Замужем за немцем

– Это нужно пить? – спросила я рядом сидящего молодого человека.

– Нет, – улыбнулся он, – мазаться надо.

Понятное дело! Маргарита тоже мазалась, прежде чем в ведьму превратиться. Сердце застучало так, что мне казалось, было слышно на расстоянии.

Мужик в трусах тем временем закрыл окно широким экраном. Стемнело, и откуда-то с потолка полилась приятная расслабляющая музыка.

«Наверняка это специальная сауна для секса», – думала я, с опаской озираясь по сторонам. Единственная мысль не давала мне покоя: зачем им делать это в парилке? Жарко же!

Я уже мысленно наметила себе пути к отступлению, так как ничего хорошего от всего этого действа ждать не приходилось.

Хорошо, что я не убежала! На экране пошли кадры с природой. Мужик поддавал пару и махал на нас огромным полотенцем. Люди потели, покрякивая от удовольствия. Через несколько минут сеанс был окончен.

И ничего не произошло.

На выходе из парной я, как отсталая женщина Востока, завернулась с ног до головы в полотенце и свернулась калачиком на лежаке. Из-под полузакрытых глаз я наблюдала, как обнажённые бабульки осторожно спускаются по лестнице в бассейн, а бодрые старички в распахнутых халатах, с двигающимся в такт шагам хозяйством, маршируют в сторону кафетерия.

Так вот, оказывается, как парятся немцы! Ничего себе, встряска для души и тела. Когда я наконец осознала, что нахожусь в полной безопасности, во мне проснулся дух авантюризма.

Летящей походкой я вышла из бани и скрылась из глаз в тёплых водах огромного бассейна, который начинался в помещении и продолжался по улице, во внутренний двор.

По берегам приветливо кивали разлапистыми ветвями пальмы в горшках. Мимо меня проплывали обнажённые тела со счастливым выражением на лицах, так что реально создавалось впечатление – я в раю!

И хотя меня тоже не покидала улыбка блаженства, но чувство от увиденного было смешанное: то ли это хорошо, то ли безобразие полнейшее. За годы своей медицинской деятельности я никогда не видела столько голых людей вместе.

В общем, ощущения у меня остались непередаваемые.

Дома я пытала Леопольда:

– Это нормально? В чем подвох?

– Нет никакого подвоха, везде в Германии так. Один день в неделю женский, остальные – цузаммен, что значит «вместе».

Стоит ли говорить, что, обогатившись необычными впечатлениями, в эту ночь наконец случилось то, что должно было случиться. И ради чего, собственно, женятся мужчины. Как русские, так и иностранные.

Глава четвёртая. Дядюшкино наследство

В этот вечер мы мирно сидели на кухне небольшой по местным меркам трёхкомнатной съёмной квартиры моего жениха. Воздух был пропитан ароматом молотого кофе и табачного дыма, сопровождавших Леопольда чуть ли не 24 часа в сутки. Несмотря на поздний час, мы пили кофе. Никогда в жизни я не пила его столько, сколько пришлось на время моего пребывания в Западной Германии.

Раздавшийся телефонный звонок взбудоражил Лёвушку. Он с досадой положил трубку и сообщил:

– Дядюшка Роберт умер! Помнишь, я тебе про него рассказывал? Мой единственный дядя, которому молва приписывает мифические богатства. Но как не вовремя! Что бы ему неделей раньше не умереть? У меня только невеста приехала. Теперь весь мой отпуск пойдёт коту под хвост. Надеюсь, организация похорон не ляжет на мои плечи.

С этими словами он поехал к своей маме, чтобы обсудить детали.

Наследство – одна из тем, которая всегда волнует человечество. И я оказалась не исключением.

«Ах, никогда ещё я не получала никакого наследства, – мечтала я, прихлёбывая горьковатый напиток. – Конечно, оно не моё – да-да, это понятно. Хотя… хм… всё может быть. У Леопольда нет детей, а из ближайших родственников только старенькая мама. Как же всё это интересно выходит. Может быть, не так уж я и прогадала, собираясь замуж за простого работягу, у которого на носу только пенсия?»

На другой день мы поехали осматривать владения умершего дяди.

– Никому не говори, – объяснял мне Лео по дороге. – Мы официально не имеем никакого права вступать на эту территорию, и я делаю это только по твоей просьбе.

Отношение Леопольда к ожидаемому наследству меня несколько удивляло. В то время как я мысленно потирала руки, мой жених был озабочен нежеланными хлопотами.

Старый деревянный дом дядюшки располагался за городом. К дому прилагались дворовые постройки, огород и поля под посевы, которые сдавались в аренду фермерам.

Заниматься хозяйством дядя по старости давно перестал, сад и огород заросли травой и стали похожи на непроходимые джунгли. В сарае тихо ржавел старенький трактор с прицепом, здания для животных зияли побитыми стёклами. На сам дом тоже было жалко смотреть: весь в паутине, со старым прогнившим скрипучим крыльцом, под которым приютились две серые кошки.

Интрига заключалась в том, что, исходя из его скромного образа жизни и традиционно хорошей для старого поколения пенсии, дядюшка слыл человеком при деньгах. Ходили слухи, что он покупал золотые монеты, которые прятал дома или во дворе. В общем, чем больше информации я узнавала, тем история с дядюшкиным наследством казалась мне всё более интересной.

Чем развлекаются бюргеры в маленьких городках Западной Германии? Оказалось, тем же, чем и мы с вами – телефонными разговорами. Со следующего дня моему жениху начали названивать заинтересованные лица.

Первым делом ему позвонили из городской администрации. Пробив по компьютеру ближайших родственников, они сообщили Леопольду, что он может забрать тело любимого дядюшки по такому-то адресу и с божьей помощью предать его земле.

К моему несказанному удивлению, Лео сразу объявил, что ни он, ни его мама похоронами заниматься не будут. Всем интересующимся данным вопросом, как то: звонившим нам домой соседям, дальним родственникам, представителям городской администрации – он объяснял, что очень занят на работе, не имеет ни минуты свободного времени. К тому же почему именно он должен это делать?

Но и никто другой не спешил взять на себя заботу о проводах дядюшки в последний путь. Народ пытался убедить племянника покойного, что это его святая обязанность. При этом все как один упоминали о дядюшкиных сокровищах.

На что Лео твёрдо отвечал, что он понятия не имеет о состоянии дядюшки, никогда на эту тему с ним не разговаривал и чужие деньги его не интересуют.

Звонили из общества охраны животных с просьбой забрать себе двух осиротевших кошек.

– А что, есть решение суда о том, что эти кошки мои? – возмущался в трубку Леопольд. – Ах, нет? Ну и прекрасно. Девайте их куда хотите.

Доброжелатели сообщали, что по ночам в дядюшкином доме кто-то бродит с фонариком.

– Дом опечатан, вход туда воспрещён, – громыхал Лео в ответ. – Если кто-то хочет вступать в конфликт с законом – пожалуйста. А лично я не имею права входить на территорию, которая мне не принадлежит.

Соседи фермеры интересовались, не собирается ли Леопольд поднимать арендную плату за пользование дядюшкиными полями.

– Была бы моя воля, я бы вам эти поля и так подарил, – с фермерами Лёвушка разговаривал голосом доброго самаритянина. – Вы на них всю жизнь работаете, а я человек городской, зачем мне поля? Но не могу, друзья мои, прав на них не имею.

Линии телефонной связи в нашем городке испытывали сверхнагрузку, разнося по бюргерам и бюргершам последние городские сплетни.

Я же по простоте душевной готовила место для кошек, рвалась по ночам ловить с поличным искателей сокровищ и изучала цены на недвижимость в местной газете.

Но никому из нас так и не удалось вывести Леопольда из равновесия.

Вычитав из местной газеты дату и время похорон, мы приехали в небольшую капеллу и заняли места в переднем ряду. Леопольд держался ровно и только кивал в ответ на соболезнования. Его мама – худенькая дама 85 лет, живущая отдельно на вдовью пенсию, – с интересом вертела головой в разные стороны, выискивая знакомые лица и радуясь возможности пообщаться с людьми.

Немногочисленные скорбящие шептались о том, что городская администрация хоронила дядю за свой счёт. Укоризненные взоры старушек, единственным развлечением которых остались встречи на похоронах друг друга, были обращены в сторону Леопольда. Так что по окончании официальной части мы удалились по-английски.

Мне запомнилась миловидная женщина в чёрном, новая соседка дядюшки. Окружённая тремя малолетними детьми, она тоже подходила к Лео. Пробормотав: «Мне очень жаль», она ушла так же тихо, как и появилась минутой раньше в полуосвещённом проходе церкви.

В последующие две недели тема дядюшкиного наследства Леопольдом не поднималась. И только по тому, как резво Лёвушка встречал почтальона по утрам, мне было ясно, что развязка впереди.

Наконец пришла бумага из суда.

Лео бросил на меня заинтригованный взгляд и нарочито медленно разрезал конверт ножиком для бумаг. По мере чтения документа выражение лица его менялось: любопытство, удивление, возмущение…

В итоге он разразился гомерическим хохотом и, размахивая перед моим носом бланком с синей печатью, возгласил:

– Я так и знал! Садись, а то упадёшь. Дядя Роберт написал завещание! Всё его имущество достаётся молодой соседке, купившей несколько лет назад домишко неподалёку. Ах, старый лис! То-то он пропал из виду…

Лео продолжал свою гневную речь, но я уже не слышала, какими эпитетами он награждал своего любимого дядюшку. Корона тихо сползала с моей головы, и мне становилось понятно, почему Леопольд так решительно отказывался раньше времени объявлять себя наследником.

– Представь себе, – заявил мне в итоге Лео, – что я оплатил бы похороны дяди. Это, между прочим, с поминками тысяч пять, не меньше. Кто бы вернул мне эти деньги? Ведь это была бы моя личная инициатива – ну и плати на здоровье! А если бы я ещё привёз домой двух кошек и сидел бы по ночам в кустах, выслеживая искателей сокровищ на «нашей» территории, то сейчас радости всей округи не было бы предела.

Неясным остался вопрос: знали ли получившие наследство лица о завещании? По крайней мере, они сидели тихо как мыши.

А я задалась вопросом: так кто же они, эти немецкие мужчины – расчётливые, себе на уме бюргеры или всё же искренние романтики, как показалось мне вначале?

Глава пятая. Чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса

Смогла ли я за короткий срок полюбить этого малознакомого жителя абсолютно чужого для меня мира? Я думала, что нет. Но почему-то, медленно проходя через зону дьюти-фри и рассеянно скользя глазами по прилавкам с мировыми трендами, я чувствовала, как сжималось моё сердце и текли по щекам слёзы.

Прощание в аэропорту было настолько трогательным, что я не удержалась и разревелась, глядя в два бездонных озера печали на его лице.

Я глубоко вздохнула, неосознанно наслаждаясь запахами парфюмерного отдела, и вытерла слёзы. Я боялась ошибиться, или лучше сказать – мне нельзя было больше ошибаться. Ну правда, хватит уже.

Принимая его игру и делая вид, что всё идёт по плану, в глубине души я не была уверена, насколько всё это серьёзно с его стороны. А главное, с моей. Готова ли я поменять нашу с Иваном жизнь на все 180 градусов?

Официального предложения он мне не делал. По крайней мере, не вставал на одно колено или что-то в этом роде. Для него это оказалось как бы само собой разумеющимся – раз я приехала, раз у нас секс, а главное, раз он показал мне свои скоросшиватели с домашней бухгалтерией, значит, намерен жениться.

Так объяснила мне тётя Ира, прожившая в своё время несколько лет в Восточной Германии:

– Немец никогда не посвятит постороннего человека в свои денежные дела. Факт того, что он пытался ввести тебя в курс своего финансового положения, говорит обо всём. Короче, готовься к свадьбе.

А я ещё и думать-то на эту тему не начала.

Я вспоминала тихие домашние вечера с этим беспрерывно курящим и много говорящим немцем, уютный диван и широкие кресла в зале, мелькающие картинки иностранного телевидения в его старомодно обставленной квартире и пыталась представить себя его женой, хозяйкой.

На самом деле, мне с ним было уютно. Но гораздо важнее собственного уюта было то, что он принимал моего сына. Не просто говорил, какой он хороший мальчик, а строил планы насчёт учёбы, кружков и будущей профессии.

Когда я звонила Ване и ласково называла его то Ванечка, то Иван, а то Иванушка, он удивлялся – так как же мальчика зовут? И я рассказывала ему, что русское имя имеет много вариантов в быту. Так на свет появились Светушка и Лёвушка, ставшие впоследствии нашими привычными обращениями друг к другу.

В слове «Светушка» ударение он ставил на букву «У», и это казалось смешно:

– Све-ту́шка, Све-ту́шка.

– Никакая я тебе не тушка!

Но слово прижилось.

Я ещё не успела добраться до дому, как Леопольд сообщил мне:

– Я ходил узнавать насчёт регистрации брака. Нужно подготовить кучу документов! Беру отпуск и еду к тебе.

Что же, пришло время позвонить моим подругам и раскрыть карты:

– Приезжайте, девочки, я, кажется, опять выхожу замуж.

Первой на семейный совет примчалась Марьяна. Вообще-то, в школе она звалась просто Маша. В наше пионерское время это имя было ужасно немодно и звучало как-то по-деревенски. Бедная Маша страдала по полной программе и все выражения типа «Манька с мыльного завода» или укоризненное «Ну ты и Маша!» воспринимала на свой счёт.

Поэтому, освободившись наконец-то от всезнающих и вездесущих одноклассников и став студенткой художественного училища, она стала представляться именем Марьяна, что звучало очень круто.

– Так, садись, рассказывай, – громовым голосом скомандовала Марьяна. – Я знала, что здесь что-то нечисто, две недели ни ответа ни привета. Ты с ума сошла, почему тайком? А если бы пропала?

– Родители знали, – пролепетала я в своё оправдание, ёрзая на стуле, как школьница, застигнутая врасплох с запиской неприличного содержания.

– Признавайся – было?

– Ну ясное дело, чего бы он меня приглашал. Он же не турфирма, чтобы просто так возить меня по достопримечательностям.

– Ой, ну рассказывай, – глаз Марьяны загорелся, – лучше наших? Дастиш фантастиш?

– Отстань, Маш, ну ей-богу, не до этого. Нормально всё, если хочешь знать. Тут проблема в другом. Он в загс уже сходил, всё узнал про документы. Приезжает через неделю.

Лицо Марьяны вытянулось, и выражение любопытства в глазах сменилось недоверием.

– Да ла-а-адно, – протянула она. – Не может быть. Ты чего там с ним сделала? Нет, это всё ненормально. Светка, пока ты не вляпалась по уши, надо разобраться в ситуации. Теперь без дураков, выкладывай всё начистоту.

Возникшая в дверях Ритуля оглядела нас с нескрываемым любопытством: «Ой, а что это у вас такие лица?»

– Светик собралась замуж за немца, – уже оправившись от первого шока, отчеканила каждое слово Марьяна.

– Да ну?!

– Ну да.

– И что же нам теперь делать?

Но в умной голове у Марьяны уже сложился план моего спасения.

– Сейчас мы разложим его по полочкам, и я докажу тебе абсолютную невозможность этой безумной затеи.

Мы сидели за кухонным столом, и я представляла Марьяну в роли судьи, Ритулю в роли адвоката, а себя саму, естественно, в роли обвиняемого.

– Ищет жену-домработницу.

– К нему раз в неделю приходит фрау, убирается. Но даже если и мне придётся, что я, не русская женщина? (Так и случилось!)

– Экономит, поди, на всём. Батареи дома включены? Горячей водой пользоваться разрешал?

– В спальне холодина, но сказал, так у них заведено – для здоровья полезнее спать в прохладном помещении.

– Спальный колпак купить не забудь! (И правда купила и сплю в шапочке!)

– Что с едой?

– Не знаю. Он дома не готовит, на работе в столовой питается, а меня кормил в общепите.

– Вот видишь, заморит голодом. (Ох, права оказалась подруга, раз в день горячее питание, а утром и вечером – бутерброды!)

– Курит, говоришь, как паровоз, да ещё не выходя из квартиры?

– Да, но он так привык, столько лет жил один.

– Задохнёшься, все вещи провоняют, будешь пахнуть как бомжиха. (Всё так и есть, просто мучение с этим табачищем!)

– Сильно разговорчивый? Замучаешься слушать весь этот мужской бред. Нашёл свободные уши! Да у тебя через месяц совместного житья голова кругом пойдёт. (Ещё как идёт!)

– Девочки! Ну хватит уже. Давайте думать о хорошем, – вступилась за меня Рита. – Светуле просто хочется пожить уже нормально как человек. Не пахать всё лето на огороде, а ездить в отпуск в тёплые страны. Не тащить с базара сумки, трясясь в грязной газельке, а складывать пакеты в багажник автомобиля. Не пугаться каждый раз, когда Иван приносит очередную записку из школы с просьбой сдать деньги на ремонт или охрану школы, а просто сказать: «Милый, нам нужно это оплатить». И вообще, скажите мне, какой дурак откажется от предложения пожить в Европе? – выложила она свои козыри.

– Лучше быть одной, чем с кем попало, – уже довольно вяло парировала убеждённая холостячка Марьяна.

– Вот как раз кем попало его не назовёшь!

– Обратимся к интернету,– примирительно сказала Рита и достала из своего портфеля всюду сопутствующий ей ноутбук.

«Немец считает себя скромным и довольно заурядным человеком. Дайте ему пиво, колбасу, немного уюта и человека, с которым можно было бы поспорить о политике или пожаловаться на жизненные неурядицы, и он будет доволен. Немцы любят помечтать и считают себя романтиками. В каждом немце есть что-то от неистового Бетховена, парящего над лесами и оплакивающего закат солнца в горах. Простой честный народ», – прочитала она мягким успокаивающим голосом.

Эти слова, написанные неизвестным автором, хорошо на нас подействовали. Девочки, которым, конечно же, в первую очередь не хотелось, чтобы я уезжала так далеко, мирно согласились: «Пусть приезжает, посмотрим на него!» А я, осмысливая все справедливые аргументы Марьяны, думала, что, возможно, наступаю на очередные грабли.

А может быть, вытягиваю счастливый билет?

Глава шестая. Я жду тебя, дорогой!

Представьте себе, что вам необходимо лететь в какую-то отсталую и, может быть, даже опасную страну, про которую вы, конечно, слышали, что она есть и что люди там живут, но мало знаете, что там творится на самом деле. Возьмём, к примеру, Камбоджу.

По телевизору, известное дело, хорошего про Камбоджу не показывают. Всё больше камбоджийские деревни без водопровода и электричества, неумытые и голодные ребятишки, испуганные люди с тюками на головах, которые тянутся печальной вереницей под палящим солнцем. И обязательно лицо усталого солдата в запылённой каске цвета хаки.

Наверное, вы откроете путеводитель или энциклопедию, чтобы лучше осведомиться о стране пребывания. Пробежав глазами текст о политическом устройстве и климатических особенностях, вы обречённо остановитесь на словах: «Отклоняться от наезженных туристических маршрутов и населённых мест путешественникам не рекомендуется по причине большого количества мин, оставшихся со времён гражданской войны. Другие опасности (преступность, инфекционные болезни, змеи) оцениваются как незначительные».

Ну да, чего там, подумаешь, змеи. По сравнению с минами. Но лететь надо! Причём одному. Без знания кхмерского языка. И не в столицу Пномпень, а за сотни километров от неё. И знакомы-то вы с одним-единственным камбоджийцем, а остальным до вас и дела никакого нет.

Примерно в таком состоянии находился Леопольд после того, как принял безграничное по своей храбрости решение лететь одному в небольшой российский город в гости к русской невесте.

Его письма становились короче и непонятнее, незапланированные телефонные звонки озадачивали, и по голосу мне казалось, что он на меня за что-то сердится.

Или жениться передумал?

Мне уже хотелось сказать ему, что, мол, не хочешь – не лети. Но чувство такта и русское «поживём – увидим» останавливало. Тем более что мы с подружками вовсю готовились к приезду заморского гостя.

За три дня до его прилёта мы собрались, отпросив Риту у мужа, на девичник, чтобы обсудить приём со своей стороны. Я показывала подружкам фотографии Лео молодого, средних лет и сегодняшнего, которые стащила из его альбома.

– Ой, девочки, – протянула Рита, рассматривая фото с юным длинноволосым Леопольдом, – да он же просто хиппи!

Одетый в брюки клёш и батник с остроносым воротником, патлатый Лео сидел на лестнице подъезда, дружески обнимая свидетеля на его первой свадьбе— итальянца Джованни.

– Это в каком же году?

– Да мы как раз пионерили вовсю!

– Ой, девочки, а помните, как мы в школе на женихов гадали? Вырезав из газет и журналов мужские имена и фотографии артистов, мы призывали на помощь духов. И, перемешивая в коробке из-под туфель газетные вырезки, вытаскивали прототип суженого.

А теперь представьте себе, если бы тогда Светка вытащила фотографию заграничного хиппи по имени Леопольд! Этого просто невозможно было себе представить – фээргэшник, представитель загнивающего Запада! – засмеялась Рита.

– Так, давайте к делу, – Марьяна была самой практичной из нас. – Надо составить план работы с иностранцем. Не будете же вы всё время сидеть дома. Давайте его на нашу турбазу свозим? Там ельник шикарный – озеро, воздух! Шашлыков нажарим, водочки попьём. По-русски, так сказать!

– Надо сделать экскурсию по историческому центру города. Я попробую на английском подготовить. И в музей можно, там новая экспозиция по родному краю.

Подружки не сомневались, что и они в деле.

Мы сидели на моей крошечной кухне и записывали на листе бумаги все идеи, чтобы не забыть. Шампусик радостно пузырился в бокалах, отвечая нашему бесшабашному настроению, так что на третьей бутылке девчонки расслабились окончательно.

– А давайте его в аэропорту с хлебом-солью встретим, – веселилась Марьяна,– такие три матрёшки. Я и костюмы из художки принесу.

– Главное, много не пить, а то я обязательно скажу какую-нибудь глупость вроде «Гитлер капут», – подводила резюме своим особенностям пития Ритуля.

– Ха-ха-ха, а ещё – «руссиш швайн» и «дастиш фантастиш», – размахивала сигаретой Марьяна.

– Не вздумайте, девочки. Опозорите страну. Учите лучше «гутен таг» и «ауфидерзейн».

Телефонный звонок прервал наше веселье. Я плотно прикрыла за собой кухонную дверь.

– Тише, наверняка это он. Что, дорогой? Заболел? Что случилось? Диарея?! К врачу ходил? Пить чай с ромашкой и снотворное? Ну выздоравливай, до послезавтра время есть. Целую тоже.

«Да ведь это у него от страха перед поездкой в Россию, в незнакомую страну, к незнакомым людям, незнакомой еде и прочим неминуемым опасностям», – осенило меня внезапно.

Я вспомнила, как он утверждал, что, несмотря на падение всех стен, в том числе информационной, многие немцы плохо осведомлены о нашей жизни. Считают, что в России есть только два города – Москва и Санкт-Петербург, а всё остальное – Сибирь. Что за любым углом можно встретить белого медведя, а передвигаемся мы исключительно на санях или телегах.

Послезавтра самолёт, вот его и колбасит. И как я раньше не догадалась?

На другой день я накупила продуктов – хлеб, масло, «яйко, млеко» – всё, как он любит. Сфотографировала и выслала Лео с надписью: «Я жду тебя, дорогой!» К фотографиям я приложила наши вечерние труды с подробным описанием предстоящих развлечений.

Леопольд немного успокоился.

В назначенный час, где-то после полуночи, я стояла в нашем небольшом аэропорту в первых рядах встречающих самолёт из Домодедово, чувствуя себя одновременно девушкой Бонда и фокусником, который готовится вытащить зайца из шляпы неожиданно для праздной толпы.

– Халло! Халло, майн шатц! – облегчённо закричал издалека Леопольд, едва завидев мои глаза.

– Халло! Херцлих виллкомен! Виллкомен цухаузе! – замахала я рукой, стараясь с нужным акцентом произнести фразу приветствия, которую выучила накануне.

Иностранец с седоватой бородкой, по-летнему в белых брюках, светлой дорожной парке и с кожаным чемоданом на колёсиках, бросился в мои объятия. Победоносно оглядев застывших в недоумении, с открытыми ртами на полуслове моих соотечественников, я широким жестом пригласила Лео к выходу.

– Такси!

Фокус удался.

Глава седьмая. Приключения Леопольда в России. День первый

На другое утро я вызвала машину по одному из многочисленных телефонных номеров с одинаковыми цифрами, кажется, похожих во всех городах, чтобы ехать регистрировать Леопольда по месту пребывания.

Мы спустились вниз по лестнице с запахом последствий от вчерашнего загула группы хронически неработающих жильцов нашего подъезда.

Доверчиво усевшись на покосившейся подъездной лавочке, Лео привычно затянулся сигареткой без фильтра, которые он курил из убеждения, что «натуральный табак полезнее химических фильтров», а я отошла в сторонку. Во-первых, чтобы не дышать с утра противным дымом, а во-вторых, чтобы отправить довольный смайлик на нетерпеливую эсэмэску Марьяны с вопросом: «Ну как?»