Рождённый умирать

« Я расскажу тебе про спешку»

Бежит по полю маленький мальчишка,

Он слишком добр, счастлив и красив.

Не замечая капельки росинок,

Спешит к лучу, на сторону добра.

Колышется пшеница, а росинки,

Как слёзы матерей, что знают,

Что вскоре чадо их взрастится

И вступит в жизнь, где нет давно добра.

Слегка спешит парнишка

И в сердце есть огонь.

Немалые потери, не утопили в нём,

Надежду и улыбку, с которой он встаёт,

Отважно преступая, очередную боль.

Он не сдаётся зная,

Что будет день, а после ночи

И непременно счастье, окажется при нём.

Идёт отчаянно мужчина,

Заметен спех в его глазах.

Он видел жизнь и видел боль,

Родных забрала старая скотина,

Что ходит на плече с косой.

Давно не ощущал покоя,

Метаясь, счастье отыскать,

Он чувствовал его так близко,

Как никогда, не представлял.

Идёт старик и нет уж смысла в спешке,

Успев насытиться от бездны,

Увидеть мир, в котором лишь обман.

Он чувствует немножечко свободы

С душой, напитанную злобой,

Решив, что может быть не против

Пожить, ещё хоть, пару лет.

И может быть теперь он сможет

Всё отпустить и позабыть.

Вдохнуть глоток, открыть глаза

И посмотреть без отвращенья.

Вот только разум не готов,

Увидеть мир, где нет и острова со светом.

«Так любить нельзя»

Я полюблю тебя очень сильно,

Так как никто не любил.

Целовать тебя буду нежно

И тихонько шептать, что мир -

Невозможен без твоей улыбки.

Невозможен, без лунных глаз.

Кану в лепту обрюзглых мыслей,

Не видя твоих юных прикрас.

Буду носить на руках,

Словно из загса мы вышли.

Буду стихи по ночам миловать,

Дабы глубины их вышли.

Стану цветы дарить через день,

Чтобы в ближайшем, вскоре.

Ты потеряла им цену и мысль,

Видя, лишь, жалкие гроздья

И вот мы сидим на рассвете,

Встречая счастливое солнце.

Твои, прикрываю я плечи

От смродлого, дикого мроза.

К тебе повернусь незаметно,

Уловив, столь нежный момент.

Только вижу я призрака в бездне

И греюсь, давно уж один.

«Голиаф»

Катарсис, боль и отречение,

Вчера зияла пустота.

Как голиаф, бреду я возле моря,

И жду, что вскоре, голова моя,

Окажется у ног Софии,

Что так давно, ждала меня.

Родная, я оттопал эту земь

И вот явился пред тобой.

Прости, конечно, что не целый,

Но по-другому и не мог.

Оставил душу я в песках,

Где Моисей бродил годами.

А тело бренное в местах,

Где Сатана давно уж воцаряет.

Я продал родину, забыл лицо детей.

Забыл, как мать мне говорила:

– Ты должен помнить, кто тебя любил

И помнить, что дорога есть обратно.

Но я забыл, была на то причина.

Всему виной – инверсия души.

Но грусти придаваться нет причины.

Я обменял всё на надежды обрести мечты.

Как голиаф, стою я на вершине.

Готовый биться с тысячной ордой,

Но в глубине души я знаю,

Что неизбежно будет тот,

Кто все мои мечты, гранитным камнем обречёт.

«Скот и на»

На четвереньках, под закатом,

Неспешно я иду к судьбе.

В душе пылает горькая надежда,

Что на рассвете, выпрямлюсь на две.

На четвереньках, множество людей.

Утопших в необузданной судьбе,

Забытые развратом в кутюрьме,

Не вспоминая пыл в своей душе.

Безгранно пожирая благо

Лицом, примерно, под хвостом.

Ползут туда, где нет надежды.

Ползут в места, где должен быть экстаз.

Я выпрямлюсь, лишь раз перед рассветом,

Чтоб посмотреть, не встал ли кто ещё.

Вокруг лишь скот ползёт на четвереньках,

А на двоих, не видно никого..

«Скажи мне боль»

Скажи мне боль, как долго ты со мной пробудешь?

Ответь, за что ты мне дана?

Я может быть спрошу у бога, а может быть и у отца.

И не дождаться мне ответа, покуда жизнь моя тоска.

Не видеть красок, счастья и улыбок,

Я обречен на веки, навсегда.

Скажи мне боль, ну что я тебе сделал?

Что ты решила навсегда,

Не покидать, не на минуту и быть, как старые друзья.

Прошел мой век и время встать пред богом.

Хочу задать последний я вопрос.

Довольна ты, моя родная?

И не жалеешь ли, что так давно со мной?

Не заскучала, не решила,

Что я прогнулся под тобой?

Последний час и ты со мною, наедине, средь белых стен.

И знаешь мне не грустно вовсе, что покидаю я тебя.

Мне грустно только то, что вскоре, ты будешь для другого отдана.

И будто вовсе не со мною, прошли столь быстрые года.

Прощай родная, настал мой час.

И я хочу, чтоб знала ты.

Я не жалел, не на мгновенье, что пройден путь

И солнцем в нем, горела ты.

«Сытость»

Мама…

Мне больно, слишком больно.

Вот только ран не вижу я.

Пропитана душа ознобью,

Что травит, так давно меня.

Кричу, но звуков не слыхать.

Реву, но слёз не видно.

Я умираю, будто, каждый раз,

Но сердце продолжает биться.

Наскучил алкоголь.

Наркотики – чудовищная сказка!

А где-то рядом носится любовь,

С телесно-приторною сластью.

Как утолить мне эту боль?

Чего скормить и чем заполнить?

Мне опротивел даже Бог,

Чего уж говорить о людях.

«Крылья не главное»

Я видел ангела, что был совсем без крыльев.

Он брёл во ржи, совсем уж безмятежно,

И видел мир таким,

Каким увидеть нам не суждено.

Он был без крыльев, но совсем счастливым.

И счастье это озаряло мир,

И души, что давно утихли,

Могли воспрять и вновь вдохнуть.

Он был без крыльев, но такой красивый,

Что мог вернуть надежду тем,

Кто потерял её бесследно,

Забыв в душе, как будто насовсем.

«Прошу тебя ветер…»

Я попрошу у ветра на прощанье,

И эта просьба не угаснет никогда.

Свободы мне, немножечко для счастья.

Чтоб жизнь моя, не стала клеткой для меня.

И видел мир, что жизнь —

Счастлива и прекрасна.

И не сочти за наглость ветер.

Я попрошу еще одно.

Свободы людям, что давно не верят,

Что всем немножечко дано:

Почувствовать себя свободней,

И может быть в разы сильней.

Что нет тюрьмы, что создана самим собою.

И некому сказать, что выйти из неё не можешь ты.

Запомните! Что клетка эта – наших рук!

И никому не суждено.

Разрушить чью-то клетку,

Пока уж не разрушил он свою.

«Любовь прошла»

Я вдруг решился написать тебе.

Не знаю, что подвигло на такую глупость.

Моя любовь практически иссохла по тебе,

Я заново учусь любить и быть любимым.

Как видишь, я пишу стихи,

А о тебе пишу впервые.

Нет. Не забыл я о тебе,

Как раз наоборот, всё это время помнил.

Наверное не знаешь ты,

Какое это было время.

Я всем твердил, что больше не любви,

И что моё уж сердце позабыло!

Я не звонил и не писал,

С надеждой, что тебя забуду вскоре.

И каждой ночью перед сном мечтал,

Как будешь рядом ты со мной.

И благодарен я тебе,

Что не звонила, не писала.

Вот только думается мне,

Что ты меня не вспоминала.

Не думала о том, как я любил,

Как был не против провести с тобою жизнь.

Как завели с тобою бы детей,

И в старости могли гордиться ими.

Мы встретились уж слишком рано

И мне сквозь боль пришлось уйти.

Но опыт, что унёс с собой я,

Навеки будет течь в моей крови.

«Мертвец внутри»

Мертвец внутри

И вроде как, живой снаружи.

И непонятно мне откуда,

Взялись те чувства,

Что излагаю я в стихах.

И не прошло и четверть века,

А я уже насытился сполна.

Увидев слишком рано то,

Что может быть,

Не стоит видеть никогда.

И пережито было много,

Такое,

Что сложно вспомнить мне порою.

Такое,

Что я мечтаю, позабыть уж навсегда.

Я повзрослел, увы, а может быть и, к счастью,

Слишком рано.

И не успел понять, что значит жить.

А самое обидное,

Что за прожитые мной годы,

Ни разу, вскользь никто не говорил.

На что дана нам эта жизнь,

И как её получше бы прожить.