Белолуние

– Я этого не помню.

– Конечно. Для тебя это было совсем не важно, а я ждала новостей от Доры как подарка. Иногда она даже умудрялась передавать мне твои рисунки.

– Я ведь плохо рисую!

– По-моему, замечательно!

– Ужасно! Я думала, что Дора потихоньку сжигает мои рисунки, чтобы они не уродовали гостиную!

– Вовсе нет!

– Я ей это припомню!

Они обе рассмеялись, и Селена отметила, что, когда Вилма улыбается, на её левой щеке тоже появляется ямочка. Никлас часто говорил, что она похожа на мать, и это оказалось чистой правдой.

Белая луна отражалась от светлых стен, озаряя комнату, и даже принесённые Вилмой фонарики Тафеля не могли соперничать с ней в яркости.

Селена лежала на софе, положив голову матери на колени и лениво наблюдая, как Дора распекает Лию, а Зебу и Кот шутливо тузят друг друга. С трудом оторвавшись от созерцания баталии, она продолжила расспросы:

– Значит, когда мы оказались под землёй, Рошан уже знал, что ты вернулась.

– Конечно. Он дал мне ваш адрес в Ольве, и был уверен, что мы с Дорой будем ждать вас там.

– Получается, если бы мы тогда не сбились с пути, то ты бы нашла меня на целый год раньше?

– Знаешь, котёнок, наша жизнь – долгий односторонний маршрут. Он состоит из больших дорог и маленьких тропинок. Иногда тебе кажется, что стоило пойти по другому пути, и всё обернулось бы иначе, но правда в том, что мы никогда этого не узнаем. Каждый отрезок пути можно пройти лишь однажды, и сравнивать, в любом случае, будет не с чем.

Она была права, но, кажется, нынешняя тропинка вела в непролазные дебри. Это ощущалось повсюду.

В доме теперь всё было по-другому. С возвращением сестры Вилла изменилась. Теперь она вела себя так, будто была приглашена в гости и ждала удобного повода удалиться, чтобы не надоедать хозяевам.

Мэтр Казлай тоже выглядел странно. Время от времени он обменивался отдельными фразами с Виллой, ещё реже отдавал распоряжения Коту, но, в основном, был тихим и замкнутым. Если бы кто-нибудь сказал Селене, что она станет скучать по бескарийцам, она подняла бы его на смех, но, по правде говоря, даже бескарийцы были бы сейчас куда приятнее, чем это тяжёлое молчание.

Единственными, кто немного разряжал обстановку, были Кот и Зебу, правда, иногда обстановка оказывалась разряженной настолько, что не обходилось без ущерба. К примеру, едва оказавшись в доме, они растерзали чучело белки, прежде украшавшее гостиную. Чучело было ужасным, и его гибель никого не опечалила, но мэтр Казлай всё равно отчитал Кота, назвав «бессовестным животным».

– Почему они арестовали Бурбеллу? – спросила Селена. Вот уже много часов её мучил этот вопрос.

Вилмины пальцы остановились у неё за ухом, но тотчас продолжили путь.

– Говорят, она связана с разбойниками, – откликнулся мэтр Казлай.

Вилла вошла в гостиную и остановилась на пороге:

– Ты в это веришь?! Судя по тону, она была раздражена.

Казлай пожал плечами, как делал всякий раз, когда считал обсуждаемый вопрос выходящим за пределы своей компетенции:

– Это решит суд.

– Что если это правда? – сказала Вилма, и Селена подскочила от неожиданности. – Мы знаем, что грозит девочке за связь с разбойниками.

Селена этого не знала. Не знал и Зебу, потому, что отцепившись от Кота, он тотчас подскочил и сел напротив Вилмы, вопросительно вглядываясь в её лицо:

– Что ей грозит?

– В лучшем случае – каторга, друг мой собака, – ответил за Вилму Кот. – В худшем – казнь. Местные законы суровы к разбойникам.

Селена резко выпрямилась:

– Неужели ничего нельзя сделать?!

Вилла мотнула головой:

– Нас не станут слушать.

– Они должны знать, что Бурбелла помогала принцессе! – возмутилась Селена. – Если бы не она, Лайды уже не было бы в живых!

– Лайда будет свидетельствовать против неё, – вздохнула Вилла.

– Но почему?

Вилла не успела ответить, потому что дверной колокольчик разразился нетерпеливым звоном, и вскоре Дора доложила о посетителях.

Вошедший в гостиную маршал Нордиг принёс с собой запах недавнего дождя и прелой листвы. Гараш держался за его спиной, как и положено ординарцу13. Теперь вместо берета на нём была тулейка, точь-в-точь как те, что носят королевские гвардейцы.

Вилма по-хозяйски поднялась навстречу визитёрам. Селена сделала реверанс и, улучив мгновение, когда маршал приветствовал собравшихся, подмигнула Гарашу. Мальчик едва заметно улыбнулся в ответ.

– Надеюсь, вы к нам с добрыми вестями, господин маршал, – проговорила Вилма после приветствия.

– Кризис миновал, сударыня, – сообщил Нордиг. – Его Величество чувствует себя лучше, и я надеюсь возвратить вам супруга не позднее завтрашнего вечера. Весьма неловко заставлять вас терпеть тяготы разлуки после всего, что вам довелось пережить.

– Я ждала так долго, что эти несколько дней ничего не решают, – в тон ему сказала Вилма. – Что с девушкой, за которую мы ходатайствовали? Она по-прежнему в тюрьме?

– Увы, сударыня. Особа, которую вы так яростно защищали, оказалась предводительницей разбойников по кличке Заноза. При всём уважении к вашим заслугам, освободить её – значит, отдать на поругание закон, который я призван охранять.

– Она была добра к принцессе! – воскликнула Вилла. – И уж, конечно, ни о каком похищении не может быть и речи!

Нордиг кивнул:

– Гараш мне всё рассказал. Миравийский суд справедлив, и не осудит девушку за преступление, которого она не совершала, но на счету банды десятки нападений на купцов, торговцев и, по слухам, даже на самого короля Тарии.

При упоминании о Шамшане Гараш скривился, и Казлай это заметил:

– Неужели миравийская сторона намеревается выдать девушку тарийскому эм… монарху?

Нордиг примирительно поднял руки:

– Отнюдь, господа! Наши государства находятся в состоянии войны, и мы не несём никаких дипломатических обязательств перед Тарией. За все преступления девушка будет осуждена по миравийским законам. Здесь же понесёт наказание. И, даю слово, что суд учтёт все смягчающие вину обстоятельства, которых, судя по тому, что я слышал, найдётся немало!

Сказано это было с несвойственным маршалу жаром, и на лицах присутствующих отобразились неловкие сдержанные улыбки.

– Надеюсь, человек, именующий себя Флаппером, не дождётся снисхождения! – Вилма разгладила несуществующую складочку на платье.

Маршал внезапно переменился в лице:

– Я здесь как раз для того, чтобы сообщить неприятную новость.

– Неужели его помилуют?!

– Разумеется, нет! Заговорщик не мог бы рассчитывать на помилование, если бы попал в наши руки.

Казлай вмиг сбросил маску равнодушия:

– «Если бы…»?! Что вы хотите сказать господин маршал?! Мы оставили это чудовище там, откуда ему было не выбраться!

Нордиг пожевал губу:

– Боюсь, что вы ошибаетесь. Когда гвардейцы прибыли в Гарцов, его там уже не было.

– Это невозможно! – воскликнула Вилма, но тотчас, будто устыдившись, потупилась. – Я хотела сказать, что мэтр Казлай забрал с собой все ключи. Если бы кто-то захотел сделать дубликаты, это заняло бы немало времени.

Маршал вздохнул и сказал извиняющимся тоном:

– Гвардейцы прибыли туда уже в тот день, когда вы сообщили о поимке преступника. Времени у него было совсем немного, и всё же он умудрился сбежать. Животное, о котором рассказал Гараш, тоже исчезло без следа. В последний раз его видели близ Верхнего Бартиса. Показания очевидцев расходятся. Ясно одно: Флаппер действительно побывал там и привёл с собой зверя, который уничтожил всех змееруких, которые ещё оставались в городе. Почему он решил выпустить зверя на волю, нам, к сожалению, пока не известно.

Что ж, это первая по-настоящему хорошая новость. Выходит, сарпину всё-таки удалось сбежать. Селена изо всех сил старалась сдержать улыбку.

– Кажется, вы задержали его сообщницу? – вспомнил Казлай.

– К моему стыду, её разоблачил не я, а мэтр Кариг. Настоящее имя этой особы – Мартиния Латьеза. Она оказалась замешана в ряде преступлений против государства, и теперь ожидает суда. Должен сказать, дамочка не из простых. Моим людям так и не удалось добиться от неё показаний, поэтому Флаппер мог стать ценным свидетелем. Жаль, что мы его упустили!

Когда маршал уходил, Гараш на мгновение задержался в дверях, якобы прощаясь с Селеной. Как выяснилось, это промедление понадобилось ему для того, чтобы вложить в её руку сложенный вчетверо листок.

Проводив Нордига, Селена бросилась на кухню в надежде прочитать записку в одиночестве, но её уединение было прервано самым бесцеремонным образом. Из-под стола выбрался Зебу, на загривке которого царственно восседал Кот.

– Я всё видел, – нахально сообщил мидав.

– Мы всё видели, – подтвердил Кот, томно прикрыв глаза.

– О чём вы?! – рассердилась Селена. – Я пришла попить воды.

– У тебя в рукаве записка от Гараша, – заявил Зебу и даже указал носом в соответствующую сторону.

Селена начала терять терпение:

– Допустим. И что с того?

– Это любовное послание! – не сдавался мидав.

– Не говори глупостей!

– Как ни странно, я согласен с собакой, – кивнул Кот. – С чего бы мальчишка стал передавать тебе записку, если бы не намеревался признаться в нежных чувствах?! Видели, как он принарядился? Это явно неспроста!

– Прекратите! – взвилась Селена. – Слушать вас противно!

– А ты не слушай, – посоветовал Зебу. – Возьми и прочитай, что там написано. Сама во всём убедишься.

Кипя негодованием, Селена развернула листок. На нём красивым (ей бы такой!), размашистым почерком было выведено:

Будьте сегодня в полночь у западных ворот.

Вместо подписи Гараш изобразил саламандру в огненном круге. Вышло красиво.

– Что я говорил! – обрадовался Зебу. Оказывается, он умудрился прочитать записку, стоя у неё за спиной. – Мальчишка приглашает тебя на свидание!

– Какой же ты дурак! – не выдержала Селена. – Здесь написано не «будь», а «будьте». С каких пор мы с Гарашем на «вы»?!

– Возможно, это лишь фигура речи… – принялся рассуждать Кот.

– Никакая это не фигура! – прервала его Селена. – Гараш хочет, чтобы мы с Зебу пришли сегодня к западным воротам.

Кот скорчил смешную мордочку, его усы затопорщились:

– Если мальчишке понадобилась помощь собаки, то уж моё-то скромное участие точно придётся кстати. Я иду с вами. Не стоит благодарности!

– Отлично! – обрадовалась его Селена. – Будьте готовы. Я позову вас, когда все уснут.

В тот день произошло ещё два события, заслуживающих отдельного упоминания. Первое касалось Виллы. К огорчению сестры, она объявила, что намерена уехать в Ристон, чтобы продолжить работу над усовершенствованием огнестрельного оружия в тамошнем институте.

О Виллиных наработках в этой области знала вся страна – на вооружении миравийской армии уже имелось достаточно самострельных стволов – но никто не мог и предположить, что продолжение работы требует спешного отъезда.

– Ты уезжаешь из-за меня? – сухо спросила Вилма, выслушав сестру. – До сих пор злишься, да?

Та не ответила – отвела взгляд.

– Дождись хотя бы Никласа! – попросила Селена, не слишком веря в успех.

– Передай ему мои наилучшие пожелания, – грустно улыбнулась Вилла. – Никлас давно уверял, что мне нужно продолжать работу под руководством Гастона. Думаю, он был прав, поэтому отправлюсь в Ристон завтра же.

Селена пыталась сдержать слёзы, но в носу предательски защипало:

– Ты будешь мне писать, правда?

Вилла протянула к ней руки:

– Конечно, моя дорогая!

– А мне? – вздохнула Вилма.

Вилла снова промолчала, но Селене отчего-то показалось, что и она вот-вот расплачется.

Второе примечательное событие было связано с мэтром Казлаем. Вышло так, что Селена поневоле подслушала разговор, который состоялся между ним и Вилмой.

Сказать по правде, она тайком пробиралась в чулан, чтобы собрать немного провизии для ночной вылазки, но, проходя мимо кухни, услышала из-за двери тихие голоса.

– Боюсь, ты знаешь не всё, – сдавленно проговорил мэтр Казлай.

– Хочешь открыть мне глаза? – произнесла Вилма с явной иронией.

– Я мог бы попытаться.

– Давай. Мне давненько не попадались хорошие романы.

– Смеёшься?

– Как всегда. Я смеюсь, а ты тянешь время.

– Изволь. Я потороплюсь. Для начала, ответь: как, по-твоему, Тумай узнал, что ты жива? Почему он отправил своих гвардейцев точно к тому месту, где ты вышла на берег?

– Это очевидно. Я уже говорила Гастону и тебе: вне всякого сомнения, меня кто-то предал.

– Никласа можно исключить.

– Конечно. В его любви и преданности я никогда не сомневалась.

– Думаешь, тот, кто это сделал… – голос Казлая сделался ещё глуше. – Думаешь, этот человек тебя не любил?

Вилма неожиданно рассмеялась:

– Прости, Рубер, мне было так забавно за тобой наблюдать!

– Как это понимать?

– Я всегда знала, что это сделал ты. Догадаться было нетрудно. Ты был одним из мудрецов, а, значит, имел возможность обратиться к Тумаю с просьбой.

– Ты меня ненавидишь?

– Вовсе нет, уверяю тебя!

– Я худший человек на свете! – покаянно воскликнул Казлай. – Я сделал это из одного только самолюбия!

– Неправда! Ты беспокоился обо мне! Ты не хотел зла ни моему мужу, ни моей дочери!

– По дороге в Миравию вас могли арестовать, и я очень этого боялся, но кто дал мне право принимать решение за тебя?!

– Теперь это не имеет значения, Рубер. Поначалу я действительно злилась, но потом поняла, что своим поступком ты, возможно, спас мою семью. Именно поэтому я и попросила тебя о помощи. Ты – мой лучший друг, и всегда им будешь!

Мэтр Казлай ничего не ответил, и Селена тихонько проскользнула в чулан, плотно закрыв за собой дверь.

Гвардия его Величества

Часы на Южной башне пробили полночь. Их утробное ворчание долгими раскатами прокатилось по городу, и, достигнув стены, с триумфом возвратилось назад.

Огни в домах давно погасли. Только фонари в руках редких похожих освещали тёмные мостовые, да слепящий диск белой луны самолюбиво гляделся в трепещущее море, рисуя на воде серебристую дорожку.

В этот-то час и прошёл мимо западных ворот человек в длинном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Он был невелик ростом и худ, как ребёнок, но, несмотря на кажущуюся хрупкость, нёс перед собой большой деревянный сундук с навесным замком.

Поравнявшись с тюремной решёткой, возле которой, подсветив фонарём поле битвы, резались в карты разомлевшие стражники, он с грохотом опустил сундук на брусчатку.

– Чего тебе, малец? – окликнул его один из стражей, нехотя прервав игру. – Али что потерял?

– Тут ходить не след, – подхватил второй, явно огорчённый вынужденным перерывом. – Особливо по ночам.

– Ничего я не потерял, дяденьки! – прогудел незнакомец ломающимся подростковым голосом. – Наоборот, нашёл.

– Что нашёл-то, болезный?! – захохотал первый охранник. – В нашем городе на дорогах окромя грязи нечего не валяется.

– Сундук нашёл, дяденьки, – сообщил мальчик, отдышавшись.

– Сундук, говоришь? – в голосе стражника послышалось любопытство. – Что в сундуке-то? Небось, барахло какое?

– Может, и барахло, – вздохнул незнакомец. – Сундук закрыт – не заглянуть. Только весит он так, будто внутри золото.

– Брешешь! – откликнулся второй охранник. – Кто ж в своём уме сундук с золотом выбросит?!

– Выбросить – не выбросит, – согласился мальчик, – а потерять мог.

Первый стражник, тот, что был разговорчивее, посветил фонарём в его сторону:

– Тащи, что ли, сюда! Поглядим.

Мальчик покорно подтащил сундук поближе:

– Может, у вас ключи найдутся, дяденьки? Мы бы его живо открыли!

Охранник погладил тяжёлый замок:

– Ключи у нас только от тюремной решётки. Знаешь, поди, что там за стеной?

– Там, дяденька, государственные преступники сидят, – проявил осведомлённость мальчик. – Суда дожидаются.

– Точно, – страж поднял вверх указательный палец. – Место это, сынок, до того важное, что аж жуть! А ты чего в капюшоне-то? Или заразный?

– Ничего я не заразный! – обиделся незнакомец. – А без капюшона меня с семи лет даже родная мать не видела. Всё лицо оспа изъела. Хотите взглянуть?

– Еще чего не хватало! – замахал руками охранник. – Мы только поесть собирались, зачем на твою харю глазеть?! Давай-ка лучше подумаем, что с этим сундуком делать.

Второй стражник внезапно захохотал:

– Что ж с ним делать, дырявая башка?! Сундук-то открыт!

– Как это «открыт»?! – не поверил мальчик.

– А вот так. Видишь, замок только для виду повешен, а не защёлкнут. Сейчас мы его снимем! Гляди!

Сказав это, он отбросил в сторону приготовленные ключи, снял замок, нетерпеливо откинул тяжёлую крышку и заглянул внутрь сундука. В это мгновение прямо перед его носом с радостным пощёлкиванием взметнулась голубая молния. Потом ещё, и ещё одна. Из сундука послышался утробный бас:

– Кто посмел меня тревожить?!

От неожиданности страж сел на брусчатку и, быстро перебирая ногами, попятился к решётке. Над сундуком снова взвилась молния. Увидев это, второй охранник бросился наутёк. Однако не успел он пробежать и четверти тарела, как из-за угла выскочило чудовище, похожее на гигантскую собаку с рыжими пятнами, рассыпанными по белоснежной шкуре. Шерсть на загривке зверя топорщилась, глаза сверкали, отражая белый лунный свет.

– Мама! – закричал страж, меняя направление.

– Спасите! – подхватил второй. Он уже бежал за товарищем, поминутно оглядываясь в ожидании нападения.

Однако бело-рыжий зверь и не думал гнаться за беглецами. Дождавшись, когда стражники скроются за выступом стены, он тихо присвистнул:

– Селена! Гараш! Где вы там?

Те, кого он звал, выскользнули из-за бойницы, как чёрные тени.

– Пора! – заторопила девочка. – Они скоро вернутся!

Подобрав ключи, мальчики отперли тяжёлую решётку, и вскоре скрылись внутри хода, ведущего вглубь стены.

Из сундука с ленивой грацией выпрыгнул Кот. Бело-рыжий зверь (а это, конечно, был не кто иной, как Зебу), принял обычные размеры.

– Вот это представление! – восхитился он. – Ты был неподражаем!

Кот пригладил взъерошенную шерсть:

– Ты прав, друг мой собака! Без меня вы бы не справились.

Селена прислушалась. Вокруг было тихо, значит, стражники ещё не успели позвать на помощь, но времени осталось не так уж много. Скоро они доберутся до командира, доложат о случившемся и приведут с собой целую толпу. Нужно уходить как можно скорее! Но где же Гараш?! Скорее! Скорее!

Мгновения тянулись мучительно долго, но вот решётка металлически скрипнула. Гараш и мальчик в плаще выбрались наружу. За ними, озираясь, шла Бурбелла с растрёпанными волосами, в выправленной из штанов мужской блузе и одном сапоге.

– Что это вы удумали?! – кипятилась девица. – Коли меня поймают – живо на плаху! У них с беглецами разговор короткий!

– Пойдём! – поторопил её Гараш. – Они скоро вернутся!

– И мидав тут! – ахнула Бурбелла, увидев Зебу. – Нету у вас ума! Ох, нету! Что ж мне теперь делать-то?

Мальчик в плаще, молча, взял её за локоть, увлекая за собой, но в это время из-за угла вывалила целая толпа стражников. Группу возглавлял один из давешних беглецов. Увидев Занозу и столпившихся вокруг неё подростков, он выставил вперёд самострельный ствол и радостно рыкнул:

– Вот они! Побег готовили, мерзавцы! Держи их, ребятушки!

Стражники неуверенно двинулись вперёд. Никто не хотел быть первым в схватке с мидавом, но и отступать было стыдно.

– Сдавайся, шельма! – крикнул один, обращаясь неизвестно к кому.

– Стоять! Ни с места, подлецы! – подхватили остальные, хотя никто и не думал убегать.

Наконец ощетинившаяся самострелами толпа приблизилась.

– Сдавайтесь! – повторил предводитель. – Возвертайте преступницу!

Когда между противниками оставалось не больше пяти шагов, мальчик в плаще откинул капюшон и поднял фонарь над головой. Стражники ахнули, замерев на месте, а после, как по команде, скрючились в поклоне.

– Вы видите здесь преступницу?! – спросил мальчик ядовитым тоном, каким умеют говорить лишь женщины и короли.

– Никак нет, ваше Величество! – промямлил первый охранник, попятившись.

– Прекрасно! – одобрил король. – Вы и не можете её видеть, потому что здесь её нет. Если же кто-то по ошибке принял за преступницу эту особу, – он царственным жестом указал на опешившую Занозу, – то вынужден его разочаровать: к разбойникам она не имеет никакого отношения. Перед вами Бурбелла Чиноза – законная дочь соляного магната из Тарии.

Охранники стояли неподвижно, опустив глаза долу. Витас махнул рукой:

– Можете идти!

После добавил более мягко:

– Благодарю за службу!

Когда стражи, толкаясь и наступая друг другу на ноги, удалились, король обратился к Занозе:

– Моим указом ты признаешься законной дочерью и наследницей купца Винсерата Чинозы.

Заноза испуганно покосилась на Гараша, но тот лишь ободряюще улыбнулся:

– Ты свободна! Можешь идти, куда хочешь!

Стоило ожидать, что девица начнёт рассыпаться в благодарностях, но та вдруг заныла:

– А куда ж я хочу-то?! Не к разбойникам же возвращаться! Нет уж, увольте, ваше Величество! Мне теперь уж лучше в тюрьму али на каторгу! Не хочу я прежней жизни, хоть убейте!

Витас изобразил удивление, но тотчас заулыбался. Несомненно, он предвидел такой поворот событий и уже подготовил собственный вариант решения проблемы, но, как истинный политик, тянул время, желая убедиться в его правильности. Наконец, король вздохнул и проговорил снисходительно:

– Если пожелаешь, могу принять тебя в свою гвардию.

– Соглашайся! – подхватил Гараш. – Нам нужны надёжные люди! Сколько можно маршировать на плацу?! Пора переходить к настоящим учениям!

Из всего сказанного было понятно, что решение о зачислении Занозы в королевскую гвардию было принято монархом задолго до её освобождения, но девушка была так удивлена, что не заметила этого.

– Мне уж теперь всё одно, ваше Величество, – сдалась она. – А в армии оно, может, и лучше. Сапоги-то хоть дадут? А то куда ж я в одном-то?!

– Моя гвардия станет лучшей из тех, что существовали в Миравии! – самодовольно заявил король. – Вы ни в чём не будете нуждаться!

– Вот и славно! – подытожил Кот. – А теперь нам пора!

– Зебу! – окликнул Витас собравшегося уходить мидава. – Я бы желал видеть и тебя в числе своих гвардейцев.

Тот замялся:

– Понимаешь, Витас… Военная служба не моё призвание.

– Впервые вижу мидава, который не хочет служить.

– Мы тебя познакомим сразу с несколькими, – рассмеялась Селена.

– А как насчёт тебя? – Витас посмотрел на неё в упор. – Не хочешь стать моим гвардейцем?

Девочка шутливо насупилась:

– Если уж Зебу не желает служить, то какой вам прок от меня? Моя стихия – живопись и танцы.

– Надеюсь, танцуешь ты лучше, – усмехнулся Гараш.

– Лучше, чем что? – прищурилась Селена.

– Лучше, чем рисуешь.

– Ты не видел, как я рисую!

– Видел. Вся гостиная в вашем доме была увешана твоими рисунками.

– И что же? Хочешь сказать, что рисую я плохо?!

– Я этого не говорил!

– Именно это ты и сказал!

– Допустим!

– Это чушь! Я хорошо рисую, правда, Зебу?

Мидав неопределённо закатил глаза.

– Ах, так! – подхватив юбку, Селена зашагала вдоль стены.

Кот оседлал Зебу, прикрикнув:

– Вперёд, друг мой собака! Барышня не должна возвращаться домой в одиночестве!

Король, Гараш и Заноза молча смотрели им вслед. Наконец, когда даже яркая шкурка Зебу растворилась в темноте, Витас опомнился:

– Она действительно плохо рисует?

Гараш неловко улыбнулся:

– Не то слово.

– Так что же? – хмыкнул Витас. – Зато она симпатичная.

– Просто красавица! – вставила Заноза.

Гараш пожал плечами:

– Я что-то не заметил. По-моему, обыкновенная.

Заноза хрюкнула.

– Со зрением у тебя даже хуже, чем у стражников, – скривился король. – Ну, да ладно. Если уж мне суждено командовать слепцами, значит, так тому и быть. Завтра во втором часу начинаем учения. Моя гвардия должна стать лучшей в мире! Такой, которая не отступит ни перед кем! Позаботьтесь о том, чтобы это произошло как можно скорее!

Ночь сгустилась над городом, и это означало, что скоро рассвет. Круглая белая луна прощалась с морем, потешаясь над его печалью. Чёрные громады кораблей толпились в гавани, готовясь выйти навстречу ветрам. Близился новый день.

Его Мудрейшество нетороплив

Белая луна неспешно проплывала над лесом, изредка ныряя за ватные облака.

Мудрейший был уверен, что дети уснут, не дослушав до конца, но не тут-то было. Каким-то непостижимым образом они умудрились выработать устойчивость к его чарам, и теперь четыре пары глаз смотрели на него, каждая – со своим выражением.