Буря в бокале

Как выяснилось, в процессе застолья, это была банда Долговязого Шакра, успевшая к тому времени навести страха на ближайшую округу. Промышляла эта шайка кражами скота в основном, но и не чуралась грабежами честного люда, на дороге, правда всегда без смертельного исхода обходилось.

Сам же Унцио, чувствовал себя праведником, попавшим в рай, именно таким он его и представлял в своих мечтах – много снеди, много выпивки, и конечно озорная синора, похожая на Ядвигу…

Пиршество продлилось до поздней ночи. Унцио успел изрядно накачаться деревенским пойлом, но не так сильно, чтобы не чувствовать под сбой твердь земную – монахи долгими годами оттачивали мастерство пить не пьянея, усердно тренируясь, каждый божий день в своих тесных невзрачных кельях…

О съеденном вообще говорить не приходилось, как гласилось в одной заповеди – « Ешь во славу Мируса». Унцио же расстарался эти вечером, как смог и надеялся, что заслужил этим богоугодным делом Его одобрение.

Пришло время отдохновению. Рино испросил разрешения, чтобы постелили ему во дворе под открытым небом, освещённым полной луной, проповедник и герой предпочел отдельную комнату с большой мягкой кроватью. Для него взбили мягкие перины, застелили белоснежные, как сама непорочность простыни, а хозяйская дочь вызвалась омыть ноги святого человека. Это, как раз и сыграла фатальную роль в теперешнем бедственном положении Унция.

Нежные смуглые руки Ядвиги степенно, заботливо не пропуская, ни единого миллиметра кожи натирали мылом массивные грубые с трещинами пятки новоявленного носителя света в мир. Жесткая щётка счищала прилипшую грязь с кривоватых пальцев, нежно щекоча. Сам носитель света улыбался улыбкой кота увидевшего бесхозную кринку сметаны. Заглянувший в комнату староста пожелал спокойной ночи и с умилённым взглядом от того, с каким усердием дочь старается помочь их дорогому гостю, удалился в собственную опочивальню.

События, последовавшие за этим, Унцио помнил смутно, как в тумане. Как не старался, как не терзал собственную память он, никак не мог вспомнить, с чего всё началось, что именно послужило отправной точкой тому, что последовало вскоре за уходом отца Ядвиги. Может с весёлого хихиканья девицы, что достаточно игриво обтирала махровым полотенцем распаренные ноги, возможно градус ударил по голове, пробудив тем самым дремавшие до поры инстинкты, в принципе было уже не столь важно. Какая бы причина ни послужила тому – итог оставался тем же, а именно, что они каким-то образом очутились в одной кровати, на одной постели, в исподнем тесно прижатые друг к другу. И всё бы ничего, на утро, проснувшись Унцио, первым делом замолил бы себе этот грех, кабы невпопад не взявшаяся престарелая матушка старосты, что по причине склероза или по какой иной не перепутала комнату для гостей со столовой, где она любили ночью втихаря таскать леденцы. Выкатив, как сова глаза она подняла такой вой, что на ноги с перепугу повскакивала чуть ли не всё население деревушки. Что тут началось, не описать словами! Дверь в комнату мигом распахнулась, и внутрь ввалился полураздетый староста, сжимавший почему-то в руках полено. Следом за ним высыпали сыновья, дочери – поднялся такой гам, все толкались, ругались, кто-то кричал, чтобы зажгли свечи, другие не обращая внимания, лупили почём не попадя.

–Шакр вернулся мстить!

Чей-то звонкий то ли девичий, то ли мальчишеский голос несся птицей со двора. Привлекая новых зрителей на разыгравшееся ночное представление. Не в меру разгорячённые отпрыски старосты крушили не жалея всё подряд, мебель, посуду, толкались, бились, путаясь в потёмках и мутузя друг дружку, чем не попадя, разбивая лбы себе и наминая бока. Сам хозяин зачем-то неистово крушил своим массивным поленом стол, словно тот чем-то перед ним сильно провинился. Визги женщин слились в одну сплошную симфонию, главным лейтмотивом которой служило, – Караул, убивают, насилуют! Помогите!!!

– Что стряслось? Что случилось?

Неслось со всех сторон, по мере того как подтягивались местные жители в суматохе похватавшие вилы, топоры.

– Шакр вернулся с шайкой, и теперь насилуют семью Михея в отместку за то, что приютили бортника с монахом!– отвечали те, которые ранее подоспели на крики из дома старосты.

– Как всех подряд?

Непонимающе вертя головой, спросил один паренек, чей возраст подходил к переходному, о чём свидетельствовали обильные подростковые прыщи, усеявшие всё его лицо.

– А ну язык прикуси,– дал тому ощутимый подзатыльник подоспевший отец с рогатиной в одной руке. Но вопрос уже прозвучал, взбудоражив умы местного населения.

– Нет, только дочерей и хозяйку, а мужчин избивают, чтобы покалечить и убить!– авторитетно заявила дородная матрона, стоявшая в одной ночной сорочке.

– Какой кошмар!

Заохали все находящиеся подле женщины, а их уже, поди, сбежала сюда вся деревенька за исключение совсем уж старых и немощных не в силах самостоятельно добраться.

Тем временем, когда мужи успокаивали своих жён, заверяя, что не дадут их на растерзание гнусных насильников Шакра, странствующий монах Унцио что всего несколько часов тому назад храбро сражал со сворой кровожадных разбойников, совсем не героически пригибаясь и пятясь, прокладывал осторожно себе путь к спасительному окну. Пролетевший мимо табурет разбил вдребезги стекло, чем немного облегчил ему задачу с бегством. А по-другому, нежели побег это было и не назвать. Кто бы мог подумать, что практически новоявленный апостол, ревностный служитель веры в одночасье превратится в грубого нарушителя этих самых норм святости. Но об этом, впрочем, Унцио сейчас не задумывался по причине крайне ограниченного времени, предпочтя оставить эту тему на потом. В своём теперешнем состоянии его больше заботило не спасение души и моральные угрызения совести, а собственные двести фунтов с лишним живого, тёплого на ощупь и такого родного тела, что рисковало до утра превратиться, если он не сумеет убраться отсюда как можно скорее, в хладное и одеревенелое.

Он смутно помнил, как впопыхах натянул на себя балахон, и, подобрав подол, сиганул прямо через окно. Как едва не застрял в узком проёме, проявив чудеса гибкости, изловчившись протиснуться, вперёд прихватив заодно раму с собой. Как в след полетели ошмётки мебели и прочей утвари, что было под рукой у разъярённого старосты семейства и его отпрысков. Ему посчастливилось избежать встречи с разбуженными жителями Безбородовки, которые в это время горячо обсуждали, происходящее сейчас внутри дома и не зная, как им быть самим, чтобы не показаться излишне назойливыми и любопытными. Ему казалось, что всё это сон, кошмар, что по какой-то нелепой случайности он воплотился в реальной жизни. Унцио пытался успокоить себя, твердя как мантру, что ещё немного, и он проснётся весь в поту и с больной головой. Только спасительное «немного», упрямо не желало уступать месту действительности…

Несясь в темноте, как обложенный со всех сторон зверь, ориентируясь больше на инстинкты, чем на рассудок монах кинулся в спасительный лес, вознося молитвы всем известным и мало почитаемым святым. Клянясь, что вовек не прикоснётся к скрутиловки и не посмотрит в сторону девиц смазливых, и вообще посвятит остаток жизни, читая молитвы и постясь.

Не смотря на то, что крики давно затихли, и за спиной давно не ощущалось даже самого слабого намёка на погоню, он продолжал упрямо бежать куда-то вперёд, петляя меж деревьев, рискуя в любой момент налететь на какую-нибудь корягу и расшибиться в лепёшку, учитывая совсем немалые габариты и вес его тела. Но, на счастье какой-то из святых смилостивился над несчастным служителем веры и уберёг его от скоропостижной кончины, подарив тем самым миру человека, которому предстояло внести значительную лепту в духовное развитие верующих в Мируса людей. Невозможно описать словами все страдания выпавшими в тот вечер на долю Унция, можно лишь посочувствовать его горю. И лишь когда забрезжил рассвет он окончательно обессиленный, растрёпанный выкатился на бережок узкого ручейка где, наконец, смог спокойно перевести дух, напиться холодной ключевой воды и попытаться собраться с мыслями, что делать дальше…

Первая возникшая мысль вернуться обратно в монастырь была отметена, как такая, что являет собой полное фиаско и возможное отлучение от веры, что ровнялось смертному приговору. Всех не оправдавших доверие Мируса ссылали на остров Забытья в Богемских болотах, где о них забывали. Возвращаться обратно, тоже не имело смысла – разъярённые крестьяне могли и на кол поднять. Оставалось одно решение – вручить свою жизнь в лучи Мируса и, сделав большой крюк, обогнув тем самым деревню выйти на тракт, попытавшись к кому-нибудь прибиться в попутчики. Теперь бы вдобавок не заплутать в лесу, и хотя он был редким и не таким дремучим, как леса севера, всё же находиться здесь было несколько неуютно человеку, прожившему почти всю жизнь за высокими стенами монастыря.

Выудив из сутаны подаренный в одном селении компас, Унцио с опаской воззрился на плоский стёршийся циферблат со стрелкой. При мысли, что придется, как встарь пуститься в пеший поход, полагаясь на собственные ноги и подножный корм, болезненно защемило под ложечкой. Унцио будто лезвием по коже полоснули, стоило представить тому, как он питается одними кореньями да ягодами. Он, еще в самом начале похода своего полагал, что будет нелегко, но, в самом деле, не настолько же?????

***

Фред с развевающимися назад волосами мчался вдоль глубокого неровного оврага, чьи заросшие травой крутые склоны зигзагом убегали за рамки размытого вдали горизонта. Свежий утренний полевой воздух, наполненный благоухающим ароматом диких цветов и трав, врывался в легкие, работающие, как два кузнечных меха не успевая справляться с бешеным притоком кислорода. Едкий пот щипал, заливая глаза, он в избытке успел напитать влагой пыльную рубаху, вследствие чего она неприятно липла к распаренному телу. Сердце отбивала бешеный ритм рискуя в любой момент выскочить из груди от неистового темпа взятого специалистом по сугубо деликатным вопросам, что этим ранним часом, когда остальные только-только выползали из своих тепленьких постелей, не щадя ни ног, ни сил, бежал окряча голову к одной ему известной цели.

Активно помогая себе локтями, как заправский стайер он чувствовал, как потоки свистящего воздуха обтекают разгоряченное тело, не успевая его охладить. Под ногами то и дело попадались бугры, рытвины, переплетённые в один тугой узел стебли растений готовые в любой момент подставить коварную подножку, а острые камни словно рассыпанные «заботливой рукой» внизу оврага грозили большими неприятностями в случае нечаянного соприкосновения с ними мягкой и податливой человеческой плоти.

В какой-то миг носок ботинка провалился на рыхлом уступе оврага, незаметно подрытым кротом из-за чего Фрэнос споткнулся, упал на колено, быстро перекатился в сторону, едва успевая спастись от последовавшего засим небольшого обвала. Пыльца растений вперемежку с пылью сухой почвы проникли в легкие, вызвав кратковременный приступ кашля. Почёсывая ушибленное место, он поспешно встал, мимолётно оглядев незначительную ссадину, выступившую из-под порванной штанины. Не заметив ничего страшного, он вновь бросился вперёд, будто за ним гнались все выводки дракуса из преисподней.

Раскалённый диск солнца тем временем, несмотря на довольно-таки ранний час, неумолимо жарил, задавшись целью, по всей видимости, испепелить всё живое в округе. Но и этот весьма неподходящий фактор для выполнения физически упражнений, казалось, нисколько не останавливает наёмника. Он лихо перемахивал через небольшие овраги, умело огибал по короткой дуге колючие кустарники, постоянно меняя направление движения, ритм, варьируя скорость. Просто поразительно, сколь быстро натренированный организм восстанавливался, если учесть недавно полученную неприятную травму в виде небольшого вывиха, что случился с ним, когда он улепётывал от стражи в особняке Жирдяя. Сейчас он бежал, так как будто ничего не случилось с левой щиколоткой. Размеренный вдох-выдох, вдох-выдох. Резкий рывок в сторону. Бег зигзагом. В горле пересохло, достаточно высокий темп кросса изматывал, заставляя на пределе возможностей работать организм. Тело протестовало против столь немилосердного обращения к себе, телу хотелось покоя, принять скорее горизонтальное положение где-нибудь под теньком раскидистого деревца, утолить жажду, расслабиться. Но вместо этого Нойс продолжал нагнетать темп, словно пытаясь обогнать собственные слабости, собственное сознание, самого себя!

Огибая заросли расторопшы, на пути, зелёной стеной стала густая рощица. Не сбавляя хода, он вскочил на старое поваленное дерево успевшее обрасти лишайниками и мхом. Пробежался по бугристому стволу, изъеденному термитами, прыгнул на шишкообразный холмик, выполнив изящное сальто, очутившись на мощной ветке приземистого кедра. Короткими шажками перебежал на противоположную сторону, упирающуюся в куст шиповника. Не останавливаясь, оттолкнулся от нее, точно пребывая на гимнастическом трамплине циркачей, взвился ввысь, скрытым движением выхватил кинжал и метнул его в тонкий, гибкий ствол орешника, срубив его. Приземлившись на маленьком пятачке среди густых зарослей, он упал на землю и ужом прополз сквозь колючие объятие дикой розы не зацепив ни единой веточки с острыми шипами.

– Браво Фрэнос! Отрадно видеть тебя в столь блестящей физической форме!

Фред тихо выругался себе под нос. Увлекшись, он не заметил притаившуюся фигуру за остроконечным валуном, что заслонял собой проход из зарослей.

– Привет Мальком.– Потный и грязный наёмник неспешно поднялся на ноги, несмотря на проделанные маневры, дыхание его успело восстановиться став ровным и спокойным. Приблизившись, он обменялся рукопожатием с высоким стройным синором, что перестав скрываться, небрежно облокотился плечом к холодному граниту камня, беззаботно перекатывая губами тонюсенький стебелёк травинки.

« Малёк», невольно мелькнула в голове у Нойса обидная кличка сотоварища по ремеслу. Он был самый младший из так называемого «выпуска» Старика, когда тот в бытность своей молодости, ещё занимался целыми группами, а не как сейчас индивидуально с одним. И хотя Мальком, давно перестал быть тем субтильным прыщавым подростком, что когда-то в прошлом переступил порог «Часовой мастерской», обидная кличка прицепилась к нему намертво, как он не старался искоренить её своими в основном показушными делами и не совсем убедительными поступками. На его беду, похвастаться действительно чем-то по-настоящему стоящим за всю текущую свою карьеру, ему особо было не чем. Не одного достаточно «громкого» дела Мальку пока что не удалось провернуть, не единого серьёзного задания получить, одни лишь мелкие заказы доставались ему, как то: слежка за неверными супругами, похищение всяких побрякушек у мелких дворян, поиски незначительных артефактов и прочее в таком же роде…

– Спасибо Мальк, тебя-то, что суда принесло?– не стал ходить вокруг да около Фред спросив того в лоб, понимая, что просто так он не заявился сюда без нужды.

– Да вот решил тоже форму немного поддержать,– продолжая беззаботно жевать травинку, усмехнулся Мальком. – Мы же наёмники и никогда не должны забывать про тренировки…

Фрэнос оглядел его щеголеватый наряд, белоснежный камзол, лёгкие светлые рейтузы, начищенные до блеска ботфорты, и озабочено покачал головой. – Ты зря теряешь только время, теории здесь кот наплакал.

Малек выплюнул травинку и заносчиво ответил. – Кому что дано! Одному брюхо пачкать о землю и дразнить стражу, а другому шевелить мозгами и выставлять дурнями неумех сторожей!

« Похоже, только ленивый не знает о провале у Жирдяя», отметил про себя Нойс, гадая – «что понадобилось этому прохвосту на этот раз?». Но в слух сказал совсем другое. – Я всегда восхищался твоей светлой головой! А ещё больше манерой держаться, в этом тебе нет равных!

Неприкрытая лесть, пришлась по душе Малькому, от самодовольства он даже подбоченился, не уловив прозвучавшего сарказма в голосе коллеги.

– Профессиональный наёмник в первую очередь мыслитель!– подобравшись, взялся пафосно рассуждать Малёк, при этом активно жестикулируя руками.– Он смотрит, думает, выжидает, просчитывает ситуацию наперёд, а потом наносит молниеносный разящий удар, которого никто не ожидает, или ожидает, но не догадывается с какой стороны, он последует! Так поступает настоящий профи дела своего! Внезапность и чувство момента, вот главные константы успеха! И конечно гардероб,– он акцентировал это слово, выделив его, подняв палец вверх.– Мы живём в эпоху культурного рассвета, заметь, наши клиенты в основном люди довольно состоятельные, привыкшие видеть и общаться с себе подобными. И когда к ним на встречу заявляется неотёсанный косноязычный мужлан, разодетый в шмотье, которое и слуги нанимателя почураются напялить, что в этом случае остаётся подумать клиенту, какой вывод напрашивается? Мы сами не подозревая того занижаем самооценку своим поведением, манерами, невыразительностью выражаться падая в глазах у будущего нанимателя, тем самым сбивая себе цену на услуги. И совсем другое дело, когда наёмник вымытый, свежевыбритый облачённый в чистые одежды по последней моде от Версучи, надушен духами, ведёт светскую беседу, периодически цитируя древних мыслителей и прогрессивных философов, такой наёмник в глазах нанимателя сразу подымается на несколько пунктов ввысь и как следствие возрастает цена на его услуги. Такой наёмник никогда не упадёт лицом грязь!– Закончив свой спич, он, струсил невидимую пылинку с рукава и гордо выпятил гладковыбритый подбородок.

– Я понял, ты пришёл мне лекцию прочитать,– не смог сдержать усмешки Фред.– Уж не по стопам Мандарина ты решил пойти, тот тоже большой любитель порассуждать в последнее время стал, особенно на темы « что делать с виноватыми и как научиться учиться». Я думаю у тебя достаточно высокие шансы его перещеголять на этом поприще, философствовать у тебя выходит исправно.

Мальком слегка поморщился, точно проглотил кислую сливу при упоминании о Мандарине.– Этот пройдоха, только и может, что трепаться в кабаках и тавернах пудря мозги недалёким крестьянам всякой дребеденью навеянной не иначе, как парами дешёвой скрутиловки! Что о нём может подумать достойный дон или донна решившие нанять его. Да он позорит лигу наёмников! Из-за таких как он,– Малек запнулся, подбирая слово,– безалаберных, другие более достойные страдают, теряя заказы.

– Пойди и скажи ему это в лицо,– посоветовал Нойс, откровенно потешаясь.– Устройте диспут на тему – Имидж или прогрессивные методы подхода в воровском ремесле. Я думаю, на этом можно будет даже заработать не плохо, очень много наёмников заинтересуется, и не прочь будут, прослушав его заключить выгодные контракты…

На этот раз Малёк уловил издевку в голосе коллеге, раскрасневшись, он выпятил грудь, как индюк. Дело в том, что последняя их встреча закончилась тем, что Мандарин вволю поиздевался над ним, высмеяв и устроив короткую, но чувствительную взбучку, в ходе которой Малёк испытал себя в роли ядра для кегли, национальной игрой пьянов. И хуже всего, что это произошло на глазах спутницы честолюбивого наёмника. Обида засела глубоко в его душе после этого.

– Я с ним поговорю, но позже.– Процедил он, сквозь зубы, недобро щуря глаза.

– Надеюсь, тебе повезёт больше чем в предыдущий раз, и ты сорвёшь-таки банк!

– Непременно,– теперь уже скрепя зубами вымолвил Мальком, было видно, как он борется с собой, дабы не нагрубить Фрэносу. – Я как следует, подготовлюсь, уж будь уверен…

– Ну-ну, не принимай так близко к сердцу вразумления своего старшего товарища по ремеслу.

Нойс уже открыто потешался над Мальком, но последний стоически делал вид, что не замечает всего этого, что, несомненно, зная его вспыльчивый характер, наводило на определённые мысли – ему что-то требовалось от него, и, бесспорно, нечто очень важное, что-то ради чего он готов был терпеть подобное обращение в свой адрес.

– Извини дружище, видишь сам, я сейчас немного занят и мне некогда трепаться с тобой.– Фред решивши, что довольно поизмывался над ним, демонстративно развернулся, чтобы уйти, когда в край ущемлённый таким поворотом нелицеприятного диалога Мальком нетерпеливо выпалил.– Что тебе поручили выкрасть из замка Жирдяя?!

Нойс медленно развернулся обратно, насупив брови – тебе какое дело до того?– напустив суровости в голосе, произнёс он.

Малёк колебался, заметно нервничая, задавать подобные вопросы в среде наёмников считалось дурным тоном. Облизнув губы, изо всех сил тщась прибавить к тону, нотки железа отчеканил. – Меня наняли ограбить замок Жирдяя.

«Выражается, как разбойник с большака, хотя минутой ранее стыдил своих менее цивилизованных собратьев» невольно отметил эту явную нестыковку про себя Фред.– Ну, и что с того?

Мальком опешил, смутившись такой постановкой вопроса.– Как что? Ты же сам подрядился почистить кладовые барона.– И тут же быстро добавил, – только не выставляй себя дураком, об этом все знают.

Фрэнос помянул не злым тихим словом всех тех, кто слаб на язык. Если так пойдёт дальше, его будет останавливать каждый первый встречный прохожий и интересоваться перипетиями того или иного похищения.

– Возможно это и так,– не спешил открываться Фред, прощупывая почву. – Я одно не могу взять в толк, чего ты от меня добиваешься? Говори конкретно.

– Мне думается, нам стоило бы объединить усилия!– воодушевлено провозгласил Малек.– Вдвоём у нас лучше получится, чем мы будем действовать поодиночке. Твой опыт, мой напор и знания, помогут нам справиться с этим делом. Посуди сам, ты пытался, и ничего не вышло, в одиночку тебе никак не справиться. Жирдяй и Цугубер довольно крепкие орешки к тому же, теперь они будут начеку, и будь уверен, обнесут замок такой магической защитой, что ни одна мышь не проскользнёт мимо.

– Я так не думаю, тем более у нас наверняка разные заказы…

– Вот тут ты не прав. Тебе поручили похитить маленькую древнюю статуэтку, не так ли?

Нойс мысленно сжался, липкий холодок пробежал вдоль позвоночника. – У Жирдяя много старья всякого…

– Но женщину, сжимающую в вытянутых руках сосуд не так и много, верно?

– Кто тебе поручил выкрасть её?– после непродолжительной паузы осведомился Фред.

– Я не могу назвать имени. Сам понимаешь тайна заказа…

– Понимаю, мой ответ нет.

– Ты глупец Фрэнос, стоит тебе туда сунуться и ты покойник! И будь уверен, лёгкой смерти ты в стенах замка не найдёшь.– Попытался неумело застращать его Мальком, который сам никогда не отличался храбростью.

– С чего ты взял, что я вообще туда полезу вновь? Нужна она мне, как седло собаке.– Как можно небрежнее отмахнулся Нойс, кляня Старика за то, что тому хватило глупости взять к себе в обучение такого идиота.

– Невероятно, что я слышу!– воскликнул громко Малек.– Знаменитый Фрэнос легко, без боя отказывается от контракта. Пожалуй, назревает настоящая сенсация – Фредерик де ля Нойс уходит на заслуженный покой. Что ж может это хорошо, на смену высохшим веткам вырастут новые молодые более гибкие.

– И бестолковые как ты,– продолжил за него Фред.– Утомил ты меня своими пустопорожними разговорами шёл бы ты куда-нибудь отдохнуть в прохладное место, не то вижу, жара сильно влияет на тебя.

– Не смей меня воспринимать не в серьёз!– не выдержав завизжал, как совсем юная синора, уязвлённый таким отношением к себе Малек.

– Я и не думал, я вообще тебя не воспринимаю, если честно.– На прощание незлобно бросил Фред, собираясь уходить.

Покрывшийся красными пятнами неудавшийся компаньон в приступе негодования порывался что-то крикнуть, но пересилив себя, сдержался, лишь напыщенно заявив.– Как знаешь, я и сам без твоей помощи похищу её.

– Мирус в помощь!– было последние, что сказал Фрэнос, направляясь быстрым шагом в низенькую балку прочь от надоедливого Малька.

После усиленных тренировок, не является большим секретом, сказать что, как за правило, просыпается «зверский» аппетит. В голове сразу начинаются крутиться – вращаться мысли вокруг еды, причем, чем более вы затратили энергии, тем быстрее крутятся и вертятся эти самые мыслительные шестеренки, желудок тоже не стоит в сторонке, отзываясь голодным урчанием. Да и как может быть по-иному, после затрат сил физических, требуется их немедленное пополнение при помощи высококалорийной пищи и специально выдуманных инструментов как-то: ложки, вилки, ножи, а также ряд прочих сопутствующих предметов без которых «цивилизованный» человек банально может умереть от голода. Кому довелось ощутить на себе все прелести его величества Спорта, прекрасно знают об этом, как и том, как болят от натуги мышцы, ноет спина от нагрузок и как зудят ноги от перенапряжения.

( Уважаемый читатель, перед тем как войти в спортзал и отдать всего себя на растерзание поджидающих тебя там с грифом в руках или гантелей наперевес безжалостных инструкторов спроси строго сам себя – а нужно ли это мне на самом деле?)

Большие башенные часы пробили ровно полдень, когда Фред, вымывшийся и сменивший гардероб, вышел из дому. Первым делом он заглянул в забегаловку с двусмысленным названием «Мясная диета», где, набив до отказа желудок печеным мясом и напившись вдоволь хлебного кваса, поспешил к центру города. Свернув с проспекта Богов на улицу Воров, Нойс немного спустившись вниз, очутился возле самого оживлённого места Пьнтуза – Центрального Круга, места где можно было купить, продать, что угодно или обменять на что угодно. Само название рынка уже говорила за себя. Здесь не чураясь простолюдинов, знатные доны и доньи нагрузив слуг, обвешав их с ног до головы тюками и сумками, деловито прохаживались вдоль рядов, порой торгуясь за каждую монету, точно обыкновенные не отягощённые богатством пьяны. Только в одном месте в городе, можно было повстречать вместе людей всех сословий и вероисповеданий, что на короткое время, откинув пренебрежение, распри и склоки в сторону мирно сосуществовали, гармонично влившись в общий круговорот покупок и продаж.