Эон

– …будет, и в самом деле, вам полезно, – говорила Кэрролсон.

Патриция тупо посмотрела на нее.

– Я имею в виду плазменное свечение, – повторила Ленора. – Оно содержит все необходимое, и от него нет никакого вреда. Вы можете пролежать под ним много дней и не загореть, но зато получите дозу витамина Д.

– О! – сказала Патриция.

Кэрролсон вздохнула.

– Гарри, опять этот ваш эффект.

Лэньер выглядел озадаченным.

– Какой эффект?

– Посмотрите на девушку. – Астрофизик побарабанила пальцами по легкому металлическому столу, сооруженному из контейнера ОТМ, как и большая часть мебели в комплексе. – Будьте осторожны с ним, Патриция. Это известный разбиватель сердец.

Патриция переводила взгляд с Гарри на Ленору, открыв рот.

– Что?

– Я иду на работу – начинается моя смена, – заторопилась Кэрролсон, забирая поднос. – Просто помните, что Гарри несет за вас ответственность перед кое-кем на Земле – кое-кем весьма важным.

Она таинственно улыбнулась и направилась к посудомоечной машине.

Лэньер потягивал кофе.

– Я не уверен, что она сделала правильные выводы в отношении вас.

– Определенно нет.

– Она имеет в виду, что я отвечаю за вас перед Советником – перед Джудит Хоффман.

– Я с ней встречалась, – сказала Патриция.

– И меня нет в списке, потому что у меня здесь слишком много дел и не слишком много времени. Кроме того, нужно учитывать положение, которое я занимаю.

Лэньер допил кофе и поставил чашку.

– Думаю, когда вокруг столько умных людей, положение не играет особой роли, – промямлила Патриция и почувствовала себя крайне наивной сразу же, как только произнесла последнее слово.

Лэньер скрестил руки на столе и пристально смотрел на девушку, пока она не отвела взгляд.

– Патриция, вы молоды, и это может показаться вам очень романтичным, но дело обстоит крайне серьезно. Мы работаем в соответствии с соглашениями, на выработку которых потребовались годы – не уверен, что они и сейчас окончательны. Мы – это научная команда, состоящая из ученых, инженеров и службы безопасности, и какую бы информацию мы ни обнаружили, она вовсе не обязательно должна стать доступной для каждого жителя земного шара, по крайней мере, на какое-то время. Поскольку вы имеете доступ практически ко всему, ваша ответственность особенно высока – столь же высока, как и моя. Пожалуйста, не тратьте свое время на… В общем, предлагаю вам остаться вне списка. В другое время, в другом месте – да, романтика и приключения. Но не на Камне.

Патриция сидела неподвижно, положив руки на колени.

– Я вовсе не собиралась туда записываться, – сказала она. Ее никто не вызывал на ковер, но все же она была подавлена.

– Хорошо. Давайте получим ваш зеленый значок и прогуляемся по долине.

Они сложили подносы в утилизатор и вышли из кафетерия. Лэньер шагал в нескольких шагах впереди, уставившись в землю, пока они не подошли к небольшому зданию на северной стороне комплекса. Коренастая широкоплечая женщина в черном комбинезоне с зеленым поясом и красными сержантскими нашивками на рукаве открыла им дверь и села за стол, сделанный все из тех же металлических переборок, чтобы заполнить бланки. Закончив, она открыла запертый ящик и достала зеленую пластинку с контуром Камня в углу, обведенным серебряным кругом.

– Здесь заключена наша безопасность, мисс Васкес, – объяснила она. – Надеюсь, вы знаете правила. Зеленый значок – это большая ответственность.

Патриция взяла несмываемый карандаш и поставила на значке свою подпись, затем приложила пальцы к идентификационной пластине, чтобы занести их отпечатки в компьютер системы безопасности. Женщина приколола значок к ее нагрудному карману.

– Рада, что вы среди нас. Я – Дорин Каннингэм, начальник службы безопасности научного комплекса первой камеры. Если возникнут какие-то вопросы или проблемы, заходите.

– Спасибо, – сказала Патриция.

Лэньер вышел из помещения охраны и поднялся по ступенькам на вал.

– Если захотите поупражняться, по всему периметру комплекса проходит беговая дорожка, а ее продолжение ведет ко второму комплексу. Недалеко отсюда есть гимнастические снаряды. Рекомендую усердно тренироваться, как только представится возможность. Уменьшенная сила тяжести не слишком полезна для нас. Если бы я не упражнялся, мои мышцы стали бы слишком слабыми. Кроме того, тренировки помогут быстрее приспособиться к пониженному давлению.

– Думаю, низкая сила тяжести – это даже приятно, – сказала она, когда они подошли к большому сборному бараку из пластиковых листов. – Как будто плывешь.

Внутри барака стояли две машины, напоминающие большие вездеходы – но не на гусеницах, а на шести колесах с резиновыми шинами и металлическими спицами. Патриция наклонилась, заглянув под машину, затем выпрямилась.

– Очень массивные, – заметила она.

– Наши грузовики. Ими легко управлять – вы быстро научитесь. Но сегодня мы просто немного прокатимся. Смотрите побольше по сторонам.

Лэньер открыл дверцу и помог девушке усесться. Помедлив, он сказал:

– Извините, что я сразу на вас так накинулся. Я уверен, вы понимаете, как вы важны для нас, и…

– Я не понимаю, – возразила Патриция. – Я понятия не имею, чем могу быть полезна. – Лэньер кивнул и улыбнулся. – Но, так или иначе, вы правы. Если я такая важная персона, придется трудиться без отдыха.

– Похоже, принципы Камня становятся для вас естественными, – заметил Лэньер. Он взобрался на сиденье водителя и, достав из кармана электронный блокнот, протянул его Патрициии. – Совсем забыл. Вероятно, это вам понадобиться.

Он включил электродвигатель и вывел грузовик из гаража.

– Сейчас мы поедем во вторую камеру – в первый город, – проведем там несколько часов, а потом сядем на «Тридцатый век лимитед».

– Один из поездов?

Грри кивнул.

– Третью камеру мы сегодня пропустим – слишком много и слишком быстро для первого раза. Это может вас утомить. Мы остановимся в комплексе безопасности четвертой камеры, чтобы отдохнуть и пообедать, а потом отправимся прямо в шестую.

Грузовик подъехал к заграждению, тянущемуся на несколько километров в обе стороны.

– Сейчас уже можно задавать вопросы?

– С чего-то надо начинать, – улыбнулся Лэньер.

– Вот это – настоящая почва? На ней можно что-то выращивать?

– Она умеренно плодородна. У нас ведется несколько сельскохозяйственных проектов, в основном, в четвертой камере. По-большей части почва состоит из углеродистого астероидного вещества с кое-какими вкраплениями.

– Гм. – Патриция повернулась, разглядывая кустарник и низкие клубы пыли позади. – Камень все еще работает – я имею в виду, он может улететь?

– Он все еще работает, – подтвердил Лэньер. – но мы не знаем, может он улететь или нет.

– Интересно… Ведь мы можем оказаться в ловушке, если он решит улететь. Тогда придется заняться сельским хозяйством, верно?

– Мы занимаемся сельским хозяйством не поэтому.

Патриция ждала, что Гарри продолжит объяснения, но он смотрел прямо вперед, притормаживая перед воротами в заграждении.

– Двигатели очень старые. Некоторые инженеры считают, что они полностью износились, – комментировал он, наполовину слушая девушку и наполовину – следуя ходу своих собственных мыслей. Он достал из кармана электронный ключ, набрал код и открыл ворота. – Принцип работы двигателей пока непонятен. Последним их действием было замедление Камня для вывода его на нынешнюю орбиту. Горючим служили куски вещества, которые роботы брали с поверхности Камня – большей частью, в глубоких поясах. Затем куски перемещались в точку, расположенную прямо над северным кратером. Сейчас он закрыт – вы скоро поймете, почему. Что происходило с ними дальше, мы не знаем; выяснить это непросто.

– Могу представить.

Грузовик проехал через ворота и пересек полосу, испещренную следами шин.

– Зачем колючая проволока? – спросила Патриция. – Вы тщательно проверяете всех прибывающих, неужели этого недостаточно? Чтобы доставить сюда заграждения, наверняка потребовались большие расходы. Вместо этого можно было бы привезти научное оборудование.

– Колючую проволоку сюда не привозили. Мы ее нашли.

– Забор из колючей проволоки?

– И фигурки, – добавил Лэньер.

– О чем вы?

– Камень построили люди, Патриция. Люди с Земли.

Она уставилась на него, потом попыталась улыбнуться.

– Построили двенадцать столетий назад. По крайней мере, возраст Камня составляет около двенадцати столетий.

– О, – протянула она. – Рассказывайте кому-нибудь другому.

– Я абсолютно серьезен.

– Не думала, что вы будете надо мной смеяться, – спокойно сказала она, выпрямляясь на сиденье.

– Я не смеюсь. Вы думаете, мы везли сюда восемь или девять километров колючей проволоки?

– Я, скорее, поверю в это, чем в то, что Карл Великий или кто-то там еще построил Камень.

– Я не сказал, что он из нашего прошлого. Прежде чем мы продолжим разговор – Патриция, пожалуйста, наберитесь терпения. Подождите, – и вы все узнаете.

Патриция кивнула, но внутри у нее все кипело. Это было нечто вроде посвящения. Взять девушку с собой на прогулку, напугать ее, окунуть с головой в какую-то загадочную историю, вытащить обратно и хорошенько посмеяться. Теперь она – настоящий камнежитель. Великолепно!

Она не терпела, когда с ней обходились подобным образом, даже когда была школьницей.

– Посмотрите на растительность, – сказал Лэньер. – Трава. Мы не привозили ее с собой.

– Выглядит, как трава, – согласилась она.

Поездка через долину заняла тридцать минут. Они подъехали к грифельно-серому куполу. Вход в двадцатиметровый туннель украшала арка из серебристого металла. К ней вела наклонная насыпь. Лэньер въехал на нее.

– Как здесь обеспечивается воздухоснабжение? – спросила Патриция. В тишине ей было не по себе. Лэньер включил фары.

– Под тремя средними камерами вырыты большие бассейны. Они мелкие и заполнены несколькими разновидностями ряски, водяного гиацинта и водорослей. Плюс некоторыми другими растениями, которые нам не знакомы. Самый большой бассейн – в форме бублика – окружает четвертую камеру. В куполах есть вентиляционные ходы шириной, примерно, в три километра – вы можете увидеть их в бинокль или даже невооруженным глазом, если у вас достаточно острое зрение. Собственно, Камень пронизан всякими шахтами и ходами.

Патриция кивнула, избегая его взгляда. Скоро Камень ее полностью доконает, подумал Лэньер. Возмущение – первый признак. Возмущаться и не верить намного легче, чем соглашаться. И самое осторожное знакомство с Камнем не могло этого предотвратить. Здесь каждый должен был сначала все увидеть собственными глазами. Остальное понимание приходило позже.

Через шесть минут езды по туннелю они оказались перед тяжелым заграждением из колючей проволоки, полностью перекрывавшим дорогу. Лэньер открыл своим ключом еще одни ворота, и они оказались во второй камере.

Насыпь, ведущая из туннеля, была укреплена с каждой стороны кирпичными стенами, между которыми было натянуто еще одно проволочное заграждение. Возле ворот стояла будка охраны. Три морских пехотинца в черных комбинезонах вытянулись по стойке смирно, когда грузовик подъехал к ним, шурша шинами по каменной насыпи. Лэньер остановил машину, выключил двигатель и соскочил на землю. Патриция осталась на месте, глядя на открывающуюся перед ней панораму.

За насыпью на два километра в глубину простиралась широкая долина, местами усеянная деревьями и многочисленными плоскими белыми каменными сооружениями, напоминающими высокие фундаменты. За долиной виднелось узкое озеро или река шириной около километра, простиравшаяся на запад и на восток и окружавшая камеру. Водную гладь рассекал подвесной мост с высокими стройными округлыми башенками, установленный между массивными каменными устоями.

За мостом раскинулся город.

Это мог бы быть Лос-Анджелес в очень ясный день или любой другой современный земной город, если брать в расчет его сюрреалистические размеры. Он был огромен, более претенциозен и упорядочен, более зрел архитектурно. И по всему городу, словно толкатели для игры во флиппер, были разбросаны самые грандиозные сооружения, какие ей только довелось видеть в своей жизни. Четырехкилометровой высоты, они напоминали высокие канделябры, сделанные из камня, стекла и сверкающего металла. Каждая грань ближайшего сооружения-канделябра была размером с обычное здание. Сходство с канделябрами усилилось, когда Патриция взглянула вверх и увидела их устремленными к куполу. Оттуда сквозь два слоя атмосферы, с расстояния в пятьдесят километров, город казался чудесно нереальным, словно макет за пыльным стеклом в музее.

Взгляд ее бегал из стороны в сторону, голова поворачивалась и поднималась, словно она видела неспешный теннисный матч постепенно растущих игроков.

– Доброе утро, мистер Лэньер, – сказал старший офицер, подойдя, чтобы взглянуть на значок. – Новенькая?

Лэньер кивнул.

– Патриция Васкес. Неограниченный доступ.

– Да, сэр. Генерал Герхардт предупредил вчера о вашем приезде.

– Что сейчас происходит? – поинтересовался Лэньер.

– Исследовательская группа Митчелла сейчас направляется к «Мега К» на тридцатом градусе, шестом километре.

Лэньер наклонился к кабине.

–«Мега» – это большие здания, – пояснил он.

Патриция прикрыла глаза от света плазменной трубки, пытаясь более отчетливо рассмотреть противоположную сторону камеры. Она могла различить парки и маленькие озера, сеть улиц, расходящихся концентрическими кругами, и квадраты кварталов.

Она находилась от них на таком же расстоянии, как Лонг-Бич от Лос-Анджелеса. Несмотря на размеры, город был явно построен людьми.

Лэньер поднялся на ступеньку кабины и спросил, не хочет ли она размять ноги, прежде чем они поедут дальше.

– Как вы называете этот город? – спросила Патриция.

– Александрия.

– Это вы его так назвали?

Лэньер покачал головой.

– Нет.

– Мы доберемся сегодня до седьмой камеры? – спросила она.

– Если вы в состоянии.

– Как долго мы здесь задержимся?

– Самое большее, на несколько часов. Я хочу, чтобы вы заглянули в библиотеку, прежде чем отправиться дальше.

– В библиотеку?

– Именно, – ответил Лэньер. – Это одна из местных достопримечательностей.

Патриция откинулась на спинку сиденья, широко открыв глаза.

– В городе никого нет?

– Большинство из нас считает, что нет. Поступают отдельные сообщения о том, что, якобы, кого-то видели, но я полагаю, это все от нервов. Группа безопасности называет их буджумами. Призраками. Нам ни разу не удалось увидеть живого камнежителя.

– А мертвых вы находили?

– Достаточное количество. В этой и в четвертой камерах есть мавзолеи. Главное кладбище Александрии находится на двадцать шестом градусе, десятом километре. Вам понятна эта система координат?

– Думаю, да, – кивнула Патриция. – Угловое расстояние по кругу, затем удаленность от купола. Но где нулевой угол, и от какого купола ведется отсчет?

– Этот мост – нулевая отметка, а расстояние измеряется от южного купола.

– Значит, это не шутка? Камень построили люди?

– Именно так, – подтвердил Лэньер.

– И куда же они девались?

Лэньер улыбнулся и погрозил ей пальцем.

– Знаю, – вздохнула Патриция. – Подождите и увидите сами. – Она спустилась с грузовика и потянулась, потом потерла глаза. – Впечатляет.

– Когда я впервые увидел Александрию, мне показалось, что я дома, – сообщил Лэньер. – Я вырос в Нью-Йорке, переехал в Лос-Анджелес, когда мне было пятнадцать – практически всю жизнь я провел в больших городах. Но, тем не менее, этот произвел на меня громадное впечатление. Здесь можно поселить двадцать миллионов человек, и им все же не будет тесно.

– Именно поэтому Камень имеет значение – как недвижимость?

– Нет, мы не собираемся продавать здесь участки. У нас пятнадцать археологов, и они готовы убить любого, кто только попробует высказать подобное предположение. Каждые несколько дней они проводят совещания – я уверен, вскоре вы попадете туда. Они работают круглые сутки, и так повелось с тех пор, как мы доставили их сюда три года назад. Они не позволяют нам притрагиваться к чему бы то ни было, за исключением тех случаев, когда кому-то из руководителей группы безопасности или мне самому удается их уломать. Но даже тогда приходится чертовски долго извиняться.

Патриция кивнула трем охранникам, которые радушно приветствовали ее в ответ; один из них коснулся рукой козырька фуражки. В помещении охраны загудело и затрещало радио. Старший офицер ответил. Патриция не могла разобрать сообщение, произнесенное гортанным голосом, но охранник ответил на языке, похожем на русский.

– Я могла бы поклясться, что все они – типичные американцы, – сказала она.

– Так оно и есть. Русские работают с Хуа Линем в скважине южного купола.

– Морские пехотинцы говорят по-русски?

– Этот, очевидно, да. И еще на трех или четырех языках. Отборные кадры.

– Есть здесь кто-нибудь не столь умный?

– Такого мы себе позволить не можем. Каждому приходится работать за двоих и за троих. – Лэньер снова уселся на место водителя. – Когда будете готовы, мы переедем через мост и покатил в библиотеку.

– В любое время, – сказала Патриция, садясь на свое место.

Лэньер нажал на рычаг, и ворота широко распахнулись перед ними, затем снова захлопнулись.

Они пересекли четырехпролетный мост, шурша шинами по асфальту. Патриция достала из кармана брюк электронный блокнот и, пользуясь десятиклавишной стенографической клавиатурой, напечатала:

«Прекрасная погода – или, скорее, ее отсутствие. Небо почти ясное. Перспектива, и в самом деле, удивительная. Вблизи поверхность земли кажется плоской, затем почти у горизонта (если смотреть на север) начинает искривляться, причем кривая становится чем дальше, тем круче. Над головой сквозь легкую дымку видно множество деталей».

Патриция просмотрела запись в поисках опечаток. Она научилась работать со стенографическим блокнотом в школе, но это было много лет назад, и она предпочитала писать от руки. Однако на Камне бумага явно была слишком дорогим удовольствием для того, чтобы неумеренно ее расходовать.

Она продолжила печатать, пока они ехали по широкой аллее.

«Улицы – около пятидесяти метров в ширину, посредине разделены тем, что когда-то было травой, и деревьями. Две полосы с каждой стороны. Ни одно из растений не выглядит здоровым. Система орошения разрушается – или вообще не действует? Окна витрин почти все разбиты. Вестибюли деловых контор и агентств – открыты. В одной из витрин – человекоподобный манекен. С длинной шеей. Целый, но голый».

Она заметила вывеску над тем, что когда-то было ювелирным магазином: «Кезар». Латинский алфавит, а на вывеске рядом увидела то же имя, написанное кириллицей. На некоторых магазинах были иероглифы – китайские и японские. На других вывесках виднелись лаосский и модифицированный вьетнамский алфавиты.

– Господи, – выдохнула Пат. – Я словно опять в Лос-Анджелесе.

В магазинах, вывесках, даже в некоторых витринах было что-то своеобразное. Патриция прищурилась, стараясь понять отличие.

– Подождите, – попросила она. Лэньер сбавил скорость. – Все это, видимо, сделано под старину, верно? Я имею в виду, как у нас дома в торговых районах, построенных так, чтобы мы думали, что находимся в Старой Англии. В старинном стиле.

– Столь же удачное наблюдение, как и многие другие, которые я слышал. – Лэньер пожал плечами. – Я никогда не обращал особого внимания на этот район.

– Гарри, я в полном замешательстве. Если Камень был построен тысячу лет назад, как объяснить все это?

Лэньер описал плавную кривую и остановил машину посреди улицы. Он показал на большое здание из темно-коричневого камня на северной стороне лужайки.

– Это библиотека – одна из двух, которые мы сейчас исследуем. Все остальные закрыты.

Патриция прикусила нижнюю губу.

– Следует ли мне волноваться? – поинтересовалась она.

– Вероятно. Я бы волновался.

– Мне кажется… У меня такое чувство, будто… – Она покачала головой. – Зачем мне идти туда? Я математик, а не инженер и не историк.

– Поверьте мне, никто не ходит в библиотеку из прихоти. У вас уникальная квалификация. Вы работаете в области, не имевшей никакой практической ценности – до настоящего момента.

– Я перестаю спрашивать, – вздохнула Патриция. – Я даже не знаю, какие вопросы надо задавать.

Вокруг здания были установлены электронные датчики и камеры, а ограждение из колючей проволоки усиливало впечатление от них. У входа стояло четверо охранников весьма крутого вида с «эпплами» – лазерными ружьями – в руках. Когда Лэньер и Васкес подошли ближе, послышался усиленный громкоговорителем голос:

– Мистер Лэньер, остановитесь и позвольте вас проверить. Кто с вами?

– Патриция Васкес, член научной группы. По рекомендательному письму от генерала Герхардта.

– Да, сэр. Подойдите и предъявите значок.

Они вышли из машины и подошли к воротам.

– Мы привезли ограждения и датчики два года назад с Земли, – сообщил Лэньер Патриции, – когда начали понимать, что там находится.

Они предъявили свои значки и положили руки на пластинку, которую держала женщина в черном и сером. После проверки они вошли в здание.

Окна первого этажа здесь тоже были разбиты. Не было видно никаких указателей или планов, но явно ощущался дух библиотеки – хотя обстановка и казалась странно искусственной. Внутри было темно и пусто.

– Внешняя охрана не имеет права входить в библиотеку – только специальные представители службы безопасности, в черно-серой форме. Внутри постоянно дежурит один человек с видеомонитором – его голос мы слышали.

– Весьма непросто, – заметила Патриция.

– Это необходимо.

Вспыхнула люминесцентная трубка, висящая под потолком на решетчатых направляющих. Следом за ней загорелись другие, прокладывая светящуюся дорожку по первому этажу и лестнице, расположенной ближе к центру.

– У нас установлены переносные генераторы в четырех местах Александрии, – сказал Лэньер, когда они шли к лестнице. Пол был голым и пыльным, и на нем отчетливо виднелись несколько хорошо расчищенных дорожек. – Большая часть энергосети города не функционирует. Мы пока не обнаружили источники энергии, и, вероятно, специальных энергостанций нет. По-видимому, сам Камень обладает запасом энергии, сконцентрированной в сверхохлажденных батареях.

Патриция наморщила лоб.

– Батареях?

– Типа стометровых ячеек в Аризоне и в Большой Африканской Оранжерее.

– О!

Она не слишком разбиралась в практической физике, но не хотела, чтобы Лэньер об этом знал.

– С другой стороны, электрическая сеть здесь самая обычная. Каналы управления и информации – оптические, примерно такие же, как и на Земле. В зданиях темно, потому что большая часть предохранителей – или того, что выполняло их функции – оказалась отключена, и никто не собирается вновь их включать, пока мы не выясним, насколько велика опасность возникновения пожара.

– Почему разбиты окна? – спросила Патриция, пока они поднимались.

– Стекло со временем становится хрупким и трескается под влиянием изменений атмосферного давления.

– Ветер?

– Что-то в этом роде. В камерах есть области высокого и низкого давления, бывают даже бури. Кое-где идет снег, хотя и не часто. Большая часть всего этого выглядит управляемой, но мы не знаем, где находится пульт.

В полутемных залах за пределами световой полоски на втором этаже она увидела металлические цилиндры в рост человека, расставленные рядами, уходящими в темноту.

– Мы извлекаем данные из этих банков памяти уже год, – сказал Лэньер. – Языки программирования были нам не знакомы, так что для получения копий и осмысленных изображений, потребовалось около шести месяцев. Как выяснилось, библиотека в следующей камере даже больше, и сейчас наше внимание сконцентрировано на ней. Но… я все же предпочитаю эту. На четвертом этаже есть обширный отдел печатных изданий. Именно там я занимался своими первыми исследованиями, и там вы будете заниматься некоторыми из ваших.

– Я чувствую себя, словно на «Марии Целесте».

– Подобное сравнение уже делалось, – заметил Гарри. – Так или иначе, здесь, как, впрочем, и везде, действует правило: не трогай ничего, что не сможешь поставить обратно точно так же, как и раньше. Археологи сейчас заканчивают крупномасштабные исследования и все еще весьма раздражительны. Нам приходится то и дело нарушать правила – чтобы отремонтировать необходимое оборудование, пообщаться с компьютерами, – но излишнее вмешательство не допускается. Если Камень – это «Мария Целеста», мы не можем позволить себе не выяснить, почему это так.

На четвертом этаже они вошли в зал, заполненный кабинами, в каждой из которых находились аппарат для чтения и плоская серая панель, установленная на маленьком столике. Стояла там и недавно привезенная тензорная лампа, подключенная к источнику питания. Лэньер пододвинул Патриции стул. Она села.