гордость, поэтому такое отношение к себе не потерплю. Заговорила я в тот момент, когда терпение короля могло закончиться:

– Почту за честь, мой король, – склонив голову, ответила я и сделала шаг вперед.

Фрейлины расступились, а его величество подставил локоть. С благодарностью приняв поддержку Эдмунда, я медленно направилась с ним на прогулку по парку. Мисси и Мили последовали за нами, держась на расстоянии.

– Ари…

– Ваше величество, стоит ли употреблять настолько близкое обращение? Я могла позволить некоторые вольности, когда вы были свободным мужчиной, и у меня была надежда на большее, на взаимность и ответные чувства, – решив, что участь любовницы не для меня, прервала речь короля. Это было чревато, однако у меня было преимущество со стороны его чувств.

– Леди Аробелла, я хотел вам сообщить раньше. Но вы же понимаете, что моим сердцем владеете только вы, безраздельно…

Мужчина взял меня за руку, поднеся к губам, поцеловал. Я вздохнула и отвела взгляд, пряча внутри себя гнев. Я столько раз делала вид, что восхищаюсь этим мужчиной, что влюблена, не позволяла себе плакать, когда этого хотелось, терпела пощечины, когда желание ответить тем же было нестерпимым, а сейчас с трудом сдерживаю гнев.

Но еще не время опускать руки, трудности должны закалять, заставлять раскрыть зонтик и двигаться навстречу ветру. А если зонтик поломается, то прикрыть глаза рукой и продолжить идти вперед.

– Ваше величество, хотела бы я так же безраздельно владеть частичкой вашей жизни, – прошептала я, выдавив слезу.

Для фальшивых эмоций пришлось вспомнить самый страшный день в своей жизни. Огонь, пепел, приглушенные звуки, незнакомые люди…

– Ари…

– Прошу простить моё неуёмное чувство меры, но я слишком высоко ценю свою честь, чтобы очернять свои чувства, – присела в реверансе, после чего выпрямилась, аккуратно забрала свою руку из мужской и поспешила ко входу в королевский дворец.

Я сказала его величеству достаточно, чтобы он сделал определенные выводы. Следующие действия зависят только от его решительности. Я уверена, наш умный король сделает всё, чтобы соединить собственное счастье и счастье страны, заодно подарив счастливые мгновения моей скромной персоне.

* * *

У меня было стойкое ощущение, что дворец готовится не к приезду принцессы, а к божественной инспекции. Иначе как можно было объяснить замену статуй, реставрацию зданий и смену интерьера практически всех комнат дворца? Даже прислуга подверглась тщательному отбору, после которого я отошла от своей теории о божественной инспекции, заменив её на новую: мы готовимся к приезду сущего дьявола. Причем, если этому дьяволу что-то придется не по вкусу, то она испепелит всех своим гневным взглядом.

И каково же было моё удивление после встречи с принцессой Амелиндой Оргонской…

Вдовствующая королева готовилась к знакомству с будущей невесткой у себя в будуаре, где и находились остальные фрейлины. От его величества за прошедшую неделю я не получила никаких знаков внимания, более того, всю неделю он отсутствовал во дворце, готовя не только столицу к приезду титулованной особы, но и ближние провинции.

Вчера господин Луфин принял вызов по магическому кристаллу от Ариола, который сообщил, что её высочество в сопровождении нашей делегации и нескольких человек из её окружения прошли последний стационарный портал в Финне (таких порталов было около тридцати во всем мире, вокруг них строились специальные портальные военные города), а после него до столицы осталось меньше дня пути.

– Приехали, ваше величество, приехали! – вбежавшая служанка с радостным известием заставила аристократок вздрогнуть от громкого голоса. Девушка смутилась под недовольными взглядами и поспешила исправиться, нервно теребя подол коричневого платья. – Приехали, ваше величество. Только что прошли восточные ворота.

– Благодарю, Жизи, – кивнула вдовствующая королева, разворачиваясь к зеркалу и позволяя еще одной служанке дальше заниматься волосами её величества. Девушка обладала крупицами бытовой магии, поэтому очень ценилась при дворе за быстроту работы и завивку локонов, занимая в иерархии слуг положение более высокое, чем все остальные.

Фрейлины устроили разговор, представляя, в каких нарядах предстанет принцесса в тронном зале. До официального приветствия около часа, пока титулованная гостья и её окружение отдохнет с дороги и смоет пыль.

– Филия, заканчивай, – строго приказала Лисавета, – и поторапливайся к её высочеству. Наверняка она желает предстать перед женихом в лучшем свете, поэтому ты обязана ей помочь.

На этих словах я чуть ли не фыркнула вслух. Судя по фотографическим снимкам, принцесса может предстать перед королем хоть в лохмотьях, и всё равно будет красивее доброй половины населения нашей страны.

Королева Леньевы была настоящей красавицей и передала красоту своим детям, правда, фотографии старших королевских детей прятались от общественности, поэтому, как выглядят принцы, я не знала, только слышала. Зато Амелинда Оргонская была настоящим символом своего королевства еще с пятнадцатилетнего возраста, а ведь девушка всего на год младше меня.

Размышляя над дальнейшими планами, я незаметно покинула будуар, направившись к выходу в сад. В холле я задержалась перед зеркалом и с негодованием оглядела свою внешность.

Темно-каштановые волосы с красным отливом были наполовину распущены, спускаясь крупными локонами на спину, яркие синие глаза были подведены черным ободком, благодаря которому они выглядели еще глубже. Полные от природы губы не знали помады, лишь прозрачный бальзам придавал им блеск. Прямая осанка, полная грудь и узкая талия – я имела все достоинства, ценившиеся современной модой. Надев шляпку, я уверенно вышла из дворца.

Любви короля всегда недостаточно. Нужно, чтобы и его умственный орган выбрал меня в качестве будущей королевы. Я делала все, чтобы доказать окружающим, что из меня получится достойная правительница.

К счастью, всеми необходимыми качествами и соответствующей внешностью я обладала: меня слушались беспрекословно, голос я никогда не повышала, на глупых не обижалась, на друзей не рассчитывала. Впрочем, последних я и не заводила. Я и на несправедливость никогда не сетовала, ведь её не было в мире, кроме последнего случая. И кого я во всем обвиняла? Правильно, Леньеву!

И вздумалось им выдать замуж свою принцессу? Неужели характер склочный, что в жены никто не берет? Хотя только в сказках мужчины любят кисейных барышень, которые покрываются румянцем от одного жаркого взгляда. Конечно, таких тоже любят, но гораздо менее опытные юнцы. Настоящая женщина должна показать румянцем лишь то, когда следует мужчине остановиться, а разве можно его останавливать, если он ещё и не начинал? Он просто отвернётся и уйдёт к другому «прилавку».

Лёгкий ветерок колыхал мои волосы, солнце дарило свои лучи, но не жгло. Прекрасная погода, когда ещё нет надобности в зонтике, защищающем от загара. Сейчас можно ограничиться лёгкой шляпкой.

Порыв ветра, отчего-то более сильный, чем обычно, сдул в сторону головной убор. Я попыталась его поймать, но хватала лишь воздух, а шляпка улетала в воздушном потоке. Волосы разметались по лицу, закрывая часть обзора, я сделал несколько быстрых шагов в сторону уже опустившейся на землю шляпки, но первый раз моё природное чувство равновесия и грация подвели меня.

Зацепившись за корень векового дерева, я полетела вниз, продолжая размахивать руками. Падение было не из приятных, я больно приложилась руками о твердую землю и ударилась подбородком, едва не прикусив язык.

– И почему так тотально не везет? – недобро усмехнулась я, оттолкнувшись от земли и почувствовав резкую боль в запястье. – Ай!

Вновь упала на землю и теперь приподнялась, сев на пятую точку. Помассировав запястье, я запрокинула голову и вгляделась в небо. В парке сейчас никого не будет, все смотрят на приезд делегации из Леньевы или готовятся к официальному представлению, поэтому я поддалась порыву, что происходило со мной крайне редко, и легла на землю.

Запах свежескошенной травы всегда напоминал мне о родителях. Они были заботливыми и внимательными, но их жизни унес страшный пожар, в котором выжила только я. Лавандовое мыло мамы и запах свежескошенное травы от игр в парке с папой – единственное, что я о них помню. Остальное все услужливо стерла память. Маги-менталисты и лекари утверждали, что это защитная реакция организма, но никто из них не имел права «вскрывать» мозг несовершеннолетней девушки. Теперь же я боялась, что с приходом старых воспоминаний потеряет значение моя настоящая жизнь.

Я зажмурилась под лучами солнца, погрузившись полностью в свои невеселые размышления. Вот будет позор, если меня сейчас кто-нибудь поймает лежащей на земле! Тогда титул королевы станет ещё более недостижимым…

– В Этионе всегда прекрасные девушки лежат на лоне природы? Мне нравится эта традиция, – я резко распахнула глаза, пытаясь разглядеть лицо нависшего надо мной мужчины.

Глаза ещё не совсем привыкли после слепящих лучей, да и солнце светило на меня, из-за чего я могла различить лишь силуэт невольного зрителя. Первым порывом было подскочить на ноги, охнуть и сбежать куда-нибудь, но я не я, если поддамся таким слабовольным порывам.