Zona O-XA

– Уводит, – судорожно подумал Мозжечок. – Знать бы сколько времени есть на привязку.

– Если упустишь – кранты, – донесся до него шепот, – опять Кочегаром будешь работать, но теперь уже в само-о-ой далекой тьму-таракани! Оттуда еще никто не возвращался! Пространство наполнилось диким хохотом, от которого в галактике с экзотическим названием – "Млечный путь" сразу потухло несколько стареньких звезд.

   Первое правило Воина пронеслось в голове: – Если ты не можешь на таком расстоянии убить его, попытайся уболтать на максимально длительное время. Необходима точная привязка по месту на этом шарике. То, что этот шарик Земля, сомнений не оставалось.

   Замысел Кэт был предельно прост. Она прекрасно понимала, что Зона Организованного хаоса, это зона борьбы, где может быть только один победитель: или она, или ее, но это не пугало Крошку.

– После этой разборки, меня уже не остановит ничто, – решила Крошка, догадавшись о злобных планах своих подруг.

   Особенно ей была ненавистна огромная черная дыра по прозвищу – Эпидерсия. Эпидерсия была ее главной соперницей и по всему уже давно очень искусно плела против Крошки нить тайных интриг. Крошка даже догадывалась, на что в тайне надеялась эта старая рухлядь, но вслух это озвучивать не хотела.

   Сейчас ей предстояло выдержать этот экзамен и выйти из битвы победителем. Для этого Кэт как всегда подготовила свою последнюю разработку под названием Навигатор. Практически, это был кусочек материи самой Кэт, с которым она могла расстаться абсолютно безболезненно. Даже потеря ста таких частей не сулила ей больших неприятностей. Крошка умела за очень короткое время восстанавливать запасы своей энергии. Но тем не менее она всегда дорожила Навигаторами и не было еще случая, чтобы последний, после выполнения поставленной перед ним задачи, не возвращался обратно.

   Новинка Навигатора заключалась в том, что он мог работать как единым механизмом, так и отдельными частями, экономя тем самым свою энергию в несколько раз. Обычно у него включалась в режим активной работы только та часть, которая отвечала за конкретно выполняемую работу. Как правило, отдельными зонами выступали:

– зона физической активности – Жопка;

– ментальная зона – Язык;

– зона витальной активности – Мозжечок (Мозж) или, как его чаще все называли, ВГ (Внутренний голос);

– зона сверхразумной чувствительности, куда входила Голова и все ее части (кроме Мозжечка). Собственно, это и был сам Навигатор, его основная головная часть, сокращенно САМ (Самонаводящийся Автоматический Механизм).

   На случай кризисных ситуаций была заготовлена еще одна рабочая Зона – Зона Трансцендентной активности. Но, честно говоря, малышке и самой не хотелось пускать ее в дело, несмотря на свой злющий характер. Какой-то только ей известный кодекс чести сдерживал ее от применения последней. Но, как говорится, «на всякий пожарный», она считала, что «один боевой» ей нужен. Кэт называла зону трансцендентной активности – РКК (Резерв Крошки Кэт), или просто – Беспредельщики.

   Глава 7

   В работу снова был введен Язык. Он никогда не упускал возможности поболтать на халяву.

– То что ты на нем сидишь у тебя пока не вызывает сомнений? – спросил он у невидимого собеседника, кивком головы показывая Мозжу, мол работай, я зацеплю его.

– Нет, ты не в нем, а на нем. В нем ты будешь, когда в ящик сыграешь.

– Так вот, браток, знай, жизнь – штука полосатая. Полоска белая, полоска черная…

– А? Ты меня уже козлом называешь? Говоришь, что это ты еще в брюхе у мамки знал? Это хорошо.

– Хорошо говорю, что у тебя брюхо было. Значит не клон, и еще Человеком можешь стать. Значит с тобой еще можно говорить по-человечески.

   Голова почувствовала, как программа самостоятельно плавно включилась и начала закачивать необходимую информацию.

– Только бы успеть, – мелькнула у нее мысль, в то время как Язык решительно продолжал делать свое дело.

– Столько клонов вокруг развелось, что нормального Козла встретить – стала большая редкость!

– Ну, здравствуй, Козе’л! Дурилка картонная! Мне до фени, где ты: в Калифорнии, на Канарах, или на Колыме…

– Последнее место не знаю, – мелькнула мысль в Накопительном устройстве Навигатора, – опять Язык импровизацией занимается. Она его когда-нибудь доведет до цугундера или полного обрезания. Ишь, как шепелявит сука! Это из-за него мы все горе хлебаем уже третье тысячелетие.

– Не отвлекайся, – зашипело Левое полушарие. Это он время тянет. Ты ж, сволочь, старая рухлядь, опять не успеваешь закачивать мозги. Давно я говорил, что тебя надо в расход.

   Накопитель задрожал, представив процесс переплавки, и, забыв о Языке, напрягся до предела.

– Мне до фени где ты в Калифорнии, на Канарах или на Калыме, – повторил Язык, зло плюнув в сторону накопительного блока. – Кстати, как Калыма? Не сидел, не знаешь?

– Все отлично, – захохотало Правое полушарие, – есть привязочка! Россия – мать вашу!

– Кончай, Язык, отдыхай! Всего лишь одна восьмая часть суши на этой гребаной планете! Потери будут даже меньше допустимой нормы, всего двенадцать процентов.

   Но произошло что-то не стандартное. Время не остановилось, пространство не сжалось, как это обычно происходило при захвате в тиски Крошкой Кэт, очередной планеты. Космический разум ее угрюмо молчал, а эта уже обреченная планета, под названием Земля, продолжала спокойно висеть на месте, как ни в чем не бывало. Один только Язык напряженно продолжал свою байду, причем совсем уже не картавя.

– Золотишко отмываешь, или уже лес валишь? В Лефортово подтянут? А до этого в Нигерии прел на нарах? Все, я тебя достал и ты отваливаешь? Отваливай, я тебе еще раз говорю, мне по барабану кто ты: Крестный отец, или урка последняя; в законе, или шестеришь; новый русский, или старый еврей. Я знаю одно…

– Язык обречен, – пронеслась информация через Левое полушарие. – Это царапанье его уже не спасет, но нам может оказать такую Услугу!

– Давай родной, давай еще чуть-чуть, не время сейчас обижаться, – видя затравленный взгляд Языка, взмолился Накопитель. – Знаю, что я козел и все мы козлы. Выноси, родной, промашка вышла, сам видишь.

   В это время на Земле заговорили сразу четыре ранее спящих вулкана, и левый глаз Навигатора моментально превратился из зеленого в лиловый, увеличившись в размерах в три раза.

– Я знаю одно, – вновь повторил Язык и сделал большую паузу. – По-моему я еще здесь, – вихрем пронеслось в его сознании и сразу отдалось одновременно в каждой косточке.

– Я знаю одно, – уже увереннее снова сказал он, – то, что мы с тобой оба еще здесь в этом мире, который у нас принято называть материальным.

– Че несет, – подумала Жопка, проснувшись. – Наверное, опять обрезание ему сделали вот и завелся, – зевнула она, но в это время у нее внутри что-то засвербело, и Жопка все же решила послушать и разобраться, что ж тут все-таки происходит, чтобы не оказаться как всегда крайней. Таким образом, весь организм Навигатора стал работать как часы.

   Языку полегчало. Он понял, что в этот раз пронесло. – Крайний был раз, – мелькнула у него предательская мысль, от которой он заговорил в три раза быстрее.

– Вот, а теперь вернемся к нашим баранам, – подмигивая всем сразу двумя глазами, сказал Язык, уже точно понимая, что пеленг взят, и ниточка не оборвалась.

– Ты зря обиделся на меня, брат. Про полосатую жизнь знают все, но не все знают, как эти полоски расположены.

– На самом деле они вертикальные. Вертикальная белая и вертикальная черная. А ты подымаешься снизу, вверх по этому дерьму под названием Жизнь.

– Не согласен, так как у тебя каждый год по несколько раз черные и белые бывают? Я туфту гоню? А ты напряги мозги и представь себе без бумаги и карандаша все это. Если удастся, тогда ты сможешь в дальнейшем и в забое себе это представлять, и не только это. А значит, постепенно научишься перемещаться из этого сраного материального мира в другой, который, я тебя уверяю, гораздо прекраснее.

– Ты спрашиваешь меня, верю ли я сам в это фуфло? Не имеет значения для тебя, верю я в это или нет, – Язык опять многозначительно подмигнул друзьям, показывая при этом одними глазами на Мозжечка, – но я точно знаю, что это дает мне повод для мечтаний гораздо больший, чем вилла Шварца на Гавайях за пятьдесят лимонов!

– Во, дает Язычара, – завистливо крякнул Накопитель, который понял, что и для него самое страшное уже позади и можно посмотреть на этот концерт не напрягаясь как этот Мозж.

– А Язык–то мог сгореть. Сам спасся и нас всех вытянул! Че этот придурок Гироскоп все вертится? Шило ему в задницу вставили что ли? – глянул он искоса на Мозжа. – Эх, послушать бы, что отвечают Языку, – мечтательно подумал он. – Вот это настоящий кайф, услышать голос с того света, да еще с планеты, которой уже не существует.

   Однако, четкое распределение обязанностей строго карало за это любого. Каждый имел доступ только к своей информации, отвечая за конкретный участок.

   А Язык тем временем сладко продолжал: – Это я-то Долдон? А знаешь ли ты, что такое Долдон? Нет дорогой! Это всего лишь человек, медленно усваивающий информацию. А медленно, как ты сам понимаешь, понятие относительное. Для меня это может быть медленно, а для тебя будет очень быстро!

   В это время все части тела Навигатора, уже расслабившись, посмеивались над импровизацией Языка, которая самое большое удовольствие доставляла, несомненно, ему самому. Один лишь только Мозжечок хмуро крутил и крутил свою витиеватую голову, то быстро и нервно в разные стороны, то, вдруг, судорожно и до самого упора только вправо, вправо, вправо.

– Че он хочет, – мельком подумалось Языку. – Ну, я уже оттягиваюсь, а он то что?

   Но вопрос быстро исчез, и приподнятое настроение победителя вновь вернулось к нему.

– Так на чем мы остановились? Ага, это хорошо, что ты меня тоже козлом называешь. Хорошо что мы козлы, а не бараны. Хотя в принципе можно и баранами быть. Все лучше, чем стрелять друг в друга. Вот сейчас в Штатах в Калифорнии сенатора выбрали. Шварц там первым номером стал. Крутой мужик, уважаю! Но я бы проголосовал за порно звезду.

– Почему? Да потому что предвыборные лозунги у нее хорошие. Вот, например: – Предлагаю все оружие в штате поменять на порно кассеты. Чем плох? А? Хотя, это маленькое отступление. Спросишь для чего? – Язык опять весело подмигнул всем.

– Во-первых, для того чтобы показать тебе, что в этом мире все относительно; а во-вторых, чтобы сделать привязку по месту и времени.

   Тут все громко заржали, поняв, что сеанс закончился и на том конце связи сейчас уж точно должны понять, что их время кончилось. Но, как ни странно, ничего не изменилось и даже волны, доносившиеся с противоположного конца связующего устройства, стали слышны всем присутствующим. Они были тихие и спокойные.

   Казалось, им не угрожало ничего, и они не догадываются об ожидающих их ужасах.

– Доскажи лучше про полоски, – донеслось до всех. – Почему только две?

   Язык на секунду онемел, но списал все на сильный изгиб.

– Ты не понял, почему только белая и черная? Ведь у тебя было и плохо в жизни, и очень плохо, и выть хотелось, и хоть в петлю? Ну тут ты, брат, не переживай, старик Шопенгауэр доказал уже, что этот ваш мир создан для того, чтобы вы познали страдание, а вовсе не для счастья. Так что здесь у тебя все О’кей.

– А, вот теперь я тебя заинтересовал! Ну, наконец-то в рот тебя Чих-Пых, как говорит Саня Каретный! Тогда отдыхай, поспи, а я буду тебе во сне долдонить, как мы бороздим космические пространства. Это называется сеанс космическо-аутогенной тренировки. Ты спишь, а я тебя с другого конца Вселенной развлекаю!

– Ты понял, наконец, что видимая часть твоего материального мирка очень тобой самим заужена? И что на самом деле ты не опущенный и не супермен. Ты никто. Ты живешь в этом мире, чтобы сделать для себя выбор. И идешь ты в этой сраной жизни всегда по границе. Вся твоя жизнь – это пограничное состояние. Шаг в сторону, попал на черную полосу, понял что ошибся, осознал, вернулся назад на белую. Опять неверный ход, опять черная полоса. Не захотел напрягаться исправлять ошибку и поступать верно, пошел по черноте. И чем больше делаешь неверных шагов, тем темнее становится полоса.

– Теперь ты понял, что вся твоя жизнь на Земле – это пограничное состояния. Выбор между движением в черную, или белую полосы, между Добром и Злом.

– А чтобы тебе Долдону, тупарю неотесанному, все-таки в твое безмозглое сознание это вошло, я один раз разрешу себе сделать для тебя наскальный рисунок на твоем черепе, но изнутри, чтобы никто, кроме тебя, его не увидел. А все остальные разы тебе сама жизнь при каждой новой реинкарнации будет делать такие рисунки толстым ХУZ на твоей тупой башке, – грубо выругался Язык, зло цыкнув сквозь зубы, и в нарушение всех инструкций направил две самых убитых схемки в сторону движения волнового потока.

– Понял, Долдон, что есть твой мир, и что все зависит от дел твоих? А понял ли ты, что видишь этого твоего мирка только малую часть. Это и есть твой Микрокосм в Макрокосме, который мы успешно сканировали, а ты и не въехал, – опять закартавил Язык. – И будешь ты здесь торчать теперь всегда, как наказанный вашим Христом вечный жид, так как для тебя эта пограничная полоса стала кругом, сансарой. Прощай, придурок!

   Дальше события стали развиваться с невероятной быстротой! Все, вдруг, вернулось в начало пути. Язык, еще ничего не понимая, почувствовал, как он немеет. Голова Навигатора стала увеличиваться в размерах. Все присутствующие одновременно услышали вибрирующий звук: – Если вдруг ты что-то начнешь понимать, не говори никому, не надо…

   Мозжечок, вздрогнув, повис с пеной у рта в воздухе успех прохрипеть: – Они нас перекрутили суки.

– Ну, что опять они нас переиграли, – холодно сказал САМ.       – Три – один, однако. А должно было быть три – ноль. Один гад уцелел. Вот где теперь его искать? И кто он? Теперь придется побарахтаться на этой планете, а это ребята, я вам скажу, ой как не просто. Один вам совет старайтесь не забывать, что это Зона О-Ха – пограничное состояние Тьмы, а вы ее Воины, а значит, не имеете право погибать.

– И будьте безжалостны, как на войне! Все это было уже много раз. Хотя в этот раз мы как никогда близко подобрались к нему. Пока отдыхайте, а там посмотрим. Утро вечера мудренее. И помните, он остался один, но, как говорит мама (САМ всегда называл Крошку Кэт за глаза мамой) он опаснее целого легиона, потому что он Последний и он Игрок.

   Глава 8

   Валерьяныч проснулся в холодном поту. Он четко помнил весь этот кошмарный сон, который предательски проник в его подсознание уже под самое утро. Льву Валерьяновичу снилось, что его, зажав в углу курятника, пытается съесть огромный тигр, походу до этого одним Махом проглотивший петуха-многостаночника Федьку и единственную еще несущую у них яйца курочку Рябу, пытавшуюся с диким кудахтаньем улизнуть от чудовища во двор через щель, образовавшуюся в результате удара хищника лапой по доскам халупы.

   Вот огромная пасть хищника уже совсем рядом, вот голова Валерьяныча уже внутри ее и он явно чувствует идущую откуда-то снизу вонь и смрад от еще непереварившихся ранее съеденных кусков мяса. Еще СЕКУНДА… и-и-и-и-и-и-и…

   По телу Льва Валерьяновича пробежала судорога, он, резко дернувшись, на какое–то мгновение замер и тут же, как ошпаренный, выскочил из постели.

– Грёбаный сон, поспать не дал! – прислушиваясь к биению своего сердца, которое готово было выпрыгнуть из груди, весь сгорая от досады прошипел Лев Валерьянович. Он взял подушку, хорошенько помял ее, и, перевернувшись, лицом к стене вновь попытался заснуть. Но в этот момент тяжелый удар обрушился на его голову и он понял, что уходит из этого мира навсегда.

   Утром врачи Воркутинской зоны констатировали, что в бараке номер шесть от кровоизлияния в мозг скоропостижно скончалось сразу трое заключенных. Ни один из них не имел ни родных, ни близких, поэтому руководство зоны приняло решение хоронить их на тюремном кладбище близ каменоломни.

   Четвертого заключенного, оказавшегося в тяжелой коме, решено было отправить в Москву в Склифа, так как у него там жила тетка (единственный родственник), которая сразу же откликнулась, согласившись приехать и сопровождать больного до Москвы. Хотя, как вы понимаете, необходимости в этом никакой не было.

   Фамилия зека была – Ко'зел.

   Наступала весна 2003 года. На смену «Рыбам» спешил «Водолей» и Россия, которой этот знак покровительствовал вот уже двадцать тысяч лет, пыталась зацепиться своими маленькими только что проступившими корешками хоть за что-нибудь, чтобы, наконец, выполнить до конца свою историческую миссию и выступить главной цементирующей силой в этой беспощадной и безжалостной битве Добра и Зла.

   Глава 9

– …убей мою подругу, убей мою подругу, убей мою подругу. Если не сумеешь, я помогу, но из-за нее мы ходим по кругу. Убей, убей, убей…

   Сознание возвращалось медленно: – …убей мою подругу, убей, убей, убей.

– Да хоть бы ты ее, што ли, вже вбыл, – сказал Внутренний Голос, почему-то переходя на одесский диалект.

– А почему я? Чуть что – сразу Федя, – обиженно засопело Сознание, пытаясь понять в чем дело и, как всегда в таких случаях, затягивая время. Одновременно оно усилием силы воли, привлекая для этого только левое полушарие и давая тем самым правому отдохнуть по максимуму, до последней секунды, пыталось включить интеллект и открыть только один правый глаз. Почему Штирлиц, просыпаясь, открывал всегда только один правый глаз, он не знал.

– Интуиция, наверное, – подумал он, когда поймал себя на мысли, что внимательно осматривает комнату одним глазом.

   На самом деле, это был один из его основных проколов. Он никогда не умел прищуривать правый глаз и в результате всегда его лишался. Один и тот же прокол, если он повторялся дважды, отбрасывал его всегда в восьмой уровень, и ему вновь и вновь приходилось проходить все семь кругов ада заново.

– Из-за нее мы ходим по кругу, – донеслось до сознания вновь, – убей, убей, убей…

– Не понял? – на Штирлица внимательно и как-то через-чур подозрительно смотрела Пугачева.

– А она че здесь делает? Я вроде как уже у себя? Неужели догнали? – молнией пронеслось в голове. Но тут включилось правое полушарие.

– Фу, ты черт! Опять жена, уходя на работу, не выключила телевизор.

   Пугачева досадно махнула рукой, презрительно фыркнула, незаметно выбросила из левой руки заколку для волос и, больше не обращая внимания на Штирлица, увлеклась игрой с ВИА–ГРУшниками.

– А причем здесь они? – ударило по мозгам. – А-а-а, клип.

– Проклятый звук, – подумал Штирлиц, – сам себя регулирует. То молчит, как рыба, а то орет, как сбоку раненый.

   Вставать не хотелось. Внутренний Голос, сказав напоследок: – Лучше бы ты ее все же трахнул, а иначе она тебя все равно уроет, – пошел спать.

   САМ, ничего не говоря, продолжал доставать звоном в правом ухе.

– А, таки, чуть не догнали, – сообщил ВГ, засыпая. – Еще бы пять сек и Алка тебя опять глаза лишила, а это твоя последняя попытка, или ты не Воин. Так всегда из жизни в жизнь и будешь прыгать одноглазым Кутузовым.

– От судьбы не уйдешь, паря, – добавил ВГ, нарочно сильнее обычного картавя.

– Зато можно убежать, – зло ответил Штирлиц, отбрасывая одеяло, и тем самым давая понять, что он уже окончательно проснулся.

– И не убежишь, но если очень постараешься, то можешь догнать, – зевнул САМ.

– Не забывай, у тебя последняя попытка, – мягким баритоном в левом ухе растекся он.

– Ну, все, все! Уже не сплю, – сказал вслух Штирлиц, для пущей убедительности дернув себя за ухо, пытаясь глазами найти пульт телевизора.

   Но странное дело, сон улетучился, а САМ и ВГ, которые постоянно наведывались к нему последние две недели во снах, никуда не собирались исчезать и как ни в чем не бывало оставались на месте.

– Не понял? – опять вслух сказал Штирлиц и, найдя, наконец, пульт, выключил телевизор.

– Это у тебя от избытка рекламы такая реакция. Ты еще морду сделай, как тот придурок из ролика, и будешь один в один, – опять зевнул САМ. ВГ, похоже, тоже оставался на месте, мирно похрапывая, и никуда не исчезал.

– Не п-о-о-н-я-я-л, – Штирлиц хохотнул от изумления. – Это что же у меня раздвоение личности теперь будет? Я и ты?

– Не раздвоение, а растроение, – ответил САМ. – Он (он кивнул на ВГ) поспит пару часиков по вашему, по земному и тоже вернется к тебе. Так что мы теперь всегда будем втроем, пока ты снова не съедешь в свой восьмой уровень. Но в этот раз уж точно без нас. Хватит, мы свое отмучились. А тебе, похоже, это нравится. Похоже, ты по жизни альтруист. Или мазохист? Что, впрочем, одно и то же. Тащишься от страданий.

– Пожалуй и я часок посплю, утомил ты нас сегодня, однако. А ты можешь пока мячиком поиграть, тебе понравится.

– Пожуем – увидим, как сказал лев, заглатывая голову дрессировщика, – протянул задумчиво Штирлиц, внимательно прислушиваясь к звукам внутри себя и трогая голову правой рукой. На всякий случай даже постукал по ней. Голоса исчезли.

– Похоже, отдохнуть надо сегодня пол денька, – решил он, направляясь в ванную комнату.

   Глава 10

   Александр Гиров уволился из рядов Вооруженных Сил в апреле 2001 года по состоянию здоровья, в звании – полковник. Условия увольнения его были крайне загадочны даже для его супруги и друзей, не говоря уже о соратниках по профессии, и этому были свои причины.

   Во-первых, контора, в которой проходил службу Гиров, на закате второго тысячелетия от рождества Христова была, наверное, самой таинственной и могущественной шпионской структурой на всем земном шаре.

   Во-вторых, некоторые биографические данные Гирова заставляли людей, знающих его с детства и участвующих в его привлечении к разведывательной деятельности, серьёзно задумываться над всеми событиями, происходящими с ним и вокруг него.

   Но всё по порядку. И так, во-первых. Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Вооруженных Сил многострадальной матушки России (сокращенно ГРУ или, как его меж своих называли, – «Стекло», где проходил службу Гиров) являлось единственной на всем постсоветском пространстве структурой, которой удалось, несмотря на крах СССР, сохранить себя, практически, без потерь, и даже укрепить свое положение среди аналогичных мировых ведомств.

   Это было последнее пристанище, где еще оставались люди, сознание которых, в силу их профессиональной подготовки и национальной принадлежности, указывающей на несгибаемую силу духа (где тысячелетиями жили Воины, пропитавшие саму Землю своим желанием победить в бою и остаться живыми) мог посетить Космический Разум. Ибо этот Разум, как указал в этом же тысячелетии великий индийский философ – Шри Ауро Биндо, руководствуясь принципом – «Не навреди», мог посетить сейчас уже только молчаливое сознание.

   Он уже давно предпочитал ютиться в сознании собак, этих молчаливых и верных друзей человека, опасаясь, что вскоре, при таком развитии событий на Земле, ему придётся зарываться еще глубже, чтобы сохранить себя и тем самым всё больше и больше отдаляться от человека. А это неминуемо привело бы к тому, что Энергетический столб, окружающий планету, распался бы и связь её с лучистой энергией прервалась. Последнее могло вновь отбросить Землю в Зону полного Хаоса и Тьмы.

   Сильные мира сего – шпионы всех мастей, времён и народов, на которых на Земле была возложена особая миссия, не могли допустить этого. Никто из них не сомневался в том, что Россия выполнила возложенную на нее миссию сполна и должна уйти в тень, разлететься на бесконечное количество лоскутков, как старое бабушкино одеяло, спасшее зимой всех от холода и тем самым сделавшее сполна свое доброе дело.

   Никто, кроме ГРУшников. Аппарат ГРУ, как ни в чем не бывало, продолжал работать, выигрывая сражение за сражением в этой не равной битве «Разумов», как бы говоря всему миру: – Рёбе, да у вас просто не хватает информации, посему и двигаете вы этот шарик не в ту сторону…

– Внешне все выглядит вполне пристойно и логично, – говорили лучшие аналитические умы планеты. – Россия выполнила свою миссию, может отдохнуть и подумать уже о своем народе, пора немножко на благо мира поработать и другим. При слове – "другим", как правило, делалась многозначительная пауза, и всем, вроде бы, было понятно: чья сейчас очередь гибнуть на полях сражений и за что.

   Всем, но не ГРУшам. Эти почему-то на всех этажах своего Аквариума вывесили один и тот же плакат со словами: «Внешность бывает обманчива, как сказал ёжик, слезая с половой щетки», и с упорством достойным только загадочной русской души продолжали делать свое дело.

   Их даже не смутил неожиданный и стремительный, как удар кинжала, наезд Путина, который весной 2003 года со словами: "Замаскированный командный пункт – взят", – лично посетил с толпой корреспондентов «Стекло» и, пожимая руку Корабельникову, как всегда хитровато улыбаясь, сказал: – Предлагаю слово "ёжик" писать с большой буквы!