Куда ведёт Куросиво

Внутри дом был обставлен на современный лад, наполнен цветочными оранжировками и акварелями морских пейзажей. Их пригласили расположиться на удобном диване, и Такума расставил на стол простые глиняные чашки.

– Надеюсь, вы не откажетесь от зелёного чая, – обратился он к ним.

– Безусловно нет! – в унисон ответили гости.

Сёко заваривала чай и за прикрытыми дверьми напевала мелодию из известной арии, голос обладал необыкновенной выразительностью, а сложнейшие переходы давались без всякого напряжения.

– Ваша жена профессиональная певица? – спросила Рита.

– Она пианистка, в роли певицы выступает дома.

– Но почему? – удивилась Рита. – Такой голос нельзя прятать!

– Сёко не любит выступать перед публикой, – с сожалением покачал головой Такума.

– Но вы сказали она пианистка? – уточнил Мигель.

– Да, на концертах уверенность Сёко поддерживает пианино, она в этот момент забывает о зрителях и сливается с музыкой. Петь – это совсем другое, она не решается стоять лицом к лицу со слушателями.

– Как жаль, – произнес Мигель.

– Однако, совсем недавно, – откинув невозмутимость, оживился Такума, – главная радиостанция Перу устраивала конкурс «Лучший оперный голос Южной Америки», и я уговорил Сёко участвовать, и, представьте, она в нём победила! Концерт прошёл по всем основным радиоканалам классической музыки Америки и Азии! – проговорил он с любовью к жене.

Сёко ничего не слышала и, находясь в своём звенящем мире, продолжала петь. Вскоре она внесла в комнату заварочный чайник и, усевшись, приобняла мужа, положив ему голову на плечо, всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять, насколько они близки. «Где же японская отстранённость и строгие правила не показывать личных отношений? – восхитилась Рита и подумала: – Япония бдит традиции своих жителей, но не может контролировать улизнувших на другой континент».

Сёко начала разливать чай и всполошилась:

– Ты до сих пор не поставил на стол суши? – обратилась она к Такуме.

Тот подхватился и направился в кухню.

– Вы сейчас отведаете суши от лучшего шеф-повара ресторана Никкей! – с уважением к мужу произнесла Сёко.

– Никкей? – переспросила Рита.

– Объясню метафорически, – произнёс Мигель. – Вообрази, японский дракон проглотил перуанскую рыбу и выдохнул симбиоз рецептов.

– Лучше не объяснишь, – засмеялась Рита.

Такума вернулся с заманчивой радугой из кусочков рыбы, искусно украшенных овощами, они совсем не походили на привычные суши.

– Такума-сан, – начала Рита, когда смогла оторваться от блюда, – вы знаете историю эмиграции вашей семьи?

– Это был 1889 год, – немного подумав, начал он рассказ, – мои родные жили в посёлке Адати, который поглотил разрастающийся тогда Токио. Сельским жителям был предложен небольшой выбор: работать на предприятиях или уезжать, земли для всех не хватало. Моя семья предпочла уехать в Перу и заниматься привычным – выращивать рис.

– Почему именно в Перу?

– Не знаю, правительство так решило, и никто не усомнился в правильности.

– Вас не тянет на родину? – спросил Мигель.

– Мы никогда не были в Японии.

– Как не были в Японии?! – не удержалась Рита.

Такума усмехнулся:

– Пока были молодые, привлекала Европа, потом растили детей, у нас две дочери.

– Часть семьи по моей линии осталась в Японии, – вступила в беседу Сёко, и с ностальгией произнесла: – Как у них сложилась жизнь?!

Рита и Мигель не сразу нашлись, что сказать, столько печали прозвучало в голосе Сёко.

– Вы их искали? – спросила Рита.

– Да, но… – произнёс Такума.

– … не нашли… – завершила Сёко, и на глазах у неё появились слёзы.

– Вам надо ехать в Японию! – вырвалось у Риты.

– Да, – кивнул Такума, – мы так и решили, японская пословица говорит: «к познанию нет короткой дороги».

– Время вспомнить и найти истоки, – добавила Сёко.

Такума обнял жену:

– Уверен, в твоей семье много знаменитых певцов.

– Сёко-сан, – проговорил Мигель, – спойте нам, пожалуйста.

Сёко улыбнулась:

– Для маленькой аудитории, так и быть, спою.

Рита и Мигель с удивлением наблюдали, как Такума достал из кожаного чехла флейту и заиграл в аккомпанимент жене. Глубокий и чистый голос повёл в Японию, такую далёкую по расстоянию и такую близкую по меркам души. Кровь не обманешь – в напеве Сёко звучала пронзительная грусть Японских островов, балансирующих на хрупкой грани бытия-небытия.

На обратном пути Рита и Мигель, боясь разрушить очарование вечера, ехали в тишине, и лишь прощаясь у гостиницы, Мигель произнёс:

– Перуанская флейта, на которой играл Такума, одинакова по устройству и звуку с японской, это на тему совпадений по теории Вадима.

– Ты, оказывается, прекрасно в ней плаваешь, – посмотрела на него Рита.

Мигель усмехнулся:

– Завтра в шесть утра снимаемся с якоря.

Глава 4. Кассия

Немного склонившись от тяжести рюкзака, размер которого мало вязался с утончённостью хозяйки, Рита стояла у края тротуара в ожидании Мигеля. Из утреннего тумана материализовался видавший виды джип и плавно притормозил, из него выпрыгнул Мигель: габариты машины, в свою очередь, никак не соответствовали его росту. Видя изумление Риты, он проговорил:

– Мой вездеход, вызволял меня из разных передряг, – и нежно похлопал машину, как по крупу лошади.

Он помог Рите загрузить вещи, и они отправились в путь, уделом которого была неизвестность. Через пару часов они добрались до населённого пункта в предгорье и столкнулись с первым непридвиденным отклонением от плана: местные жители предупредили, что велика вероятность дождей и лучше до Куаро добираться на лошадях. Пришлось менять способ передвижения и дорогу раньше, чем собирались. Мигель подтянул у арендованных лошадей подпруги и, прежде чем переложить всю имеющуюся поклажу на их спины, порылся в своём рюкзаке, он достал оттуда пончо и протянул Рите:

– К вечеру выше в горах пригодится.

Рита взяла его с благодарностью и прикрепила к поясной сумке.

– Одно правило, – сказал Мигель, – смотреть вниз не рекомендую, – и, ловко подсадив не особо опытную в конной езде Риту, тронул свою лошадь.

Рита последовала за ним и вскоре убедилась в правоте Мигеля: узкая дорога лежала возле ничем не огороженных захватывающих дух обрывов, а в некоторых местах край был настолько близок, что земля осыпалась под копытами лошадей. Рита всё же не удержалась, глянула вниз… и чуть не вылетела из седла от открывшейся взгляду бездны. Мигель, как почувствовал, и, не оборачиваясь, повторил:

– Головой не крутить.

К посёлку они подъехали, когда солнце присело на видневшуюся на горизонте самую высокую гору, позолотило дорогу и с прощальным лучом сопроводило к опрятной лачуге.

– Здесь живёт моя старинная знакомая, – сказал Мигель, – и если мой путь лежит в эти места, она всегда меня выручает.

Он постучал, послышались шаги и дверь открыла женщина почтенных лет: её волосы, как у всех перуанок, были заплетены в две косы и напоминали очищенное серебро, лицо, тёмное от неизбывного загара, бороздили морщины. «Как складки древней горы», – подумала Рита. При всём при этом, черты говорили о европейском происхождении. Одета она была в пончо и пышную юбку, ноги, заметила Рита, оставались босыми.

Женщина узнала Мигеля и пригласила их войти. В комнате на старенькой глиняной печке пеклись кукурузные лепёшки уминта, в углу, возле деревянного веретена с пряслицем, лежало приостановленное на середине работы пёстрое покрывало, видимо, они оторвали её от прядения.

– Кассия, это Рита, – произнёс Мигель на испанском и продолжил на кечуа: – Передай, что я выполнил задание.

Кассия посмотрела на Риту и, покачав головой, сказала:

– Подождём, звёзды подскажут, нужно ли об этом сообщать, – и вышла во двор.

– Хозяйка, похоже, не особо нас рада видеть? – спросила Рита.

– Всё в порядке, у Кассии своеобразные манеры, – усмехнулся Мигель и зажёг керосиновую лампу.

Рита с любопытством стала оглядывать хижину: повсюду, куда ни посмотреть, были развешаны ловушки для снов, они уже забрасывали свои сети для поимки видений, ждущих своего часа в этом тусклом убаюкивающем освещении. Она погладила шелковистые перья одной из них, качнула другую, подошла к веретену и потрогала покрывало, ворсистое и мягкое оно поражало симметричностью орнамента, на котором хлопал крыльями кондор, а верхушки ромбов отправляли на все четыре стороны.

– Необычное имя Кассия, напоминает созвездие Кассиопеи, – произнесла Рита приглушённым голосом, как будто боясь вспугнуть таинственность, наполнявшую хижину.

Мигель натянуто улыбнулся:

– История жизни Кассии и того более, как из научно-фантастических фильмов!

На словах Мигеля вошла хозяйка и затряслась от смеха:

– Мои родители были астрономами, – заговорила она на испанском. – Назвали меня в честь их любимого созвездия Кассиопеи. Приехали они сюда, как и вы, в экспедицию, влюбились в горы и небо, и остались. Здесь родилась я. Однажды, они делали астрономические вычисления в горах, да так и не вернулись, что с ними случилось, никто не знает, возможно, слились со звёздами и забыли о нашем мире.

Рита ловила каждое слово: «Вот они мифы, которыми наполнена вся здешняя атмосфера, и рождаются прямо при мне!» – думала она.

– В двенадцать лет я осталась одна, – продолжала Кассия. – Меня растили всем посёлком, и я никогда не покидала его. Исчезновение двух учёных никого не обеспокоило, словно они стёрли о себе память, но родители многому успели меня научить. Я прочитала все оставшиеся после них записи и совершенно уверена – они улетели жить на другую планету.

Мигель подмигнул Рите и округлил глаза, но та была полностью во власти необыкновенного рассказа и не замечала его мимики.

– В оставшихся бумагах я нашла формулы, как перемещаться в другие измерения, – заговорщически промолвила Кассия.

– Вы пробовали? – спросила Рита, и сомнение не удалось скрыть.

– Я считаюсь колдуньей, – не ответила напрямую Кассия. – Сама всё поймёшь, если горы примут тебя, – и проницательно глянула на Риту. – Запомни, горы не прощают одного – лжи и зла, – и повернулась в сторону Мигеля.

Кассия налила им молока, выдала по горячей лепёшке и стала обустраивать гостям ночлег: она постелила Мигелю на земляной пол, Рите выделила широкую деревянную скамейку, и в завершение вручила покрывала из шерсти альпака – большие и тёплые. Рита посмотрела на замысловатые комбинации рисунков и подумала: «Наверное, они тоже умеют ловить сны».

Завершив нехитрое гостеприимство, Кассия уселась с трубкой на пороге. Сон Риты так «никому» и не удалось поймать, ей не спалось. Переполненная впечатлениями она представляла в красочных образах повествование Кассии, но между всем прочим в голове крутился простой мирской вопрос: «Неужели за все эти годы у Кассии ни разу не возникло желания посмотреть другие места и города? Тем более, – Рита была убеждена, – родители рассказывали про современную жизнь». Полежав, она подсела к Кассии и подняла голову к небу: звёзды, огромные, яркие, перемещались и как будто танцевали.

– Звёзды светятся прошлым, – заговорила Кассия и выпустила кольцо дыма. – Свет солнца доходит до земли через восемь минут и успевает нас согреть, другие звёзды так далеко, что им потребуются миллионы световых лет, чтобы донести сияние до твоих глаз. Летали бы мы без солнца рассеянными по вселенной ледяными каплями, – засмеялась она.

Кассия была подлинной дочерью своих родителей, но астрономические знания смешались у неё с обрядовым поклонением звёздам и солнцу, небесные светила были естественной частью сказаний Перу. Голова Риты, быть может, от безмерности представленного бытия кружилась. Кассия внимательно на неё посмотрела и, вытащив из висевшей на боку полотняной сумки свежие листья коки, протянула Рите, та помотала головой.

– Это лекарство, тысячелетиями перуанцы так спасались от горной болезни, – настаивала Кассия, и жестом, не терпящим возражения, вручила ей несколько листьев, они были удлинённой формы и походили на лавровые.

Рита зажала их в руке.

– Положи за щёку, – велела Кассия.

Рита неохотно подчинилась, но через несколько минут рот начал неметь. Она испуганно посмотрела на Кассию. Та, заметив реакцию Риты, покатилась со смеху, развязала небольшой мешочек, запустила в него пальцы и достала щепотку пепла:

– Это зола зёрен кинвы, без неё целебный сок коки не усвоится, – и пересыпала золу в ладонь Риты.

Рита слизнула пепел, появился солоноватый вкус, и через несколько минут головокружение прошло.

– Вижу, гонит тебя по свету обида и неустроенность, – скосив глаза в сторону Риты, произнесла Кассия.

– Как вы догадались?! Впрочем… Вы правы…

В затерянном горном посёлке рассказывать загадочной ведунье о тревожащих вопросах было легко. Кассия слушала, не перебивая, и, выпустив очередное кольцо, протянула трубку Рите. Та, как приворожённая, вдохнула ароматный дым… Рита осознавала – они продолжают о чём-то беседовать, но не могла сконцентрироваться. Она вспомнит потом…

Сейчас всё завертелось, и она отправилась к звёздам. Приблизившись к одной, увидела пришвартованный рядом космический корабль, села в него и беззвучно понеслась в необъятный космос, пока не оказалась у нанизанных на белый трос серебряных прозрачных шаров. Они светились и, как ступеньки, вели вверх к остальным звёздам. По другому тросу, ведущему вниз, спускались шары, похожие на глобусы. Она проворно оставила ракету и стала пружинисто, как на батуте, перескакивать с глобуса на глобус: Земля упрашивала вернуться. Вслед за этим Рита провалилась в темноту.

Глава 5. Вступление в круг препятствий

Анри невероятно расстроился, когда, проснувшись, не обнаружил Риты – она не оставила после себя и следа, кроме щемящего чувства одиночества. Он не мог остановиться и беспрерывно думал о ней, вспоминал, как отрешённость в глазах в самом начале их встречи исчезла, и за время, проведённое вместе, в них появился блеск и озорство. Она как будто забыла о грузе, который прятался внутри, и наружу выглянула ребячливая, смешливая натура. Казалось, их ждёт новый день вместе, но… Поспешное исчезновение Риты, признавался Анри, задело его глубже, чем он предполагал.

Было трудно включиться в нужный режим столь необходимый для его профессии, клиенты ждали помощи, этакую волшебную палочку от всего наболевшего, надо было вслушиваться, вникать, но мысли о русской девушке не оставляли. Вот и сейчас, на него выжидательно смотрела новая клиентка: подтянутая женщина в возрасте с несчастными уставшими глазами. Он, по-видимому, потерял нить разговора и, почувствовав это, она замолчала. Анри кашлянул:

– Простите, мадам Делоне, я весь внимание.

Мадам Ивет Делоне вздохнула и поведала историю о неблагодарных детях и одиночестве. Каждый раз Анри отчётливо видел, как все нежелательные последствия были созданы самими людьми, но они не понимали этого, не хотели признавать свою ответственность.

Ивет Делоне много путешествовала и наслаждалась возможностями, которые давали деньги. Муж – состоятельный человек, но… на десять лет младше. Она не могла с этим смириться и всеми силами пыталась вернуть время вспять, СПА салоны и спортзалы были на первом месте. Муж любил её и не понимал гонки за молодостью, мечтал о детях. На свет появились Люк и Шарлотта. Он был счастлив, она была в отчаянии, самый сильный страх – потерять привлекательность, претворялся в жизнь. Она с удвоенными силами принялась восстанавливать красоту, испорченную, как она считала, рождением детей, и забывала про всё остальное. Ей некогда было вкладывать душу в воспитание, но детей она несомненно любила. Няньки и сиделки, учителя, частные школы Англии и Швейцарии заполняли отсутствие материнского внимания. Люка и Шарлотту мадам Делоне почти не видела. Дети выросли, она всё равно состарилась. Муж, не понимая такого отношения, ушёл к другой, которая стала для Люка и Шарлотты близким и родным человеком. Шарлотта не простила матери, и не позволяла с собой видеться. Люк сильно скучал, но сам первого шага не делал.

– Теперь я никому не нужна, – плакала Ивет, утирая слёзы винтажным носовым платком.

Выслушав, Анри произнёс:

– Мадам Делоне, Люк и Шарлотта ждут вашего внимания всю жизнь, пришло время этот пробел заполнить.

– Но как? – встрепенулась Ивет.

– Мы обсудим это в следующий раз, – произнёс Анри, – будем двигаться постепенно, на сегодня довольно.

Анри спустился в кафе, которое находилось прямо под его кабинетом, совсем крошечное: один столик внутри и два на улице. Владельцы, Патрис и Доминик Фурньеры, сорок лет хранили верность друг другу и своему маленькому бизнесу. Доминик пекла виртуозные, таявшие во рту булочки и пирожные, Патрис колдовал над кофе. Публика приходила избранная – это были постоянные посетители, преданные кафе также искренне, как и хозяева. Изредка забредали туристы, затерявшиеся в узких улочках старого города, и уносили воспоминание о чудесном кафе, как об одном из уникальных моментов, которые мы бережно храним, вернувшись из путешествий.

Доход у Патриса и Доминик был небольшой, они вели скромную жизнь, никуда не ездили. Им хватало небольшого мира, но он не был ограниченным, в малом они находили большое, и всю любовь вкладывали в своё дело. У них был единственный сын, Пьер, который, в отличие от родителей, объездил весь мир. Он жил пространством и его формами, они временем. Он находил счастье в перемещениях, они с удовольствием проживали каждое мгновение. Пьер привозил им разные страны прямо на старую улочку, они делились с ним ёмкой, нажитой годами мудростью и умением ценить время – они прекрасно дополняли друг друга. Пьер был известным архитектором.

За чашкой кофе мысли Анри вернулись к Рите, чувство незавершённости и вопиющей ошибки держало в тисках, он не мог этого так оставить, надо было что-то предпринимать…

***

Анри отправился на улицу, где Рита остановилась. На ведущей в подъезд двери гладким никелем сияло препятствие – домофон. Анри посмотрел по сторонам в надежде, что появится кто-нибудь из жильцов, и на его счастье, вскоре подошла девочка с белым пуделем на поводке и открыла дверь.

В маленькой стеклянной будке с окошком сидел консьерж, по размерам он прекрасно вписывался в рабочее место, и, повесив длинный нос, дремал. Радио, не нарушая его дрёму, тихо напевало шансоны.

Анри направился к лестнице и, проходя мимо, поймал себя на том, что как подросток затаил дыхание. Консьерж тут же очнулся и вопросительно на него посмотрел:

– Новый жилец? – строго спросил он.

– Нет.

– Как вы сюда попали?

– Моя знакомая, – заговорил Анри, – поселилась здесь несколько дней назад. Позвольте увидеться.

– Я обязан отмечать посетителей. Понимаете ли туристов и проходящих много, а постоянных жильцов мало, мне положено охранять их покой. Ваше имя? – собрав складки на лбу, допросил он.

– Анри Вилар, – протянул ему свою визитку Анри.

Консьерж старательно записал имя Анри в старинную гостевую книгу, хранившую список судеб не за одно десятилетие, и спросил:

– Так вы к кому?

– Её зовут Рита, к сожалению, не знаю фамилию. Может быть, вы найдёте в вашем фолианте? – рискнул Анри задать вопрос и подсказывал: – Высокая, стройная.

Вопрос консьерж проигнорировал, но мечтательно произнёс:

– Вы про девушку с рыжими волосами? – и расплылся в улыбке. – Такую нельзя забыть!

У Анри закралось подозрение.

– Она приходила утром, к мадам с третьего этажа, – разговорился вдруг консьерж, видимо, встреча с красивой женщиной не оставила его равнодушным. – Через короткое время вернулась и стала интересоваться кое-кем, как и вы.

Консьерж замолчал и снова принял официальный вид.

– Девушкой с тёмно-русыми волосами? – тактично спросил Анри, стараясь не вспугнуть благожелательное настроение консьержа.

– Так какая, месье, вам нужна? – посмотрел он хитро на Анри и добавил: – Да, она вышла немного позже рыжеволосой с небольшим чемоданчиком.

Анри застыл: «Я упустил Риту, – и Жанна, он догадывался, сыграла в этом свою партию, – но, вдруг, я ошибаюсь?»

Консьерж встал:

– Простите, мне пора, жена торопит с обедом. Знаете, всегда недовольна, что прихожу, когда всё остыло.

– Так я могу подняться наверх? – переспросил Анри, не теряя надежды.

– Идите, идите, – кивнул тот, размягчённый предстоящим удовольствием, жена готовила отменно.

Анри остановился перед дверью Риты и долго звонил, слышал, как в пустой квартире звук рассыпается на мелкие осколки, как и его надежда. Он вышел на улицу и стал ходить вперёд и назад, обдумывая, что предпринять дальше. Возле него остановилась машина и через приспущенное стекло удивлённый голос Софи спросил:

– Анри, дорогой, что ты здесь делаешь? – и она несколько неуклюже выбралась из машины. – Я не ошибаюсь, мы собираемся на встречу с одним и тем же человеком? – и с чуткостью на него посмотрела.

Тот кивнул:

– Да, хотел увидеть Риту, но слишком поздно, здесь побывала Жанна, и, судя по всему, Рита уехала.

– Значит, я угадала, ты к ней неравнодушен, – проговорила Софи.

– Это уже не имеет никакого значения! Я не знаю её полного имени! У меня нет даже номера телефона! Как, скажи мне, пожалуйста, можно быть таким недальновидным?!

Софи нежно обняла Анри и села обратно в машину, отъезжая, она добавила:

– Анри, ты обязан найти Риту! – и отправила ему воздушный поцелуй.

Софи была сердита на Жанну, не считаясь ни с кем, та и на этот раз повернула ситуацию, как ей нужно! Софи, как и договаривались, ждала её, чтобы отправиться к Рите, но в последнюю минуту Жанна объявила, что не сможет к ней присоединиться. «Анри, пожалуй, прав, – думала Софи, – неспроста Жанна отменила визит, а теперь выясняется, что Рита уехала!»

Машина скрылась за поворотом, и тут Анри спохватился, что не спросил Софи, зачем она хотела встретиться с Ритой. Он же чувствовал острую потребность увидеть её, может быть, тогда он сумет понять, чем она его так тронула. «Что же могло произойти между Ритой и Жанной?» – гадал он.

Анри всегда воспринимал Жанну, скорее, как друга детства, чем любовницу. Его мало волновало, что происходит в личной жизни той, догадывался, что она, как и он, не ущемляет себя в выборе, и встречается с разными партнёрами. Однако при всей свободе их отношений в последнее время прослеживалась некая тенденция – они общались регулярно и в основном по инициативе Жанны, и если в её присутствии он обращал внимание на кого-то ещё, она старалась переключить внимание на себя, что весьма наглядно и проявилось с Ритой. Такого он раньше не замечал: «Неужели Жанна ревнует?»

***

Жанна сидела в салоне красоты со свежим маникюром. Лак был вызывающего красного цвета, как впрочем и весь её облик – и для мужчин, и для женщин. Она гордилась, можно сказать, упивалась этим. Зазвонил небрежно брошенный на подоконник телефон, и Жанна попросила мастера показать экран: там высветилось имя Анри. Она была уверена – звонок по поводу Риты, и докладывать ему о своём визите к ней не собиралась.

– Спасибо, ничего важного.

Жанна не ставила под сомнение, Рита может занять место в сердце Анри прочно, навсегда, и не могла этого допустить. Ревность вспыхнула в долю секунды, и, как многие властные женщины, она не собиралась делиться: умный, мягкий, красивый, успешный – она ценила Анри и держала для себя. Потерять его недопустимо! Пока ей нужна была вольная жизнь, но всё меняется, и кто знает… Жанна понимала, что Рита не справится с её напором, стоит немного щёлкнуть, и угроза исчезнет сама. Так и вышло. Погуляв по городу после разговора с Ритой, она вернулась в дом, и консьерж выдал удовлетворяющий ответ:

– Мадемуазель, о которой вы спрашиваете, попрощалась со мной и выехала из нашего дома полчаса назад, – услужливо сообщил тот.

Жанна успокоилась.

Телефон вновь зазвонил и от вибрации стал съезжать к краю подоконника. Девушка, подхватив его, сообщила:

– Тот же самый номер, мадемуазель.

Жанна понимала, долго игнорировать звонки Анри она не сможет, и ей срочно нужно было придумать, как построить с ним разговор. Она взяла телефон в руки и какое-то время гипнотизировала его взглядом, словно ожидая, что тот подскажет нужную версию. Довольно скоро пришла идея, которая показалась вполне убедительной, и она нажала кнопку ответа:

– Алло? Анри? Прости, пропустила твой звонок. В кафе? Хорошо, постараюсь быть вовремя.

Она не собиралась спешить на встречу, выдержит паузу, но к диалогу была готова. Главное, правильно подать полученную от Риты информацию. «В случае, если Анри узнает об отъезде Риты, то такую поспешность можно списать на непредвиденную экспедицию», – додумывала Жанна и не подозревала, насколько точно угадала происходящие с Ритой события. Единственное, что она не могла и вообразить – это куда ту закинуло! Как, впрочем, и сама Рита.