Последний лейтмотив

– Нет, – отрицательно покачал головой Роман.

– Что ж, – Ричард закинул ногу за ногу и устремил взгляд на огонь. – Понимаешь, Роман, мы преследуем особые цели. А особые цели достигаются особыми методами.

Роман непонимающе смотрел на Ричарда.

– Конечно, это может показаться безумием, но тебе стоит самому понять это, – Ричард подошёл к укрытой простынёй горке и изъял из неё большую рамку, картину.

Роман тут же узнал в руках Герра полотно известного итальянского художника Алессандро Аллори «Христос и грешница». Столь глубоко это произведение, столь прекрасно. Роман и думать не мог о том, чтобы увидеть его так близко, так живо…

– Скажи, Роман, ты любишь искусство? – едва нахмурив брови, Ричард взял картину двумя руками.

Роман завороженно кивнул.

– Тогда, – тяжело вздохнул Ричард, – тебе не понравится то, что я собираюсь сделать…

Ричард, нисколько не колеблясь, бросил картину во всепоглощающее пламя огня. Паралич сковал тело Романа, не способного произнести и слова. Он смотрел, как прекраснейшее произведение искусства горит в пламени жаркого огня.

– Н-нет! – Роман примкнул к камину, желая спасти умирающий холст, но Ричард схватил его за руки, оставляя лишь возможность наблюдать за трагедией для всего мирового искусства. – З-зачем? Зачем!?

– Я же говорил, что тебе покажется это безумием, – отпуская руки Романа, произнёс Ричард.

– Вы – чудовище! – разгневанно выкрикнул Роман.

– Нет… Вовсе нет. Я же говорил тебе, что тебе потребуется самому понять это, – Ричард достал из-под простыни пожелтевший томик с пьесами Шекспира и продолжил. – Неужели ты не чувствуешь этого райского вкуса? Ты не слышишь этой прекрасной мелодии, с которой гремят в огне щепки прекрасного?

Роман с ужасом смотрел на Ричарда, протянувшего ему томик Шекспира.

– Ну же? – вопросил Ричард, смотря на непонимающего Романа. – Брось её в пламя! Уничтожь её!

Роман, опустошённый изнутри, сжал книгу двумя руками и, сам не зная почему, повиновался. Синяя обложка, оказавшись объята пламенем, стала обращаться в пепел, а страницы, хрустящие при их развороте, выли под натиском огненного зверя, рвущего их на части.

– Ты не чувствуешь этого? – с азартом спросил Ричард. – Не ощущаешь, как целые эпохи сгорают вместе с этой книгой? Языки пламени обвивают её, разрушая те миры, которые строились её создателем… Вот, уже умерла Дездемоны, вот, огонь поработил Отелло, а вот, огненный зверь добрался и до Джульетты… Ощути, прочувствуй смерть времени!

Слова Ричарда были пугающими. Роман стоял перед сгорающей книгой и не мог поверить в сделанное им.

– Дальше… Брось это, – Ричард уже держал в руках картину Эдуарда Моне – «Завтрак на траве». – Уничтожь её, Роман, уничтожь!

Роман с широко раскрытыми глазами, сам того не понимая, взял картину в трясущиеся руки, но не решился подвергнуть её той же судьбе, что и Аллори.

– Ну-с? – грозно поторопил его Ричард.

Роман нервно закачал головой, давая понять, что не намерен делать это, но Герр толкнул его в бок и кисти сами разжались, отпуская полотно в свободный, но недолгий полёт.

– Вот же! Вот же! – как ребёнок ликовал Ричард. – Смотри, Роман, как умирает искусство! Внимай, как дробятся в пламени древесные рамы этого полотна! Наслаждайся тем, как лес вокруг этих людей заполняет пламя, а их кожа срывается под силой, неподвластной искусству! Наблюдай, как краска, некогда закрепившаяся на полотне, соскабливается, образуя лишь горстки ничтожного пепла! Неужели ты не чувствуешь этого?!

Роман в страхе выбежал из комнаты и, промчавшись по коридору, быстро выбежал из дворца, едва не споткнувшись на лестнице. Сам не помня того, Роман спустя двадцать минут уже был дома. Он укрылся пледом, уткнувшись носом в подушку, и старался забыть то, что произошло с ним этим ужасным вечером.

Глава 7

Роман шёл по просторному коридору, обдумывая предстоящую встречу. Сегодня, в июне, он вновь прибыл в Париж. Он успешно окончил институт, после чего принял решение отправиться сюда, для того, чтобы в июле получить наследство официально и остаться жить здесь. Последний раз он был тут в ноябре прошлого года. Тогда, в тот ужасный вечер, Роман встретился с человеком, являвшимся партнёром его отца – Ричардом Герром. После той встречи столица Франции перестала казаться Роману чем-то божественным и лишённым всех ужасов мира местом. Всё же прошло много времени и воспоминания того вечера, на следующий день после которого Роман покинул Францию, немного улеглись в его голове.

Однако прошлым днём Роману вновь позвонил неизвестный. Он представился Наполеоном Бонье и чуть ли не с первых секунд разговора принёс извинения за тот ноябрьский вечер. Он сказал, что также является бизнес-партнёром его отца и что Роману волей не волей придётся встретиться с ним и другими. Кто эти «другие» – для Романа было загадкой. Поначалу Роман отказывался, но в дальнейшем Бонье сумел убедить его, что этой встречи не удастся избежать. И вот теперь Роман здесь. Идёт на встречу со всеми теми, кто сотрудничал с его отцом.

Дойдя до больших врат в конце коридора, Роман ожидающе посмотрел на двух швейцарах, стоящих перед ними. Они отдали ему честь, после чего синхронно повернулись и открыли врата. Романа даже заворожило то, с какой механической чёткостью и слаженностью они сделали это действие.

За Романом закрылись врата и он узрел огромный зал, сделанный по виду из золота. Везде были хрустальные светильники, а на самом верху висела громадная люстра, освещавшая всё пространство помещения. Пол был гладкий, а на нём был сделан своеобразный рисунок калейдоскопа. Посреди зала был круглый стол с десятью, как Роман насчитал, стульями. На каждом из них сидел человек, кроме одного.

Под присмотром восемнадцати глаз, Роман прошёл к свободному месту и сел на него, ожидая начала беседы.

– Добрый вечер, господин Бальдуин, – улыбнулся человек, сидящий напротив Романа, который, судя по голосу и табличке перед ним, и является Наполеоном Бонье.

В двух креслах слева Роман также узнал человека, с которым семь месяцев назад у него состоялась неприятная беседа, Ричарда Герра.

– Здравствуйте, – осматривая всех присутствующих, произнёс Роман.

– Как непривычно, – начал Наполеон, – впервые за столько-то времени все места в этом зале заняты. Последний, кто сидел на этом стуле, господин Бальдуин, был Ваш благоразумный отец…

Эти, по сути, незначительные слова, почему-то произвели на Романа сильное впечатление.

– Для чего вы меня позвали? – стараясь не смотреть никому в глаза, спросил Роман.

– Понимаете, господин Бальдуин, – начал человек с табличкой «Виардо Фабьен». – То, что сказал Вам Ричард – не полная картина наших дел.

Роман посмотрел в сторону Герра, который перебирал пальцами по столу.

– Наши планы и наши цели куда масштабнее, нежели простое уничтожение предметов искусства…

– Для чего вообще это может быть нужно? – сам того не осознавая, сделал резкий выпад Роман.

– Спокойно, господин Бальдуин, мы не хотим ничего плохого, – сложив одну кисть на другую, произнёс Наполеон. – Мы лишь стремимся к порядку. Порядку в умах, порядку на улицах, порядку в мире…

– И каким же образом вы хотите достичь этого «порядка», уничтожая достояния человеческой культуры? – огрызнулся Роман.

– Люди в наш век позабыли, что главное для человечества – прогресс. Время неумолимо быстротечно и мы должны успеть уложиться в предоставленные нам рамки, чтобы раздвинуть их, – невозмутимо объяснил Наполеон.

– В каком плане? – успокоившись, спросил Роман.

– Все прекрасно знают, что рано или поздно наш мир будет стёрт с лица… – Бонье задумался и, после, продолжил. – Понимаете, скоро или не скоро… Неважно. Произойдёт то, что уничтожит всё. Настолько «всё», что не останется ни лица, ни Земли, ничего. Лишь мы – люди, можем бросить вызов этой угрозе. Но вместо борьбы за существование наших потомков, мы рисуем картины, пишем книги, сочиняем симфонии… Занимаемся бесполезной ерундой, проще говоря…

– А чего добиваетесь вы, уничтожая культуру?

– Упрощения мышления, – вторгся в разговор Фабьен, – перевода на рельсы прогресса. Из каждого художника выйдет неплохой картограф, из любого писателя получится отличный чертёжник, из типичного скульптора сделается добротный строитель. Мы переведём людей от «прекрасного и высокого» к «полезному и приземлённому».

– Но ведь книги, музыка, картины… Как люди будут развиваться? Забери это всё – произойдёт банальная деградация личности! – возразил Роман.

– Ни в коем разе. Уничтожению будут подлежать лишь бесполезная литература, картины, музыка… А культурное развитие обществу будущего ни к чему. Неужели Вы, господин Бальдуин, сами не видите? Наши предки развивались куда более быстрыми темпами. Мы же за последние двадцать, скажем, лет ничего, кроме бестолкового искусства, не развиваем. Потому оно подлежит уничтожению, – заключил Наполеон.

– Кроме того, культурное развитие порождает глупые революционные идеи. Ничего хорошего в этом нет. Они лишь затормаживают прогресс.

– Но это бред! – вскликнул Роман. – Никаких сил не хватит забрать у людей всё искусство!

– Мы, господин Бальдуин, владеем невероятным процентом всех объектов культуры. Наших денег хватит, чтобы скупить все оригиналы и не оригиналы мира.

– А что на счёт интернета? Оттуда ведь вы ничего не заберёте? – положив руки на стол, произнёс Роман.

– Вы так ничего и не поняли, господин Бальдуин. Мы – не просто сумасшедшие конспирологи. Мы – миллиардеры-монополисты, управляющие членами Единого Мирового Правительства. В наших руках все нити. В том числе, интернет. Если мы захотим, уже завтра из него исчезнет всё, что нам непотребно. А если надо – мы полностью его отключим, – победно заверил Наполеон.

– И Вы, Роман, видимо, ещё не до конца поняли ситуацию, – вновь вмешался Фабиен. – Вопрос о Вашем участии в наших делах – скорее для нас: брать Вас или нет. Мы великодушно соглашаемся, так как Ваше участие приблизит нашу общую победу…

– Теперь только Вам решать, – продолжил за него Наполеон, – будут управлять миром десять человек скоро… Или девять, но едва ли позже. Решайтесь.

Роман был шокирован. Он многое понял. Почти во всех компаниях его отца акции равномерно распределялись между именами людей, чьи таблички сейчас лежат на столе. Но что он может один? Сумеет ли Роман в одиночку противостоять целой коалиции хитрых и умных людей, планирующих создать настоящую мировую технократию?

Несмотря на все риски, Роман принял решение:

– Миром, господа, – Роман встал со стула, – будут управлять не девять, не десять, а миллиарды. Люди, населяющие этот мир. И никогда девять стариков не сумеют лишить их того, что зовётся искусством.

Роман, резко развернувшись, направился к выходу, с чёткой уверенностью, что он всё сделал правильно.

Глава 8

– Сорок тысяч!

– Сорок тысяч – раз! – громко, с какой-то радостью, воскликнул аукционер. – Сорок тысяч – два!

– Восемьдесят тысяч!

– Восемьдесят тысяч – раз! – специально оттягивал цифры аукционер, понимая, что сейчас может произойти столкновение. – Восемь…

– Сто тысяч! – воскликнул ранее ставивший сорок тысяч джентльмен.

– Сто тысяч! – даже позабыв о счёте, взбодрился аукционер, понимая, что началась схватка, и цена будет расти в геометрической прогрессии. – Сто тысяч – раз!

– Двести тысяч! – увеличивая свою предыдущую ставку на сто двадцать тысяч, не унимался второй мужчина.

– Двести тысяч! Двести тысяч – раз! Двести тысяч…

– Двести пятьдесят тысяч! – уже не так бойко увеличил сумму первый господин.

– Две…

– Четыреста тысяч! – радикально увеличив сумму, второй участник аукциона даже не дал аукционеру договорить и одного слова.

– Четыреста тысяч! – едва ли не смеясь выдал аукционер. – Четыреста тысяч – раз! Четыреста тысяч – два! Четыреста тысяч – три! Картина «Ландыши в огне» Габриэля Фольза 2032 года продана господину под номером «14» за четыреста тысяч долларов! Поздравляем! – с небольшой досадой заключил аукционер, видимо ожидая, что сумма будет превышать и миллион. – Все лоты проданы! Аукцион завершён!

По залу начал идти шёпот, разговоры. Даниэль, забрав три чека, которые давали ему право на имение экспонатов, купленных на аукционе, включая подлинные картины, покинул здание и, сев в машину, начал набирать чей-то номер.

– Алло, – довольно произнёс Даниэль.

– Здравствуй, Даниэль, – послышался голос его начальника – Александра, на том конце провода. – Всё прошло гладко?

– Да. Три экспоната наши. «Путь», «Поле смеётся» и «Ландыши в огне». Они забрали «Геральдику» и «Биение колокола».

– Сколько осталось у них?

– Триста тысяч.

– Сколько ты потратил?

– Миллион двести.

– Отличная работа. Я записал, потом подам отчёты, – повесил трубку Александр.

– Ну, что там? – Роман Бальдуин сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и читал книгу Оруэлла «Скотный двор».

– Три из пяти наши, – победно заявил Александр.

– Хорошо. Всё лучше и лучше, – улыбнулся Роман.

– Пришли новые отчёты, – Ральф, отвернувшись от компьютера, обратился к Роману, – мы собрали почти все произведения до семнадцатого века.

– Почти? – покосился на него Роман.

– В районе 85% с погрешностью в 2-3%, но, я думаю, через месяц соберём всё, вплоть до восемнадцатого.

– Нужно поторапливаться, – Роман закрыл книгу и отложил на столик. – Что там у Шарля?

Роман встал с кресла и подошёл к окну, держа у уха что-то схожее с телефоном.

– Да? – спустя несколько секунд ожидания, послышался голос Шарля.

– Шарль, хранилище готово?

– Да, – подтвердил Шарль, после чего Роман отключил связь.

Уже прошло пять месяцев с тех пор, как Роман узнал о заговоре технократов. Он решил, во что бы то ни стало победить их. Создав специальный штаб, он собрал в нём своих лучших друзей университета. Каждый занимался чем-то своим и имел команду людей.

Ральф – технический специалист, обязанность его и его команды – отыскать и перевести в материальный вид всю существующую литературу.

Александр – человек, занимающийся финансами и крупными аукционами. Его задача и задача его команды – спасать культурные ценности от рук тех, кого засылают на аукционы миллиардеры-технократы.

Шарль – человек, который занимается созданием бункера, где можно будет расположить хранилище для складирования там всех тех предметов искусства, которые им удастся спасти.

Ральф сумел взломать шифры миллиардеров и они прекрасно знали все бюджеты, с которыми на той или иной аукцион отправляются подставные люди.

Для обеспечения всего этого, Роман продал все акции и компании отца. Теперь его средств хватало, чтобы оказывать какое-то сопротивление своим врагам.

Глава 9

– Господа, вам не кажется, что пора менять тактику? – спокойно говорил Демьян, бросая в свою кружку очередной кубик сахара.

– Почему же? – с улыбкой на лице вопросил Фабьен.

– Потому, что уже месяц на аукционах мы не можем забирать нужный процент культурных достояний, – истолковывал свои мысли Демьян, параллельно размешивая сахар.

– А я говорил, – включился в разговор Марат. – Это происки этого хлюпика.

– Спокойнее, господа, спокойнее, – Наполеон, смеясь, вытянул обе ладони. – Мальчишка хочет поиграть в «спасителя». Пускай поиграет… Мы же с вами прекрасно понимаем, что наших сил в разы больше. Наших денег хватит, чтобы его обанкротить, власти, чтобы посадить, а возможностей, – Наполеон сделал глоток кофе. – Чтобы заставить молчать. Потребуется – навсегда.

– Но сейчас он нас обходит, – заметил Демьян.

– Не трать нервы понапрасну… Он может скупить хоть все художества мира – в нужное время и в нужный час, мы всё равно покажем щенку, что его свобода действий ограничена лишь тем, сколько звеньев мы включим в его цепь.

– А не сорвётся ли она? – смеясь, вопросил Марат.

– Нет. А если и сорвётся – далеко пёсик не убежит, – под всеобщий смех, улыбнулся Наполеон.

Глава 10

Яркое солнце светило на улице, но не могло просочиться в дом Ивана Олеговича, плотно закрывшего шторы и сидящего перед телевизором, смотря юмористическое второсортное шоу.

– Вань, может, сходим куда? – в комнату, где сидел Иван, вошла его жена, держа в руках несколько курток.

– Марина, давай завтра… Я вчера чуть не сдох с Димой… Голова кружится, – делая очередной глоток пива, сказал Иван.

– Завтра, завтра… Я тогда с Юлей схожу! – надула губы Марина.

– Иди, иди, – выдохнул Иван Олегович.

Внезапно вещание телеканала остановилось, а на экране появился человек в сером костюме и листом на столе. Всё его окружение было синевато-белым.

– Здравствуйте, граждане, – начал он. – Это сообщение видит весь Земной шар. Не отключайте телевизор, так как это всё равно невозможно, и не покидайте экранов. Дослушайте сообщение до конца. Единое мировое правительство приняло закон о пересмотре всех предметов искусства. Убедительная просьба: сдайте все картины, книги и прочее в ближайшее отделение «ОУКЦ». Неповиновение будет преследоваться по закону.

– Ого… Марин, гляди! Ну, прям всё по Оруэллу и Брэдбери! Хах!

– Пожалуйста, подчиняйтесь требованиям Единого мирового правительства. Неповиновение будет преследоваться по закону, – повторил свои слова диктор.

– Ну вот, что я вам говорил? – Наполеон, сидя на своём месте за круглым столом, самодовольно смеялся.

– Люди несут… Посмотрите-ка, – восхитился Фабьен, смотря в экран ноутбука на представленную ему статистику.

– Да вот не все, – Марат развернул свой ноутбук и произвёл на стол голограмму крупного шествия в центре Лондона против уничтожения культурных ценностей.

– Вот уж! – оскалил зубы Фабьен. – Как разгонять будем?

– Подключайте силовиков. Это интеллигенция, при чём отборная. Под нашей пропагандой могла сохранить ясность ума только она, а она не станет воевать.

– Поддерживаю.

– Передайте в Единое мировое правительство, чтобы разгоняли все демонстрации за неповиновение. И оформите официально отряды для «Отдела для Уничтожения Культурных Ценностей», чтобы изымать всё без лишних хлопот, – закончил телефонный разговор Наполеон.

Глава 11

– Включайте хранилище! Резервируйте! – нервничая, восклицал Роман, сидя в бункере вместе с командой.

– Процесс запущен, осталось лишь ждать, – уверил его Шарль.

– Хорошо… Я могу выйти отсюда? – обратился Роман всё к тому же Шарлю.

– Не стоит. Мало ли, что на уме у технократов.

– Всё же, я выйду, – настоял Роман. – Они уверены в победе, так что мне ничто не угрожает. А если что и случится, то… Главное сделано.

Немного поколебавшись, Шарль открыл люк, и Роман вылез из бункера, очутившись внутри толстого дерева, которое он покинул через дупло.

Прошёл где-то час, после чего он уже был в Париже. Роман решил подняться на Эйфелеву башню, чтобы лучше понимать происходящее. Подкупленный охранник покинул свой пост, открывая дорогу Роману на обзорную площадку.

Поднявшись лифтом на самый верх, Роман был шокирован. Он часто поднимался сюда. Париж отсюда завораживал в хорошем смысле этого слова. Сейчас же, далеко не в нём. Недалеко от башни была видна колонна демонстрантов, к которым двигалась моторизированная пехота. Весь город был в дыму. То тут, то там жгли и уничтожали полотна, романы, скульптуры. Это делали, как специальные «Отделы для Уничтожения Культурных Ценностей», так и простые, одурманенные пропагандой, люди. Уже весьма долгий срок обычным работягам вдалбливали идеи непотребства культуры и её ненужность, даже вред. Сейчас у людей развязались руки. Единое мировое правительство официально отменило законы о защите культурных ценностей, после чего объявила множество музеев, театров и просто предметов искусства вне закона, вследствие чего начался настоящий хаос. Жглись целые библиотеки, которые и так закрывались из-за давления властей. Лувр пылал огнём.

И это было не только во Франции. Вандалы, или как их теперь называли, «активные граждане», вторглись в Третьяковку, Айя-Софию, Эрмитаж… Бились экспонаты, громились стенды, жглись картины… Вот, группа подростков рвёт на куске «Джоконду», а вот, шахтёры сдирают краску с «Девятого вала»… Умирает многовековая культура, которую никто, видимо, и не хотел сохранить…

Глава 12

Прошло уже десять лет с того момента, как технократы установили свою всемирную диктатуру. Было принято множество законов и правовых актов, лишавших этих самых прав. Любые произведения искусства находились вне закона. За их хранение следовала тюрьма, а за изготовление – смертная казнь. В школах, на уроках литературы, дети, вместо классиков, жанров и стилей её, изучали искусство того, как правильно писать и излагать свои мысли. Разумеется, на самом деле изучалось то, как минимально украшать свою речь. Из школьной программы исключили культуру, музыку, а в историю внесли множество ужасных корректировок. За любые упоминания об известных ранее художниках, скульпторах и поэтах следовала кара со стороны специальных отрядов. И люди поначалу были против, но после расстрелов с миллионными жертвами смирились с новым порядком вещей. В СМИ и интернете была введена жесточайшая цензура в области культуры, за несоблюдение которой можно было либо сесть в рабочие лагеря, либо просто исчезнуть. Фотографии, на которых были пейзажи, виды и другие живописные элементы этого мира, уничтожались, а подобные кадры просто запрещалось осуществлять. Множество деятелей искусства отреклись от своей деятельности, а остальные были убраны, как «угроза техническому обществу». Начало подрастать поколение «технического общества», которое брало за основу жизни то, что их цель – служить во имя прогресса. Взрослые не имели права их в этом разубеждать, так как это влекло за собой устранение за создание угрозы «техническому обществу». Серьёзные изменения затронули и музыку. Уничтожалась как классическая, так и иная музыка, песни. Оперы, театры, музеи… Всё кануло в лету. Многое поменялось, слишком многое…

Роману уже было небезопасно покидать бункер и он, сидя в нём, развлекал себя чтением книг, просмотром бесчисленных картин и прослушиванием классической музыки. Иногда он забавлял себя просмотром записей старых пьес, балетов, опер…

Однако это десятилетие не могло ни сказаться на нём. И вот, одним днём, заранее подготовившись и тщательно распланировав этот путь, Роман выбрался на поверхность. Его целью был старый знакомый – Кристофер Люк.

Покинув бункер и очутившись в лесу, Роман ахнул: десять лет он не видел света, не ощущал порывов ветра и запаха свежей листвы. Это было невероятно. Роман шёл по зелёной травке и улыбался так искренне, как ни разу до этого. Он был счастлив видеть всё это: деревья, солнце, цветы, целый мир!

На горизонте появился так любимый им Париж.

Благодаря технологиям отслеживания, Роман быстро узнал местоположение Люка и встретил его на улицах Парижа. Сам город не сильно преобразился. Даже наоборот. Были заменены фонари, да тротуары… Но не это волновало Романа. Идя по улицам города, он не мог найти тех изумительных узорных стен, являвшимися чудом архитектуры, памятников и статуй… Ничего…

– Здравствуй, Люк, – улыбнулся Роман, но тут же помрачнел, завидев лицо старого знакомого.

Кристофер был одет в чёрный плащ, ботинки и шляпу, но лицо… Да, прошло десять лет, сам Роман изменился в лице с ушедшей молодостью, но Люк… Его глаза были какие-то мёртвые, безжизненные, на его носу исчезла горбинка, а взгляд стал каким-то холодным и жёстким. В нём более не ощущалось той натуры, что поражала Романа десять лет назад.

– Здравствуйте, господин Бальдуин, – хрипло поприветствовал его Люк.

Роман был рад, что Кристофер узнал его.

– Я так рад встретить Вас, – начал Роман.

– Давно же Вас не было, – проговорил Люк.

– Кристофер…

– Можно просто Кристоф.

– Хорошо, – будто получив удар ножом, ответил Роман.

– А чем Вы занимаетесь сейчас? – поинтересовался Кристоф.

– Я… Да, не важно. Вы лучше расскажите! – Роман очень хотел послушать своего старого приятеля, речь которого когда-то заставляла кровь бурлить в жилах.

– Да, ничем особым, как все. После смены строя я прекратил работу писателя, которую начинал и решил пойти на инженера. Вот, теперь тружусь во благо светлого «технического будущего» для «технического общества».

Роман хотел столько всего обсудить, но лишь он начинал говорить, как Люк затыкал его, ссылаясь на тот или иной закон.

Они поговорили ещё двадцать минут, и Люк сказал, что ему нужно бежать, после чего, похлопав Романа по плечу, скрылся за поворотом. Разочарованный Роман вернулся в свой бункер и, сев перед картиной Эдварда Мунка «Крик», поддался потоку собственных мыслей.

Глава 13

Стрелки часов тикают, шестерёнки гремят, а время летит… Минуло тридцать лет с тех пор, как уже 62-летний Роман покидал бункер. Он почти не занимался их общим с командой делом, а лишь слушал отчёты тех немногих, что остались с ним.