Мотыльки, порхающие над пламенем

Она засмеялась и заплакала. Шиповника смутил её рассказ, онслушал её, сочувствуя всем сердцем. Он верил в то, что Лилия может полюбить только кого-то необычного, но никак не мог поверить, чтобы этот кто-то было лучше, чем она сама, и тем более, чтобы она была кого-то недостойна. Ему очень захотелось увидеть этот необыкновенный цветок, красивый и скромный. Может быть, именно скромность не позволяла ему поверить в любовь Лилии. Тогда нет ничего проще помочь ей. Он решился попросить Лилию показать ему её любимый цветок. Она согласилась. Всю ночь они оба не спали и только разговаривали о будущей встрече. Лилия без конца говорила Шиповнику о качествах своего избранника, а Шиповник мужественно всё выслушивал, уверенный в достоинствах своего соперника. Но вот забрезжил рассвет. С первыми лучами медленно начал распускаться необыкновенный цветок.

– Вот, – воскликнула в восторге Лилия, обращая внимание Шиповника. – Вот там, смотри. Видишь? Видишь? – нетерпеливо спрашивала она. Но Шиповник почему-то никак не мог понять, где ему искать прекрасный цветок. Никакого цветка он не видел. Наконец, Лилия рассердилась:

– Ты специально не хочешь видеть его, – сказала она с обидой – Хотя не видеть его невозможно. Ведь он похож на радугу, играет, переливается самыми яркими красками.

Наконец, Шиповник увидел то, на что ему показывала Лилия, но он с каким-то отупением смотрел туда, вызывая безумное раздражение Лилии. А цветок, как всегда, вскоре сомкнул свои несравненные лепестки и исчез.

– Видел? Видел? Ведь правда, он необыкновенно хорош? – спрашивала Лилия, сияя, и слёзы умиления скатывались с её лепестков. – Он так хорош, что все, кто его увидит, восхищаются им.

– Да, вижу, – сказал Шиповник рассеяно и с каким-то испугом посмотрел на Лилию. Теперь Шиповник был поверенным в сердечных делах Лилии, которой было теперь с кем поговорить о своих переживаниях. Она без конца расточала похвалы в адрес своего кумира, а Шиповник становился всё грустнее и задумчивее… Наконец, Лилия опомнилась, заметила его задумчивость и стала бранить себя за свою жестокость.

– Шиповник любит меня, а я совсем не щажу его, без конца расточая свои похвалы другому.

Она перестала говорить с Шиповником о радужном цветке. А Шиповник продолжал о чём-то напряжённо думать. Ему приоткрылась какая-то тайна, и он думал, говорить или не говорить об этом Лилии:

"Если скажу ей правду, – думал он, – она всё равно не поверит, пожалуй, обвинит меня в каких угодно грехах. А если ничего ей не говорить, не прощу себе, что позволил ей обманывать себя. Надо как-то попытаться открыть ей эту тайну."

И вот однажды, он осторожно спросил лилию:

– Скажи мне, дорогая, а твой цветок распускается, когда небо покрыто тучами, и солнце не может пробиться сквозь них?

– Нет, – ответила ни о чём не подозревающая Лилия.

И тут же опять начала хвалить свой цветок:

– Ведь это цветок, предвещающий безоблачный день. Ах, сколько в нём хорошего!

Шиповник опять осторожно, но настойчиво попросил Лилию:

– Дорогая, милая Лилия, когда ты снова будешь смотреть на него, пожалуйста, приглядись к нему, повнимательнее, посмотри на него так, словно ты в первый раз его видишь. Очень прошу тебя.

– Хорошо, – ответила рассеянно Лилия, совершенно не понимая, на что намекает Шиповник. Но едва снова наступило утро, и она снова увидела свой цветок, она забыла о своем обещании и только смотрела на колдовские лепестки с волнением и восторгом.

– Ну как? – спросил её Шиповник.

– Он очарователен, сколько ни смотри, не заметишь никакого изъяна.

– Я так и думал,– сказал с огорчением Шиповник и подумал:

Ах любовь, когда, в какой момент она перестает отличать правду от лжи, и кто может снова научить её жить разумом? И как часто действительно прекрасным оказывается не тот, кого любишь ты, а тот, кто любит тебя.

Проходили дни. Шиповник так и не решился открыть тайну своей восторженной подруге. Он непереставал любоваться ею, её стройным и гордым стеблем, резными листочками, ее белоснежными, мастерски изогнутыми лепестками. Ничего лишнего: одухотворенная простота и строгое изящество. Такая теплота разливалась в середине ее лепестков.

Бесценная моя Лилия, как же мне открыть ужасную тайну, как мне дать тебе возможность узнать настоящее счастье? – думал Шиповник, потом в отчаянии говорил себе: "Всё равно, раз влюбившись в это чудовище, онане сможет забыть его, сердце её ранено навсегда… "

Как-то Лилия опять не удержалась и снова заговорила с Шиповником о радужном цветке. И тогда он решил попробовать и сказать ей правду:

– Милая, – сказал он, твердо решившись открыть ей правду.

– Если бы ты знала, кого ты любишь. Если бы только подозревала. Ведь вовсе не им восхищаются все, а тобой, нет здесь цветка красивее, чем ты. Ведь это только ты видишь его таким прекрасным, а для остальных он просто…

– Кто? – с испугом перебила она его.

– Ведь это просто… – он запнулся, не смея сразу выговорить жестокое слово. – Ведь это просто… камень! – выкрикнул он в исступлении.

Широко раскрытыми глазами смотрела Лилия на него, онемев от неожиданности. А Шиповник продолжал:

– Да, да, самый обыкновенный камень. Солнце освещает его с противоположной стороны и лучи, задержанные им, распускаются в радужный цветок. Это чудовище никогда не сможет полюбить ни тебя, ни когодругого, ведь у него нет сердца.

Лилия онемела, а когда опомнилась, то закричала возмущённо:

– Ты лжёшь! Всё лжёшь! Разве я сама ничего не вижу? Ты просто ревнуешь, а потому решил жалко оклеветать своего соперника. А я думала, что ты мой друг, я так доверяла тебе. Ты обманул меня, знать я больше тебя не хочу.

Она гневно отвернулась от него.

– Я молчу, молчу, считай, что я ничего не говорил, – виновато прошептал Шиповник.

– Когда-нибудь ты сама узнаешь правду, но будет поздно. Мне так жаль тебя, я так хочу тебе счастья.

– Меня нечего жалеть, – гордо сказала Лилия. – Я люблю. Я старалась стать достойной его, но мне это не удалось. Так зачем же винить его в своих собственных недостатках. И если мне не суждено настоящего счастья, то никакого другого мне не нужно.

Шиповник только вздохнул и горестно покачал своими ветвями. Шли дни и Лилия вдруг заметила, что её лепестки начали желтеть по краям, появился тонкий сухой ободочек, предвещающий скорое увядание. Ещё больше загрустила Лилия, но она ещё была хороша и надежда не совсем её покинула: "Он не поверил моей любви тогда, пусть же знает, что я всё ещё верно люблю его. Теперь, когда прошло так много времени, он не сможет не поверить моей любви. Теперь она должна тронуть его," – рассуждала она и снова решилась напомнить радужному цветку о себе. И снова, как и много дней тому назад, она крикнула, подавшись к нему всем своим существом:

– Цветок, я всё ещё люблю тебя. Скажи мне хотя бы "Нет." Ну, ответь хоть что-нибудь. Слышишь ли ты меня?

И снова эхо разнесло по лесу признание и мольбу прекрасной Лилии, и снова проснулись и затрепетали деревья и цветы, прислушиваясь к её голосу, и только радужный цветок ничего не ответил и, закрыв свои лепестки, исчез. Горе, отчаяние вновь овладели Лилией. Она поняла, что надежды больше нет.

Шли дни. Лилия постепенно увядала. Цветы вокруг неё тоже увидали, сохли, разбрасывали свои семена. Шиповник покрылся огненными плодами, а листья его уже были тронуты осенней краснотой. И только радужный цветок по-прежнему распускался солнечными утрами. Время щадило его к великой радости и гордости Лилии, которая по-прежнему любовалась им. Дни становились всё короче, всё холоднее были ночи, всё реже солнце вставало по утрам и Лилия всё реже видела свой любимый цветок. Надежда уже навсегда оставила её. Ведь она уже ничем не напоминала теперь ту прежнюю очаровательную Лилию, которой восхищался каждый прохожий, на которую с восхищением смотрел каждый цветок. Её стебель стал сухим и хрупким, ветер трепал её пожухлые листья. Не было и в помине изящных белых лепестков, вместо них покачивалась на сухом и хрупком стебле чуть надтреснутая коробочка со спелыми семенами. Но она ещё жила, а значит вспоминала без конца свой любимый цветок. Он давно уже не расцветал. Наверное и его не пощадило равнодушное время. Ах, какой холодной была эта ночь! Колючий ветер гулял по лесной опушке и от его прикосновения умирали травы, последние цветы, некоторые из них даже не успев дождатья плодов, падали на землю. Лес стоял обнажённый, охваченный беспокойной дремотой. Шиповник тоже дремал. Он стал казаться теперь меньше без листьев и плодов. Кто-то собрал его плоды, сложил их в корзинку и унёс. Иногда Шиповник вздрагивал и просыпался, тогда он тут же вспоминал о Лилии и спрашивал её обеспокоенно:

– Тебе очень холодно? Ты жива?

– Да, да, – слабо отвечала Лилия. – Я жива, хотя мне действительно очень холодно. А тот цветок, жив ли он ещё? Я так давно его не видела.

– Конечно, жив, – проворчал Шиповник. – Ему-то ничего не сделается.

– Ты по-прежнему сердишься на меня, а я так хотела бы его увидеть хоть ещё один единственный раз. Он оказался бежалостным ко мне, ни разу не отозвался, даже не сказал, как его зовут. А мне сейчас стыдно говорить о любви, и всё-таки, я так хотела бы увидеть его хотя бы один раз.

Казалось, само солнце услышало желание Лилии: оно властно стало подниматься на горизонте, разрывая и мрак, и холод.

– Я увидела свой цветок! Жив! – радостно воскликнула она. – Он по-прежнему распустился великолепным цветом, он цветок, победивший мрак и время. Жив! – снова воскликнула она, протянув к нему свои сухие листья. И вдруг оборвался её голос… Трава и цветы все сникли, полянка казалась пустой и безжизненной, всё было видно теперь далеко. И Лилии открылась безжалостная правда. Да, да, она увидела камень, лежащий среди пожухлой травы, он отражал солнечные лучи и они распускались над ним радужным сиянием. Не было цветка. Лилия закрылась в испуге от ужасного видения, затрепетала и прошептала еле слышно:

– Так всё было зря? Всё, всё было зря. Я полюбила нечто за его фальшивую красоту… Я любила нечто без души и без сердца. Ради него я отвергла любовь настоящую, живую, любовь живого существа. Жалкая гордячка! Я жестоко, но правильно наказана. Как моя красота, моя любовь, мое отчаяние, даже сама моя смерть могли тронуть бездушный мираж?

Не выдержав горя, она сломалась. Упала на землю созревшая коробочка и семена просыпались. Ветер подхватил их и бережно разнес по всей поляне.

Утром, проснувшись, Шиповник не увидел своей Лилии. Только сломанный стебель лежал на высохшей траве.

Стало еще холоднее. Суровая зима пришла на землю. И не ласковым вьюжным голосом она пела деревьям и кустарникам свои ласковые песни:

– Спите, отдыхайте, набирайтесь сил до весны, – и укрывала их мягким снежным одеялом. И лес дремал подметельную песню зимы. Шиповник тоже спал. А во сне видел свою прелестную Лилию. Иногда, сквозь тяжелую дрему, доходил до него голос действительности, и он с тоской вспоминал, что Лилии больше нет.

Но не вечно бушевала зима. Снова солнце стало греть сильнее, обнажилась и разбухла напоенная снегами земля, опять ожила поляна, покрывшись свежей зеленью. Шиповник тоже проснулся. Он медленно оживал, постепенно покрываясь листьями и цветами. И вот уже многочисленными глазами своих цветов он грустно смотрел на то место, где в прошлом году впервые увидел прелестную Лилию. Как наполнилась тогда его жизнь её грустью и её радостью. Не было больше Лилии. И сейчас на том же месте он снова увидел… распустившуюся белоснежную лилию. От восторга у него замерло сердце.

– Как она похожа на мою любимую.

И вдруг он услышал знакомый голос:

– Ты удивлен?

От неожиданности Шиповник вздрогнул.

– Не пугайся и не удивляйся. Это я, твоя Лилия.

– Этого не может быть. Ведь я видел твой сломанный стебелек на траве.

– Но ты не должен этому удивляться. Ведь ты осенью сбрасываешь свои листья и плоды. А весной они снова появляются на твоих ветвях. Вот и я сбрасываю мой высохший стебель, а у меня отрастает новый. А сама я провожу зиму глубоко под землей. Понимаешь?

– Кажется да… – неуверенно проговорил Шиповник. – Значит, ты жива! – захлебнувшись от радости, воскликнул он.

– Я вижу, что ты рад снова увидеть меня. Но будешь ли ты рад, если я скажу, что люблю тебя?

– Ты любишь меня? – не веря своим ушам, переспросил Шиповник.

– Да. Я люблю тебя.

– Она меня любит! – закричал он, забыв от восторга про свою застенчивость. Эхо разнесло его радость по всей округе: "Она меня любит… Она меня любит… Она меня любит." И лес захлопал своими листьями, словно в ладоши и смотрел с укоризной на бессердечный камень, лежащий посреди поляны. Над ним по-прежнему каждое утро расцветал радужный цветок, но его обманная красота никого пока не трогала. Но кто может поручиться, что опять не появится мечтательная Лилия и не поддастся его обманчивой красоте? Шиповник с ненавистью смотрел на камень, но вдруг, приглядевшись, он задохнулся от восхищения, увидев, как словно из земли распускаются многочисленные белые цветы, превращая поляну в великолепный уголок.

– Милая моя Лилия, ты жила не зря. – Воскликнул Шиповник.

– Твоя любовь принесла такие чудесные плоды. Ведь по-настоящему прекрасен не тот, кого любят, а тот, кто любит.

Мимо проходил какой-то человек. Он остановился, оглядел поляну, улыбнулся удовлетворенный, а потом вдруг, обеспокоенный чем-то, покачал головой. Он заметил посреди поляны большой камень, который придавил своей тяжестью выросшую рядом с ним лилию. Её стебель изогнулся, и цветку было трудно дотянуться до лучей солнца. Человек нагнулся, поднял камень, и бросил его далеко-далеко в болото. Земля над ним быстро сомкнулась, а потом заросла травой, а лилия выпрямилась и потянулась к Солнцу, даря миру свою трепетную живую красоту.

стихи

Островитянка, птица

Ах, как долго имя мне искали!

Спорили, рядили, выбирали…

На земле имён красивых много,

Только кажется уже давно мне,

Что ребенок с именем родится,

Надо только угадать его стремиться.

Моё имя видно угадали,

Так как удовлетворились, замолчали,

И осталась я с тех пор Лариса,

Девочка-островитянка, птица.

Нет, недолго я жила у моря:

Всё война перемешала вскоре,

И не видела я больше неба

Милой малой родины моей.

Нелегко бывало сбить меня с дороги,

Не давала победить себя тревоге,

Никому не отдавала сердце быстро

И не торопилась покориться.

Ты сейчас сказал, что я как птица:

Улететь всё время я стремлюсь.

Да, мой друг, меня зовут Лариса.

Это значит, Чайкой я зовусь.

Матерям Советской страны

Прости меня, я этот мир едва узнала,

Когда в отчаянии рыдала,

В душе превозмогала боль,

В тяжелый смертный бой

Ты сына провожала.

Как мне понятна боль твоя!

И плачу я, благодаря,

Целуя жертвенные руки,

Не излечить мне материнской муки

Но не забыть мне никогда,

Кому обязана всегда

Ведь обо мне в те времена

Заботилась моя страна,

Что б я, сегодняшняя мать,

Могла детей к груди прижать,

Что б ни грозила никогда

Трагическая им судьба.

Дай руку дружбы мне, сестра,

Из африканского села,

Американских городов

И азиатских кишлаков!

Ведь матерям моей страны

Понятны чаяния твои.

Пусть на земле сады цветут!

Пусть в школу малыши бегут!

Пусть наши дети пашут, жнут!

Пусть поступают в институт!

Заводы строят, города!

В пустынях пусть бежит вода!

Пусть обживают океан!

Пусть к звездам рвется космоплан!

Для мира мы детей растим

И для детей мы мирхраним.

Так пусть же дети всей Земли

Не знают ужасов войны!

Прощай, родная школа!

Сплетем руки горячо,

Сомкнёмся в тесный круг.

Запомни этот миг, мой друг,

Мой верный школьный друг.

Припев: Не скажем мы сейчас: "Прощай!

Не скажем мы: "Прощай! "

Расстанемся не навсегда,

Мы встретимся, друзья.

Мы не забудемэтот час,

Биение сердец,

И хоть мотив печален наш,

Ведь это не конец.

Но вот уже зажглась луна,

Легла ночная тень.

Пора пришла прощаться нам,

Последний школьный день.

Не скажем мы ему: "Прощай! "

Не скажем мы: "Прощай! "

Ты в сердце навсегда у нас,

Последний школьный день.

Любовь зовет

Любовь твоя взлетела птицею,

Зовет тебя куда-то вдаль

Пока неясной вереницею

Теснятся радость и печаль.

Но знаю, никуда не денешься,

Пойдешь с раскрытою душой.

Ведь от любви теперь не скроешься,

Пойдешь дорогою прямой.

Взметнется ввысь любовь крылатая

Сквозь ливни, молнии с грозой

И позовет тебя, упрямая,

Сквозь грозы прямо за собой.

Постигнешь смысл существованья,

Природы мудрой красоту,

Узнаешь горечь поражения,

В груди пылающей тоску.

Быть может, будут наслажденья,

Надежды ты увидишь свет,

Огонь, слепящий вдохновенья

И радость грустную побед.

Летняя ночь

Звезды на небе сверкают,

Синий бархат небеса.

И луна блестит, сияет,

Рассыпая жемчуга.

Ароматы источая,

Лес цветов стоит густой.

Сказкой ночи наслаждаясь,

Их я трогаю рукой.

Песня соловья родная

Ночи мглу разрежет вдруг…

Снова тишина, вздыхая,

Бродит призраком вокруг.

Каждый кустик, замирая,

Ждет рассвета, ждет зари,

И трепещут робко листья

От дыхания земли.

Манчестер и Ливерпуль

(Перевод с французского)

Снова я в твоей стране,

Как раньше вдоль по улицам брожу.

Только в тысячной толпе

Знакомых лиц не нахожу.

Безнадежно я ищу

В забытых переулках в полутьме

Встречу ту, что я храню

С тех давних пор в своей душе.

Повсюду я слышу твой голос,

Он шепчет о любви.

Упрямо не верю, что счастья дни

Давно прошли.

Над свинцовою волной

Туман поднялся плотною стеной.

Словно призраки вдали

Бесшумно тают корабли.

И живу и не живу,

Навеки овладела мной печаль,

Без конца чего-то жду,

С тоской смотрю в морскую даль.

Повсюду я слышу твой голос,

Он шепчет о любви,

Упрямо не верю, что счастья дни

Давно прошли.

Прогулка

Солнце с неба падает потоком,

По стволам деревьев растекаясь,

Землю, напоив лучистым соком,

Искрами в хвоинках рассыпаясь.

Сколько же здесь земляники! Браво!

Сколько здесь грибов в кустах таится!

Вот и счастье! Выглянет лукаво,

Засмеется, эхом разлетится!

Я лечу по мягкой влажной травке,

Легкими ногами утопая,

И шепчу слова тебе украдкой,

Как их вслух произнести не зная.

Щеки вспыхивают маком алым

Никогда светло так не бывало!

Никогда беспечней не смеялась,

И такой красивой не казалась,

Никогда под чьим-то смелым взглядом

Так внезапно сильно не смущалась.

Я скольжу по каменистым тропам

Под защитой рук твоих горячих,

В самый ад вошла бы, улыбаясь,

Я под взглядом глаз твоих манящих.

Как забыть мне колдовство такое?

Как забыть мне губ твоих дыханье?

Надо мною глаз твоих мерцанье?

Рядом с нами ручейка журчанье?

Как забыть? И нужно ли забвенье?

Не понять…

Красота ль твоя пленила?

Околдовали ли слова?

Почему вдруг ослабели

Сердце, руки, голова?

Что со мной тогда случилось?

Не пойму себя никак,

Что ж тебя не оттолкнула,

Хоть хотела сделать так?

Слишком небо было синим?

Слишком уж шумна река?

Слишком солнца было много?

Слишком уж трава мягка?

Слишком воздух был прозрачен?

Слишком нежен аромат?

Что со мнойтогда случилось?

Не пойму, себя никак.

 * * *

Как сердце рвется из груди…

В отчаяньи умру,

Но голосу моей любви

Не долететь к нему.

Когда он будет проходить

Один среди полей,

Шепните, травы, вас молю

Вы, – о любви моей.

Присядет, знаю, иногда

В тени твоей с другой,

О, лес, шепни ему тогда,

Как я люблю его.

Волна морская, помоги,

К ногам его прильни,

Шепни любимому, скажи

Ты – о моей любви.

О, как хочу, чтоб целый мир

И солнце, и луна

Взывали к милому: "Люблю!

Стремлюсь к тебе всегда! "

Пролейся, дождик, и скажи,

Что ты моя слеза,

Что плачу от него вдали,

Ведь он забыл меня…

Память

О, память! Перестань мне рисовать

Далекую тенистую тропинку!

Когда, скажи, начну я забывать

Малейший шорох, каждую травинку?

Бриллиантами сверкавшие хвоинки,

В траве нанизанные бусинки-дождинки?

И робких рук твоих прикосновенье

И на плече от поцелуя жженье,

И солнца свет, и ручейка журчанье,

И на ладонях, как рубины, земляника

И твоя счастливая улыбка?

И я забыла обо всем на свете.

И были мы беспечны, словно дети.

Не думали, что было и что будет,

Что скоро жизнь навеки нас разлучит.

Ах, эти легкие полеты увлеченья!

Ведь было только это вотмгновенье…

Отчаяние

Нет, ничего я тебе не скажу.

В тишину лишь кричать я могу,

Другу-ночи могу я пожаловаться,

У нее лишь в коленях поплакаться.

Как осмелюсь сказать о любви?

Если лишняя, плачь, но уйди!

Голова от тоски все кружится,

Кровь густая из сердца сочиться…

Ах, не спится теперь мне, не можется,

И земля под ногами колышится…

Как сказать тому о любви,

Кто в ней совсем не нуждается?

То взбираюсь не гребень волны,

То снова в пучину бросаюсь я.

Тенью хожу по земле, спотыкаюсь я,

А от боли грудь разрывается…

Кто-то может сказать о любви,

Я могу лишь стенать да печалиться.

Брось все это

Ты зачем меня целуешь

И не сводишь с меня глаз?

Я ведь знаю, что обманешь,

Как ты делал уж не раз.

Умоляю, брось все это!

Я прошу, не мучь меня!

Ты на ласки ждешь ответа,

Немогу ласкать тебя.

Онемела и застыла,

Только в сердце жар унять

Опоздала, не сумела,

И не сможешь ты понять,

Что люблю, не прогоняю,

Что не верю и грущу.

Брось сейчас, я умоляю:

Я с любовью не шучу.

Воспоминание

Иду по улице широкой,

Любуюсь окнами домов,

А вижу вечер тот весенний

И ширь бескрайнюю лугов.

Пахучий воздух опьяняет,

Грустят последние лучи

И тихо, мягко озаряют

За серым морем Жигули.

И мне сказали громко, гордо:

"Здесь будет город наш, смотри!

И времени пройдет немного,

Пройдет всего лишь года три."

Окидываю взглядом чисто поле:

В душе и недоверье, и восторг.

Пытаюсь дать воображенью волю

И заселяю мысленно простор.

Я вижу парки и сады,

Бульвары, скверы и дворцы,

По улицам гуляющих людей

И смех резвящихся детей.

И я любила уж тебя,

Идущего сквозь бурю лет,

Как любит мать свое дитя

Пока не видевшее свет.

Подруге

Как же так вдруг все изменилось?

Под тобою земля накренилась,

Над тобою вдруг небо разверзлось,

Опрокинув беду на тебя.

Беды, несчастья приходят внезапно,

И не поймем мы, где верх, а где низ.

Скорбь молчалива, но сердце надрывно

Безумством поступков кричит и кричит.

К разуму тут не взывай, не упрямся,

Разум в такие минуты молчит.

Лучше сначала ты горю отдайся,

Поплачь лучше с тем, кто поймет и простит.

С другом своим ты не бойся быть слабой.

Друг настоящий доверью лишь рад

Словом ли, делом ли, просто участьем

Он восстановит душевный разлад.

Страх и беда мимо нас пронесутся

Вдвое сильней тот, ктос другом идет.

Словно два сердца в груди нашей бьется:

Одно подведет, так другое спасет.

Весенняя тоска

Ах, весна, весна промозглая…

Ах, земля, земля разбухшая…

Небо стонет, плачет, хмурится,

А душа скорбит, печалится.

Словно ждет разлуку долгую,

Иль боится жизни тяжестей,

Или гибель неминучую

Видит близкую? Все кажется,

Что проходит время быстрое,

В жизни следа не останется.

Жаль минут ушедших в прошлое,

С болью смотришь в очи старости.

И влекут воспоминания

К ожиданьям давней юности…

Не сбылися ожидания,

Не понять мне жизни мудрости.

Ах, весна, весна промозглая!

День дождем – слезою застится,

Жизнь всегда надеждой полнится,

Так зачем душа печалиться?

Ведь не вечно небу хмурится?

Вот проглянет солнце красное,