Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании

В то время «пять кусков» были небольшим состоянием. Джордж получал, наверное, четыре тысячи фунтов в год. Моя годовая зарплата была десять тысяч фунтов.

– Помощники коронера нам помогают.

Помощники коронера служат в полиции. Я поверить не мог, что полиция могла быть замешана в чем-то подобном, о чем и сообщил Джорджу; в ответ тот настолько беззаботно назвал несколько имен, что мне ничего не оставалось, кроме как поверить ему.

Джордж также заявил, будто некоторые помощники коронера неплохо зарабатывают на разных обманных схемах. Так, за некоторую плату они рекомендуют определенных ритуальных агентов. А ритуальные агенты продают цветы обратно флористам и берут деньги с родных покойников за внутреннее убранство (подушки и обивка для гробов), которое затем не предоставляют. Сотрудники даже уносят домой из морга различные бытовые принадлежности.

В соответствии с правилами профсоюза, после ухода моего предшественника его заместитель, т. е. Джордж, автоматически получал должность заведующего моргом до тех пор, пока не будет найдена квалифицированная замена, однако из-за урезанного бюджета совет несколько месяцев не мог позволить себе нанять кого-то нового. За счет этого у Джорджа было достаточно времени, чтобы закрепить свои позиции.

Начав приходить в себя и ощутив нарастающую злость, я встал и направился в сторону Джорджа и Эрика. Передо мной никогда в жизни никто не пригибался, однако Эрик, думаю, мог бы стать чемпионом мира по съеживанию, когда его ноги согнулись в коленях, и он отвернулся от меня, трясясь от страха. Джордж между тем оставался неподвижным.

– Джордж, – сказал я, едва контролируя свой голос. – Сегодня мне выпало несчастье узнать, что этот морг сейчас в худшем состоянии, чем во времена Диккенса, и я, как этого требует от меня должность, силой затащу его в XX век. Если ты сейчас же не отдашь мне эти ключи, я тут такой шум подниму, что ты пожалеешь, что вообще узнал про морг Саутуарка.

Джордж смерил меня холодным взглядом.

– Справедливо, – сказал он наконец, доставая из кармана своей куртки связку ключей. – Только не вставайте у меня на пути, и я не буду на вашем.

Когда они ушли, я был в полном ступоре. Взяв себя в руки, позвонил старшему управляющему из совета. Он был чуть более чем немного смущен, когда вместо дружелюбного отчета о первом дне я выложил ему все про состояние морга, про Джорджа и кражи с трупов. После долгой паузы он, заикаясь, сказал, что ввиду отсутствия доказательств мне не следует что-либо предпринимать и кому-либо об этом рассказывать. Одних только документов недостаточно. Согласно бумагам, все проблемы были «разрешены», а виновники понесли соответствующее наказание, хоть я и видел, что это явно не так. Все, что я видел и слышал, включая «признание» Джорджа, могло быть оспорено в суде.

В 1980-х не только работники британских моргов любили поживиться золотом мертвецов – существовала целая сеть воров, скупщиков и покрывающих их начальников.

Я повесил трубку. Это нельзя было оставить так. Преступники оскверняли мертвых, обманом лишали их родных семейных реликвий и превращали похороны в посмешище. Я не был уверен, что именно мне следует сделать, но если требовались доказательства, чтобы расшевелить начальство, именно их мне и нужно было заполучить.

* * *

С того самого дня я не переставал думать о том, как положить конец преступному царствованию Джорджа, однако у меня было столько важных дел, что шли недели, а я так и не мог ничего предпринять. Когда мы с профессором Мантом проезжали через главные ворота морга, возвращаясь с места преступления, я увидел, что Джордж уже был на месте, с сигаретой, крепко зажатой между тонкими губами. На месте был и Эрик, который до сих пор со мной и парой слов не обмолвился. Они вели напряженный разговор с Тедом, помощником коронера, лощеным джентльменом, говорившим с аристократическим акцентом, однако, я не сомневался, он был так же нечист на руку, как и все остальные. Лишь только завидев меня, они скрылись в тени. Когда мы закатывали тело в морг, я заметил профессора Джонсона. У него было багровое лицо, и выглядел он так, словно вот-вот сорвется, – впрочем, как обычно.

– Здравствуйте, профессор Джонсон, – сказал я. – Вы забираете это дело себе?

– Нет, Питер, – ответил профессор, – я здесь по поводу домашней ссоры, которая переросла в убийство, причем выглядит все так, словно он покончил с собой из дробовика.

На часах при этом не было и девяти утра. День обещал быть занятным.

02. Дорога к смерти

Впервые я увидел труп, когда мне было девять. Шел 1955 год, и я вместе с родителями отдыхал в Солтберн-бай-те-Си, традиционном йоркширском рыбацком городке, расположенном в закрытой бухте с песчаным пляжем между рядами утесов. Мы собирались было возвращаться в гостиницу, как вдруг я заметил у кромки воды рядом со скалами оживленную толпу. Во мне заиграло любопытство, и я побежал посмотреть, в чем дело. Все были настолько поглощены рассматриванием, что мне удалось протиснуться вперед, и всего в двух метрах я увидел раздутое и разлагающееся тело мужчины. Несмотря на разложение (и тот факт, что морские обитатели изрядно обглодали его плоть), было понятно, что он был примерно того же возраста, что и мой отец. Его правая рука, отделенная от тела, болталась в воде всего в нескольких метрах. Несколько секунд спустя какая-то женщина оттащила меня в сторону, закрыв глаза рукой и бормоча что-то в духе «детям нельзя такое видеть». Моя мама, только догнавшая меня, поблагодарила ее и начала меня утешать.

Странным было то, что я не нуждался в утешении. На самом деле мне хотелось вернуться к берегу и посмотреть поближе. По какой-то причине родители не стали противиться, когда я отказался двигаться с места. Хоть и стоял немного дальше, чем хотелось бы, я видел, как принесли носилки и местные рыбаки понесли тело прочь. Я спросил, куда его забирают.

– В морг, – ответила моя мама.

– А что это?

– Дом для мертвецов, – ответила она, начав наконец уводить меня в сторону гостиницы. – И на этом тема закрыта, – добавила она. – Не нужно больше об этом говорить.

Первый в своей жизни труп я увидел случайно, в детстве. Мне совсем не было страшно – только интересно.

Так как она пообещала купить мне чипсов и мороженого, я просто смотрел на дым, поднимающийся от доменных печей сталелитейного завода на южном берегу Тиса, оставив свои мысли при себе.

* * *

Меня усыновили. Я ничего не знал о своих корнях. Новые родители (мама служила в полиции, а отец управлял аукционом) забрали меня из детского дома, когда я был еще совсем маленьким. Прадедушка был миллионером, заработавшим состояние на судоходстве, и жил в огромном загородном доме под Мидлсбро, для ухода за которым требовалось двадцать восемь человек. Отец с матерью знали, что в один прекрасный день все достанется им, так что особо не переживали о будущем.

Мой интерес к смерти рос вместе со мной. Помимо того, что я рисовал отталкивающие, как могли бы их называть некоторые, или как минимум необычные изображения мертвых тел на различных стадиях разложения, к подростковому возрасту я потерял всяческий интерес к учебе и в свободное время читал биографии известных убийц. Когда родители взяли меня в больницу, чтобы навестить больного родственника, при первой же возможности я улизнул, чтобы отыскать морг. Если большинство детей моего возраста предпочли бы летом носиться по маковым полям, я с удовольствием проводил дни, играя среди могильных плит.

Родители сильно обеспокоились и отвели меня к известному детскому психиатру по имени доктор Ренвик. Седовласая и пожилая, она попыталась меня напугать, рассказав, что именно происходит во время вскрытия. Я слушал с открытым от восторга ртом, полностью завороженный мыслями о черепных пилах, винтовых ретракторах и внутренних органах, падающих в специально предназначенные для них ведра. Родители поняли, что эти сеансы не дают желаемого результата, когда я начал считать дни до следующего. Рыская по пыльным букинистическим магазинам, которыми заведовали старики на последнем издыхании, я находил книги про палачей и убийц, а одним чудесным ноябрьским вечером мне попалась прекрасно иллюстрированная книга по анатомии человека.

Последней попыткой моих отчаявшихся родителей излечить от помешательства на смерти стала школа-интернат, в которую они меня отправили. Здесь времени на смерть не было. На самом деле, как по мне, тут было чересчур много жизни. День обычно начинался в полседьмого утра, когда я выползал на школьный двор на пятикилометровый кросс по пересеченной местности вместе с остальными учениками. Спорту в интернате исторически уделялось много внимания, и, независимо от наших физических возможностей, всех школьников в любую погоду выгоняли на поле для регби. В то время, когда я не пытался убежать с пути мальчишек гораздо крупнее меня (которым, бог его знает почему, это занятие нравилось по-настоящему), меня заставляли изучать латынь, физику и историю древнего мира. Я отказывался и провалил практически все экзамены. Когда подошел мой последний день в этом скверном интернате, родители приехали на чай к заведующему. Чувствуя неладное, я подслушал их разговор и, как только понял, что меня планируют оставить на второй год, собрал свой рюкзак, взял посылку с гостинцами, положил их в машину, сел туда сам и отказался выходить.

Увидев, что происходит с телом после смерти, я уже не мог перестать думать об этом и пытался узнать больше. Из-за этого странного увлечения меня даже отправили в школу-интернат.

– Так что же ты теперь собираешься делать? – совершенно обоснованно поинтересовалась моя мать. Так как у шестнадцатилетнего мальчика найти работу, связанную со смертью, шансов не было, мне пришлось придумать что-то другое, и единственным, что пришло мне в голову, было актерское мастерство – только этот предмет приносил мне в школе хоть какое-то удовольствие, – во время напряженной поездки домой я пообещал поступить в театральное училище.

Вернувшись домой, мы узнали, что сердце прадедушки не выдержало. Как мне ни хотелось посмотреть на тело, я отчаянно сопротивлялся желанию попросить об этом свою маму, поскольку видел, как сильно она расстроена. Мы собрались в загородном доме на оглашение завещания. Моим родителям не досталось ни пенни. За два года до смерти прадедушка развелся с женой, и к нему в дом перебралась жить его любовница. Она-то все и получила. Увы, но к завещанию было не подкопаться.

Итак, с деньгами внезапно стало туго. Прадедушка был достаточно щедрым, чтобы избавить своих детей, внуков и правнуков от каких-либо финансовых забот, однако теперь все мы оказались не у дел. Мне тоже нужно было как-то зарабатывать себе на жизнь, так что, быстренько закончив театральное училище, я начал работать помощником режиссера в драматическом театре Флоры Робсон в Ньюкасл-апон-Тайн. Мое непродолжительное пребывание там в период постановки «Макбета», пожалуй, запомнилось больше всего из-за многочисленных накладок. Так, например, во время монологов постоянно было слышно звук смыва из туалета, а однажды вместо звукового эффекта ветра во время сцены с тремя ведьмами на весь партер загремела песня Rolling Stones «(I Can’t Get No) Satisfaction». Кроме того, мы приняли опрометчивое решение использовать настоящие мечи, и когда ведущий актер во время дуэли получил удар по руке, он закричал от боли и случайно бросил собственное оружие в зал. Я помчался вниз, чтобы проверить, не ранило ли кого, и меня встретили широкие улыбки группы школьников, отрицавших, что вообще видели меч, который вдруг куда-то пропал. Следующие несколько лет я подрабатывал актером в репертуарном цирке и в итоге оказался в Лондоне, где работы должно бы быть навалом. К несчастью, после нескольких незначительных ролей в различных постановках, как только мне стукнуло тридцать долгим жарким летом 1975 года, работа начала иссякать.

Драматическое искусство не смогло обеспечить меня работой, и я решил обратиться к своей прежней страсти и устроиться в морг.

Я тратил свои сбережения, распивая вино во «Французском доме» на Дин-стрит. Как правило, встречал здесь немало знаменитостей, и одним из постоянных посетителей, с которым я довольно близко познакомился, был автор документальных детективов Эдгар Лустгартен, создавшим еще две криминальные телепередачи: «Скотланд-Ярд» и «Весы правосудия». Не знаю, было ли дело в его рассказах о знаменитых убийствах или же в том, что моя театральная карьера зашла в тупик, но внезапно меня захватила идея устроиться на работу в морг.

– О, Господи! – воскликнул Эдгар, когда я ему об этом сообщил. – Не стоит тебе этим заниматься. Морг – кошмарное место для работы: там грязно, темно, и он нагоняет депрессию!

На следующий день я приступил к поискам: посетил пятнадцать муниципальных моргов, в каждом из которых мне заявили, что вакансий нет, особенно для человека моего возраста. Последним в списке был морг в Саутуарке, стоящий в тени больницы Гая. Заведующим морга был мрачный лысый агрессивный мужчина по имени Франк, который выглядел как помесь Дракулы и Игоря[9]. Вид у него был устрашающий, но он хотя бы записал мои данные.

– Если тебе так хочется, можешь попробовать больничные морги, – сказал он, закрывая дверь, – им вечно нужны люди.

Мои ноги гудели, но, будучи настроенным как никогда решительно, я потащился через весь город в морг больницы Университетского колледжа, который был частью комплекса викторианских зданий на Гауэр-стрит, в двух шагах от Сохо, где ко мне и пришла эта идея. Чтобы попасть в морг, мне пришлось пройти через гараж, заставленный до потолка овощами, а затем, преодолев небольшую лестницу, я зашел в просторное помещение с матовой стеклянной крышей. По центру стояли два мраморных стола, у изголовья каждого из которых было по небольшому столику с медицинскими инструментами. За столами ярусами до самого потолка стояли скамьи. Их симметрия нарушалась надписью «От мертвых мы узнаем про живых».

Открывшаяся передо мной картина целиком меня поглотила. Я замер на месте, напрочь позабыв про гудящие ноги, словно пришел к конечной цели долгого и тяжелого паломничества. Наконец я оказался в морге, и он был в точности таким, каким я представлял его в своих мечтах, пускай никаких мертвых тел и не было видно.

– Добрый вечер, молодой человек. Чем могу помочь?

Когда я впервые оказался в морге, меня настолько заворожил его вид, что я даже не заметил подошедшего ко мне профессора.

Я чуть ли не вскрикнул от удивления, услышав из-за своего левого уха этот хриплый голос. Мне наконец удалось пробраться в морг, и я был настолько взбудоражен, что даже не заметил в помещении кого-то еще. Развернувшись, я увидел перед собой высокого, импозантного мужчину за шестьдесят, с длинными седыми волосами до плеч, который смотрел на меня сквозь очки в золотой оправе, сидевшие на самом кончике его носа. Он представился профессором Энтони Смитом, заведующим отделением патологии больницы Университетского колледжа.

Услышав цель моего визита, профессор Смит улыбнулся.

– Возможно, у нас есть вакансия, – сообщил он. – Направляйся через дорогу в паб «Веллингтон», там сейчас обедают санитары. С ними тебе и надо переговорить.

С колотящимся сердцем я зашагал в паб, расположенный в старинном здании из темного дерева и матового стекла, с бесчисленными затененными альковами[10].

Внутри было всего два посетителя. Оба сидели за барной стойкой и были одеты в джинсы и куртки. Перед ними стояли бокалы с пивом. Я объяснил, что хочу устроиться на работу в морг, и тут же был встречен широкими улыбками. Мне в руку сунули бокал, и мы переместились за столик, где как следует познакомились. Мужчина постарше, высокий и под сорок, назвался Дэвидом и представил мне Марка, своего младшего коллегу, – парня возрастом ближе к моему.

Они были дружелюбными, и, как я вскоре узнал, очень популярными ребятами (были на «ты» с главами всех отделений в больнице). Кроме того, они были не просто старшими санитарами морга. Дэвид занимал пост председателя профсоюза администраторов и санитаров моргов, в то время как Марк был его национальным секретарем. В общем, я встретил двух самых важных людей в этой области.

* * *

Все еще накрытое белой простыней тело лежало на мраморном столе. Надев поверх рубашки и галстука зеленый резиновый фартук, Дэвид раскладывал инструменты и сверялся с бумагами. У его сапог стояло пластиковое ведро.

Мои мечты о выходах на поклон в «Ройал-Корт»[11] сменились беззвучными реалиями морга больницы Университетского колледжа, и я был в невероятном восторге.

Сосредоточенный на своих приготовлениях, Дэвид не особенно обращал на меня внимание. Закончив, он стянул простынь. Я ахнул от неожиданности. Я приготовился увидеть труп какого-нибудь старика, но вместо этого на белой плите лежало бледное тело красивой японской девочки-подростка с длинными черными волосами.

Подняв на меня глаза, Дэвид махнул рукой.

– Лучше всего в этой работе, – с ободряющей улыбкой тихо сказал он, – использовать аналитический подход. Тело – это сосуд и ничего более, а человека, занимавшего его, уже давно нет.

Я снова посмотрел на тело на столе. Хотя его анатомическое строение и не было нарушено, девочка казалась какой-то нереальной, и я понял, что Дэвид прав: телу недоставало искры жизни. Я не ощущал какого-либо присутствия; она была неподвижна и пуста внутри, лишена всяких эмоций. Через другую дверь в комнату зашел Марк, пожелав мне доброго утра. Хоть разница в возрасте у нас с ним и была совсем небольшой, Марк казался гораздо старше меня. Он говорил и действовал с уверенностью, которой я мог только позавидовать. На нем тоже были надеты зеленый пластиковый фартук, резиновые сапоги и пара резиновых перчаток. Марк бросил фартук мне, и я его надел.

Когда постоянно имеешь дело с мертвыми, намного проще воспринимать тело отдельно от целого человека – как сосуд.

Дэвид стоял у головы девочки с планшетом для бумаг в руках, в то время как Марк выбрал скальпель и уверенным движением сделал длинный срединный разрез от подбородка до лобковых костей, после чего отвернул в стороны кожу и с помощью пилы отделил ребра от грудины, достал их и отложил в сторону. Я наклонился вперед. Обнаженные внутренности представляли собой смешение различных ярких цветов – розового, красного, желтого и коричневого – и идеально прилегали друг к другу. Это был настоящий шедевр. Ни одному художнику, скульптору или поэту можно и не мечтать достичь подобной красоты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 В некоторых странах это специальный эксперт, расследующий смерти с необычными обстоятельствами или произошедшие внезапно и объявляющий причину смерти.

2

 Тип малоэтажной жилой застройки, при котором расположенные в ряд однотипные жилые дома блокируются друг с другом боковыми стенами. Каждый из таких домов имеет отдельный вход, небольшой палисадник и иногда гараж.

3

 Административная должность в англоязычных странах (конная полиция по-современному; как правило, в правоохранительных органах).

4

 Американская писательница, известная серией детективных романов о судебно-медицинском эксперте Кей Скарпетта.

5

 Уи́льям Хо́гарт (1697–1764) – английский художник-реалист. Здесь речь о гравюре, иллюстрирующей «Потерянный рай» Мильтона Джона, – барочное видение художником Дворца Пандемониума (столицы ада), воздвигнутого дьяволами в аду.

6

 Семейство ночных бабочек.

7

 Англоязычный учебник анатомии человека, признанный классическим.

8

 Район южного Лондона.

9

 Горбун Игорь (часто произносится как «Игор») – стереотипный персонаж готических ужасов или темного фэнтези, иногда встречающийся и в других жанрах. Он представляет собой маленького уродливого слугу на побегушках у злодея (чаще всего безумного ученого, вампира или кого-то вроде них).

10

 Углубление, ниша в комнате или другом помещении.

11

 Название королевского театра в Лондоне.