Магия во мне

Когда приехали Патриция с предками и вернулся Дэвид, никто даже не подозревал, что было сегодня, даже следов не оставалось от вечернего инцидента.

После ужина, мы пошли в гостиную, Патриция обещала мне показать свою скромную каморку и дать зелье для памяти. Пройдя в зал, на глаза бросилось большое, почти на всю высоту стены, полотно с изображением трех ведьм, варящих зелье в большом котле посреди глухого леса под полной луной. Оно было притягательно и таинственно своею необычностью.

– Оу, не бери в голову, этому полотну не более пяти столетий! Тогда сжигали на костре ведьм. Выглядит жутковато, но такова традиция, оно досталось мне от мамы, маме от бабушки, а той в свою очередь от моей прабабушки ии… Не буду тебя мучить, – Патриция решила, что эта история будет для меня скучновата. – Поможешь отодвинуть? – намекала она на полотно. – Оно, однако, играет одну роль в этом доме…

Я не понимала, что имела ввиду Патриция, так как кроме пустой стены за полотном ничего не видела. «Оccultatum become visible!» – произнесла она и на стене начали проявлять непонятные узоры, и чем четче они проявлялись, тем больше было понятно, что там дверь.

В каморку спускалась лестница в узком темном проходе, было немного мрачновато, но вполне подходило для данного места. Внизу же было просторно и на удивление светло. Много сервантов с различными сушеными травами, а также живыми растениями из Миррайи, цветы буквально шевели своими стеблями и листочками, словно извиваясь в танце. Это было изумительно. На свободных стенах висели сушеные лягушки, привязанные лапками к веревке, а также перья, чьи-то когти, мышиные хвосты и другая дурность. Я больше не могла на это смотреть и тут же отвернулась. Посреди комнаты стоял небольшой котел. Дальше я заметила полки с книгами, как Патриция позвала меня. У нее был застекленный шкаф со склянками с зельями и одно было готово для меня.

– Вот, держи! – протянула она мне маленький пузырек, на листочке, привязанному к нему словно бирка, было расписано для чего было это снадобье. – Это конечно не зелье, но помочь должно. Это эликсир для воспоминаний, он немного залежался, но думаю, не должен значительно утерять силу. Пока выпей его, а завтра я сворю тебе новый, из свежих трав.

– Эликсир? И чем же он отличается от зелья? – мне стало любопытно.

– Ох, все намного сложнее, чем я предполагала! Зелье, это серьезная магия, а эликсир так, баловство. Если бы я дала тебе зелье, то ты бы в эту же секунду вспомнила все, что не помнишь. Но я сварить не смогу его по многим причинам: во-первых, нету некоторых ингредиентов, которые можно достать только из Миррайи, а во-вторых, это настолько занимательный процесс, что здесь варить его будет просто небезопасно. Этот эликсир влияет лишь на воспоминания, а не на твою память, то есть ты можешь вспомнить что-то частично либо в здравом уме, либо во сне. Также его пьют, чтобы вспомнить какую-либо определенную ситуацию, но нужно конкретно сосредотачиваться, что именно ты хочешь вспомнить, иначе тебе может вспомниться похожее на тот случай, что ты ищешь, но не то. Но, так как у тебя такой особенный случай, не гарантирую, что этот пузырек тебе чем-то поможет. Ты ведь можешь и сама сокрыть вход к своему прошлому, так же как и с твоей защитой – Дона все рассказала.

– Да, я поняла, спасибо Патриция! Выпью его попозже, – согласилась я, от воспоминаний начинало угнетать.

Незадолго до сна, я опустошила пузырек с эликсиром и крепко уснула. Этой же ночью мне приснился странный сон: «Там была моя школа, снова первый класс. Я проходила вдоль школьного ограждения в сторону входа. Замечаю школьный детский автобус, он то ли ехал, то ли стоял, было не понять. Я прошла еще пару метров, прежде чем заметила, как он начал быстро приближаться в мою сторону. Колеса автобуса будто бы скользили, и его сносило словно по льду поперек дороги, несмотря на то, что на дворе была осень. Я стояла на месте и не могла пошевелиться, автобус приближался все ближе и ближе, но ноги будто приросли к месту, еще чуть-чуть и…». Я проснулась, с визгом поднявшись с подушки. Надеюсь, никто не услышал.

Все было так странно, неужто эликсир так повлиял на меня. Это не казалось воспоминанием, так как было ощущение, что я и до этого это знала, как все случилось, но возможно я все накручивала себе. Однако этот сон был не просто так… Я это чувствовала.

Спустя пару минут в дверь кто-то постучал. Поднявшись с кровати, я открыла дверь. Это был Мэтью. Он переживал за меня. Не знаю каким образом, но он пришел сюда на мой страх. Похоже, что я так прочувствовалась этим сном, что весь дом был буквально пропитан моими переживаниями. Я пропустила Мэтью в комнату и закрыла дверь. Я была сама не своя после того сна. Там все было так реалистично, словно это было наяву. После такого, желание вернуться в постель и уснуть, как рукой сняло. Мэтью предложил мне помочь, чтобы я смогла упокоиться. Но мне нужно было над этим подумать. Он, конечно, объяснил мне, что беспокоиться не о чем, что это никак не отразится на моем здоровье или памяти, просто немного снимет тревожность, чтобы я смогла уснуть, но чувство сохранности было сильнее, однако ему удалось уговорить меня и, надеюсь, не своею способностью.

Все же контролировать мое состояние Мэтью было труднее, чем чувствовать. Видимо я была очень эмоциональна, с насыщенным восприятия мира, от чего Мэтью так легко было воспринять мое состояние. Он подсел ко мне поближе, в плотную заглянул в глаза, пытаясь проникнуть в мое сознание, в какой-то момент даже ладони расправил около моих висков. Это было так забавно, что я не могла сосредоточиться, и вместо этого с улыбкой таращилась на него. Похоже, что Мэтью с этим не справлялся!

Внезапно, в комнате появился Вейн. Наши спальни были рядом, я предполагала, что он мог услышать в комнате голоса и поэтому переместился ко мне. Представляю, какую картину он видел. Что еще можно подумать, увидев парочку, в спальне с приглушенным светом светильника, в пижаме и с протянутыми руками к лицу! Обычно так сидят, перед поцелуем или чем-то подобным, да еще и эта кровать! Я тут же вздрогнула и соскочила с постели, а Мэтью лишь отсел.

– Вейн, это не то, о чем ты подумал! – начала я зачем-то оправдываться, мне было больно от того, что он мог подумать обо мне.

Вейн бросил украдкой взгляд на Мэтью и отправился к выходу, я в свою очередь выскочила за ним, пытаясь остановить и объяснить, что ничего не было.

– Мне плевать что у вас там было! Я не твой парень, не нужно ничего объяснять мне, – злился Вейн, собираясь войти в свою комнату.

– Что же ты так взбесился, раз я для тебя ничего не значу? Вейн, ты дорог мне! – я была так взволнована, ведь уже второй день подряд так разочаровываю его, мне не хотелось терять Вейна, и слова словно рекой лились из меня, что лишь высказавшись, я поняла в чем призналась и замолчала, остановившись около него.

В эту же секунду Вейн прижал меня к стене, одной рукой он уперелся о дверь своей спальни, другой приподнимал мой подбородок, чтобы видеть мое лицо. Я вся покрылась мурашками, дрожащее дыхание выдавало меня. Он склонился надо мной так близко, что все нейтральные частицы в воздухе начинали заряжаться, притягивая нас к друг другу. Рука Вейна, ласкающая мою шею и подбородок, дрожала, нежно скользя по ним, он еле сдерживал себя. Не передать словами эту сладкую муку…

– Эми, – произнес он трепетным, чуть слышимым голосом, склонившись надо мной, – ты не представляешь, как много значишь для меня!

Мы были на грани, чтобы искра вспыхнула страстным пламенем, как открылась дверь моей спальни, из нее выходил Мэтью. Вейн в это же мгновение исчез, оставив меня одну. Мэтью решил, что мы с Вейном поссорились из-за него, но я, промолчав, проскользнула мимо него и захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Я захлебывалась в эмоциях и переводила дыхание. Я в первые испытывала такие сильные чувства, нас словно притягивало друг к другу. Я не могла забыться. Однако в тоже время меня терзали мысли о том, что Мэтью мог увидеть нас вместе.

Следующим утром, во время завтрака, я старалась не обращать внимания на Вейна и вовсе не пересекаться с ним глазами. Мэтью же пытался выяснить у Вейна, все ли нормально после вчерашнего, объясняя, что хотел мне помочь.

После, мы с Патрицией отправились варить эликсир. Наполнив котел обычной водой, она сунула мне в руку черную шляпу с мантией.

– Это для безопасности! – объяснила Патриция. – Не думала же ты, что варить эликсиры, это так просто? Одна лишь капля, попавшая на тебя из этого котла, может привести к беде. Твои вещи и волосы хранят память о тебе, любое соприкосновение и, считай, эликсир будет испорчен. Может случится что угодно: либо он взорвется, либо помянет свойство. Лишь по одной из твоих вещей или волоска, можно наслать заговор, болезнь… Представляешь, что случится, если эликсир попадет на тебя? Волосы спрячь под колпак, а одежду под мантию. Черный отпугивает магию, так что можешь не переживать, даже если зелье попадет на руку. Главное береги волосы и одежду! Все мифы, это искаженные воспоминания о нас. Раньше наши предки дружили с людьми, учили магии и ритуалам, показывали свой мир. Но чем больше они помогали людям, тем больше убеждались в их коварстве. Со временем отношения с людьми стали ухудшаться, пока вовсе не прекратились. Вся правда о нас со временем искажалась и становилась мифами, легендами и сказками. Все эти мифы о ведьмах и то, как они живут или одеваются, практически правдивы, как видишь. Только мы не постоянно носим эти шляпы с мантиями, а лишь при магических ритуалах, чтобы оградить себя. Все привыкли считать ведьм старыми, с когтями и бородавками, зеленой кожей. Это связано как раз-таки с тем, когда колдуньи пренебрегали защитой и получали ожоги, превращаясь из красавиц в дряхлых старух. Как видишь, уродство оставило в их памяти больший след, чем наша красота. Страх, это злая шутка!

История Патриции была очень впечатляющей. Все мифы оказались существующими, просто немного с искаженным повествованием. Одеваясь, я с трудом приходила в себя.

Патриция начала заговаривать воду, прежде чем начать что-то делать: «Dimittere te a vinculis, sunt Inclinatur in virtute tua elementum, Nisi in misericordia, unum ex vobis, quaerunt a Me gutta magia ad tuum ostende [Освобождаю тебя от уз, Склоняюсь во власти твоей стихии, Лишь о милости одной тебя прошу, Мне каплю магии своей окажи]», – после чего вода буквально закипела, не прекращая бурлить. От нее исходил теплый пар, несмотря на то, что даже огня не было. Патриция объяснила, что огонь обычно используют после, чтобы очистить котел от остатков зелья, чтобы оставшиеся капли никаким образом не могли использовать или, чтобы не попало в другие зелья при их варении. Так как просто смывать водой было категорически нельзя. Только пламя огня может полностью уничтожить магическую силу напитка. Вода же действительно кипела, она стала обладать магической силой, и являлась самым важным ингредиентом любого зелья, так как с обычной водой и ингредиентами максимум, что получилось бы, так это чай или супчик.

– И так, что делаем дальше, – объясняла Патриция. – Нужно растолочь бутоны незабудок так, чтобы получилась кашица, это поможет выжить из них как можно больше сока. Теперь этот сок нужно аккуратно выжить в котел, но так, чтобы сам цветок не попал туда, – она взяла в ладошку голубоватую кашицу, поднесла над котлом и, крепко сжав кулак, выжала сок; прозрачная вода окрасилась в бирюзовый оттенок. – Затем, добавим корешки кислицы, они нужны для того, чтобы ты не стала бредить, когда эликсир начнет действовать. Он проходит до самых крайних уголков твоего мозга, поэтому легко сойти с ума, – Патриция кинула целые корешки в бурлящую гущу, и она обрела фиолетовый цвет. – Та-ак, две капельки меда… Еще нам понадобится смола дерева Мэморра, но так как у нас ее нет, использовать можно слезу того, для кого предназначается эликсир, то есть твою.

Патриция дала мне понюхать, какой-то порошок, от которого я начала чихать, это был жгучий перец, было не приятно, но зато вызвало слезы. Поймав пару слезинок железной лопаточкой, Патриция встряхнула их в котел и эликсир был готов.

Как только мы закончили, я поинтересовалась, что это за дерево – Мэморра. И Патриция объяснила, что это самое старое дерево в Миррайе, оно стоит вечность, питая память всех миров веками. Проще говоря, это древо хранит всю память о нас: о тех, кто давно умер, и тех, кто еще жив, даже то, что мы позабыли. Так что, если что-то очень сильно хочешь вспомнить, оно поможет.

Мы вылили эликсир в большую склянку. Патриция предложила, что будет проще, если я каждый раз буду отмерять себе несколько миллилитров чтобы пить, чем разливать все в несколько пузырьков, и я с ней согласилась.

На дне котелка оставалось немного эликсира, Патриция разожгла угли под ним, и как только они разгорелись, перевернула котел, вылив содержимое прямо на играющее пламя, то на удивление не погасло, а наоборот еще больше вспыхнуло, проникая внутрь котла, забирая с собой оставшиеся капли.

«Facti delitescunt», – произнесла Патриция, как только мы поднялись в гостиную. Дверь исчезла, и мы снова занавесили пустую стену полотном. Вейн сидел в кресле и подозрительно смотрел на меня. Нам обоим было что сказать друг другу после вчерашней ночи, но никто не решался заговорить первым. Сделав вид, что не обратила внимания на сверлящий взгляд Вейна, я молча сразу ушла к себе.

Где-то подсознательно я была уверена, что Вейн пойдет следом за мной, но он оставался сидеть в кресле. И как только я вернулась в свою спальню, он все же телепортировался за мной. Вейн специально остался в гостиной выжидая время, он примерно рассчитал, сколько минут мне может понадобиться, чтобы подняться в спальню, и как только они вышли, переместился следом за мной. Все же я до последнего была уверена, что он был обижен на меня. Но нет!

Вейна интересовало, как мы смогли сварить эликсир, подозревая, что у нас не было смолы Мэморры. Он знал из чего вариться зелье и предполагал, что мы заменили ее чем-то другим. В чем он был прав. Моя слеза действительно меняла свойство эликсира, но не значительно. Он просто оказывал более мягкое действие и имел один изъян: так как это была моя слеза, то можно было увидеть только мои воспоминания. Плюс ко всему, эликсир хоть и мог действовать исключительно на меня, но выпивший его другой, сможет узнать одну из моих тайн, воспоминаний. На мое счастье, для этого была нужна «клятва уст», то есть, эликсир, попавший с моих уст на другие, позволяет другому увидеть мои воспоминания. Это как одобрение, в знак доверия своих тайн.

Разобравшись с моим снадобьем для памяти, выяснилось, что Вейна тревожил сон, приснившийся мне этой ночью. Однако для меня это был всего лишь очередной кошмар, правда немного странный, так как с ним было связано событие, которое действительно произошло. Настырность Вейна вытянула из меня все подробности этого сна. Такой расклад в подробных деталях вызвал у него интерес, от чего тот попросил показать его с помощью эликсира, чтобы понять, была ли эта забытая реальность или все же обычный кошмар, как побочный эффект.

– Тебя это действительно так интересует или ты больше другого способа, чтобы поцеловать меня не находишь? – я поражалась наглости Вейна.

– В последний раз это ты меня поцеловала, забыла? – игриво улыбался Вейн, перейдя в легкий флирт. – Или ты боишься, что не сможешь остановиться? – он тиранил меня хищными глазами, прикусывая губу.

У меня буквально челюсть до пола отвисала, он просто ловил меня на слабо, думая, что лишь из-за этого я не хочу с ним делиться воспоминанием о сне. Хотя, от части Вейн был прав. Я действительно боялась вновь прикоснуться к его губам, так как напрочь теряю самоконтроль, когда он рядом. И те два поцелуя, не считая поедания мороженного с моих губ, я поддавалась желаниям не в силах остановиться. И в глубине души я боялась, что это может обернуться во что-то более серьезное, не просто случайным поцелуем. Но я не хотела показать себя слабой, что боюсь его. Ловя себя на мысли, что мы просто друзья, я пошла навстречу Вейну и, взяв склянку с эликсиром и пузырек, протянула ему. Отмерив себе несколько миллилитров, Вейн выпил содержимое пузырька и оставалось лишь закрепить его поцелуем. Поставив бутыльки на стол, Вейн подошел ко мне. Приподняв голову, я посмотрела на него и в ожидании прикрыла глаза. Спустя мгновение его горячая ладошка ласкала мою шею и притягивала к себе. И вот, наконец, его мягкие, чуть влажноватые от напитка губы коснулись моих. Навстречу поцелую я приподнялась на цыпочки, непроизвольно протягивая руки к его груди. Еще мгновение и мы буквально с силой оторвались друг от друга. От смущения, я не решалась поднимать глаза. Это притяжение не переставало меня терзать и, казалось, что Вейн чувствовал то же самое ко мне.

Наконец, я, взяв волю в кулак, подняла голову, чтобы посмотреть на Вейна. Его, казалось бы, спокойное лицо тут же изменилось, он что-то видел, что явно было не по душе. Я и представить не могла, что там такого могло быть во сне, чего не углядела я. Но на самом деле, он видел не мой сон: «Ночной клуб, барная стойка. Я сидела на стуле и ко мне подошел Эмин, в руках у нас было по бокалу с коктейлем. Он предлагал выпить на брудершафт, я же в свою очередь не отказывалась. Опустошив бокалы, Эмин наклонился ко мне, пряча свою руку в моих волосах, и мы слились в глубоком поцелуе. После чего он позвал меня на танец, потянув за руку за собою…».

– Что у вас было с Эмином? – серьезно спросил он, сразу же как прояснились глаза от тумана моих воспоминаний.

– Причем здесь… Так тебя не мой сон беспокоил! – тут же поняла я. – А я то думала… Я тебе доверилась, считала, что ты просто печешься обо мне… Но нет! Тебя беспокоил лишь он. Я тебе всего раз рассказала об Эмине, но видимо этого было достаточно, чтобы зацепить тебя, – я больше не была в самообладании с собой и, психанув, направилась к дверям. Все-таки я ошибалась на его счет, он ничем не отличался от остальных.

– Ты же говорила, что у тебя с парнями ничего не слаживалось, – остановил он меня, схватив за руку. – Но как ты пила с ним на брудершафт, мне так не показалось.

Я тут же вспомнила нашу первую встречу с Эмином, мы тогда только познакомились. В тот день, я даже подумала, что еще не встречала того, кто был бы привлекательнее Эмина, конечно, пока не встретила Вейна. Если бы в тот день, я не была столь пьяна, ничего бы этого не было, однако дальше поцелуя у нас не зашло.

Еще раз процитировав сквозь зубы, что между мной и Эмином ничего не было, я высвободилась из руки Вейна, просунув свою руку сквозь его пальцы. Больше он не смог уцепиться за меня. Спустившись в гостиную, я присела на диван, все это время Вейн не отставал от меня и поэтому, глядя на меня, приземлился рядом. Было ясно, что он от меня не отвяжется. Это даже в какой-то степени было приятно, хоть и раздражало меня. Повезло, что мы были здесь не одни. Минуту он сидел молча, облокотившись о спинку дивана, прежде чем снова начал докапываться до меня. Мы с Вейном были всего лишь друзьями, что просто не позволяло ему копаться в моей личной жизни. Будь на его месте кто-то другой, я бы давно посла к чертям подальше. Но с ним, меня что-то останавливало, чтобы так поступить.

– Я же сказала, ничего не было! – шепотом приходилось отвечать ему, чтобы отстал, так как он уже чуть ли не вплотную прижимался ко мне, выпытывая информацию. – Я была просто пьяна, а он такой… симпатичный… В здравом смысле я бы просто послала его!

– Значит, со мной у тебя было все серьезно? – рука Вейна неспеша соскользнула со спинки и опустилась на мои плечи.

Мы обо понимали к чему он клонил: тот поцелуй на речке, недавний вечер, после прогулки с Матвеем, где я сама проявила инициативу, чтобы поцеловать его [Вейна]. Закатывая глаза, я повернулась к нему, он был так близко, что невозможно было ухватить взором все его лицо. Я посмотрела ему в глаза, желая показать, как сильно злюсь на него. Но кого я обманывала, сейчас я думала лишь о тех поцелуях. Злость в моих глазах переменилась желанием, я до сих пор помнила вкус его влажных от эликсира губ, от чего сама не заметила того, как прикусила губу. Наши томные переглядки оборвались в этот же момент, как в гостиную вошла Джулия. Увидев ее, я тут же отвернулась от Вейна, убрав его руку со своих плеч. Атмосфера стала напряженная.

Джулия присела рядом с нами на диван. Неловкое молчание возникло прежде, чем она начала что-то говорить. Я даже не вникала в суть ее слов, ведь подсела она сюда только ради Вейна.

Обратив внимание на столик с вазой завядших красных роз, я вспомнила о том, как Патриции удается обращаться с цветами: в ее руках они распускались, любое растение становилось крепким и здоровым. Странно, что никто не обратил внимания, что их пора бы уже выкинуть. Препровождение со всеми в гостиной мне не доставляло особого удовольствие и, чтобы хоть как-то унять эту скуку, я вытащила один цветок. Несколько минут я вращала розочку в руках, пытаясь восстановить ее прежний вид, но видимо без уроков Патриции мне не обойтись.

Тем временем Джулия, не сумев перенять внимание Вейна на себя, обратила внимание на меня и немного удивилась от того, чем я занималась. Пришлось объяснять, что я пыталась оживить розу, что обернулось неудачными попытками.

– Ты шутишь? – рассмеялась Джулия. – В этой засохшей ветке давно уже нет жизни, только выкидывать. Я думала ты умнее. Ха-ха! Это уже черная магия. Только великие колдуны могут давать или же отбирать жизнь. А ты далеко не колдунья. Так… ведьмочка! – девчонка явно насмехалась надо мной.

– О, думаю соглашусь с тобой! – подыграла я ей; мы смотрели друг на друга и делали вид, что Вейна рядом не было. – Было глупо с моей стороны не использовать заклинание, – я поставила акцент на «не», давая понять, что я далеко не какая-то ведьмочка. – К примеру: «Из мира мертвых воскресни и пылай красотою, что не была прежде», – изображая серьезность и произнося слова с выражением и чуткостью, я махала рукою над цветком.

Закончив странный ритуал, я продолжала смотреть на цветок. Мгновенно, роза начала оживать на глазах, засохшие почерневшие лепестки стали светлеть и набирать прежний сок, превращаясь в большой бардовый цветок, а из короткой ножки вытянулся длинный крепкий стебелек. Это была самая распрекраснейшая роза, которую я только видела.

Джулия ахнула, она не ожидала такого исхода. Я же в свою очередь и сама не думала, что получится его оживить. Но более странное было то, что я произнесла всего лишь несколько слов, срифмовав их в стишок, произнеся далеко не на мертвом языке, как мне объясняли. Патриция с Мишелью, явно услышав, о чем мы говорили, тоже увидели это зрелище. Их глаза не скрывали смятения.

На какой-то момент, меня посетила мысль о том, что в цветке возможно еще оставалась капелька жизни, ведь не могло мне так просто все сойти с рук. Не иначе как совпадение. Патриция оглядела вазу с цветами и ахнула: цветы были мертвы. Она поставила их еще до того, как полетела к нам в Москву и забыла про них. Взяв вазу и ничего не промолвив больше, она ушла выбрасывать цветы. Но что значило то молчание: восторг или же опасения насчет меня, про которые все умело умалчивали? Подсознательно понимая, что мне никто ничего толком не объяснит, я молча уставилась на свою распустившуюся розу, прокручивая ее в разные стороны.

Вечером Вейн позвал меня прогуляться по ночному городу, пообещав, что будет донимать меня и действовать на нервы, в чем он мастер, если я не соглашусь. Хоть я и дулась на него за сегодняшней трюк с воспоминаниями об Эмине, но между нервотрепкой и спокойным вечером сложности выбора не было. Признаться, прогулка даже пошла мне на пользу, после всего случившегося за несколько дней, мне необходимо было расслабиться подальше от дома, от всей этой суеты.

Разговаривая о всякой ерунде, прогуливаясь по улицам Сицилии, я вспомнила о мифах, что мне рассказала Патриция и попросила Вейна рассказать что-нибудь интересное. И его история меня очень впечатлила, я бы даже никогда о таком не подумала. Оказывается, такие слова как «мир» и «ад» произошли исходя из двух миров – Миррайи, как мир в раю, и Адмурдии, собственно как ад. Как это случилось? Все просто. Раньше, маги часто помогали людям, без исключения было и то, что были случаи воскрешения. Также не секрет, как благорассудно маги давали человечеству возможность спасения, давая убежище в Миррайе. Так люди, побывавшие там, увидев вымерших животных уже много миллионов лет назад, зная возможность о воскрешении, считали, что умерев, тоже смогут попасть туда, если заслужат доверие и уважение магов. В Адмурдии, конечно, людям тоже удалось побывать. В те времена, многие заключали сделки с дьяволом, чтобы получить магию, власть, вернуть что-то сокровенное, если не удавалось договориться с добрыми магами. Так сложилось, что люди оказались завистливыми и корыстолюбивыми, от чего многих карали за предательство. Так, наши миры больше не стали союзничать, мало кому удавалось связаться с магами. Все стало забываться, истина коверкаться. Появились «Рай» и «Ад». А все древние боги, были когда-то лишь магами, пытающимися помогать людям.