Планета Афон. ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ

Примерно полвека назад родители обозначили его Виктором, что значит «победитель», и своему имени мой новый знакомый вполне соответствовал. Во всяком случае, в схватке со смертью он всегда выходил победителем. И после знакомства с таким героем, страх заблудиться в незнакомом городе стал мне казаться чем-то сродни комариному укусу.

В соседней очереди со мной поравнялся довольно-таки обаятельный батюшка. Сложив руки «по-христиански» и взяв благословение, ВПС не удержался от вопроса.

– «На Афон?» – I’m устремил на него пристальный взгляд. Отец Д – й едва уловимо кивнул, поскольку вопрос был явно «дежурный»: не отдыхать же он ехал в полном облачении.

– «Первый раз?» – Но и на этот вопрос последовал однозначный кивок, что означать могло только одно: батюшка от греха пустословия избавился ещё в семинарии. Или накануне отслужил всенощную и на сегодняшний день лимит слов исчерпал.

Всё же инстинкт несостоявшегося разведчика заставил меня выяснить подробности: отец Д – й служит в селе Спасское Новосибирской губернии. Когда-то именно Спасский монастырь дал название этому селу, но большевики решили по-своему. И в настоящее время оно носит имя какого-то комиссара-палача, уничтоженного в Гражданскую войну.

Причём вопрос о возвращении селу исторического названия, как, например, Феофилова пустынь в Псковской губернии, даже не поднимался. Тамошнему электорату это глубоко «до фонаря», а насколько эта тема волнует отца Д – я красноречивее всяких слов глаголит то, что на службах не присутствует ни одного прихожанина. И это при тридцатитысячном населении района, четверть которого проживает в райцентре!

Такого мне не приходилось встречать даже в самых захолустных приходах Европейской России. Как молвится в известной пословице – каков поп, таков и приход.

Но всё это мне откроется немного спустя, когда буду совершать паломническую миссию по земле сибирской. Также как и шокирующие, можно даже сказать леденящие душу подробности, если так уместно выразиться, батюшкиного «благочестия».

Святейший патриарх Кирилл, говоря о роли священника, отмечал, что «если у нас есть ещё кто-то из батюшек, кто считает, что совершение богослужений и треб вполне реализует его призвание и больше ничего делать не нужно, то такой священник не просто ошибается – он совершает преступление! Главное наше дело – молитва, но вокруг молитвы мы должны воспитывать людей, давать ОБРАЗование, являть примеры доброго отношения к людям через социальную деятельность». И сразу приходит на ум ставшее крылатым изречение Павла Верещагина: «За Державу обидно!»

Но в тот момент мне хотелось думать только о хорошем. И даже когда узна́ю всю «подноготную», мне вспомнится сказанное Глебом Жегловым: «Ваше дело, товарищ Тараскин, преступления раскрывать! А уж Синод ихний пусть о моральном облике своих членов печётся».

Поэтому, когда отец Д – й поведал мне, что после службы всю ночь добирался до а/п Толмачёво, «утренней лошадью» прилетел в Домодедово – и сразу же в Грецию, мне подумалось, что всё-таки велика сила благодати Божией, если он до сих пор не просто держится на ногах, но и выглядит молодцом!

Неторопливая беседа с ним помогла мне почувствовать Афон уже в Домодедово. Во всяком случае, предполётная суета с этого момента перестала быть чем-то нудным и утомительным.

Без проблем пройдя таможню и паспортный контроль, и почувствовав пятой точкой опоры кресло Боинга-747, азъ многогрешный, слава Богу, совсем перестал думать о том, что не давало покоя последние дни и даже месяцы, и резко «переключился на греческую волну».

Публика в салоне не только по внешнему виду, но и по поведению резко делилась на две категории. Если среди «отдыхающих» царила безудержная суета, бесконечная болтовня, а где-то уже и «здравицы», то паломники сохраняли воистину олимпийское спокойствие. Может быть поэтому именно Греция – родина олимпийских игр. Чувствовалось, что некоторые погрузились в молитву, кто-то в чтение утренних правил или путеводителей по Афону.

А когда прошла «вся в красном стюардесса как принцесса» и объявила, что командир корабля и экипаж приветствуют нас на борту, ets… сложилось впечатление, как будто Сама Богородица промолвила, что с этой минуты берёт нас под Своё Покровительство. Стало быть, Афон начался!

На подлёте к Салоникам «картина маслом» резко начала меняться. Доселе спокойное «людское озеро» вдруг, одномоментно превратилось в людской водоворот. А когда лайнер вошёл в зону турбулентности, что тут началось! Слава Богу за всё – быстро закончилось, но даже через несколько рядов было слышно, как молодая симпатичная особа, явно из группы «отвязно-отдыхающих», слёзно просила сидящего рядом с ней батюшку помолиться о благополучном завершении полёта. На молодой и симпатичной даже не было креста, на шее болтался какой-то амулет из рыжего металла – видимо астрологический знак.

Оценив цвет и выражение лица «отвязно-отдыхающей», мне вдруг подумалось: «Уж в следующий раз она непременно наденет крест, и одной христианкой станет больше». Неисповедимы пути Господни, а уж путь к Нему тем более. Трудно сказать, была ли до сего момента раба Божия N в православном храме, но то, что после сего момента побывает обязательно, у меня не осталось никаких сомнений. Во всяком случае, очередь в туалет она заняла одной из первых. Причём было явное ощущение, что она пошла туда поменять памперс и переодеться.

Полёт завершился на высокой ноте. Помимо традиционных в такой момент аплодисментов, в салоне совершенно отчётливо слышалась молитва. И даже самые «отвязные» не проявляли обычного в такой ситуации скептицизма: все отнеслись с пониманием.

Может это прозвучит дерзко, но Ваш Покорный Слуга не испытывал в эти моменты никаких острых ощущений. Притом, что авиапассажир отнюдь не со стажем, просто был настолько уверен, что стольких молитвенников Господь не мог не услышать. Ачеть себя к ним вовсе не отношу, просто всегда уповаю на милосердие Божие. Пока не подводило.

Комфортабельный автобус, ведомый симпатичным чернобородым греком с ослепительной белозубой улыбкой, доставил многочисленный «московский десант» к зданию аэровокзала.

Должен признаться, от греческой весны в начале мая ВПС ожидал много большего, чем мелкий моросящий дождь и довольно-таки пронизывающий ветер с явно морским привкусом. Как бы в ответ на моё ожидание дождь ливанул так, что пришлось вспомнить про зонт, благоразумно не убранный в рюкзак и вмиг оказавшийся под рукой. Вернее – даже в руках. А уста не переставали глаголить: Слава Богу за всё!

Очередь к паспортному контролю вызмеилась в причудливый лабиринт и продвигалась довольно-таки медленно.

В южноевропейских странах с наступлением лета полуденная сиеста длится несколько часов. Греция не является исключением из правил, поэтому работали только два пункта паспортного контроля вместо десяти.

Ропот среди «отвязно-отдыхающих» местами сменялся ненормативной лексикой, однако прибывшие со святой миссией, были резко невозмутимы. Обратившись с молитвой к Пресвятой Богородице, мы тут же получили в награду открытие ещё четырёх ППК. Очередь стала таять буквально на глазах, и вскоре ВПС, получив заветный штемпель, уже попирал своими грешными ногами греческий асфальт.

Ливень к тому времени немного поутих, однако мелкая морось всё же продолжала портить настроение. Хотя, елико бывал и бываю в дальних странствиях, замечал определённую закономерность: если в первый день Небо «смывало с меня грехи», то все последующие дни бывали солнечными. Поэтому, радуясь чудесному знамению, Ваш Покорный Слуга стал высматривать своих попутчиков. И тут радость неожиданно сменилась тоской…

Последние пассажиры, получив багаж, покидали уютный аэровокзал, а все паломники как в воду канули! Или дождём смыло… Когда I’m вышел на привокзальную площадь, то оптимизма у меня отнюдь не прибавилось. Как-то сами собой на память пришли строки из Священного Писания: «И заповедал им ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха: ни хлеба, ни меди в поясе. Но обуваться в простую обувь и не носить двух одежд» [Мр. 6;11].

И тут же подумалось: искать нужный автобус по такому дождю – без второй одежды явно не обойтись. А если взять такси до Урануполиса, то медь тем более не спасёт, ибо поездка окажется «золотой». Уповать приходилось только на Небеса.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…»

– А ты чего здесь стоишь? – голос Виктора «спустил меня с Небес». – Такси давно подан. Представляешь, купил телефонную карту, всего пять евро на два с лишним часа. Звони хоть в Антарктиду. Пошли, наши все давно на месте.

Белоснежный микроавтобус притаился под большим рекламным щитом. Молодая длинноногая гречанка предлагала совершить круиз на остров Корфу. «А почему бы и нет?» мелькнула вдруг шальная мыслишка. Но только не в этот раз, понеже цель была вполне определённая, а «меди в поясе» на отклонение от маршрута предусмотреть забыл.

«Не выходи из кельи вон, и будет в келье у тебя Афон» – сколько раз ещё придётся убедиться в справедливости этой мудрости афонских старцев…

Автобус тем временем вырулил на автостраду, дождь прекратился, и Греция предстала нашему взору во всей своей чарующей красоте. Приморскую равнину сменяли горные ландшафты, иногда мелькали деревеньки и отдельные хутора, а чёткие прямоугольники полей сменялись виноградными и оливковыми плантациями. Обилие цветов лишний раз убеждало, что начало мая – самое подходящее время для путешествий по Южной Европе.

Вспоминались предыдущие вояжи и по Европе, и Малой Азии. Казалось – смени вывески с греческого на испанский или португальский, итальянский или турецкий – и никакой тебе разницы. И всё-таки разница была, неуловимая на первый взгляд, но чувствовалась.

Нет, не отсутствие в окрестном пейзаже небоскрёбов или заводских труб: для южной Европы это вообще не характерно, здесь люди находят другое занятие. Да и архитектура всех южноевропейских стран не отличается особым разнообразием.

Только вот храмы! Хотя в Греции они построены в основном в византийском стиле и отличаются от традиционно русских, всё равно православные храмы не спутаешь ни с какими другими. Это трудно объяснить, но они как бы живые! Равно как живого человека всегда отличишь от чучела или манекена. Причём это ощущение пришло ко мне именно здесь и сейчас. Живые! Другое слово трудно даже подобрать, да и надо ли?

Меж тем слева открылось взору безбрежное морское зеркало. Там где горы подступали к нему вплотную, они напоминали причудливых животных, пришедших на водопой. А где берег был равнинный, он почти сплошь был застроен отелями и пансионатами. Пальмы и кипарисы удачно гармонировали с затейливой мозаикой бассейнов и фонтанов, островками выделяясь на фоне зелени и цветов. Небольшие строения, если можно так выразиться, дышали уютом.

Но как бы ни была заманчива перспектива оттянуться со вкусом на здешнем пляже, Святая Гора притягивала нас гораздо сильнее, можно сказать Божественным магнитом.

За окнами микроавтобуса замелькали, наконец, кварталы Урануполиса. Если по греческим понятиям это город (полис), то по российским меркам что-то вроде посёлка, вытянувшегося вдоль побережья. История его восходит к античным временам, но в настоящее время о славном прошлом напоминает лишь сторожевая башня – пирга. В остальном ничем особенным он не выделяется среди своих собратьев. Разве что, как и всякий туристический центр, обилием гостиниц, ресторанов и магазинов на душу населения. И, понятно, небезпорочен…

Поскольку ночь коротать нам предстояло в разных отелях, Никос (так звали водителя) развёз всех и каждого. Нам с благочестивым и гордым молодым человеком выпал жребий поселиться в уютной «Халкидикии» на самой окраине Урануполиса, поэтому мы покинули салон последними. Welcome to Афон! Bienvenido al Ατος!

Глава III

«Урануполис – врата Афона»

«Характер человека никогда нельзя понять вернее, чем по той шутке, на которую он обижается». Можно долго дискутировать по этому поводу, но вывод будет всё равно однозначный: что верно, то не подлежит сомнению.

Вот и ВПСлуга всегда обижается на шутки по поводу моего возраста. Обидно, когда «молодым человеком» называют те, кто мне в дочки годится: приходится место в транспорте уступать. Тем более, когда место уступают мне: так и хочется сказать что-нибудь идиоматическое, без падежей. Однако улыбнувшись, вежливо поблагодаришь и благородно откажешься.

Не люблю, когда меня поздравляют с днём рождения те, кто лишь в порыве благородном надеется быть приглашённым в гости, попить-поесть «на халяву», и кто никогда не поздравит, скажем, с Рождеством Христовым или со Светлым Христовым Воскресением. Непонятно, чем же азъ многогрешный так прославился, что из этого дня нужно делать событие? Впрочем, в недавнем прошлом из этого дня действительно делали событие. Но, обо всём по порядку.

На то Господня воля, чтобы моя мама разрешилась от бремени в начале мая, а если быть точным, то пятого числа. На дворе стояла не столько весна, сколько Советская власть.

Если не всякий читатель сталкивался с таковым понятием, то порой ещё живы даже те, кто помнит всё, что с ней связано, а именно: коллективизацию и голодомор; коммунальные квартиры и доносы на соседей; ночные аресты и «десять лет без права переписки»; волюнтаризм и застой; «железный занавес» и т. д. и т. п.

Те, кто не вкусил всех ужасов, всё равно помнят сказанное вождём мiрового пролетариата В.Ульяновым: «КомуНИЗм есть советская власть плюс электрификация всей страны». В 1961 году, на XXII партсъезде была принята двадцатилетняя программа построения комунизма.

В начале восьмидесятых мы получили тотальный дефицит всего и вся, афганскую войну, антиалкогольную кампанию, карточную систему и развал страны. Это – комунизм, он ещё свеж в памяти. Ну, а «шибко продвинутому» молодому поколению нетрудно сделать вывод, что Советская власть – это есть комунизм минус электрификация всей страны…

Вернёмся, однако, к 5 мая. Только что отгремели праздничные демонстрации и салюты, а Девятое мая в «те времена укромные, теперь почти былинные» был обычным рабочим днём. И никому в голову не приходило называть его Днём Победы. Страна ещё не залечила раны минувшей войны, а про жизненный уровень населения даже говорить было опасно.

Ещё тысячи пленных немцев восстанавливали разрушенные войной предприятия и жилые дома, а по всей стране тысячи бездомников и искалеченных «священной бойней» просили милостыню. На Валааме и других «местах не столь отдалённых» для таковых создавались все условия, чтобы поскорее отправить их в мiръ иной, дабы не портили своим видом «позолоченную» картину страны побеждающего (наш народ) социализма.

И вот, на радость всем родным, где-то ближе к рассвету, электорат Страны Советов пополнился ещё одним голосом. Да каким! На мой «первый в жизни глас» прибежала даже заведующая отделением, стала говорить моей маме дежурные комплименты, а ближе к обеду всё вернулось на круги своя, и о моём существовании эскулапы дружно позабыли.

Но в календаре Страны ещё не победившего (до конца) социализма, тем не менее, этот день всё-таки был отмечен «красным». Просто за полтора века до этого, в тихом немецком городке Трире, на свет появился главный теоретик комунизма. Спустя полвека «призрак стал бродить по Европе», а ещё через полвека добрался до России и никак не уберётся до сих пор.

Не знаю, случайно или нет, но именно в этот день начала издаваться газета «Правда», и Пятое мая стало «Днём советской печати». О том, какую «правду» мы читаем, слышим и смотрим до сих пор, лучше не вспоминать. Достаточно пролистать подшивку этой самой «Правды» за все сто лет, чтобы увидеть всё лицемерие той власти, чьим рупором эта газета была на протяжении более чем семи десятилетий. Как только рухнул в стране комунизтический режим, так День российской печати стали отмечать 13 января, в день выхода газеты «Ведомости»: настолько «правда за три копейки» себя дискредитировала.

Не хочу делать далеко идущих выводов, но сдаётся мне, что вся новоиспечённая, так называемая свободная российская пресса поспешила таким образом откреститься от «органа ЦК КПСС». Трудно сказать, каким «органом» создавались все эти нынешние «демократические» издания, только лжи и холуйства в российских СМИ меньше не стало, скорее наоборот.

И опять возвращаемся к знаменательной дате. Чем она ещё «знаменательна», так это тем, что в советские времена этот день всегда был рабочим. Спросите, почему? Всё очень просто.

После второго октябрьского переворота (1964 года) Девятое мая наконец-то стали отмечать как государственный праздник, и он стал нерабочим днём. Поэтому выходные всегда переносились, тем более, что и Первое мая «отмечали» два дня: второго самый передовой – рабочий – класс, на одной шестой части суши планеты Земля, дружно поправлял здоровье. Если воскресенье было пятого, его «добавляли» к первому, если шестого – к Девятому.

Даже если Светлое Христово Воскресение выпадало на пятое мая, то для советского электората оно не было «светлым». По этому поводу в народе сочинялись едко-красноречивые памфлеты, но комунизтическая власть стояла насмерть! По-другому она не умела.

И смерть ей пришла. Августовской Победе уже третий десяток, но «призрак комунизма» в эРэФии не только не изжит – дело Ленина живёт и побеждает. Как и тело Ленина на главной площади Российской столицы. Как тут не вспомнить строчки любимого сталинского пиита:

«Товарищ Ленин, я Вам докладываю:Не по службе, а по душе.Товарищ Ленин, работа адоваяБудет сделана и делается уже».

Не будем гадать, кто в этой работе преуспел больше, но как только начинаешь понимать, что происходит в стране, так сразу перестаёшь понимать, что в ней творится.

Как только начинаешь слушать, о чём вещают все электронагревательные приборы, ощущение такое, что попал в сумасшедший дом для глухонемых: каждый кричит, что нужно делать, но никто никого не слышит. Потому, что не желает слышать.

И что самое прискорбное, церковь хотя и пытается подсказать выход из тупика, но с зашоренными глазами, поэтому указывает в прямо противоположном направлении.

Беседуя с афонскими старцами, поражаешься их прозорливости, способности видеть и оценивать, что творится в России, даже не имея информации. «Пророки предвидят будущее, потому что прозревают его в настоящем. Они просто хорошо знают человеческую натуру». Эти слова аввы А-я стали для меня откровением: оказывается как всё просто!

Но не будем забегать вперёд, 5-го мая мои бренные кости ещё не добрались до Святогорья. Нервы гудели натружено, а мозг лихорадочно соображал, чем бы занять такой прекрасный вечер. Получив ключи от уютного 2* номера, первым делом необходимо было горячим душем согреть усталые мышцы и ледяным остудить воспалённое воображение. И уже через полчаса мы с Димой – благочестивым, но гордым – были готовы на подвиги во славу царя и отечества.

Если то, чем нас потчевали в самолёте, позволительно назвать обедом, тогда тушканчика можно смело называть царём зверей. И хотя грех чревоугодия Вашему Покорному Слуге почти не ведом, предложение посетить местный ресторанчик было как нельзя кстати. Даже как-то невзначай вспомнилось, что у меня день рождения.

Последнее время на «майские» всегда уезжаю из Первопрестольной, чтобы избавить свои уши от «дружеских поздравлений». С изобретением мобильных телефонов у всех, кто вспоминает обо мне всякий час, появилась прекрасная возможность написать коротенькое SMS-поздравление, избавляющее от необходимости тратить уйму времени на никчемные ответы и благодарности. А если кто-то «забыл» поздравить, то оно и к лучшему.

Путешествия же дарят нам уникальную возможность познакомиться поближе с приятными попутчиками, и забыть о тех, с кем никогда не пошёл бы в разведку. Дима во всех отношениях был «попутчик из первой когорты», поэтому знакомиться с городом мы решили вместе.

Очаровательная хозяйка отеля, представившаяся Маргаритой, любезно согласилась подвезти нас до ресторанчика, где, по её мнению, лучше всех в городе готовят октопусы. Как можно не согласиться с дамой, тем более что трактирное заведение явно принадлежало её брату. Это, конечно, детали, все мы братья в этом мiре, но почему бы не сделать приятное родственнику: сезон-то ещё не начался и трактир не ломился от посетителей.

По большому счёту, сегодня мы с Димой были первыми. Янис, так звали хозяина, на вид лет пятидесяти, был немного тучен, седоват, зато безмерно добродушен. По-русски он говорил довольно сносно, вероятно русские туристы и паломники бывали здесь более частыми и желанными гостями, чем разные представители просвещённой Европы. Мой попутчик, по моим наблюдениям, готовился к путешествию очень тщательно, аще убо выучил несколько фраз по-гречески, и даже не поленился приобрести и захватить с собой русско-греческий разговорник.

– Калиспэра! Пос эстэ? – Приветствие на родном языке было для Яниса настолько приятной неожиданностью, что улыбка весь вечер не сходила с его лица.

– Калиспэра! Эфхаристо. Имэ поли харуменос. (Добрый вечер. Спасибо. Я очень рад).

Хотя наш затрапезный вид никак не предвещал щедрых чаевых, видимо, не всё меряется деньгами в этом мiре: смiрение и невзыскательность паломников он ценил не менее высоко.

Янис держал здесь ресторан, должно быть, не первый год, поэтому интуиция его не подвела и на этот раз. Даже музыку он «угадал в десятку», и весь вечер нам ласкали слух неторопливые греческие и даже русские мелодии, а не какой-нибудь рэп или «хэви метал».

Рюмочка «бузы», – греческой водки – согрела душу, и Дима, доселе более молчавший, стал намного словоохотливее.

Узнав, по какому случаю мы, собственно говоря, вкушаем брашно, от всей души меня поздравил и даже в стихах, что было приятно вдвойне. Ибо творческие люди, даже при всех своих недостатках, как правило, личности неординарные, не «безликая серая масса». Ответив стихами же на его благой порыв, мы как бы обменялись верительными грамотами, и беседа потекла неукротимым потоком слов душевных, ласкающих барабанные перепонки.

Тем временем Янис принёс нам долгожданные деликатесы, а бутылочка «Халкидики» перевела последние минорные аккорды нашего настроения в «фа-диез мажор».

Правда, вспоминая то наслаждение или лучше сказать блаженство, с каким вкушал это блюдо автор известного бестселлера, мы были немного не то чтобы разочарованы – просто малость удивлены: что же такого особенного он в нём нашёл? «Включив» умный вид тонких ценителей морепродуктов, мы с Димой перешли от слов к делу.

Если кто никогда не вкушал октопусов, однако читал известный бестселлер и исходит завистливой слюной, скажу прямо: сей диликатесс мало отличается от маринованного дождевого червя, кабы того увеличить раз в десять, порезать пальчиками и пожарить на углях. Ради чего раб Божий Алексий был готов продать душу дьяволу, мне совершенно непонятно.

Говоря откровенно, если бы Янис, к примеру, захотел попасть в Книгу рекордов Гиннеса или позволить себе нанять в качестве посудомойки Билла Гейтса, ему было бы достаточно открыть свой ресторанчик где-нибудь в Твери аль Урюпинске и «озаглавить» сие блюдо, скажем, «Члены КПСС». Желающие вкусить его записывались бы за год вперёд, и можно было смело «обезжиривать» наивных посетителей на кругленькую сумму.

Но, видимо, Янис был «самых честных правил» или только самых честных грабил, во всяком случае, подобная затея ему в голову не пришла. Тем лучше. Мы же без негативных эмоций приступили к трапезе и даже стали нахваливать здешних поваров.

Бутылочка «Халкидики» также сделала своё дело, и первый вечер на гостеприимной греческой земле прошёл на уровне «пятого неба». Если бы октопусы ещё и не подгорели, тогда бы точно были на «седьмом». Посоревновавшись с Димой в искусстве благоречия и обсудив тайны мадридского двора, мы как-то незаметно перешли к десерту. Чашечка ароматного кофе с холодной водой, – а греки по-другому не пьют, – сделала наш вечер просто сказочным.

– Мэ синхоритэ. Посо кони? – подал голос мой юный друг. (Извините. Сколько с нас?)

– Ористэ! – Янис положил на столик счёт. (Пожалуйста)

Незначительно «облегчив» наши портмоне, мы не забыли прочитать благодарственную молитву, после чего направились к выходу.