– Ну, да! – согласился Виру. – Я не стану вам тут чесать, пардон, рассказывать, – поправился он. Соблюдать чистоту речи стало его привычкой. В «честной» компании это особо важно. Никто, даже отбросы, не уважают приспособленцев, – про долг, талант или божественную музу. Я зарабатываю тем, что развлекаю пипл. Народ. Этим и живу. Если вы, с вашими историями, станете им интересны, значит нам по пути.

Он бросил окурок в жерло горящего бака. Заявление гостя заинтересовала бомжей. Даже долговязый отвлекся от предмета домогательства и внимательно смотрел на Виру. Его дама, тем временем, беспрерывно шмыгала носом. Видно холод вечера сказался и на ней.

– А накой те лаве? – поинтересовался мужик со шрамом. Ушанку он надвинул на глаза, от этого его вид стал косматым, а взгляд суровым. Хотя в вопросе не прозвучали ни злость, ни упрек, ни даже сарказм.

Виру задумался. Вагабунды расценили эту паузу как внутреннюю мобилизацию для выдачи порции банального вранья. Большинство снова потеряли к гостю интерес. Долговязый пошел в наступление, обняв бродяжку за плечи. Та не выдержала напора и с нескрываемым раздражением громко заявила:

– Ну ладно, пошли, – ее опухшее лицо растянулась в гримасе высокомерного отвращения. – Только быстро. Полтинник покажи!

Долговязый суетливо достал из-за пазухи мятую купюру. Но быстро вернул ее обратно. До того как женщина успела схватить ее своими почерневшими от грязи пальцами.

– Большинству, – вдруг начал говорить Виру, – деньги нужны для денег. Для меня деньги это всего лишь средство. Честно. Только не смейтесь. Я хочу снять кино.

Послышалась новое хрюканье. Дедок заливался. Мужик в ушанке улыбнулся. Шрам на его лице превратился в узкую глубокую полоску. В сочетании с колючими взглядом, вид внушил бы ужас даже кладбищенским сторожам.

– Ваш интерес? – продолжал блоггер. – Например, муниципалитет думает увеличить в два раза центр размещения на Парижской. Мой материал о вас поднимет хайп и …

– Это ты о бомжадроме? – перебил его мужчина неопределенного возраста.

До сих пор бездомный с круглым лицом и крючковатым носом сидел тихо, откинувшись спиной на часть спинки разобранной мебели. Ноги он вытянул ближе к огню. Об эти две грязные палки в обмотанных скотчем башмаках, чуть было не споткнулся долговязый, галантно провожающий даму сердца в темный угол заброшенного склада.

– Был я там прошлой зимой, – продолжил круглолицый. – Порожняк. По блату пускают.

– Не говори, – запротестовал чей-то голос. – Я зимой чуть кони от мороза не двинул. Эти пустили. Отогрели. Баланды дали.

– Так ты, Жорик, до конца слушай, – мужик на раздолбанной мебели оживился. – Пускать то, пускают. Базара нет. А через день, фигачь, и на лыжи.

– А ты че прописаться там решил? – сострил Шрам.

– А че? Тепло. Сытно. Мухи не кусают.

– Таких как ты знаешь сколько? На всех места нет. Покентовался день другой и съехал.

– А я про что? – не сдавался круглолицый. – Это для простых места нет.

– Ты про Вову Сифилитика? – догадался Шрам.

– Филателиста, – поправил дедок.

В его гнусавом исполнении слово прозвучало как: «Пфилачелифт».

– Похер, – согласился Шрам. – Лучше там пусть чалится. Чушек признанный!

– А мы не на зоне, – вызывающе возразил круглолицый. – А я не при понятиях. Легко бы на бомжадроме прописался.

– Говно вопрос. Морг через дорогу.

***

Безумно хотелось курить. Женя с раздражением посмотрел на врачиху. Грузная женщина строчила уже вторую страницу.

– Я не могу сидеть здесь с вами до утра, – сказал он. – Выйдите в коридор.

– Ну, уж нет, – сказала женщина, не отвлекаясь от листов. – Опять заявление потеряйте.

– Вообще то, заявление могли бы у себя в кабинете составить. Я бы времени с вами тут не терял. Знайте сколько у меня, таких как вы?

Врач зло посмотрела на человека в погонах.

– А мне что делать? Знайте что, – не выдержала она. – В следующий раз я пойду к вашему начальству, или лучше сразу в прокуратуру.

– Идите, – равнодушно заявил участковый. – Вы думайте они не в курсе? Все уже в курсе. Тут … – абсурд предстоящей формулировки авансом покоробил его слух, – живое добро ищем и не находим а вы …

– Знайте что, – женщина снова оторвалась от заявления. – В конце концов, это ваша работа.

– Да? – взорвался Женя. – Давайте я вам прямо сейчас отдам ключи от кабинета и сейфа. Вы бы сами хотели такую работу?

– Знайте что? – женщина тоже кипела. – У каждого своя работа! Кто на что учился!

Терпение молодого участкового лопнуло. Он вскочил, сложил бумаги в стол и запер его на ключ.

– Закончите писать, оставьте заявление на столе!

Женя вышел из кабинета. Уверенность в том, что к его возвращению врачиха не закончит «роман», была стопроцентной. В коридоре его ждал другой неприятный сюрприз. На узкой казенной лавочке, прислонившись спиной к стенке, сидел мужчина средних лет. Участковый его хорошо знал. Это был один из тех дотошных типов, которые из-за своей мелочной проблемы выедал костный мозг всех местных чиновников.

– Здравствуйте господин Николюк, – вкрадчиво поздоровался посетитель.

– Здравствуйте, – ответил Женя. – Я сейчас занят.

– Я подожду, не проблема.

– Если вы по вашему заявлению, то сроки еще не подошли. Я разберусь и отвечу вам письменно, как положено, по форме.

– Господин полицейский, – мужчина поправил узкие очки без оправы. Они придавали его лицу выражение оскорбленного революционера, – пока вы соизволите разбираться, этот, с позволения сказать сосед, притащил вчера в свою, – он задумался, подбирая подходящее слово, – помойку, нет, бомжатню, несколько тележек непонятно чего. Вы себе не представляете запах в подъезде. Да что там, в подъезде. Вы зайдете в мою квартиру. Невозможно дышать.

– Разберемся. Не нервничайте. По закону существует понятие неприкосновенности жилища.

– Да это не жилище вовсе, – от возмущения мужчина сдернул с лица очки. – Это черти что, а не жилище. Невозможно в квартиру пройти. Горы, вы понимаете, горы мусора. Этот … – он интеллигентно проглотил ругательное слово, – сосед тащит в квартиру все что угодно. Весь мусор …

– Тихо, – настала очередь участкового перебить возмущенный спич посетителя. – Спокойно. Вы вроде образованный человек? Скажите, кто дал мне право вторгаться, без решения суда, в чужой дом? А? Подумайте. По доносу соседа, значит, – Женя специально сделал паузу, что бы до «интеллигентного» мозга «терпилы» дошла язвительность формулировки, – я могу ворваться в и вашу квартиру? Заставить вас выбросить часть мебели, например. Как это называется?

Расчет оказался верным. Глаза мужчины округлились, брови взлетели к редкой шевелюре, а губы сложились в возмущенное «О».

– Донос!? – прошипел он. – Ну, знайте. Я, я буду жаловаться. Закон на моей стороне.

– Это вы так думайте. Закон не может быть на чьей-то стороне.

Кто знает, чем бы закончилась эта полемика, если бы из-за закрытой двери не послышался телефонный звонок. Раздраженно засунув пачку сигарет в нагрудный карман форменной рубашки, Женя вернулся в кабинет. Звонил стационар. В наши дни по стационарному телефону звонит только начальство.

Обойдя грузную женщину, он плюхнулся на шаткий стул. Врачиха дошла до середины третьего листа.

– Лейтенант Николюк, – скрывая раздражение, буркнул он в трубку.

– Слышишь, – голос начальника управления звучал по обыкновению высокомерно. Общение с низшим по рангу доставляло ему физическое страдание. – Сейчас к тебе подъедет некто Федя, – судя по убавленному звуку, полковник отвел трубку ото рта, – как тебя официально? – ответ Феди участковый не расслышал. – Федор Михайлович, – продолжил шеф. – Поедешь с ним на Лесную. Там дед какой-то бузит. Дорогу перекрыл.

– Так, товарищ полковник, Лесная это не мой участок. Это Ковальца …

– Слышишь, – к высокомерию в голосе добавилась раздражение. – Рот открывай, когда тебя спрашивают. Ковальчук – мукальчук, мне похрен. Федя … Федор Михайлович спешит. Жди на улице, – звук снова убавился. – Ты сегодня на чем, Федя? – ответ, как и в прошлый раз, не дошел до Жени. Полковник не заставлял себя ждать. – Третий Дискавери, бутылочный, три семерки.

– Но, товарищ полковник, у меня работы через край! Я …

В трубке зазвучали короткие гудки. Глаза участкового в отчаянии пробежали по кабинету, и остановились на беретике врачихи. «Вот на ком можно излить душу» – пронеслось в подсознании офицера.

– Вы что там, опись похищенного составляете? – резко спросил он.

Женщина закончила страницу и подняла на него глаза:

– Можно еще листик?

Женя громко вдохнул, с силой дернул ящик письменного стола, так что тот чуть не вылетел из направляющих. Достал чистый лист бумаги.

– Я не понимаю, – сказал он врачихе, – они, что, ваши родственники? Какая разница как хоронить?

– Знайте что? – женщина отложила начатый лист. – Разница есть. Как бы вам понравилось, если на похоронах вашей мамы, – поймав немое возмущение офицера, толстуха осеклась, – тьфу, тьфу, тьфу не дай бог, покойница без кисти в гробу лежит. А за последнюю неделю из нашего морга пропала не только кисть. Ступня, ухо, предплечье … Да, я вам прошлый раз еще все расписала. Вы просто заявление выкинули. О внутренних органах я вообще молчу.

Словосочетание «внутренние органы», недвусмысленно намекающее на профессию полицейского. Женю передернуло.

– Так и что? Может вы такими получили … покойничков.

– Знайте что! – голос женщины перешел на возмущенный писк. – У нас полный порядок с этим. Я не виновата, что осталась одна на весь больничный морг, а глав врач даже сторожа найти не может. Я что обязана жить в этом морге? А спрос с меня.

– Гражданка … эээ, – Женя вдруг понял, что даже не знает как зовут эту женщину, – врач. Успокойтесь!

– Я не врач. Я санитарка.

– Тем более, – обрадовался участковый. – Вам что, больше всех надо? Ну, похоронят покойничка без руки, ну и ради бога. Его что в рай не пустят? Зачем вся эта писанина, суета? Вы думайте мне делать больше нечего. Где я вам буду эти … запчасти искать? Да и кому они теперь нужны?

– Знайте что! – на этот раз голос толстухи был почти мягким. – Есть порядок. Вы представляете, что я от родственников выслушиваю?

Женщина стремительно сдавала позиции. Еще немного и Женя бы уговорил ее забрать недописанный «роман» и идти в свой морг. Но на столе задребезжал телефон.

– Слышишь, – выдавил из себя шеф, – ты, что плохо всасываешь? Сказано же было, ждать на улице! Тебя что, погоны жмут? Ноги в руки и сдриснул.

– Есть, – буркнул Женя и кинул трубку на аппарат.

Женщина, тем временем, успела нацарапать начало четвертого листа.

– Мне срочно надо ехать. Начальство ждет, – сказал он миролюбиво. – Допишите дома. Или на работе. Пожалуйста.

Толстуха подняла на него свои коровьи глаза.

– Я вам обещаю, – искренне сказал Женя. – Лично зайду в морг, осмотрю все и, заодно заявление ваше заберу.

Санитарка ему поверила. Аккуратно сложила листочки «романа» и грузной походкой поковыляла на вход.

– Господин офицер, – оживился в коридоре интеллигент, когда Женя, обогнав толстуху, устремился на улицу.

– Потом, – буркнул он на ходу, не удостоив очкарика даже взгляда.

На улице, прямо у порога стоял огромный внедорожник. Участковый решительно открыл пассажирскую дверь.

– Вы от шефа? Федор эээ, – лейтенант никак не мог вспомнить отчество водителя.

– Садись, – освободил его от формальности сидевший за рулем пузан.

«Классический комерс, – определил Женя. – Мурчащий. Блатной, пока блатные спят». Несмотря на свою молодость, лейтенант Николюк, неплохо разбирался в людях. Благодаря армии. Там он получил больше жизненного опыта, чем во всех школах милиции и полицейских академиях.

– Что за шум? – спросил он, пока пузан выруливал на дорогу.

– Да нарисовался тут один старпер. Придурок, – мужик лениво тянул слова, словно делал собеседнику божественные подарок, излагая бесценные мысли. – Я, короче, дома тут строю, эти, – мужик на секунду задумался, – ТаунХаусы. На Лесной. На самом верху, у лесополосы. Техника, там, бетономешалки, самосвалы. Идут типа, не по объездной, там крюк километров пять-шесть. Поднимаются по Лесной, типа напрямик. Там, короче, отрезок есть, через дома. А люди, типа местные, рогами вперлись. Типа наша дорога, сами чинили, за свои деньги. Ну, я что, я понимаю. Говорю, типа починю я вам эту дорогу. Когда-нибудь …. – пузан противно захихикал. – Вроде уболтал. А дедок это упоротый, типа нет. Деньги, типа, вперед давай. Клади, типа на счет, сами починим. Сука. Час назад звонит водила с миксера, с этой … бетономешалки. Говорит, типа, дедок этот зведанутый, табуреточку посреди дороги поставил. Сидит, типа. Никого не пускает, стволом машет. Типа даже палил. В воздух. Ну, я к Алексейчу, типа крыша и все такое. Хотел ОМОН вызвать, а он типа нет. Типа сами решим. Короче, такой расклад.

«Нда, – подумал Женя, – подкинули работенку. Хорошо хоть ствол не взял. Заставили бы расстрелять дедулю»

Впереди замаячил бидон бетономешалки. Пузан вырулил на обочину и резко остановил внедорожник у деревянного забора. Посреди дороги, на кухонной табуретке, действительно сидел мужчина. Руки он величественно сложил на груди. Из-под левого предплечья, «по-армейски» торчал ствол. В том, что это «Стечкин» сомнений быть не могло.

– Ну что старый, допрыгался, – деловито начал пузан, выходя из внедорожника. – Сейчас мы живехонько тебе ласты склеим.

Женя оставил выпад комерса без внимания и поддержки. Напористо шагнул к «хулигану»:

– Что тут происходит?

Дедок медленно поднялся. На нем были камуфляжные штаны, высокие ботинки и майка – тельняшка. Больше всего Женю поразил его рост. Не меньше двух метров. Сухое скуластое лицо венчали густые поседевшие усы. Руки продолжали покоиться на все еще могучей груди:

– Представьтесь по форме, лейтенант! – приказал он.

– Лейтенант полиции Николюк, – козырнул полицейский. – С кем имею честь?

Женя по привычке потянулся к левой подмышке. Сам не зная почему, вид армейских вызывал в его татуировке зуд. По военной специальности сержант Николюк – оператор-наводчик боевой машины пехоты. По дурацкой, как он считал, традиции полка, в котором служил, танкисты выбивали себе подмышкой татуировку с группой крови и резус фактором. По одной из легенд, это делали для того, чтобы обгоревшему в бою солдату, медики, без лишних заморочек смогли оказать помощь. Сделать, например, переливание крови. По другой, такая татуировка являлась, что-то вроде визитной карточки полка, которого боялись сепаратисты по всему миру. Николюк выбил ее еще в учебке. Но как тогда, так и сейчас жалел об этом. Романтика, легенды и прочая лапша были ему чужды. Он прагматик до мозга костей.

– Полковник Лелис. В отставке.

«Вроде не пьяный» – констатировал Женя.

– Нарушаем порядок, господин полковник? – спросил он ветерана. – Что случилось?

– Михаил Андреевич, – сказал дед. – И не называй меня господином, сынок. А дело вот в чем. Этот гражданин, – он кивнул на пузана, – разрушает нашу дорогу.

– Ну, допустим, – начал лейтенант, – дрога не только ваша. Она общественная.

– Дорогу чинили мы. Восемь дворов. Скинулись и починили. Мэрия ни копейки не дала. И документы у нас все имеются.

– Хорошо, Михаил Андреевич. Давайте по порядку. Во-первых, пистолет уберите. А то выстрелит, не дай бог. Кстати разрешение на него имеется?

– Ты, лейтенант еще писюн свой на палец наматывал, когда я из этого ствола «духов» валил. Не переживай не выстрелит. А документы есть. Конечно. Наградной это пистолет. Сам генерал Лебедь подарил.

– Да что ты с ним сюсюкаешься! – пузан сделал, было, шаг к деду, но суровый взгляд остановил его. Даже заставил отступить, спрятавшись за капот внедорожника. – Ты, типа власть или кто? Мордой в пол его! Делов то.

Дедок усмехнулся и полез в карман брюк за мобильным телефоном:

– Ты, лейтенант, Волка знаешь? Полковника Волка, командира ОМОНа? Это мой сослуживец. Один звонок и мордой в пол весь ваш полицейский участок ляжет! Это понятно?

Волка знали все. Знали и побаивались. По слухам даже шишки из министерства спали и видели, как бы полковник поскорее на заслуженный отдых свинтил.

– Федор … эээ … – отчество пузана снова вылетело из головы Жени. – Сядьте в машину. И не выходите.

Комерс пробубнил себе что-то под нос, достал из барсетки мобильный и забрался за руль внедорожника.

– Товарищ полковник, – обратился Женя к ветерану. – Такие вопросы решаются мирно, в кабинетах. Здесь вам не Кандагар, а европейская столица …

– Ты, лейтенант не говори, чего не знаешь. Кандагар, – усмехнулся в усы полковник. – А в мирных кабинетах сидят упыри, вроде этого, – он кивнул на внедорожник, – и просырают то, что еще не просрали. Короче, Ни одна тяжелая машина здесь не проедет.

Женя оглянулся на пузана. Тот, в кабине авто, эмоционально разговаривал по телефону. «Ну, все, – подумал участковый, – начальству жалуется. Сейчас начнется»

– Товарищ полковник, – начал он вкрадчивым голосом, – я вас понимаю. Чисто по-человечески. Но есть закон и гражданин … эээ … Федор, прав. Вот он сейчас моему начальству звонит. И имеет на это полное право. Если поднимется шум, никакой Волк с ОМОНом вам не поможет. Сядете.

– Ты меня, лейтенант, не пугай. В «Стечкине» еще девятнадцать патронов, плюс две обоймы в кармане. А посадите, так и что. Мне все равно где помирать.

– Ладно, – участковый решился. – Давайте так, товарищ Лелис. Звоните своему сослуживцу. Пусть посылает сюда своих ребят. Мое начальство не отступит. Это уж как пить дать. А жертв хотелось бы избежать.

Если бы начальство Жени слышали эти слова, его бы самого расстреляли. Раза три, как минимум.

Упрямо глядя собеседнику в глаза, дед нажал на кнопку вызова. Гудок не успел просигналить даже один раз:

– Здравья желаю, Михаил Андреевич, – прозвучал в динамике бодрый голос.

В эту же секунду зазвонил мобильник участкового. Конечно же, это был шеф:

– Слышишь, как тебя там, – на этот раз в лавине высокомерия Женя уловил ели заметные нотки возбуждения. – Ты какого хрена туда поехал? С пенсионерами пообщаться? У тебя другой работы нет?

– Есть, – уверенно ответил лейтенант. – У меня из морга части тел воруют. А тут мне делать нечего. Ветеран этот ОМОН вызвал.

– Какой еще, нахрен, ОМОН? – высокомерия поубавилось, но немного.

– Полковник Волк, сослуживец ветерана. По Афгану. Так что через десять минут здесь кого только не будет. И наши, и пожарники, и скорая и телевидение все пятнадцать каналов. Меня только не хватает.

– Ты охренел, что ли? Утырок! – прозвучало это так угрожающе, что, казалось, из динамика телефона появится вороненый ствол и выстрелит лейтенанту в висок. – Ты какого хрена там делаешь?

Ответ на этот вопрос крылся вне поля понимания и компетенции Жени. Он скромно промолчал.

– Ладно, – тембр высокомерия вернулся в свое привычное русло, – сейчас мой зам на место приедет, Журдан. Отчитаешься ему и пи…дуй нах. Идиот.

Бус с ОМОНовцами приехал одновременно с дежурной машиной районного управления. Выпрыгнув с пассажирского сидения, майор Журдан даже не посмотрел на своего подопечного. Он сразу направился к Спринтеру с затемненными окнами. Никто из бойцов из буса не выходил, и майору пришлось общаться с их командиром через приспущенное стекло. Через минуту, зам. начальника направился к внедорожнику пузана, коротко что-то сказал в открытое окно. Внедорожник тут же развернулся и уехал. За ним последовала и бетономешалка. На узкой дороге маневрировать было невозможно, и огромный миксер проехал задним ходом полкилометра. Затем удалился майор, игнорирую участкового и косясь на ветерана. Последний уехал Спринтер с ОМОНовцами. Отставной полковник упрямо продолжал сидеть на табурете. Под седыми усами Женя разглядел чуть заметную улыбку. Отдав честь стойкому ветерану, участковый побрел по улице вниз.

«Да, – думал он, топая по пыльному тротуару, – на завтрашней планерке меня с говном смешают. Все припомнят. Лучше б уволили. Но не уволят, работать некому. Увольняют только тех, кому до пенсии мало осталось. А мне еще ишачить и ишачить. Надо бы в морг заглянуть. Завтра шеф точно спросит»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1