– Да, – мой тихий и грустный голос заставил его задуматься. Волк ласково укутал меня в простыню, прижал к себе и обнял. Я уткнулась к нему в шею и заревела еще сильнее. Мне было очень плохо. Обидно. Он считает меня обычной шлюшкой, наверное. И думает, что у меня нет чувств.

– Ты чего плачешь? Это у тебя не первый раз. Тогда в чем проблема?

Я не ответила, опять уткнулась к нему в шею. Он взял мое лицо в свои руки и посмотрел мне в глаза.

– Это второй раз, – прошептала я, вытирая слезы. Я вздохнула и отвела взгляд. Снова заплакала.

– Он тебя изнасиловал?

– Да… Слезы текли по моему лицу. Денис поцеловал меня и прижал к себе, гладя ладонью по волосам. Я вздохнула.

– Успокойся, я все понимаю. Понимаю. Ты мне веришь? – его ласковый голос, пронзительный взгляд и внешнее спокойствие успокоили меня. Мне даже почему-то захотелось ему верить. Его голос окутывал надежностью и верой, убаюкивал, успокаивал.

– Верю, – прошептала я. – Знаешь, я тебе сейчас расскажу.

Волк меня поцеловал.

– Рассказывай. Все рассказывай.

Я вздохнула, вытерла слезы и решилась все рассказать Волку. Мне просто требовалось выговориться. Неважно кому. Даже малознакомому бандиту. Теперь это не имело значения. Я чувствовала, что если не расскажу сейчас Денису все, то я не знаю, что сделаю со своей жизнью. У меня больше нет сил держать все в себе. Я рассказала ему о своей первой любви и о первом предательстве, о первой боли, о первом разочаровании в любви. Я рассказала Волку о Кирилле.

Тогда мне было около четырнадцати лет. Я, как говорится, бродила по миру одна. Я даже и не искала парня. Но все-таки уже хотелось с кем-то встречаться. Ко мне подошел однажды парень. Звали его Кирилл. Он мне сразу понравился. Мы познакомились на центральной улице города – Московской, он также бродил один. Мы провели вместе целый день. Гуляли, смеялись, общались. У нас оказалось много общих интересов. На следующий день он позвонил и сказал, что влюбился с первого взгляда. Я поверила, даже не ожидая подвоха, сама влюбилась. Мы стали встречаться. Ему было семнадцать.

Я рассказала Кириллу о том, что у меня мало друзей и все они уже взрослые, нет родителей и часто я чувствую себя очень одиноко. Тетя, которая меня воспитывает, на работе, пытается меня прокормить, я часто предоставлена сама себе. А в школе я ни с кем не общаюсь, потому что классно учусь и с характером. Гордая. Меня довольно часто не понимают. Я боюсь предательства. Моя лучшая подруга меня предала однажды. Жестоко и подло. Мне не хватает любви и тепла. Понимания не хватает. Я не знала мать, не знала отца. Моя мама покончила с собой, когда родилась я. Отец… о нем не знает никто. Мама забеременела, и ее кинул этот ублюдок. Бог ему судья… Банальная история. Мамочка просто не выдержала своего позора. Конечно, в девках родить… любовью одарена я не была никогда. Скорее затрещинами и одними «сделай то, сделай это». У меня никогда не было денег, хорошей косметики и красивой одежды. Я научилась добывать все это сама. Рано пошла работать. Слишком рано втянулась в ночные гонки. Гонки стали для меня глотком свободы, смыслом жизни; за рулем я забывала обо всем, вся боль, все страхи, весь негатив отступали, исчезали. Я жила только в такие моменты. Жила в полном смысле этого слова. Без скорости у меня начиналась ломка, как у наркомана. За рулем я полностью контролировала себя, свои эмоции, происходящее, но никогда не могла контролировать свою зависимость от гонок, от скорости.

Я ему все рассказала. Маленькая глупенькая девочка. А Кирилл улыбнулся и сказал, что никогда меня не бросит, что любит меня и уж тем более не предаст. И не обидит, и никому не позволит. Я была счастлива. Я думала, что я самая счастливая, что я, наконец, обрела свое счастье, нашла своего принца. Что я, наконец-то не одинока. Что у меня есть тот, кому я нужна. Нет. Все это счастье рухнуло в одночасье. Он меня предал. Жестоко предал. Он не сдержал своих слов, он мне изменял, и он меня обидел. Обидел это мягко сказано. Он меня изнасиловал.

Он обещал, что никогда меня не обидит, не предаст меня, а сам… Он меня изнасиловал. И избил. Изнасиловал. И избил… Эти мысли и эта ужасная картина, эти минуты до сих пор время от времени прокручиваются у меня в голове.

Он просто был в гараже, а я пришла к нему. Думала, там отец с ним. Я вообще не ожидала от него ничего такого. Я верила Кириллу и любила его. Я никогда даже не думала, что он так поступит. Я верила. Верила… Он был единственным, кто был у меня. Единственный, кто дарил мне крохи любви. Пришла в гараж, он там был один. Я зашла. Он вдруг взял и поцеловал меня. Я не ожидала этого и растерялась. Я ни о чем не подумала, когда он закрыл ворота гаража. Я ничего не подозревала. Он подошел ко мне. И поцеловал еще раз. Его рука скользнула мне под юбку. Я дернулась, и… упала на пол от пощечины… он меня избил, сначала я сопротивлялась, потом я не могла сопротивляться. И он меня изнасиловал. Я просила, умоляла, плакала. Ничего его не остановило. Я поняла, что он меня никогда не любил. Просто издевался, притворялся, врал. Он ждал момента. Кириллу от меня было нужно только одно. Он свое получил. Незаконно, подло, грязно. Но получил. Он предал меня, предал свои слова. Сделал мне больно. Хотя обещал, что никогда… Я рыдала, лежа на грязном гаражном полу. А он лишь смеялся.

– Спасибо, крошка, мне было классно. Я даже не думал, что ты окажешься целкой, – это были последние слова, какие я от него слышала. Слова, произнесенные с издевкой, нацеленные унизить меня окончательно. Я ушла из гаража. Дома на счастье никого не было. Я никому не стала рассказывать о произошедшем. Моя тетя или меня не поняла бы, решив, что все дело во мне, или просто не вынесла бы этого. Я и так приношу ей кучу проблем. Если бы не ее совесть, то она бы давно от меня избавилась. Меня трясло, я рыдала. У меня была истерика. Я залезла под душ и долго там выла. Первым желанием было перерезать себе вены или наглотаться таблеток. Потом я остановила себя.

Я ушла на недельку из дома и бродила по городу. Ночевала, где придется. Много думала о случившемся, и о том, как жить дальше. Как пережить эту боль, которая прочно поселилась в душе, как справиться со страхами, с недоверием к людям, как справиться с цинизмом, презрением к парням. Я стала бояться людей, парней, друзей. Мне кругом виделись предатели. Я боялась всего. Меня в транспорте кто-нибудь нечаянно коснется – я вздрагивала. Посмотрят как-то неприветливо, я сжималась и начинала бояться. В школе учитель чуть повысит голос, я убегала на первый этаж, под лестницу, и долго там плакала и не могла успокоиться. Если дома тетя пыталась меня обнять, я уклонялась. Стала избегать друзей, не рассказывала никому секреты. Иду в магазин – оглядываюсь, боюсь. До школы бегом, из школы домой бегом. Сразу домой и сижу в кресле или за столом тихо-тихо. Не гуляла, не разговаривала с друзьями. Забилась. Всех боялась. Отказывалась ходить в магазин, просто выходить на улицу. Не гуляла с друзьями. Мое странное поведение стали замечать окружающие.

Но всему есть предел. Мой лучший друг, Димка, не выдержав, спросил, что случилось. Я быстро ответила: «Все в порядке» – и отвела взгляд. Он усадил меня на диван и все выпытал. Я сломалась под его вопросами и, разрыдавшись, все рассказала. Друг был потрясен. Я попросила его не рассказывать никому. Он вздохнул и пообещал. Я обрадовалась, что хоть Димка – не предатель. Он мой хороший друг. Наши матери были подругами. Потом его мать скончалась от рака. Диме было тогда девятнадцать лет. Нас ничуть не смущает разница в возрасте. Я верю ему и доверяю. И никогда в нем не сомневаюсь. Только в нем. После того, как Димка все узнал, он стал моим «психологом». Короче, через месяц я уже не шугалась людей. А еще через месяц я стала прежней заводилой, хохотушкой, бесшабашницей. А тете мы соврали, что у меня просто начался переходный возраст. Хорошо, что у этой истории не было других последствий. Димка помог мне в трудные минуты моей жизни. Спас меня. Я ему очень благодарна. Это мой лучший друг.

Я закончила свой рассказ и посмотрела на Дениса. Его взгляд был сочувствующим и понимающим. На него это не похоже. Или я его плохо знаю? Он будто вспоминал что-то.

– Прости, если бы я знал, я бы вел себя по-другому…

Я встала с дивана, закуталась в простыню и отошла к окну.

– Это уже не имеет значения. – Я смотрела в окно. За оградой двое мальчиков лет тринадцати лупили, почем зря, маленького, лет семи, мальчишку. Увидев это, я подумала: «Как же, все-таки, жесток этот мир и люди, живущие в нем. Мы обижаем других людей и часто даже не задумываемся, какую боль при этом им причиняем. Нам все равно, что мы делаем. Мы не привыкли отвечать за свои поступки. Каждый старается только для себя и боится протянуть руку помощи нуждающемуся в поддержке человеку. Боится погрязнуть в беде вместе с этим человеком. Мы не задумываемся о последствиях, некоторым наплевать даже на родных. Иногда мы не стараемся понять и выслушать человека. Отталкиваем его от себя. Мы жестоки и не отдаем себе в этом отчета. Мы лжем, делая выгоду себе, подставляем других, уходя от ответственности. Ни к чему хорошему это не приведет. Но в данный момент человечеству на это наплевать. Никто этого не понимает и не старается. А если и понимает, то ищет виноватых. Не задумываясь, что сам виноват. Каждый считает себя ЧЕЛОВЕКОМ, но не каждый – ЧЕЛОВЕК».

– О чем задумалась? – Денис явно чувствовал себя виноватым. В обычное время ему просто наплевать на то, о чем думают другие и что творится у них в душе.

– О жизни, – я ответила довольно холодно.

– Да? Мне интересно. Поделишься размышлениями?

– Нет.

– Почему? – он попытался изобразить грусть и заинтересованность.

– Это тебя не касается. Живи спокойно. – Я почему-то была зла на него. Отчего вдруг такая злость? Сама ведь во всем виновата. А он просто нахал и все. Он же не заставлял меня угонять тачку и прочее. И зачем я на это пошла? Надеялась, что смогу избежать расплаты с Волком? Я разве не знала, как с ним расплачиваются все девушки за все подряд? Моя жажда позлить его привела меня к вот такому исходу…

– Вот, ты опять такая, – протянул Волк разочарованно.

– Какая? – спросила я резко.

– Девушка, которая меня ненавидит. И которой наплевать на чувства других.

– Что?! Да как ты смеешь так говорить? Я… мне ни на кого не наплевать! И вообще… Как ты узнал, о чем я думаю?!

– У тебя все на личике написано, – он усмехнулся. Я вздохнула. Ну что мне с ним делать? Я опять всхлипнула.

– Ну, вот только слез не надо. Терпеть этого не могу. Успокойся! – он поморщился.

– Если тебе это противно – уходи! Я тебя не держу! Можешь идти. Моральный ущерб возмещен – катись. Проваливай! Ты такой же, как и Кирилл… и ничего ты не понял. Все вы такие. Катись! – Я кричала. Закусила губу, чтобы не расплакаться. Раскатила губки! Он тебя понял, он хороший… все они хорошие…

Он подошел ко мне, обнял за плечи.

– Ну, успокойся, все нормально. Если хочешь, я уйду. Уйду.

Я заплакала. Он оделся и ушел, хлопнув дверью. Я села на пол и заревела в голос. Он ушел. Навсегда. Я его не остановила. А он… а я… нет, это не правда, я не люблю его. Не люблю. НЕТ! Я сидела на полу, в простынке, и рыдала. Горько. Меня опять предали. На этот раз намного сильнее. Это хуже, чем тогда. Намного хуже. Лучше бы он меня избил, убил, изнасиловал, но не так. Не так! Он же все узнал! Все!!! Узнал. Он понял меня. И ушел… Он единственный, кому, кроме Димки, я решилась рассказать! Доверилась. А он ушел… я ему не поверила. Он ушел, потому что я ему не поверила. Зачем? Почему я ему не поверила? Почему он не дал мне второй шанс? Я бы успокоилась и поверила. НЕЕЕТ!!! Вернись! Я раскачивалась на полу из стороны в сторону, слезы текли по моему лицу, а я твердила вслух:

– Вернись, вернись… Вернись! – я закричала так, что у меня уши заложило. Я даже зажмурилась. Я услышала, как хлопнула входная дверь. Медленно открыла глаза. Волк стоял в дверях. Его глаза и лицо не выражали ничего. Он смотрел на меня как-то безразлично и глухо, как будто видит в первый раз.

– Одевайся, пошли, – бросил он грубо.

– Куда? – мой шепот сорвался, окончание потерялось во всхлипываниях. Денис поморщился.

– Я сказал: одевайся и пошли. Нечего мне истерики закатывать. Все равно со мной не прокатит.

Я кивнула и побрела собирать разбросанную одежду. Стала одеваться. Руки у меня дрожали, меня вообще колотило. Истерика. Я одевалась, но никак не могла собраться. В итоге я не смогла застегнуть белье. Я промучилась минут пять. Мои руки дрожали, и я никак не могла свести застежки. Волк подошел и помог мне одеться. Но его движения были грубыми. На мое «спасибо» он хмыкнул:

– «Спасибо» в карман не положишь.

– Я знаю. Тебе нужно только одно. Понимаю. – Я хотела расплакаться. Денис рассмеялся.

– Я пошутил. Я не настолько корыстен, чтобы требовать секса за это.

– Как знать… – Буркнула я.

– Поехали, сейчас узнаешь. Кстати, извини, я был не прав. Я даже не собирался уезжать, как видишь. Мне просто надо было успокоиться. Ты выводишь меня из себя. Мир?

Я кивнула. Улыбнулась. Подчиняясь какому-то непонятному инстинкту, я обняла его и… поцеловала. Он удивленно поднял бровь. Я виновато пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась. Денис рассмеялся и кивнул. Неужели мы сможем понимать друг друга без слов и не ругаться? Нонсенс… прогресс!

Глава 2

Мы подошли к его машине. На этот раз была серебристая Audi S4.

– Поведешь? – усмехнулся Волк.

Я покачала головой.

– Нет. С меня хватило.

– Чего? – он улыбался. С тех пор, как мы вышли с дачи в обнимку, Денис только и улыбался. Так мы и шли до станции в обнимку.

– Расплаты за угон, – улыбнулась я в ответ.

Волк хмыкнул:

– Как хочешь.

Я села на пассажирское сиденье, сумку кинула на заднее.

– Пристегнись.

– Ну и советы он гонщику дает! Я фыркнула.

– Не зазнавайся. В жизни всякое бывает.

– Не философствуй!

– Тебя это бесит? – он на секунду отвлекся от дороги, посмотрел на меня.

– Да.

– Ради тебя не буду. Ты мне дорога.

Я опять фыркнула. Он меня специально злит?!

Ехал он быстро и довольно профессионально. Не подрезал, не нарушал правила, не скакал из ряда в ряд, ехал плавно и быстро. Движения его рук были уверенные, а взгляд спокойный и расслабленный. Ездит даже лучше одного моего знакомого – профессионального гонщика.

– Совсем не плохо, – оценила я.

– Спасибо. А ты думала, одна такая, – улыбнулся он. Его взгляд излучал радость и понимание.

– Нет, у меня не завышенная самооценка, в отличие от некоторых.

– Резко у тебя меняется отношение к окружающим, – заметил Денис.

– Привыкай, – я дернула плечом. – Я такая и меняться не собираюсь.

– Я уже понял. Жаль.

Кажется, у него сменилось настроение. Я посмотрела на него украдкой. Задумался о чем-то, загрустил. Может, вспомнил чего? Не буду спрашивать. Я знаю, если у Волка нет настроения, лучше молчать. Только наорет и ничего не скажет. Проще молча переждать эту бурю.

– Тебе жаль? – я попыталась наигранно удивиться через некоторое время.

– Не надо, – поморщился он. – Тебе и так все ясно.

– Не буду, если тебя это задевает, – усмехнулась я. Денис промолчал.

Тем временем, мы доехали до какого-то склада. Склад находился на окраине города, в заброшенном районе. Выглядел он запущенно. Обшарпанные стены, штукатурка осыпалась, кое-где стали крошиться кирпичи. Стройматериалы, из которых был построен склад, выглядели старо. Какие-то странные… старые, как будто склад был построен лет тридцать назад. Склад разваливался. Его запустили. Зачем он ему? Волк с ума сошел? Зачем он меня сюда притащил? Пока я размышляла об этом, Денис открыл дверь склада, больше похожую на большие ворота (они были железные).

– Зачем мы сюда приехали? – мой голос выдал меня. Денис понял, что я нервничаю.

– Успокойся, я не кусаюсь. Ты же знаешь, – улыбнулся Денис. Я впервые обратила внимание на его улыбку. Она была широкая и открытая. Такая по-детски беззаботная. Задорная, веселая. Мне это почему-то понравилось.

– Нет, ты не кусаешься. Ты только в постель затаскиваешь, – буркнула я, но все же зашла вслед за Волком в помещение склада, прижимая к груди сумку, как будто там сокровище.

Внутри склад выглядел не лучше. Здание было настолько запущенным и неухоженным, что в нем было противно находиться. Кругом грязь, паутина, старье, инструменты, брезент валяется в углу, и ящики, ящики… «Отделка» говорила о том, что здание стоит на этом месте с семидесятых-восьмидесятых годов. Еще до перестройки! Обалдеть! Тут все напоминало о прошлом. Все те немногие вещи, какие здесь находились. Они все были из годов маминого детства. Как это было давно! И почему их никто не выкинул, а склад не снесли? Я-то думала, таких зданий в этом районе больше нет. Его перестраивают.

– Впечатляет? – голос Волка вывел меня из забытья.

– Да. Сильно. Чей это склад? Мне кажется, он стоит тут с семидесятых годов. И тут не делали ремонт с самой постройки склада, – ответила я и чихнула. Ну и пыльно тут!

– Ты права. Склад этот принадлежит мне. Теперь мне…

– Зачем он тебе? И почему бы не сделать здесь ремонт, если тебе уж так важен этот склад. Почему бы его не отремонтировать? – Мой голос прозвучал тихо и еле слышно, ответил эхом и унесся куда-то вглубь. Значит здание намного больше, чем я предполагала.

– Мне он нужен как память об одном трагическом дне моей жизни. Дне, который перевернул всю мою жизнь и сделал ее такой, КАКАЯ ОНА У МЕНЯ СЕЙЧАС. И я хочу, чтобы здесь все оставалось так, как было в тот день, – Денис отвел взгляд. – Этот склад как напоминание о том, что я должен сделать.

– Что это был за день? Что случилось?

Я поняла, что что-то не так. Но надо осторожно все выяснить.

– Для этого я и привез тебя сюда. Чтобы рассказать тебе одну историю. Историю моей нелегкой жизни. Я надеюсь, что после этого рассказа ты поймешь меня. Мне это очень важно. Я хочу, чтобы ты поняла меня. Мне кажется, что ты единственная, кто поймет меня. Ведь я узнал о тебе и о твоих ранах. Я хочу, чтобы ты знала о моих. Так нам будет легче. Мне кажется, что я начинаю к тебе привязываться. (Это меня обрадовало). Если ты думаешь, что у меня нет чувств и мне безразлично то, что произошло между нами несколько часов назад, это заблуждение.

Теперь его голос был грустным и тихим. Каким-то безжизненным. Он посмотрел на меня. В его взгляде отражались боль и отчаянье.

– Я хочу, чтобы ты все знала… но история будет долгой, я предлагаю присесть, – Денис кивнул на ящики, стоявшие у стены. Я молча прошла и села на один из пыльных ящиков.

– Значит, согласна выслушать? – уточнил Волк. Я кивнула.

– Хорошо, – он сел рядом со мной и достал пачку сигарет. «Kent Surround Futura», – машинально молча прочитала я. Мысленно усмехнулась. Почему все мои знакомые курят именно его? Впрочем, это не мое дело. Точно не мое. Я посмотрела на Волка. Он сидел на пыльном ящике в дорогущей одежде, прижавшись к грязной стене, и курил. Смотрел он своими ясными зелеными глазами куда-то в потолок. Сидел и о чем-то думал. Я не могла по взгляду понять, о чем он думает. У него пронзительный, красивый, притягивающий взгляд, но… иногда, когда Денис думает или грустит, в этих глазах нет выражения. Они становятся какими-то пустыми и безжизненными.

– Я слушаю, – тихо сказала я. Денис посмотрел на меня, грустно улыбнулся и начал свой рассказ.

Родился Денис 26 марта 1985 года. Его отец – Волков Александр Васильевич 1960 года рождения, а мать – Волкова Мария Анатольевна 1963 года рождения.

Отец Волка родился и вырос в Москве, при Советском союзе. Мать родилась во Франции, ее родители были русскими эмигрантами, затем вернувшимися в Советский Союз. Отец Дениса принадлежал к криминальному миру, мать, отчасти, тоже. У них был налаженный поток контрабанды из Франции в Россию. Поставляли они спиртные напитки. Нелегальный поток «огненной жидкости» поступал исправно и доход с этого был не маленький. В России много было в те времена любителей качественных спиртных напитков, в принципе, и в наше время они не перевелись. Но так же, как и в те времена, качественная выпивка была роскошью для большинства. Алкоголь, поступавший из-за границы, был дешевым, правда, здесь его нелегально продавали по более высокой цене, но меньшей, чем другие напитки в СССР, поставляемые легально. Часть нелегальных спиртных напитков поставлялась в сеть магазинов «Березка», там же можно было купить дефицитный товар за валюту или обменять ее. В те годы наличие любой валюты, кроме рубля, на территории СССР считалось противозаконным. Было два вида таких «Березок»: валютные и чековые. Первые были посерьезнее. В них часто наведывались иностранцы, да и не каждому был туда доступ. Директорами одного из таких заведений как раз и были Волков Александр и Подольский Антон.

В годы начала перестройки, когда началась шумиха с алкогольной кампанией и нетрудовыми доходами, они смогли уклониться от ответственности и продолжить свой бизнес. Но уже не вместе. Отец Дениса подставил Антона Подольского, о котором история умалчивает по неизвестным непосвященным людям причинам. Антон и Александр вместе вели это противозаконное мероприятие. Александр, поняв, что правительство догадывается о его делах и махинациях с финансами и скоро выйдет на него, подложил компрометирующие доказательства виновности Антона Горбачеву на стол. Как и через кого он это смог сделать, никто не знает. И в этой истории вообще много неясностей. Мотивы Александра также были не ясны.

Горбачев, узнав, что его приближенный, используя служебное положение, поставляет контрабанду в Советский союз, отстранил его от должности, исключил из партии и сделал ему «выговор с занесением в личное дело». Антона арестовали. Но ему удалось сбежать из тюрьмы с помощью влиятельных друзей и нелегально выехать из страны. Он эмигрировал во Францию. Александра так и не смогли уличить в виновности по данному делу. Против него не оказалось никаких улик. Он был чист. Числился в своем же деле второстепенным лицом. И давая показания в суде, лишь отнекивался, говоря, что ничего не знал о настоящих проделках Антона. Александр был очень осторожен и знал, что делает. Так, его осторожность помогла ему. «Березку», конечно, прикрыли, но Александр нашел другой выход и продолжил поставку контрабанды, используя тот же французский источник.

После перестройки Антон Подольский вернулся в Россию с поддельными документами, проще говоря, с другим именем. Антону удалось, сбегая, прихватить все бумаги своего дела, свои документы и все, что могло говорить о его существовании. Поняв, что Антон скрылся с документами, Горбачев не стал его разыскивать, решил, что имя Антона Подольского лучше убрать совсем, тем более в КПСС о нем не знали, он был внешним, так сказать, политическим деятелем. Вообще не знал никто, что Антон был политическим деятелем страны. Таким образом, Антон Подольский и его имя канули в лету надолго. Навсегда.

Уже в Российскую Федерацию Антон вернулся Васильевым Андреем Викторовичем. Антон нашел Александра и решил ему отомстить. Разузнав, где Алекс хранит контрабанду, Антон решил расквитаться с ним на этом самом складе.

И вот, когда Денису было семь лет, он потерял родителей. Их отнял Антон. Склад принадлежал отцу Дениса. Он хранил на нем поставки контрабанды до их сбыта. Он был построен в 1976 году, потом его выкупил отец Дениса.

Итак, что же случилось на этом складе 17 июня 1992 года? Родители Дениса привезли его на склад – не с кем было дома оставить. Сами ушли вглубь помещения. Прошло несколько часов. В это время родители Дениса решали какие-то свои вопросы, Денис спокойно сидел и играл с прозрачным камушком, неизвестно откуда появившимся на этом складе. Мальчику и в голову не могло прийти, что это драгоценность. И вот, в ту самую роковую минуту на склад ворвались трое. Денис, заслышав шум открывающейся двери, испугался и спрятался за ящики. Его не заметили. В следующую минуту мальчик смотрел как эти люди (если их можно назвать людьми, при данных обстоятельствах) избивали его мать и отца. До Дениса долетели обрывки фраз: «Ублюдок, ты, мразь, и жена твоя – шлюха!», «Где бриллиант, сволочь?!», «Ищите камень!». Последняя фраза адресовалась двоим из трех мужчин. Те послушно стали рыскать по складу. Денис сидел за ящиками в темном уголке. И слушал диалог. В основном говорил мужчина, избивавший его отца. Кажется, это он был главный.

– Я тебе верил, Алекс, а ты вот как поступил… меня предал. Мы были в общем деле. Ну, ты и сволочь. Я убью тебя. Где алмаз?! Ты хоть алмаз мне отдай!

– Это мой камень, точнее, Машин… – сопротивлялся отец Волка. Мужчина ударил его по лицу и по почкам.

– Плевать я хотел, чей он, мне нужен этот камень, твою мать! – рявкнул преступник. Денис вздрогнул.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3