Плюшка рассмеялась в ответ, поблагодарила брата коротким «спасибо» и положила подарок на пианино, рядом с которым пылился старый аккордеон в потёртом футляре.

Бабушка Тюря каждый год дарила всем родственникам и знакомым один и тот же подарок – солёные огурцы. Корнишоны, приготовленные заботливыми руками старшей Пшеничной, отличались изысканным вкусом, потому что Тюря знала огуречный секрет. В семье старшего сына Батона она всегда чувствовала себя королевой. И сейчас она подарила внучке поистине королевский подарок – «Великие огурцы».

Сладко улыбаясь, хлебная бабушка произнесла:

– От всего сердца дарю банку солений. Это от нас с дедом.

Банка сразу оказалась на пианино, рядом с другими подарками.

Тётя Горбушка, младшая сестра Батона, заведовала в Опаре аптекой и всегда преподносила оригинальные подарки – амулеты, талисманы, букетики лекарственных трав, витамины.

Травница загадочно улыбнулась и надела на шею племянницы верёвочку с таинственным жёлтым мешочком:

– Прими, Плюшечка, от меня и от Гренки амулет на счастье!

Это был единственный подарок, который вызвал интерес у малышки. Она принялась ощупывать его, пытаясь узнать, что находится внутри. Тётя Горбушка решила удовлетворить любопытство именинницы и немного рассказала об амулете:

– Это трава «Попугай». Она будет тебя защищать.

Её дочка Гренка, весёлая девчонка с бородавкой на носу, хвастливо сообщила:

– У меня тоже есть такой мешочек, только зелёный! – Она показала его любимой бабушке Тюре и дедушке Калачу, а потом, обратившись к дяде Батону, важно изрекла: – Там пузырёк с Подлунным маслом. Мама говорит, что у каждого хлеборейца должен быть свой оберег!

Плюшка протянула пухленькие ручки к чужому амулету, чтобы лучше его рассмотреть, но неожиданно раздался звонок в дверь. Ворона за окном вздрогнула и чуть не каркнула от испуга.

Плюшка и Батон пошли открывать. Девочка бежала вслед за отцом и взволнованно лепетала:

– Скорее открывай дверь! Это бабушка Лепёшка и Жамок!

Папа впустил в дом Картофельную чету. У Жамка, опиравшегося на костыль, за плечами болтался большой мешок с корнеплодами.

Батон принял из рук гостя овощи.

– Мы уж подумали, что вы не придёте, – криво улыбнулся адвокат, поправляя съехавшую на бок бабочку.

Картофельная Лепёшка, мама Булки, возразила:

– Не могла же я пропустить день выпечки моей любимой внучки!

Лепёшка обняла Плюшку и повесила ей поверх амулета бусы из сушёных яблок.

Все вместе они прошли в гостиную.

Как только ворона увидела Жамка, который напоминал уродливый горельеф Блин Комом, с ней чуть не случился удар. Птица очень хорошо знала хлебовека с деревянной ногой, потому что тот часто бывал в Ягодном лесу. Картофельный инвалид славился тем, что мечтал стать новым хлебным героем, повторить подвиг Великого Колобка, который помог бы ему преобразовать мир, как это когда-то получилось у первопредка. Бродяжничество по заповедным тропам было его страстью. Чужой подвиг не давал ему покоя ни днём, ни ночью. Жамку не терпелось сразиться с зайцем, волком, медведем и лисой. Но никто из диких зверей не желал с ним связываться, так как Жамок отличался от хлебных человечков тем, что имел мухоморный характер. Хищники обычно его жевали и выплёвывали. Именно так он и потерял одну ногу, которую ему заменил костыль.

Опираясь на деревяшку, Жамок, внешне больше походивший на пирата, чем на Великого Колобка, с гордостью скрипнул:

– Мы с Лепёшкой поздравляем в первую очередь родителей. Без участия Булки и Батона никакую бы Плюшку не испекли. Честь им за это и хвала! Дарим вашей дружной семье мешок картошки. Это с нашего огорода.

Скоро холщовый мешок оказался на полу рядом с аккордеоном.

Мама Булка села за пианино, открыла крышку и бегло пробежалась по чёрно-белым клавишам.

– Давайте петь песню «Каравай!» Бабушка Тюря, вставайте в наш круг!

Плюшка запрыгала от радости и захлопала в ладошки. Её взяли за руки Батон и Рогалик. Хлебные человечки образовали круг и громко запели хором:

– Как на Плюшкины именины испекли мы каравай! Вот такой вышины! Вот такой нижины! Вот такой ужины!

Родственники сжали бабушку Тюрю со всех сторон плотным кольцом так крепко, что у старушки перехватило дыхание.

– Вот такой ширины!

Старшая Пшеничная выдохнула с облегчением, когда круг расширился.

– Каравай, каравай, кого любишь, выбирай!

И тогда слегка придушенная бабушка Тюря фальшиво запела:

– Я люблю, конечно, всех! Ну а Плюшку – больше всех!

Гости радостно зааплодировали и закричали. Громче всех орал дедушка Тёртый Калач:

– Теперь Плюшка будет караваем! Заходи живее в круг…

У Плюшки от удивления и растерянности округлились глаза. Слова деда она поняла буквально.

Настроение её моментально испортилось, по лицу малышки пробежала тень. Грустная и задумчивая, она вяло проговорила:

– Ну, раз вы так хотите… тогда я – Каравай.

Ворона от испуга схватилась крыльями за голову:

– Что теперь будет? Кар! Что будет? Что будет? Нельзя менять имя. Это всё равно, что поменять судьбу!

Её карканье встревожило помоечных голубей, и лесной гостье пришлось быстро ретироваться из Мучного переулка. Опасаясь птичьего гриппа, «садовая голова», не подозревающая о том, что её сородичи тоже поменяли ей имя и судьбу, решила не иметь общих дел с помоечниками, питающимися объедками. Заночевать ворона решила в городском парке: там обитали чистые, ухоженные и вполне приличные птицы. Несмотря на то, что сначала местная парковая стая показалась Зеваке воинственной, с ней всё равно было приятней иметь дело, чем с опустившимися на дно помойки замарашками.

Наступил поздний вечер. В городе Опаре сгустились сумерки. Закончился праздник у Пшеничных.

Плюшка, она же Каравай, надела на себя новенькую пижаму – костюм спящей красавицы.

Находясь в своей комнате, сидя на кроватке, малышка, которой сегодня исполнилось ровно три дня, что по человеческим меркам равняется шести годам, гордо известила родителей:

– Теперь у меня есть «севдоним»!

Мама Булка, обращаясь к Батону, поинтересовалась:

– А что такое «севдоним»? То, что сеют?

– Нет! Это не сеют! – возмутилась Каравай.

На папином лице появилась вопросительная гримаса, адвокат промолчал и пожал плечами, потому что не знал такого слова.

– Ребёнок устал… – Мама погладила дочку по головке и обратилась к мужу: – Батон, принеси, пожалуйста, малышке ромашковый чай. А я пока почитаю ей книгу про Хлеборею.

– Мне кажется, что она ещё до этого не доросла, – засомневался отец. – Расскажи ей лучше для начала обыкновенную историю о Колобке.

– Я уже выросла, я большая! – обиделась Каравай. – У меня даже есть «севдоним»!

– Наша малышка начала заговариваться… нести бред… – хлебный юрист нашёл собственное объяснение загадочному слову.

Плюшка сердилась, когда её не понимали. Она надула пухлые губки, скрестила ручки на груди и отвернулась от родителя к стенке.

Папа тихонько прикрыл за собой дверь и отправился на кухню за успокоительным напитком для дочери.

– Твой папа прав, – Булка мягко и тихо обратилась к капризной дочери, – рассказывать обо всём надо по порядку, чтобы не было путаницы. Потому что наша огромная страна Хлеборея образовалась после подвигов Колобка.

– А кто такой Колобок? – спросила малышка, повернувшись к маме.

– Великий поэт и путешественник, учёный-натуралист, первый хлебореец!

– У него тоже есть «севдоним»? – поинтересовалась именинница.

Мама Булка растерялась. Чтобы не попасть впросак, она допустила, что у Колобка, возможно, тоже имеется «севдоним». Боясь разочаровать дочь, она пообещала, что выяснит этот вопрос в «Хлебопедии».

– Когда будет свободное время, я обязательно схожу в библиотеку на Загородный проспект. Её директор Слоёный Язычок – большой знаток истории Хлебореи и научного колобизма – науки о том, что всё в хлебной вселенной имеет круглую форму. Он точно сможет ответить, был у нашего предка Колобка «севдоним» или нет.

После этого обещания Плюшка успокоилась, укрылась лоскутным одеяльцем и приготовилась слушать увлекательный рассказ мамы Булки о первом герое-хлеборейце.

Закрыв глаза, младшая Пшеничная представила себе Колобка таким, каким она видела его на чеканных портретах дедушки Тёртого Калача.

– Волшебная история про хлеборейцев начинается с выпечки Великого героя Колобка… – Мамин голос звучал вкрадчиво, Плюшка слушала Булкину речь, и одна картина в её голове сменяла другую. – Его мужественный образ до сих пор вдохновляет прямых потомков Колобка, опарцев, на подвиги. Первая сдоба сплачивает хлеборейцев в трудные моменты, даёт силы, чтобы жить и надеяться на лучшее.

Девочка приоткрыла глаза и проговорила:

– Я тоже хочу быть такой, как Колобок.

– Все хотят, – ответила рассказчица. – В каждом хлеборейце, независимо от того, где он живёт, есть частичка Колобка, его сдобный дух. Только, чтобы стать таким же, как он, надо потрудиться. Слушай внимательно, что было дальше, и не перебивай…

…Жили-были старик со старухой. Вот и говорит старик:

– Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребёшь ли муки на Колобок?

В «Золотой Книге Пекарей», главной книге хлеборейцев, об этом событии рассказывается так: «Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела – и наскребла муки горсти две. Замесила муку на сметане, состряпала Колобок, изжарила его в масле и на окошко студить положила…»

Выпеченная в печке сдоба оказалась не простой. Скоро выяснилось, что круглый хлебец имеет собственное мнение о жизни и много планов на будущее. Колобок остыл на подоконнике и сразу повзрослел. Прохладный ветер быстро привёл его в чувство, и первый хлебореец начал задавать вопросы: «Кто я? Зачем появился на свет?» Эти вопросы оказались философскими. И чтобы на них ответить, Колобку надо было покинуть стариков и узнать мир.

Сидя на подоконнике, Колобок огляделся по сторонам, потом обернулся и поблагодарил создателей за жизнь, которую ему подарили.

На секунду взгляд Колобка остановился на солнечном лучике, который еле заметной стрелочкой указывал на единственно правильный путь, к свободе. Неизвестная дорога вела в самостоятельную взрослую жизнь, где каждый несёт ответственность сам за себя.

Колобок торопливо, будто извиняясь, попрощался:

– Всем спасибо. Мне пора.

Недолго думая, свежая и молодая сдоба прыгнула в траву.

Неизвестность манила, а дорога, петляющая между низкорослыми ёлками, кустарниками и гигантскими соснами, призывала к подвигам, звала в светлую даль.

– Что мне делать? Старик со старухой так сильно меня любят, что, скорее всего, съедят! Лучше бежать! Надо поймать удачу за хвост!

Уход от родителей оказался по-настоящему смелым поступком, позволившим Колобку стать взрослым.

Старики быстро обнаружили пропажу своего детища и попытались его догнать, но у них ничего не получилось…

Плюшка неожиданно представила, как старика скрутил приступ радикулита, точно так же, как дедушку Тёртого Калача, когда она решила поиграть с ним в догонялки. Естественно, по этой причине никакая погоня не могла состояться. Девочка хитро улыбнулась и продолжила слушать мамин рассказ.

…Сидя в избе, одинокие старики решили, что больше никогда не будут печь круглый хлеб.

– Я сделаю прямоугольную форму, – твёрдо решил старик. – Такой хлеб никуда не укатится.

– Ещё надо всегда иметь запасы разной муки: и ржаной, и пшеничной, и овсяной, и даже гречневой, – нравоучительно высказалась старуха.

– По сусекам больше не скребём! – дружно решили родители Колобка.

Утрата круглой сдобы полностью изменила жизненный уклад деда и бабы. К изготовлению нового хлеба они стали подходить творчески. Потом их назвали первыми Пекарями. В честь создателей Колобка хлеборейцы поставили в городском парке памятник и назвали их именем главный проспект города Опары.

Оказавшись в лесу один на один с дикой природой, Колобок почувствовал себя одиноким.

Постепенно страх одиночества сменился у него на интерес, любопытство ко всему новому, тайному и неизведанному.

У осины Колобок повстречал зайца-русака. Сперва он подумал, что этот зверь знает, как поймать удачу за хвост. Но потом Колобок внимательно присмотрелся к заячьему хвосту и понял, что этот мелкий зверёк вряд ли сможет ему помочь. Однако русак пообещал показать первому хлебному поэту Молочную реку и кисельные берега, где якобы можно было поймать всё, что угодно, включая удачу, которая любит вертеть хвостом. Заяц решил обмануть Колобка, чтобы съесть. А для этого ему необходимо было найти тихое местечко, где не было бы никаких конкурентов – диких зверей, готовых в любую минуту отнять вкусную добычу. Травоядный так сильно тревожился по поводу того, чтобы случайно не наткнуться на хищников, которые могли съесть его самого, что вместо того, чтобы сразу привести Колобка к Молочной реке, он начал водить первого хлебного путешественника по Ягодному лесу кругами, запутывать следы. Ох, и намучился Колобок с русаком! Вот тогда он и сочинил песенку о том, как «от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл, и от зайца ушёл», потому что невозможно всё время ходить по замкнутому пространству. Нужно иметь мужество вовремя покинуть порочный круг.

После знакомства с зайцем Колобок повстречал волка. Он скатился с пригорка и случайно оказался в земляной яме, присыпанной осенними листьями. Сдобный герой очутился в волчьем логове. В глубокой тёмной яме недружелюбно засверкали страшные глаза оскалившегося хищника. Первый хлебный путешественник пулей вылетел из ужасной землянки и покатился прочь от опасного хищника.

Стояла поздняя осень, в лесу резко похолодало. В логове серого хищника Колобок случайно обвалялся в волчьей шерсти. Нашему хлебному герою было так зябко, что он испугался, как бы не заболеть. Тогда Колобок собрал с себя волчью шерсть и свалял из неё первые валенки. Потом он нашёл старое птичье гнездо, которое валялось прямо на дороге. Внутри пустого жилища, где когда-то вылупились и оперились птенцы, путешественник, вместе с остатками скорлупы и пуха, нашёл солому и смастерил из неё шляпу, которая спасла его от дождя и снега. И только после этих важных изобретений, после того как были придуманы ремёсла, спустя много времени, главный хлебореец оставит послание на бересте…

– Знаю, знаю! – вспомнила малышка. – Видела в «Истории Хлебореи» картинку берёзы в Ягодном лесу, где нацарапано послание для хлебных потомков: – «Здесь был Колобок»!

– Когда подрастёшь, сплаваешь на пароме на экскурсию в Ягодный лес. Всё увидишь собственными глазами! – Мама поправила съехавшее на пол одеяльце и продолжила рассказывать.

…В новом наряде, валенках и шляпе, с палкой в руке и с узелком, пошёл сдобный путешественник по Ягодному лесу и оказался на берегу Глазурного озера, где повстречал медведя-рыболова. Огромный голодный зверь с маленьким хвостиком сидел с удочкой у воды в зарослях рогоза и ждал, когда клюнет какая-нибудь рыбёшка, но клёва не было. Встреча с Колобком была настоящим подарком судьбы.

– Колобок, Колобок, я тебя съем! – прямо и без предисловий сказал косолапый хищник.

– Не ешь меня, я тебе песенку спою! – взмолился хлебный путешественник.

– У меня у самого в животе поёт от голода, – пожаловался медведь. – Не надо песен.

Тогда Колобок предложил медведю свою помощь.

– Вдвоём рыбачить веселей!

– Ладно, так и быть, – смягчился грозный зверь, – но, если ничего не поймаем, всё равно тебя съем.

Колобок был уверен в успехе, потому что сам научился мастерить удочки и рыбачить, и знал все самые лучшие рыбные места. В те далёкие времена в Глазурном озере кроме карпов, карасей, окуньков и плотвы даже водилась Кишмень – самая редкая рыба на свете, которая могла превратить хлебовека в невидимку, если отведать из неё ухи. Однако всё пошло не по плану. Медведь нечаянно опрокинул ведро, где плескался пойманный Колобком карась, а потом обиделся на нового товарища за то, что рыба ускользнула из лап.

– Всё-таки придётся тебя съесть! – заревел косолапый.

– Не получилось с рыбалкой, так, может быть, концерт?

– Я же тебя предупреждал: не надо песен…

Медленно приближаясь к испуганному хлебному герою, зверь облизнулся. Чувствуя опасность, Колобок попятился.

Несмотря на то, что медведь отказался слушать песню, первый хлебный поэт, как настоящий герой, всё равно запел:

– Я от бабушки ушёл.

Я от дедушки ушёл…

Я от зайца ушёл…

А от тебя, медведь, и подавно уйду!

От этих слов на душе у хлебца разлилось тепло и спокойствие. И все неприятности, выпавшие на его долю, показались ему сущим пустяком. Колобок гордо удалился от остолбеневшего от удивления хозяина Ягодного леса. Так путешественник преодолел очередное препятствие, которое могло стоить ему жизни.

Много ещё было похождений у Колобка, пока он не повстречал плутовку лису. За время долгого путешествия первый хлебный человечек узнал много интересного о диких обитателях Ягодного леса, изучил флору и фауну родного края, сочинил замечательную песенку, которая полюбилась всем хлеборейцам от мала до велика.

Он почти успел поймать удачу за хвост, когда молодая ворона вдруг захотела клюнуть его в румяный бок. Ему первым удалось вырвать из хвоста наглой птицы чёрное как смоль перо, которым впоследствии он научился писать. Именно этим пером написал Великий Колобок ту самую берестяную грамоту, где поэтическим языком рассказал о своём удивительном путешествии, полном опасностей и приключений.

Встреча с лисой, обладающей самым красивым хвостом в округе, открыла трагическую страницу истории хлебного народа. Хищница оказалась настолько изобретательной, что Колобок даже опомниться не успел, как был обманут и съеден. Вещи Колобка лиса выплюнула и закопала под берёзой, на которой было нацарапано: «Здесь был Колобок».

Хлебные историки предполагают, что лиса обладала не только артистическими способностями, но и была отменным гипнотизёром. Потому что только в изменённом состоянии сознания, напоминающем сон, можно было добровольно сесть злодейке на нос, чтобы в последний раз спеть самую задушевную на свете хлеборейскую песню…

В дверях детской комнаты с чашкой ромашкового чая появился папа Батон. Он наконец-то принёс напиток для любимой дочери. Плюшка, она же Каравай, открыла глаза, откинула одеяльце и села, но при виде отца снова скрестила на груди маленькие пухлые ручки.

– А папа Батон мне эту историю по-другому рассказывал! Он говорил, что работал у Колобка адвокатом и защищал его интересы и от бабушки, и от дедушки, и от зайца, и от волка, и от медведя. Только от лисы он не смог защитить Колобка, потому что тот любил сладкие льстивые речи!

Папа Батон занервничал и сам залпом выпил ромашковый чай. Булка с улыбкой посмотрела сначала на мужа, потом на дочь и скептически заметила:

– Эта история произошла так давно, что папу Батона тогда ещё даже не испекли. Как все адвокаты и рыбаки, он любит немного преувеличивать.

– Кажется, чай закончился… – поперхнулся и закашлялся Батон, глядя в пустой стакан. – Придётся ещё раз его заварить.

– История о Колобке такая удивительная! – сменила гнев на милость Пшеничная малышка.

– Да, – согласилась мама, – и самое удивительное то, что каждый её трактует по-своему, исходя из личного жизненного опыта, порой забывая про факты. Поэтому правду от вымысла отличить практически невозможно…

Противень 3. Пшеничные и Ромовая Бабка

Выходной день в доме младших Пшеничных, что в Мучном переулке, выдался суматошным. Дети, Рогалик и Каравай, встали с утра раньше обычного. Рогалик, чтобы не будить родителей, тихо читал «Золотую Книгу Пекарей», которая неизменно дарила ему вдохновение. На минуту юный поэт отложил раритет в сторонку. Хлебная муза нашептала ему новое стихотворение.

– Пока не забыл, надо срочно записать… – прошептал подросток, глядя на чеканный портрет Колобка, где хлебный родоначальник сидел на пеньке с вороньим пером в руках и берестяной грамотой на коленях.

Рогалик аккуратно вывел в блокноте:

«Путешественник и поэт –

Рукокрылый ключник.

У него на всё есть ответ.

Для опарцев он – как попутчик…»

Мальчик хотел прочитать четверостишие вслух, чтобы проверить рифмы. Но вдруг дверь его комнаты со скрипом отворилась, и в проёме показалась маленькая любопытная мордашка сестры.

– А ну не мешай! – рассердился брат. – Я тут важным делом занимаюсь, стихи сочиняю. Иди-иди отсюда, это моя комната…

Младшая Пшеничная надула губки и, громко хлопнув дверью, удалилась.

Рогалик обрадовался, что снова оказался один, и продолжил писать.

«В Колобке горит хлебный дух!

Колобок – Великий кудесник!

Его имя ласкает слух,

Он истории хлебной ровесник!»

Юный поэт снова кинул взгляд на портрет. В этот момент ему показалось, что первопредок слушает и оценивает его творчество. Но только показалось – ведь по-настоящему его работу в данный момент оценивала только сестрица, которая подглядывала в замочную скважину за старшим братцем, увлечённым «Золотой Книгой Пекарей», поэзией и Колобком. У малышки увлечений пока никаких не было, она страдала от скуки, и развлечь ребёнка было некому, так как родители ещё спали.

У Рогалика от вдохновения загорелись глаза. Родились новые строки о Великом Колобке, и он продолжил писать.

«От него зародился народ –

Из пшеницы, из ржи, из овсянки…»

Плюшка за дверью решила тоже внести поэтический вклад и подхватила за братом, произнеся вслух:

– Но возможно, что даже из манки…

Ну когда же нальют мне компот?!

– Что ещё за компот!? Когда закончится это безобразие! Кто-нибудь, уберите её от меня! – возмутился поэт.

Но убрать надоедливую девочку было некому.

– Раз меня никто не кормит и не поит, и никто со мной не хочет играть, – решила Плюшка, – тогда я устрою концерт!

Младшая Пшеничная отправилась в гостиную. С огромным трудом она откинула тяжёлую крышку пианино, села на круглый стульчик и начала нажимать только на чёрные клавиши, потому что настроение тоже было чёрным. Батонообразный дом содрогнулся от громоподобных низких звуков. Соседнее строение, где проживала Ромовая Бабка, мощно тряхнуло, как при настоящем землетрясении.

Все обитатели Мучного переулка проснулись, включая голубей, мирно спавших на дне помойки в картофельных очистках.

Быстрее остальных пробудился папа Батон. Криво нацепив на себя бабочку и забыв позавтракать, он схватил портфель и поспешил голодным на службу. Он был готов работать даже по воскресеньям, только бы не слышать музыки, ругани и криков.

Следом за мужем пробудилась и Булка. Она надела фартук и приступила к приготовлению любимой еды для младшей дочери. Каждое утро мама варила не только яблочный компот, но и чечевичную похлёбку, которую приходилось есть не только капризуле, но и остальным домочадцам. И Рогалику, и папе Батону это очень не нравилось – им хотелось разнообразия в еде. Но так как все Пшеничные являлись прямыми потомками Великого Колобка, то терпение их было безграничным. Именно поэтому в этой семье не возникало никаких протестов из-за маминой стряпни. Хотя недовольство всё-таки зрело. Рогалик от чечевичного раздражения всё больше и больше погружался в изучение «Золотой Книги Пекарей», а его отец – в хлебные законы, где он искал юридические способы избавить хлеборейцев от излишнего потребления бобовых, включая фасоль и горох.

Тем временем Плюшка, она же Каравай, самозабвенно продолжала извлекать из пианино устрашающие звуки, которые могли бы разбудить даже мёртвого Колобка. Кроме игры на инструменте, малышка решила ещё и спеть. Последнее время самой модной песней в Опаре и её окрестностях была ария Ватрушки из одноимённой оперы композитора Безе.

Пшеничный дом гудел. Несмотря на жуткий шум, Булка услышала звонок в дверь. Мама выбежала из кухни с половником в руках и бросилась в прихожую.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3

Другие книги автора

Опара-городок для малышей

Ольга Валерьевна Люкшина