Психабили

Да уж… как давно это было…

Жаль, что мальчишеский дискусс на этом закончится.

Прибытие в эту среду в полдень, погода не предвещает беды, так что, думаю экипаж придёт вовремя.

Также в конверте лежал карандашный рисунок миледи.

– Элис значит, не часто в наше время встретишь на столько искренний взгляд, дополненный веснушками на миленьких щёчках.

Надеюсь портретисту не переплачивали за красоту на бумаге, а то знаю я эти переписки в слепую доводилось и толстушек покормить, и разукрашенным «мужикам» рожи чистить.

Досадно, что дом совсем не готов принимать гостей. Прислугу я уволил ещё месяц назад, очень уж надоели их навязчивая чистоплотность и постоянное присутствие в моём личном пространстве. Даже и не припомню уже как выглядели комнаты без разбросанных вещей покрывшихся пылью и местами залитого чернилами пола в поисках вдохновенья.

А ещё кучи скомканных листов не изданного и не связного текста: поэм, стихов и прочих набросков. До сих пор не могу избавиться от мысли что всё это понадобится.

Может смеха ради сшить их в единый переплёт не читая? Даже самому интересно было бы взглянуть на несуразицу мертвых миров, глядишь что и оживет в новом романе.

Приготовив кофе, я разобрал одну из комнат под свою гостью и расправил кровать, борясь с болями в спине в целом думаю вышло не плохо. Мольберт и краски было решено оставить, кто знает какие у барышни могут быть увлечения в её возрасте. Так время близилось к рассвету, выпив вина я смотрел на картины в своей спальне, не оставляя надежды уснуть.

В основном это было море с его непостоянством и бушующими волнами.

Как же порой не хватает качки и трудностей буйства в моей, казалось бы, покрытой паутиной и пылью, скромной жизни. Если честно, то я бы многое отдал за новые приключения, не смотря на свой возраст, но боги давно перестали замечать меня позволяя дожить остаток лет в спокойствии.

Стрелки часов перешли за второй час, мне следует поспешить.

Бедняжка, наверное, не знает куда себя деть, даже подумать страшно если она отправилась через трущобы на поиски моего дома.

Я накинул плащ по верх рубахи, наскоро натянул штаны и выбежал в коридор.

Спускаясь по лестницам на первый этаж, смог заприметить белые туфельки, запачканные городской грязью.

Пройдя в гостиную, среди кучи чемоданов, я увидел её в нежном платье с корсетом, подчёркивающим её формы, но обделявшим вниманием утончённое лицо благородной нежности. На столе лежала одна из моих изданных книг, открытая на развороте. Честно сказать, меня эта глава тоже вгоняла в сон. Иногда приходится тратить чернила на описания героев для людей, обделённых фантазией.

Я отправился на кухню вспоминать навыки кока.

Да уж, давно я не стоял у плиты, но и готовить в этот раз не на всю команду. Начистив картофель, я ударился в воспоминания, пока нарезал его кубиком. Если бы Бенни не поглотила морская пучина в тот шторм, то я бы так и продолжил мыть палубы с вожделенным ожиданием причала.

Было бы, лучше, если с выходом на пенсию я открыл свой портовый кабак. Вот только послевоенный статус не позволял заниматься любимым делом.

Вяленое мясо под жаренный картофель – угощение, конечно, не для леди, но и одним салатом после портовой качки сыт не будешь. Надеюсь, что она не побрезгует вином.

Помню мы в её годы любили пригубить за училищем. Лучше уж дома под вяленое мясо, чем в компании оборванцев под мостом. Аромат пропитал жизнью пустующие стены, навеяв в душе праздничное настроение.

Мне даже захотелось достать сервиз, подаренный самим капитаном в честь выслуги. Тогда еще помню, смеялся, что не кинжал, а он приговаривал, мол в быту будет нужнее, как в воду ведь глядел, старый волк.

Элис робко подошла, застыв на пороге.

– Слушай, нам с тобой целый год жить, может попробуем пообщаться?

– Отец много о вас рассказывал, но я не думала, что вы на столько…

– Старый?

Повернувшись к ней, я отвлекся от закупоренного пузыря.

И кто придумал эти не удобные формы?

Лучше бы, как раньше, продавали бочонками, к чему все эти не практичные хрупкости?

– Красивый.

С лёгким заиканием произнесла Элис.

– Скажи, может быть у тебя найдётся другая одежда? Менее официозная, я понимаю, что это мода, но это не слишком удобно в наших краях.

– Отец меня однажды наказал за ношение мужской одежды.

– Мне жаль, что его больше нет, но тебе дальше жить самостоятельно.

А потому, оденься как пожелаешь нужным, если хочешь – можешь взять что-то из моего гардероба наверху, только прости за бардак, не было времени на приборку.

– Благодарю за гостеприимство, Фредерик. Подняв пышное платье от пола, она бесшумно удалилась.

Я приступил накрывать стол, а также

разлил вино по бокалам из зелёного стекла, этот цвет идеально сочетался с белой скатертью и её выразительными глазами. Элис предстала в морской рубашке моих лицейских лет, черных брюках, перетянутых широким кожаным ремнём с позолоченной бляхой, на ней красовалось выгравированное изображение молодого кромва. Жаль, что это создание редко встречается и не поддаётся дрессировке.

Мой дед как-то описывал его, ссылаясь на свою память охотника. Тело этого существа покрыто железными перьями, размером он в три раза больше собаки, от спины протягивается скорпионий хвост, имеющий острое жало.

Задние конечности кромва похожи на лапы ворона с массивными когтями, а из пасти торчат огромные клыки и змеиный язык.

Как же, наверное, он прекрасен.

По телу пробегает дрожь только от одного изображения его кислотных глаз. Для многих встреча с этим чудищем становилась последней, однако моему деду улыбнулась удача в ту ночь, и он смог спрятаться, покрыв своё тело болотной трясиной.

Распущенные рыжие кудрявые локоны Элис прекрасно дополняли бунтарский образ, в целом только жилетки не хватает, а потому на выход обойдёмся плащом.

– Ну как я вам?

– Вот теперь можно и в свет, присаживайся, будем обедать.

Элис, в недоразумении, взяла трёх зубчатую вилку, и не заметив других приборов на столе, спросила где остальные.

– Знаешь, я никогда не понимал эти правила этикета из сотен вариаций ложки и вилки, поверь пользоваться чем-то одним куда удобнее, да и тебе меньше посуды мыть.

– Мне?

– А кому? Я готовил, ты убираешься, всё максимально честно.

– …

– Давай жуй, а то остынет.

И не нужно так на меня смотреть, как управишься поедем в театр, если верить газетным статьям, сегодня будет чудное зрелище.

– А что если я не хочу?

– К сожалению, у тебя нет выбора, в городе не так уж часто что-то происходит, а до праздника еще полгода.

– Какого праздника?

– Ты серьёзно? День рождения королевы и столицы.

Завтра я постараюсь рассказать тебе об этом городе побольше, приятного аппетита.

Забрав бутылку в кабинет, переоделся в парадный костюм, к нему идеально подходил старый цилиндр и куда же аристократу без заводных часов на подвеске.

Никогда не нравилась эта показуха, но статус обязывает.

Так, а вот этот котелок хорошо подойдёт моей спутнице.

В скором времени мы покинули нашу обитель.

Кучер любил останавливаться у моего дома в этом часу.

Ему удобно здесь находиться, учитывая инфраструктуру столицы, потому с транспортом у меня проблем не было. Захмелевшая Элис стала более раскрепощённой, так что дорога была не скучной.

Не часто можно услышать крепкое слово в пошлом анекдоте от юной леди.

Это меня забавляло и даже несколько раскрывало её женственную натуру. Никогда не думал, что здание цирка в другие дни используется как театр, с другой стороны это куда выгоднее, чем существовать на отшибе трущоб куда не осмелится идти ни один господин без сопровождения стражи. Интересно, экономят-ли они на артистах, да и вообще откуда они их берут?

Гости там не частое явление, а об их приездах как правило сообщают в газетах во избежание нелюбви к эмигрантам со стороны нищих, иноземный труд здесь куда дешевле.

Стоит отдать должное, холл в этот раз украсили красным бархатом, постелив, украшенные золотой нитью ковры с высоким ворсом. Да и гостей из знатных фамилий куда больше, даже граф Беннингтон со своей семьёй решился приехать.

Судя по всему, представление будет стоящим, если он уделил ему время, отвлёкшись от дел королевы. По залу бегал шут, разрисовывая желающих мягким углём красного дерева. Прислуга угощала знать вином из хрустальных бокалов на серебряных подносах. Элис с глазами ребёнка давалась диву от окружающего её блеска и общества, видимо раньше она видела это только на иллюстрациях моих книг.

Было весьма неуютно, и я, как можно скорее, хотел оказаться в своём скрипучем кресле у камина.

В разговорах текла жизнь о новых колониях в пересмешку с открытием торговых путей, а закрытые общества сбивались в малые группы обсуждая акции производства формируя новые союзы. Отщепенцы моего уровня отсиживались в стороне за столами и перекидывались лестными фразами за игрой в «Дамбл». Абсолютно абсурдная игра достойная джентльменов, последнее, что я о ней читал это то, что список «звёздных» карт расширили с трёх до шести и ограничили их тираж до пяти случайных карт раз в полгода. Это подогрело ажиотаж вокруг их коллекционирования.

Помнится, за карту Бенни мне предлагали два миллиона тейрунов, этих денег сполна бы хватило на поместье в долине кровных, но память о дружбе для меня дороже.

Удар в гонг объявил начало сценического действа.

Знать, оставив бокалы, медленно потянулось в зал занимая места. Элис подбежала ко мне с разрисованным лицом, за ней прибежал шут, обронив уголёк. Наклонившись к нему проворный мальчонка разрисовал и мою физиономию грустной гримасой и, с озорным смехом, убежал в зал.

– Зато теперь мы сочетаемся, не одной же мне сидеть разукрашенной.

Мы переступили порог, в поиске свободных мест.

Первый ряд не ценился для лицезрения картины, потому что запрокидывать назад голову не особо удобно, но выбирать нам не из чего. Поскорее бы всё это закончилось…

В вине умываются трупы.Люд восторгается труппой.Живая дуэль окончит увертюры.В руках секунданта гнилые купюры.Затвор смертельный побор.Скрасил любовный укор,Виновных постельный позор.Сладок насильственный мор.Шепчет подсказки сценарный суфлёр.Выстрел багряной экспрессии вздор!Панический ужас охватил приговор.Толпы под властью инстинкта,Сливаются в массу!Стадо экстаза, решётка придавит тонной кулисХозяин шагает по лестнице ввысь,Погоняет кнутом закрытый загон.Здесь воцарился старый закон!Палачи оттянули смертного вой…Погружая сознание в бессмысленный гон.

EO MAGIS LUEEM

IN UMBRA DEONSIORE

Очнулся на сцене в луже крови. Не знаю кому она принадлежит, мне или обезглавленному телу, которое лежит рядом.

Запах пороха расплывается на языке, а в щелях между досок сверкают крысиные глаза.

Внезапно в лоб мне прилетел огрызок от яблока, это раздалось режущим эхом внутри головы.

Шут тычет в меня палкой.

Я взвыл от боли, пронизывающей всё тело, чувствую, как заплыло лицо, мои рёбра отбиты.

Карлик, угрюмо звеня бубенцами, ушёл.

Нужно двигаться, хотя бы ползком. Но куда?

Лучше всего в тень.

Палящий солнечный свет, терзал мою кожу, стекая по свежим следам от кнута каплями соляного пота.

Рвота подкатывала к горлу…

И вновь этот грустный звон бубенцов, лишает меня возможности скрыться, скрипя башмачками по половицам…

Потешник окатил меня холодной водой из ржавого ведра, улыбаясь от зрелища.

Ему нравилось, как я поднимаюсь и падаю, разбивая колени. Пока я искал помощи от висевшей рядом кулисы, моему взгляду удалось зацепиться за тусклый просвет от приоткрытой двери в конце чёрного коридора.

Мне больше некуда идти. Зашатался в направлении этого сияния, но упал, отворив собой дверь.

Заплаканная дама, сидевшая у зеркала, вскрикнула, завидев меня. Она дотащила меня на лавку, кинув подушку из сена под шею. А после, щёлкая ножницами, беспощадно высвобождала моё израненное тело от остатков уже ни к чему не пригодной одежды.

Меня накрывала своим одеялом чарующе тёплым воистину чёрным, мгла безмолвной души, созидающей леди, задувающей свечи.

– Живи и гори.Рассеется пеплом.Согреет теплом,Человеческим светом.Живи и гори,Развеется сожженье.Воспылая иди сквозь ночь по рассвету.

С перебинтованным телом я встретил свой новый день. Тем временем, девушка ходила в чёрном платье и белой фате, читая сказ мертвецу, смотрящему на неё из картины в малой коморке.

На косом столе пылают свечи. Около зеркала стоял шкаф без дверей, наполненный чудаковатыми яркими платьями. Рядом с лавкой цвели тюльпаны в узорчатой вазе. Красота в подобных мелочах пронизывала собой всю эту комнатку сквозь бедность.

Оторвав своё тело, я не чувствовал боли, по-своему было даже легко. Хм, интересно, у всех, кто был возвращён с того света появлялись подобные ощущения?

Рядом со мной на стуле лежала одежда ныне покойного, но, похоже, в моём положении выбирать не приходится. Стараясь не тревожить свою спасительницу, я скрылся за дверь и продолжил свой путь вглубь тёмного коридора.

Между двух балок был привязан суфлёр. Его окружала труппа и люди в балахонах, вооруженных дубьём. Рослый мужчина в шкуре медведя искусно истязал привязанную тушу кнутом, оттягивая его мучительную смерть. Классика – ничто не держит порядок так, как показательные казни. Очередной удар опоясал шею суфлера, перебив ему горло. Вопль от боли в один миг сменились тишиной. Палач с красным лицом развернулся к балагану и громко объявил, жестикулируя руками.

– Так будет с каждым кто осмелится творить самоуправство. Всем приступить к репетициям. У нас осталась неделя на выполнение заказа. А эту дрянь не снимать, чтобы все видели.

Все разбрелись тихим шагом, не желая сердить господина.

– Ты! Стой, я не припомню твоего лица, проследуй-ка за мной.

Скинув шкуру «Рыло» развалился в кресле за столом, взяв кувшин вина.

– Эта работа скоро сведёт меня в могилу. Напомни, кто ты?

– Я тут по ошибке, в момент паники мы с моей спутницей бежали на сцену, чтобы выбраться из давки.

– Хочешь сказать, ты из знати? Как-то по тебе не видно. Ну, в любом случае, даже если это и правда, то тебя не хватятся, как ни крути, а свободу надо заслужить. Все итак распоясались, видишь до чего всё дошло, скатились в проходной двор. А что касается девушки, я ещё вчера вышвырнул её на улицу. Не горячись. У меня даже с похмелья сил хватит, чтобы тебя утихомирить. Ты видел, что теперь с суфлёром. Кстати, на ушедшее, как видно, приходит, чем ты можешь быть полезен?

– Моряк в отставке, ныне писатель, вон кстати на полке одна из моих книг.

– Мне наплевать, дарят порой всякий мусор. Значит поступим так, морячок, в субботу здесь будет пиршество по поводу именин дочери Беннингтона. Отличишься в представлении считай, свободен. А я пока разузнаю про твою девушку.

– Похоже у меня нет выбора.

– Ну, в альтернативе ты можешь послужить кормом для зверья…

Под пьяный смех я покинул кабинет. Не думал, что моя жизнь будет зависеть от сцены. С другой стороны, я ведь хотел приключений, где расписаться в собственной тупости?

На ушедшее придёт значит…

Надеюсь, что у суфлёра ещё не вывернули карманы. Кровь с покойника уже не текла, но высохнуть ещё не успела.

Дружище ты, как мне кажется, уже не против. Мародёрство хоть и не наш профиль, но за ключи с номером «восемь» благодарю. У вдовы была шестая, получается мы с ней соседи.

Надеюсь ей уже легче.

Коморка размером четыре на три была больше похожа на пристанище психа, чем на место отдыха.

Портреты вдовы, перепачканные углём, надписи из разряда: «МОЯ, ТОЛЬКО МОЯ» на стенах, и грязное женское бельё, раскиданное по полу. На столе черная, почти сгоревшая свеча и кукла, пробитая заточкой. Даже удивительно, почему его не раскрыли раньше?

Стулом служил сундук, закрытый на ржавый навесной замок. Не удивлюсь, если внутри найдётся что-нибудь полезное. Да, среди кучи одежды запряталась книжка, пара свечей, перья, банка чернил, табак, спички, и колода для игры в «Дамбл».

Зажёг свечу и, усевшись на сундук, открыл записи этого сумасшедшего. Нужно отметить, что готовился он довольно долго. Среди любовных стихов затесались имена, даты и зачеркнутые действия по выполнению плана. Изначально он хотел получить главную роль, чтобы раскрыться в половой сцене, но получил аргументированный отказ. Минуя страницу исписанного мата, стало понятно, что теперь суфлёр желал кровавой расправы над мужем Трисс. С каждой новой страницей текст становился всё более резким и неразборчивым. Ещё я обнаружил сценарий в столешнице, интересно здесь указаны все участники балагана или нет? Говорят, что после отмщения становится легче, но вот откуда об этом узнал «Рыло»? Лучше списать на совпадение, а вот о подельниках пока что говорить не стоит. Жалко терять информаторов и торгаша, о которых тоже было сказано в дневнике. Надо бы сообщить об этом…

В замочной скважине шестой комнаты я разглядел, как Трисс красила лицо белым гримом. Шут одёрнул меня за штаны, прислонив палец ко рту и указал на замок демонстрируя руками подзорную трубу.

скоморох, встав на носочки посмотрел в щель… Отринувшись от двери, покрутил пальцем у виска и скрылся в направлении сцены. Я решил зайти в комнату.

– Смотрю тебе уже лучше. Костюм моего супруга тебе к лицу.

– Спасибо вам за помощь, не хотел беспокоить, но есть новости, которые связаны с вашей половинкой.

Девушка, отойдя от зеркала развернулась с не домазанной гримасой грустного клоуна и подняла брови вверх, выражая свою заинтересованность.

– Убийца вашего мужа мёртв.

Изменившись в лице на белоснежную улыбку, она засмеялась.

– Хозяин забил его кнутом, обвинив в самоуправстве и оставил в назидание. Уже в курсе. Со мной весьма откровенно говорят «Oko-T-оkO».

– Вы серьёзно верите в эту муть? Простите, но это просто очередная шутка художников, вдохновившихся верованиями «канувших».

– Не знаю на каких творцов вы ссылаетесь, но вестник о смерти убийцы мужа стоит передо мной во плоти. Если у тебя всё, то мне нужно готовиться к репетиции.

– Рыло приказал мне выступить в эту субботу, чтобы я смог вернуть свою…

– Свободу? Ты скептически относишься к оракулам, но всерьёз поверил этому пьянице?

Мой муженёк тоже…

На её глазах выступили слёзы, а голос поник. Грим каплями стал пачкать её одежду, стекая с подбородка…

– Он жизни не знал, всё что-то выдумывал и тренировался, но ты сам видишь к чему это привело. Это – дорога идущего в мрак…

Брось это, слышишь?!

Она швырнула меня за порог.

Опираясь на запертую дверь спиной, погружаясь в объятия холодного пола и водопаду истерики по раскалённому лицу опустошённого вулкана.

Тонкая тихая мелодия перебивала страдающей стоны околдовывая своей красотой, тянущей гаммой вела за собой в глубь помещений бездушных, все как будто куда-то исчезли, не оставив следа время застыло среди бардака реквизита. За высокой аркой из клеток под сопенье зверья нагая девушка сокрытая в татуированный узор играла на чудной флейте сливаясь цветом во едино с змеиной головой крылатой кунд. Возвысившись над мной открыла пасть, расправив ядовитые клыки, шипя двояким языком, закапала слюной. В её черных глазах я видел свой страх, впадая в гипнотический шок. Музыка стала стихать, перерастая в шепот…

Змея уменьшившись в размерах извивалась по телу хозяйки, прячась в её нательных рисунках пока и вовсе не застыла на плече. Раздвоенный язык прильнул к моим губам, сменяя шок на страсть, прервавшуюся болью от свидания с коленом.

– Ссстерва!

– Да как ты смеешь! За моё откровение назначили высокую цену, скажи, как тебе представление?

Извиваясь в танце плела свой диалог изящными символами продлевая шипящие звуки смягчая окончания искусительно-наигранным шёпотом.

Можешь не отвечать чувствую твоё восхищение. Скажи, что гложет тебя…

– Рыло…

– Не смей так называть отца, новый отчаявшийся пройти путь идущего в мрак, внемли моим словам. Канатный ход твоя судьба граничит с смертью каждый шаг, но близко торжество танцующей жизни кружащийся вальс прекрасного рождения голодные шакалы воют жаждут плоти горит твоя нить сменяя удивление страхом предвкушая овации знати…

Взбунтовавшееся зверьё ото сна раскачивало клетки, перекрикиваясь хаотичным рыком подобно живым людям под трибуналом пыток. Змея изменившись с загадочно образа и плавных движений изменилась в лице на гнев сменяясь на движения бурлящего гнева…

– Спасайся!!

Без лишних раздумий бежал под звуки резких переливаний флейты и падающих клеток на сцену.

Под ноги с характерным лязгом металла об пол отрикошетил не вошедший в мишень кинжал.

– Да ты не бойся они тупые как камень, при всём желании даже вскрыться не получится.

Худощавый седоволосый юноша в красном плаще опустошил мишень, собирая вокруг неё реквизит.

– Будь добр подай тот что у твоих ног и будем знакомы, моё имя Эрик.

Он приподнял плащ и поклонился, отступив назад с прямой спиной, прежде чем продолжил снова метать кинжалы.

– Судя по лицу, с Дорной ты уже познакомился…

Лезвие отпрыгнуло от мишени, не оправдав грациозный замах плеча.

– Дружеский совет – не ведись с этой языкастой, очень много слухов витает в балагане и один хуже другого…

Нож с хлопком воткнулся в доску справа от мишени. Честно сказать, заход с полуоборота выглядел более грациозно, чем прошлая попытка, жаль в молоко.