VLADI. Владимир Скулачев

Однако среди учителей было одно исключение. Химию в школе преподавал Соловьев-один из самых известных в Советском Союзе учителей-химиков. У учителя явно было что-то не в порядке со здоровьем. Он непрерывно демонстрировал свою безграничную любовь к химии, считая, что на пять химию знает только Господь Бог, на четыре он – Н.Г. Соловьев, а все ученики – на оценку от единицы до тройки. Двойка у него была оценкой значащей: считалось, что ученик обладает знаниями предмета, хотя для тройки и недостаточными. Химик вызывал к доске школьника и заставлял его рисовать сложные формулы органических соединений. Затем он долго рассматривал эти сложные схемы, искал ошибку и, найдя ее, мог подойти к ученику, схватить его за шиворот и больно ткнуть, почти ударить, носом о доску.

– Когда бы мог поднять ты рыло, тебе бы видно было, что здесь Н2, а тут 2О, – приговаривал он при этом.

В конце концов, он добивался исправления учеником своих ошибок.

– Все правильно, стирай, садись, два, – торжественно объявлял он.

Если же ученику не удавалось исправить свои ошибки, он приходил в ярость и выгонял ученика из класса, захлопывая за ним дверь и стараясь при этом дверью ударить вылетающего из класса по мягкому месту. Мало сказать, что школьники его не любили, все его просто ненавидели. В душе Володя не мог простить Соловьеву его поведения даже после того, как в основном именно благодаря ему он смог сдать химию при поступлении в Московский университет.

За все время учебы в школе Володя был круглым отличником только в четвертой четверти выпускного десятого класса.

– Владик, я очень советую тебе подумать и поднапрячься с учебой, чтобы школу закончить с золотой педалью, – примерно за год до окончания школы сказал ему отец, советы которого были для сына очень дороги. – Для медалиста двери всех вузов страны открыты: они могут поступить куда захотят без вступительных экзаменов.

Володя не то чтобы принял совет отца к обязательному исполнению, но слова его породили в нем какой-то почти спортивный азарт. Он все еще помнил себя среди отстающих учеников младших классов.

– А что, золотую медаль слабо? – мысленно сказал он сам себе, и в последний год учебы бросил все силы на достижение этой цели.

Учитель химии, видимо, не поверил, что Володя уже знает химию ну если не на «отлично», то уж точно на «хорошо», и в конце года до выставления итоговых оценок вызвал его к себе для проверки действительных его знаний. После многочасовой беседы он поставил в аттестат ученика Скулачева итоговую пятерку. Кроме него такой же чести был удостоен и парень из параллельного класса, который, начиная с первого, был круглым отличником. По итогам учебы оба они получили по золотой медали.

Однако сразу сдать документы в вуз не получилось. Проблема учеников школы № 365 состояла в том, что школа ко времени окончания учебного года лишилась своего директора. Его пригласили на какую-то высокую должность в Институт психологии Академии наук, а новым директором был назначен учитель черчения, видимо, не пользовавшийся в роно (районном отделе народного образования) таким же, как прежний директор, авторитетом, поэтому школа № 365 выдаваемые роно аттестаты зрелости получала последней. Школа располагалась в Щербаковском районе столицы, название которого начиналось с буквы «Щ» – последней в списке московских школ по алфавиту. Поэтому аттестаты выпускникам 365-й школы были выданы буквально накануне окончания приема документов в вузы. По этой причине заявление о приеме на биолого-почвенный факультет МГУ с полученным аттестатом Владимир принес за несколько дней до окончания приема туда документов. Выбирая будущую профессию, он метался между биологией и филологией, между желанием изучать и то, и другое, но в связи с уже четко проявившимся интересом к муравьям, выбрал, в конце концов, биологию.

5

В те годы в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова ныне биологический факультет назывался биолого-почвенным и состоял из двух отделений: биологического и почвенного. Владимир принес документы для поступления на биологическое отделение.

– Вы понимаете, товарищ Скулачев, квота на медалистов у нас уже заполнена, и поступить без экзаменов на биологическое отделение вы уже не можете, – вежливо объяснили ему при приеме документов. – Но поскольку у вас есть права медалиста, без сдачи вступительных экзаменов вы можете быть зачислены на почвенное отделение нашего факультета: там свободные места еще имеются.

– Спасибо, но я хочу учиться на биологическом отделении, поэтому буду сдавать экзамены, если без них поступить уже нельзя, – гордо ответил Владимир на это предложение.

Нужно было сдать пять экзаменов. Первым был экзамен по русскому языку, писали сочинение. Проходил экзамен в зоологическом музее биологического факультета, и все абитуриенты сидели вплотную за очень длинным столом, над которым нависал скелет динозавра. Справа от Володи сидела девушка в коротеньком платьице, и из-за тесноты за столом колени их невольно соприкасались. Это был первый в его жизни случай, когда он прикоснулся к обнаженной ноге девушки. В те времена школы были с раздельным обучением: мужские и женские. И обучаясь в мужской школе, он мог прийти в школу женскую только на какой-либо праздник. На праздники он не ходил, поскольку считал, что не умел танцевать. Каждый из них написал сочинение на избранную тему.

– Извините, я из провинции, очень волнуюсь, не могли бы вы проверить мое сочинение? – обратилась к Владимиру девушка.

Он дал понять, что только об этом и мечтает, и взял ее сочинение, тема которого была по Горькому. Начиналось оно словами «Александр Максимович Горький». Владимир был в шоке, поскольку Горького звали Алексеем, и не знать это было просто недопустимо даже для провинциалки. Сочинение пришлось писать заново, что он и сделал, и, закончив, передал его девушке. Но тут время экзамена закончилось, и пришло время сдавать работы, поэтому проверить собственную он просто не успел: так и сдал не проверенную. Через несколько дней он узнал, что слово «идиллия» написал с одним «л», что снизило поставленную ему оценку до четверки. Следующие три экзамена он сдал на «отлично».

В последний экзаменационный день Владимиру предстояло сдать химию. Экзаменатором был доцент очень строгого вида, как позднее выяснилось, по фамилии Древинг. Он преподавал на химическом факультете университета, где находчивые студенты за необычайную жесткость на экзаменах дали ему кличку «Зверинг». При ответе по билету Володе удалось взглянуть на листок бумаги, на котором экзаменатор отмечал, какие оценки он уже выставил. Отметок было четыре: три, два, два, три. Он ответил доценту то, что требовалось по билету, и знал, что ответил верно, но Древинг задумчиво молчал.

– А вот теперь мы посмотрим, что вы знаете на самом деле, – наконец сказал он, отложив в сторону билет, на который отвечал Владимир.

Видимо, он был уверен, что молодой человек пользовался шпаргалкой. Древинг задал Владимиру по предмету около десяти каверзных вопросов, не поправив ни один из полученных на них ответ.

– Ну а теперь последний вопрос: что общего между корундом и карборундом? – тяжело вздохнув, спросил он.

Это был один из любимейших вопросов школьного учителя-мучителя Соловьева, и Владимир сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Общее между ними только название, – спокойно и уверенно ответил он.

Доцент стукнул ладонью по столешнице и написал в своем листочке напротив фамилии Скулачев «отлично». Итак, четыре пятерки и одна четверка. Проходным баллом был 25, а Владимир получил 24. Это был полупроходной балл, то есть часть абитуриентов, его набравших, все же зачисляли в МГУ, но не всех. Он попал в счастливую половину поступивших. Владимир считал, что приняли его, во-первых, потому что был он юношей и по гендерному признаку представлял меньшинство, а большинство поступавших на биологический составляли девушки; во-вторых, потому что он был москвичом и не нуждался в предоставлении ему общежития; в-третьих, поступая по конкурсу и являясь медалистом, он увеличивал количество студентов, успехи которых в школе были оценены высшим баллом.

6

О степени своей близорукости Владимир узнал на медосмотре, который проходил сразу после поступления на первый курс МГУ. В детстве он отличался острым зрением и соревновался с отцом в том, кто дальше всех увидит самый мелкий предмет. Отец был охотником, прекрасно стрелял по тарелочкам из охотничьего ружья – своеобразный охотничий вид спорта. Но где-то в восьмом классе зрение стало резко ухудшаться, а к десятому ухудшилось до такой степени, что он не видел, что пишет учитель на доске, даже если сидел на первой парте.

Признаться родителям в том, что стал видеть хуже, Владимир не хотел, поскольку между отцом и матерью существовал давний спор, в кого он пошел, в отца или в мать? Мать была близорукой в двенадцать диоптрий и без очков ничего не видела. Владимир не хотел огорчать отца: его он обожал и не мог сказать, что пошел, получалось, в мать. Офтальмолог при медосмотре первокурсников определил у него близорукость в четыре диоптрии.

– Как вы ходите по улицам и до сих пор не попали под машину? – поразился врач. – Немедленно купите очки! – всплеснув руками, сказал он и выписал рецепт.

На следующий день в аптеке на Земляном валу очки были заказаны, а еще через день были готовы. Владимир торжественно их надел и изумился тому миру, который его, оказывается, на самом деле окружал. Додумывал и дорисовывал он его в своем воображении по каким-то своим детским воспоминаниям и фильмам. Особое потрясение было им испытано, когда он в очках впервые поехал в метро. На станции «Калужская площадь» шедший вверх эскалатор поднимал навстречу ему десятки людей, многие из которых были некрасиво и как-то нелепо одеты. Но хуже всего обстояло дело с девушками. В воображении восемнадцатилетнего парня, только что окончившего мужскую школу и до этого момента плохо видевшего, все девушки казались прекрасными и очень привлекательными. Их образы в его сознании были навеяны прочитанными книгами и просмотренными фильмами, а тут Володя, к своему удивлению, вдруг увидел щербатых, конопатых, безвкусно одетых девиц, поднимаемых навстречу ему эскалатором. Такими, конечно же, были далеко не все встретившиеся ему девушки, но его ошеломленное внимание фиксировалось именно на них. Владимиру, в буквальном смысле, открывался окружавший его реальный мир…

7

Поступив на биолого-почвенный факультет МГУ, Владимир должен был выбрать кафедру факультета, на которой он будет учиться. Выбор пал на кафедру биохимии животных, занимавшуюся, судя по названию, химическими основами жизни. В этом выборе большую роль сыграла знакомая их семьи Е.А. Мишукова, работавшая на этой кафедре научным сотрудником. Она буквально боготворила заведующего кафедрой профессора Сергея Евгеньевича Северина, которому впоследствии суждено было стать руководителем дипломной и аспирантской работ Владимира Скулачева. Окончательное решение о выборе кафедры он принял после того, как однажды сходил на научный семинар, проходивший, как говорили, «на антресолях» знаменитого актового зала старого здания МГУ, которое находилось на Манежной площади.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.