Буря в бокале

– В вашем кулинарном таланте я не сомневаюсь нисколько!

Желая быстрее закрыть тему, отвесил комплимент Нойс. (При этом, подумав про себя, что ни разу не видел консьержку стоявшей у плиты, как и вообще, ни разу не попробовал её стряпни, хотя возможно это было и к лучшему).

От сказанного Гарбужа расцвела, точно в этот миг сама поверила, что является непревзойдённой кухаркой, впрочем, ненадолго, любопытство, заполнявшее всё её естество, на дух не переносило других проявлений эмоций кроме как связанных с выколачиванием информации.– И куда же вы с друзьями собрались поохотиться?– Хитро улыбаясь, повернула она разговор в интересующееся её русло.

– Не далеко. Если знаете Поющая роща.

– Ах, какое чудесное место, хоть и изрядно заросшее. Я сама никогда не решилась туда отправиться.– Мечтательно вздохнула Гарбужа, замерев на мгновение, будто ожидая приглашения. Его естественно не последовало. Но это вовсе не смутило её.– Вы с арбалета будете стрелять или силки ставить задумали?

Терпение имело свои пределы, как и границы любознательности и Фред исчерпав последний запас и, не желая ляпнуть того, о чём будет потом сожалеть, отмахнулся.– Лук, друзья одолжат один для меня,– счёл дополнить ответ он и, сняв соломенную шляпу, вежливо кивнул головой.– Обещаю вернуться живым и невредимым.– Не став дожидаться ответных напутствий, он поспешил быстренько ретироваться наружу, вслед летели призывы быть осторожным и чего-то ещё там.

Выведя мула из крохотной конюшни всего с четырьмя стойлами, что притаилась подле торца дома, Фрэнос интуитивно ощутил, как за ним кто-то наблюдает, но кроме лежащего на охапке сена пьяного в дрызг Зику никого не заметил.

– Кори я знаю, что тебе лень, и ты изнываешь от жары, но чтобы иметь крышу над головой, пайку овса и пучок сладкого сена иногда приходиться делать то чего не хочется, но необходимо. Так что не обессудь, ехать сегодня нам всё же придется.

С нравоучительной речью обратился наёмник к своему четвероногому другу, совершенно не горящему желаниям куда-либо направляться, а впрочем, это было его стандартное состояние. Фред не относился к той категории людей, что плетью доводят свои аргументы, предпочитая ей дружескую беседу. И мул, точно понимая все, что ему хотят сказать, как правило, всегда проявлял послушание. Случилось так и на этот раз. Пофыркав, повертев лениво хвостом демонстрируя всем своим видом, что оказывает неоценённую услугу ему, он засеменил лёгкой рысью, на загляденье ловко маневрируя меж телегами, заполонившими практически все дороги города. Фрэнос старался выбирать маленькие, невзрачные улочки не подверженные того скопления народа как на центральных проспектах. И хотя путь так, заметно удлинялся, всё же это того стоило, лишний раз мозолить глаза он не хотел, неизвестно кто его мог углядеть, соглядатаев Луциуса хватало. Он рассчитывал незаметно улизнуть с города.

Проезжая мимо храма Умершего бога к нему внезапно кинулась грязная оборванка – Он оживёт, он вот-вот вернётся!– закричала она, чуть не угодив под копыто мула.– Уже слышно трубное дыхание Мормонота! Приклони колени пред великим богом ночи!

Нойс попытался объехать полоумную фанатичку мрачного культа, но не тут то было. Схватив Кори за уздечку, она пуще прежнего распалялась.– Новые времена грядут, все покорится ему и люди и звери!

Из низкого мрачноватого храма, напоминавшего, приплюснутую пирамиду, показался юный послушник, одетый во всё чёрное. Торопливой походкой, приблизившись к женщине он, не говоря не слова, грубо ухватив её за шиворот, молча потащил за собой. Та в свою очередь не сопротивлялась, но, продолжала таращиться на Фреда, указывая на него правым покрытым чёрным пеплом перстом. – Преклони колени и тогда милосердный Мормонот пожалеет тебя, тебе не под силу устоять против его воли он непобедим! Было последнее, что донеслось до наёмника, перед тем как послушник с силой запихнул её в тёмный предбанник храма.

Недавно появившийся культ с дальнего юга помаленьку набирал силу. Периодически в толпе мелькали, чернея ночи балдахины приверженцев Мормонота. Главной отличительной чертой этой веры служило полное табу на проповедническую деятельность. Не голословность вот, пожалуй, что отделяла их от традиционных верований и почитания Мируса с его многочисленными детьми. Оставалось только удивляться, как в храмах появлялись новые адепты при полном отсутствии какой-либо информации и конкретики. Фред всегда спокойно относился к людям всяческих вероисповеданий, считая, что каждый сам себе выбирает, кому служить, кому поклоняться. Что же касательно себя самого, то он предпочитал не заморачиваться по этому поводу, пребывая в твёрдой убеждённости не тратить отпущенное ему время на служение незнакомым, никогда не желающим себя явить божествам, не говоря уже про помощь.

Жрец, же напоследок кинув на него презрительный взгляд, словно перед ним был не человек, а какое-то насекомое, скрылся где-то в утробе обсидианового храма.

Фрэнос выехал из города, когда уличные фонари зажглись, превратив город в большой праздничный пирог с натыканными в нем тысячами свечей, особенно их, много было в середине. Оно и понятно там проживали самые обеспеченные – уважаемые люди Пьянтуза. Где-то среди них сейчас в одном из самых знатных особняков города, один из самых знатных родов юга королевства, полным ходом готовился стать еще более уважаемым и родовитым, породнившись с не менее почтеннейшим семейством из Бухантуса.

Фред вздохнул с облегчением, оказавшись за воротами. Хоть город он и считал своим родным, да вот только и без вольных просторов не ограниченных городскими стенами жить тоже не мог. Воздух тут пах полевыми травами и цветами, а вместо фонарей на бесконечном полотне неба сверкали бесчисленные мириады звезд и блеклый диск луны успевшей обновиться. Тишина буквальна, оглушала, резко контрастируя на фоне городского несмолкаемого гама. Будь, он сейчас не обременённый рамками обязательств перед заказчиком, то, не задумываясь, поддавшись, внезапно нахлынувшему желанию, свернул бы с дороги, пустившись вскачь по степям и полям, наслаждаясь свободой и чистотой мыслей.

« Когда-нибудь я куплю себе дом подальше от суеты и заведу сад с прудом», неожиданно сам для себя решил вдруг наёмник. « Может быть, даже женюсь, хотя с последним не стоит торопиться», подумав немного, одёрнул себя мысленно он.

Задумавшись, он выпал из времени-пространства, дав волю грёзам, из-за чего едва не угодил под колёса мчащейся кареты. Предавшись мечтам, он не заметил, как его догнала оливкового цвета карета, на козлах которой восседал мрачного вида кучер с остекленным взором. Нойс отстранённо отметил, что тот пребывает явно не в своей тарелке, возможно даже не в себе. Совершенно не желая притормаживать, даже не предпринимая ничтожных попыток хоть как-нибудь обогнуть препятствие, он правил, двойкой гнедых лошадей мчась прямо напролом. Только обострённое чутьё Кори на всяческого рода неприятности, позволило в последний момент соскочить с тракта, избежав неминуемого столкновения. Металлические спицы высокого колеса пронеслись в каком-то считаном дюйме от бедра Фреда, вызвав у того невольный шквал проклятий в адрес правившего каретой. Из небольшого овального окошка высунулась круглая в жирных складках лысая голова, толстые щеки обладателя её пребывали в постоянном движении, так как будто этот пассажир упорно старался что-то твёрдое разгрызть. Наёмник готов был поклясться, что его физиономия смахивало более на поросячью, чем принадлежащую роду человеческому.

– Сам такой!– брызгая слюной и кривляясь, выкрикнул он, при этом сплюнув целую горсть лушпаек прямо в лицо опешившему не ожидавшего ничего подобного наемнику.

Измельчённая до консистенции кашицы неизвестная субстанция, донельзя склизкая облепила лоб, нос и хуже того губы попала в рот вызвав тем самым неотвратимый рвотный рефлекс. Будь у него сейчас желудок полный, неизменно вылезло бы всё съеденное накануне обратно. Такая невыносимая отвратная вонь исходила от неё. Оставалось только гадать и строить предположение, что жевал этот невоспитанный синор, какой, несомненно, испорченный, пришедший в негодность «продукт» засунул он себе в рот. Воображение наемника пасовало перед этим изрядно попахивающим нечистотами вопросом.

Отплёвываясь неистово, он впопыхах достал флягу с водой, и, набрав полный рот, прополоскал горло, выплюнув наземь, затем повторил несколько раз эту процедуру. Кори опустил, было, голову дабы узнать, чем это таким его седок орошает землю, но стоило ему едва учуять мерзкое зловоние, исходившее от этого «нечто», как сразу мгновенно он потерял весь интерес. Нойс разделял его чувства как никто другой, испытав в полной мере на себе, его запах и что хуже всего привкус. Он даже теперь начал лучше понимать казавшееся ранее сильно двусмысленное выражение «окунуть в дерьмо». « Вот оно значит, каково это», замерев на мгновение, отметил наемник про себя. Затем вернувшись в реальность, принялся быстро умываться особо, не заботясь об экономии воды желая только одного не ощущать на себе этого мерзкого смрада чужой блевотины.

Покопавшись в сумке, он извлёк платок и, обтерев лицо на сухо, выкинул его прочь на обочину. Клекотавший в груди гнев требовал незамедлительно догнать беспардонного наглеца, карету, что, кстати, успела уже скрыться за недалёким холмом и воздать обидчику по заслугам. И только огромным усилием воли он всё же сумел подавить в себе это острое, как кончик его кинжала желание. Осознавая, несмотря на застилавшую глаза пелену гнева и досады, что впереди его ожидало очень ответственное и сложное задание, и распыляться сейчас по мелочам, устраивая дорожные разборки, грозило, потерей концентрации и как следствие возможным провалом. Но и спускать так просто с рук подобное оскорбление наёмник никак уж точно не собирался. Поэтому оставив мысленную зарубку в памяти, поквитаться после выполненного задания со свиноголовым, он продолжил свой путь…

Света луны хватало вполне, чтобы видеть дорогу и близлежащую местность. Фред планировал немного изменить маршрут, не выезжать на старый тракт как в первый раз, а вместо этого проехать дальше до реки, сделав крюк. И хотя нормальной дороги там не существовало, зато и переживать за любопытные глаза не приходилось. Пристальное внимание Луциуса настораживало, заставляя опасаться за собственный тыл. Капитан дознавателей не единожды доказал, что недаром ест свой хлеб.

Вечером, когда дневная жара ощутимо спала, Кори довольна бодренько, трусил вперёд. Фрэнос мысленно похвалил себя за проявленную предусмотрительность – в темное время суток сейчас было гораздо комфортнее передвигаться, нежели тащиться под палящими лучами солнца. Постепенно воспоминание об инциденте со свиноголовым выветривалось из головы и очень скоро он уже откровенно наслаждался, дорогой насвистывая весёлый мотивчик.

Около полуночи он миновал постоялый двор Кранчика, неосознанно отметив жёлтый лепесток пламени в номере, где он не так давно имел несчастье остановиться на ночлег. Перед глазами неизбежно сразу всплыла во всей своей пышной красе румяная Милашка, её коровий влюблённый взгляд, запах тела напоминавший топленое молоко. Страсть её, что подобно цунами обрушилась тогда на него, едва не смяв, не раздавив его тщедушное на фоне ее двухсот с гаком фунтов молодое тело. Он предчувствовал, что ещё не скоро сумеет позабыть про все «любовные» перипетии, той «незабываемой» ночи. Кругозор интимного общения наемника расширился за недоступные ему ранее горизонты возможностей человеческого организма. В ту ночь он узнал, что любовь бывает отчаянно напористой и очень-очень увесистой…

В столовом заведении, несмотря на поздний час негде было яблоку упасть. Предусмотрительный Кранчик дабы не упустить ни одного клиента поставил дополнительные столики в проходах. Фреду стало, немного жаль Милашку с её немалыми габаритами тяжеловато должно быть приходилось протискиваться меж ними. Он не стал подъезжать ближе, зная привычку хозяина встречать посетителей на пороге. Уж с кем-кем не хотелось встречаться, так это с изведённым ревностью мужем. Нет уж, увольте, лучше он заночует в чистом поле, чем хоть на миг задержится в гостином дворе. Нойс как и любой человек посвятивший себя непростому ремеслу наемника конечно, слыл любителем острых ощущений, но точно не причислял себя к мазохистам.

Кори бодренько трусил вперёд по пустынному тракту, не думая сбавлять темп. Его короткие, но выносливые ноги, не зная усталости, неслись вперёд навстречу ночи. И лишь, когда на востоке забрезжил слабый рассвет, он сбавил резко темп, перейдя практически на шаг. Фрэнос сквозь утреннее марево пробуждающего ото сна солнца мог уже видеть впереди хлипкое строеньице с соломенной вместо черепицы крышей, стены которого покрывала аляповатая жёлтого цвета краска. Издалека оно напоминало гигантский гриб, выросший на обочине дороги. Хотя вывески там отродясь не было, все называли этот трактир по-простому – «Камышник». И тому имелось вполне логичное объяснение. Тёкшая неподалёку речушка Болотка полностью отражало своё название. Заросшая камышом, так что за ним скрывалась непосредственно сама река, включая и хлипкий мостик, перекинутый на другой берег. Эти заросли, с высоты птичьего полета, должно быть, представлялись некой исполинской мохнатой гусеницей, изгибающейся дугой. Болотка брала своё начало неизвестно где на севере и терялась в далёкой низине за холмами, что стояли преградой морю.

Фред, не смотря на проведенную целиком ночь в пути, всё же не собирался здесь надолго задерживаться. Немного переведя дух, подкрепившись жареной щукой с зелёным салатом, свежеиспечёнными лепёшками и запасшись водой, он пустился вновь путь, чем вызвал лёгкое возмущение Кори. Привал он рассчитывал устроить где-то подальше от людских глаз.

Не доезжая до переправы, Фрэнос свернул направо, пустив покорившегося судьбе мула на едва приметную тропку вдоль неровной линии камыша, направляясь вглубь неширокой балки. Вокруг не было ни души. Звериная тропка вилявшая, словно бёдрами игривая кокетка вскоре вывела к покатому холму, сразу же за которым начиналось редколесье. Плакучие ивы, словно привратники, склонили в поклоне свои низкие ветки перед тучными дубами великанами. Вокруг стояла умиротворяющая тишина, легчайший ветерок, ласково поглаживал кроны самых высоких деревьев. Нойс вытер тыльной стороной ладони уже успевший взмокнуть лоб. Когда он проезжал мимо речушки, от воды тянуло приятной освежающей прохладой, сейчас же жара вновь обрушилась, вмиг пропитав потом одежду. Деревья росли не так густо, как того хотелось, откидывая слабую тень, благо хоть земля не изобиловала неровностями, позволяя худо-бедно перемещаться ровно.

Проезжая мимо раскидистого бука внимания Фрэноса привлёк костерок, точнее, то, что от него осталось. Ещё не успевшие прогореть угольки поспешно залили водой. Наёмник не сомневался, что затушили его никак не более часа тому назад. Влага ещё не успела испариться полностью. Спешившись, он подобрал палку с травы и разгрёб пепелище. Внутри кроме костей кролика ничего не обнаружилось. Видать, кто-то недавно тут завтракал, напрашивался сам собой вывод. Хотелось верить, что просто охотник. Какие-либо другие свидетельства пребывания людей, как-то следы, от ног или копыт животных, примятая трава отсутствовали, как будто кто-то попросту взял и испарился в воздухе, всё это настораживало. Само собой напрашивалась мысль, что, кто-то сознательно подчистил их. О, плохом конечно думать не хотелось, но с порученным ему заданием легко было стать параноиком. Как бы там ни было, кто бы ни останавливался здесь перекусить, встречаться с ним у Нойса желания совершенно отсутствовало. Он поспешил отсюда скорее убраться прочь.

Днём, когда жара усилилась, наемник устроил привал. В первую очередь, накормив отборным овсом Кори (когда мул выезжал с ним на дело, он всегда брал для него овёс высокого качества, дабы он быстро восстанавливал силы), затем уже сам подкрепился вяленым мясом. Насытившись, он позволили себе пару часов сна, после чего, они вновь двинулись в путь. Пение птиц, жужжание насекомых сопровождало их всю дорогу. И если бы не обязательства взятое можно было расслабиться и получать удовольствие от пасторальных пейзажей радовавших глаз. Раньше он частенько выбирался за город, особенно после выполненных заданий. Привыкший жить за городом он искал успокоение в густых рощах, укромных уголочках леса, где тревоги города исчезали в густых предрассветных туманах, казались такими далёкими и подчас надуманными. Ничто так не исцеляла, не успокаивала, как рыбалка на берегу лесного озёрца, весёлое потрескивания дровишек в костерке на котором вариться уха из свежевыловленной рыбы. Вообще существовала давняя традиция, после контракта, отправляться расслабиться отдохнуть, снять напряжение, у каждого было своя отдушина, кто беспробудно пил напропалую несколько дней кряду, кто отправлялся в бордель и там кутил, покуда хватало сил и желаний. Фред же находил успокоение, пребывая на лоне матушки природы, вот и сейчас он мысленно дал себе зарок, что после всего этого дела со статуэткой, непременно отправиться в какой-нибудь укромный уголок и пробудет там никак не меньше недели.

Кори споткнулся, едва избежав падения. Нойс быстро соскочил с седла, заботливо поддержав его за взмокший круп. В ответ мул протяжно заржал, уставившись на него обвиняющим взглядом.

– Что устал дружище? Понимаю, потерпи, осталось совсем немного.– Ласково поглаживая, заверил его Фред. Он, рассчитывал пройти максимально возможное расстояние, до вечера, заночевать, ну а затем днём уже приблизиться к замку на безопасное расстояние, провести общую рекогносцировку, дабы следующей ночью уже нанести визит «вежливости».

Поэтому остаток пути он провёл на двоих своих, щадя силы мула, подбадривая его добрыми словами, так как будто общался не с животным, а с человеком. И лишь когда покрывало ночного неба усеяли мириады звёзд, Нойс остановился. По его подсчётам выходило, что до замка несколько часов езды. Расседлав окончательно выдохшегося мула, он из мер предосторожности не стал разводить костра, поужинав оставшимися лепёшками. Кори не захотел более овса, предпочтя ему сочную траву. За сем оба завалились спать. Фред расстелил непромокаемое покрывало, мул же удовлетворился мягким дерном.

Далёкий раскатистый грохот разбудил Нойса глубокой ночью – « Что это гром гремит?». Была первая пришедшая в голову наёмника мысль. Но нет, чистое небо над головой свидетельствовало о своей полной непричастности к этим раскатам. Даже намёка на грозу не просматривалось. Кори тоже почувствовав что-то неладное недовольно фыркая, крутил головой, всем своим видом давая понять, что растревожен и не прочь пуститься в обратный путь, несмотря на то, что ни зги не видать. Громоподобные звуки неслись, и Фрэнос готов был в этом поклясться, со стороны замка Жирдяя.

Недолго думая, привыкнув действовать быстро и решительно, наёмник лихо, точно настоящая обезьяна взобрался на саму верхушку высоченного дуба. Оттуда он смог воочию убедиться в правоте своей догадки, созерцая отблески красного и всполохи ослепительно белого в области, где как раз располагался замок. И не надо было быть здесь искушённым экспертом, чтобы со сто процентной гарантией определить, что там сейчас происходил настоящий магический поединок. Это действо заставила лишний раз серьёзно призадуматься, в какую неприятную историю он ввязался. Вскоре так громыхнуло, что небо на западе расплылось целой плеядой ярких красок. Эхо, разносило далеко окрест звуки взрывов, делая их еще более зловещими.

« Не позавидуешь тем, кто сейчас там находиться», подумал Нойс, мысленно содрогаясь, от того что с ним сейчас там происходило бы доведись ему выехать днём ранее.

На миг всё затихло, затем новые сполохи оранжевого заблестели, будто рой светлячков завился возле белого мерцающего огонька. Череда мелких хлопков прокатилась от края до края горизонта. Интенсивность магического поединка несколько подупала, но не прекратилось совсем.

Еще немного понаблюдав, Фред задумчиво слез с дерева и попытался успокоить взволнованного мула, почесав того за ухом, чем всегда приводил того в восторг

. – Не дрейфь Кори до нас им не добраться.– Как можно не принуждённое произнес он, надеясь в душе, что это на самом деле так.

Нойс, как не пытался, уже не мог более уснуть. И дело было вовсе не в далёких отзвуках битвы. Нет его больше сейчас, как ни странно терзало, что заказ впервые за всю карьеру, возможно, не удастся выполнить. Его сильно подмывало немедля отправиться туда, дабы собственными глазами узреть, что же происходит в замке Жирдяя, и не будь таким утомлённым Кори, он, наверное, точно не устоял перед этим искушением, а так приходилось мучительно ворочаться с бока, на бок, дожидаясь рассвета.

Не успели первые лучи солнца коснуться земли, как Фрэнос уже был на коне, вернее на муле, недовольном и злым, как сам дракус уже с самого утра. Его большие лиловые глаза глядели в упор на седока, так словно обвиняя того во всех бедах этого порочного мира.

– Кто рано встаёт тот первым ест и пьёт, процитировал наёмник неожиданно пришедшее на ум выражение из Священных Описаний, пытаясь тем самым подбодрить своего четвероного помощника, которому судя по кислой мине, было глубоко побоку все письмена мира.

Как бы там ни было, при помощи высших сил или без оных, но к полдню специалист по сугубо деликатным вопросам имел возможность лицезреть собственными глазами чертоги барона Жирдяя. Они надобно сказать заметно претерпели изменений в плане интерьера, обретя ряд смелых дизайнерских решений. Новации главным образом касались дополнительных отверстий в стенах замка, разбросанных с лёгкой небрежностью вдоль всего фасада. Должно быть теперь, в комнатах стало заметно светлее и больше свежего воздуха, что неизменно скажется на здоровье домочадцев. Не без доли иронии отметил про себя Фрэнос. Ворота покосились, как два забулдыги славно повеселившиеся накануне опиравшиеся друг о друга, чтобы не завалиться. Заброшенный некогда сад видоизменился в поле, сдобренное древесным углём и пеплом. На следующий год там можно будет успешно собирать двойной, а то и тройной урожай, если хозяин, конечно, озаботиться, что-либо там посадить. Венцом новшеств, служила островерхая крыша на одной из башенок, что в ходе магических преобразований заметно съехала, набок явив собой яркий пример новаторских подходов в кровельных конструкциях. Казалось, словно каменный великан сдвинул картуз на затылок в задумчивости, оглядывая все «новшества и модификации» случившиеся за ночь с его владениями.

Нойс не стал близко подъезжать к замку, не желая привлекать лишнего внимания к своей персоне и не столь из скромности, сколько из-за бродивших невдалеке людей. Именно по этой причине он, укрывшись за ветками разросшегося вяза, достал небольшой цилиндрик с линзами снабжённого множеством сочленений и выдвинул его на нужную длину. Хитроумное устройство называлось «дальнозоркая труба», и служила для увеличения далёких предметов. Правда гляделка, как ещё её называли, Фреда имела ещё ряд специальных сочленений позволяющих использовать трубу под разными углами и в разных условиях. Сейчас он просто использовал её как обычный увеличительный прибор.

Наёмник не мог не отметить подавленные, уставшие лица, челяди, как и то, что у входа стояла чёрная карета дознавателей. Уж, попадаться на глаза этим ребятам явно не входило в его планы. Моментально припомнилась угроза Луциуса и то, как оперативно примчались, его подчиненные о многом свидетельствовало. Они просто физически не могли успеть за несколько часов приехать из Пьянтуза. Если конечно не сидели где-то поблизости в засаде или тут не обошлось без участия магии.

Парадная дверь, тем временем широко распахнулась и на выходе показалась высокая фигура самого капитана. Фред, присвистнул, Луциус Драгон собственной персоной почтил своим визитом это с некоторых пор ставшим популярным местечко. В данный момент он беседовал с низковатым, на фоне почти шести футов капитана, владельцем замка доном Жерардом общепит Мидэ. Трясущиеся руки последнего то и дело поправляли измазанный копотью камзол, не зная чем себя занять. Его можно было где-то понять и пожалеть. Не каждый мог достойно выстоять против сурового и главное проницательного взгляда главного дознавателя Пьянтуза, его ауры наводящей непроизвольный страх, на всех тех, кто оказывался рядом с ним поблизости. По желвакам ходившем на смуглом лице капитана было отчётливо заметно, что он чем-то сильно не доволен, более того рассержен и еле сдерживает себя, чтобы не выплеснуть распирающий его гнев на окружающих. Фрэнос дорого дал бы за возможность узнать, о чём они говорят. Но, к сожалению, в его арсенале отсутствовал прибор или артефакт, позволяющий это сделать.

Громко каркая, мимо пролетел ворон, Луциус, словно услышав его, окинул взглядом место, где прятался наёмник. По спине Нойса пробежался холодок – неужели он почуял что-то? Не может быть, того попытался успокоить сам себя Фред, раскидистые зелёные ветки служили надёжным укрытием и заметить что-то с расстояние, где находился капитан, просто не представлялось никакой возможности каким бы орлиным зрением не обладал он.