Будь дождем, будь ветром…

После короткой, но интенсивной пробежки все трое – и убегавший, и догоняющие, не сговариваясь, устроили передышку.

За время небольшой паузы Николай с удовлетворением разглядел на лицах парней свежие синяки с царапинами. Скорее всего «боевые» отметины появились в результате вчерашнего столкновения с амбалом со второго этажа, который, упустив одного нежданного визитера, как следует отыгрался на незадачливой троице.

Однако бледная тень улыбки, едва появившись, застыла на губах, когда тот, что стоял поближе ко входу в офис, достав нож, молча пошел на Николая. От двух первых, на пробу, выпадов, получилось увернуться. Лезвие со скрежетом чиркнуло по бетонной стене. Адреналин и отчаяние толкали к решительным действиям. Николай одной рукой отвел в сторону нож, а другой так врезал первому из противников, что рассек ему бровь. В этот момент второй зашел со спины, с силой приложив Николая головой о стену. Тот охнул, начал сползать на землю. В глазах потемнело. Под очередной удар лезвия получилось подставить руку. Кисть обожгло огнем, дыхание перехватило, лишая возможности закричать. Со следующим взмахом нож пропорол рубашку, рассек бок. Вошедшие в раж подонки начали от души пинать упавшего ногами, и только теперь со стороны площади послышался долгожданный топот.

Расчет оказался точным. Визгливая девица не только обратила на себя внимание патрульных полицейских – ей удалось отправить их в погоню. Бандиты до последнего мгновения не обращали внимание на шум. Может, посчитали, что это приближается их третий подельник, может увлеклись расправой.

Так что перед тем, как потерять сознание, распластанный на асфальте Николай успел посмотреть начало познавательного документального фильма о том, почему ни в коем случае нельзя оказывать сопротивление при задержании.

Понедельник, 17:00, 1 час до окончания срока

Центральная Городская Больница #2

Острые приступы паники вместе с позывами вскочить, бежать, куда глаза глядят, перемежались с периодами полного безразличия и апатии. Адреналин давно схлынул, раны с ушибами болели немилосердно. Тело отчаянно сопротивлялось любой попытке сменить положение. Перевернуться на другой бок было подвигом, а о том, чтобы подняться на ноги, даже думать не хотелось. Довершал картину ненавистный вездесущий запах медикаментов – запах боли, страха и безнадежности.

Николай с трудом сел на кровати, пережидая приступ головокружения. Настроение было отвратительным. До этого момента получалось, пусть не без труда, держать себя в руках, успокаивая тем, что время еще есть, можно успеть хоть что-то предпринять. Теперь аргументов не осталось.

После того, как медики привели его в чувство, зашили и перевязали рану на боку, в палату зашли двое в штатском. Несколько часов подряд они задавали Николаю вопросы, на которые у него не было ответов. Время неумолимо утекало, а поделать ничего было нельзя. Ирония заключалась в том, что именно здесь, в этой самой больнице лежал Рохля – Алексей Рохлин – тот, к кому Николай безуспешно пытался пробиться в палату вчера. Это обстоятельство выводило из себя, заставляло нервничать еще сильнее, а тем, кто проводил допрос, казалось, что осталось немного «дожать», подозреваемый «поплывет» и все расскажет.

Однако полицейские не могли знать, что дело вовсе не в краже телефона, не в стычке с гопниками. Игра шла по гораздо более высоким ставкам, поэтому Николай до последнего сопротивлялся давлению, придерживаясь в своих объяснениях только событий сегодняшнего утра.

Когда силы были уже на исходе, его спас главврач. Заглянув в палату, он категорично заявил следователям, что здесь больница, а не кутузка, что пациент пойдет на поправку тем скорее, чем скорее ему дадут отдохнуть, а уж после выписки поступит в их полное распоряжение. Полицейские для виду поупирались, но, к счастью, речь шла не о преступлении века, так что оставлять у дверей охрану было чересчур. Задав напоследок пару вопросов и взяв подписку о невыезде, они, наконец, ушли.

Теперь, впервые за несколько часов, выжатый, как лимон Николай предоставлен самому себе, но что толку? Успеть что-то выяснить за горстку оставшихся минут нереально.

Завтра его «случайно» собьет автомобиль. И никто, кроме родителей (ну, может быть, еще Линды), не вспомнит о хорошем парне Николае – ни бывшие друзья, ни Ольга…

Нет, авария, пожалуй, слишком сложно. Скорее всего, приедут громилы Барса, и он просто тихо исчезнет. Нет тела – нет дела, так, кажется, говорят?

Стоп… Он что, всерьез сидит, размышляя, как лучше обставить собственное убийство?

Может быть… Ни о каком очередном плане, поисках правды, последнем (в который раз?) усилии воли речи не шло – вся эта суета потеряла смысл. Однако сидеть, накручивая себя в ожидании неизбежного, было тошно.

Почему бы, в самом деле, не поболтать напоследок еще с одним другом?

Поморщившись от боли, Николай поднялся на ноги и осторожно, чтобы не разошлись швы, побрел в регистратуру узнавать, в какой палате лежит Рохля.

__________

С момента злосчастных посиделок в ресторане Алексей оказался первым, кто обрадовался при виде Николая. Осторожно похлопав его по плечу, Рохля радостно зачастил:

– Наконец-то у меня гости, а то к остальным приходят, а я лежу дурак дураком, хоть волком вой.

– Извини, я к тебе, можно сказать, по делу. Тут у меня такое приключилось…

Николай не собирался особо откровенничать при остальных пациентах, но потом сообразил, что на скромность со скрытностью времени не осталось, поэтому вывалил все, как есть. Напоследок он задал Алексею ставший традиционным вопрос: не удалось ли заметить что-нибудь необычное, несуразное? Что-то, что врезалось в память?

– Да ничего особенного, вроде, не было.

– Совсем?

– Совсем. Я же тогда… ну, ты знаешь, нарезался вдрызг – вон, до сих пор лежу, расхлебываю. Было как-то не до деталей… Толком не помню ничего.

– А как Генка хвастался деньгами, как Рустам скорую встречал, как Макс выходил, помогал тебя грузить, в больницу с тобой поехал?..

– Не-а, не знаю. Скорую… ее немного помню. Да только… – Рохля, извиняясь, развел руками.

Николай даже не сумел как следует огорчиться. И так было понятно, что все его метания, старания, терзания – коту под хвост. Мелькнула предательская мыслишка, может, правда, не ждать? Пойти самому под какой-нибудь поезд сигануть?

Он не успел додумать свою идею до конца, когда Алексей закончил фразу:

– Да только это… того… Не было его там.

– Кого?

– Ну ты чего, тупой?

Николай пошевелил мозгами.

– А. Понял. Где его найти знаешь?

– Не-а. Мы давно уже не в ладах, так что не было необходимости.

Боясь спугнуть удачу, Николай как можно более равнодушным тоном спросил:

– Можешь на пару минут мобильный одолжить? На моем батарея сдохла, Георгий звонил, а я снять не успел. Надо спросить кое-что.

– Да без проблем.

__________

На негнущихся ногах, сжимая в руке телефон, Николай вышел в коридор, набрал номер. Георгий снял трубку моментально, как будто ждал звонка.

Опасаясь очередных многословных хождений вокруг да около, Николай начал говорить первым, не давая собеседнику рта раскрыть:

– Это я. Добрался до Рохли и взял его мобилку, моя села. Времени мало, поэтому отвечай коротко, идет?

– Д… да.

– С кем ты видел мою жену?

Николай уже знал, что услышит, но догадка требовала подтверждения.

– С Максом.

– Давно?

– Пару недель назад.

– Что они делали?

– Ольга… изображала Афродиту с каким-то кувшином в руке.

– В смысле?

– Ну, кроме венка на голове и мыльной пены на ней ничего не было.

– А Макс?

– Он фоткал. Сперва. А дальше…

– Ясно. Дальше не надо. Ты поэтому мне трезвонил?

– Да.

– А чего сразу не сказал?

– Думал, тебе сейчас не до того. Потом понял, ну…

– Что они в этой истории замешаны. Ладно. Где он сейчас живет, знаешь?

– Конечно. Частный дом снимает на окраине. Я к Максу на днях заехал, думал сюрприз сделаю, поболтаем, пивка попьем. Там и калитка была не закрыта. Подхожу ближе, в окно заглядываю, а он там вместе с твоей…

– Давай адрес. И, на всякий случай, пришли СМС-кой. Только не мне, а Рохле!

– Сейчас…

После небольшой паузы Георгий назвал улицу с номером дома. Действительно не близко. Да и сам район… Пригород. Россыпь домишек с разбитыми в хлам узкими – двум автомобилям не разъехаться – дорогами и заборами разной степени дырявости. Захочешь спрятаться – лучше места не найти. Захочешь убежать – на машине за тобой проедут далеко не везде. Только если с вертолета ловить. Надо будет стрельнуть у Алексея денег, вызвать такси, а потом…

Георгий заискивающим тоном продолжал говорить что-то еще, но Николай уже не слушал. Бросив случайный взгляд в окно, выходившее к центральному входу больницы, он на несколько секунд перестал воспринимать происходящее.

Перед парадной лестницей стояла машина, забыть которую получится нескоро. На ней ничего не соображающего, полумертвого от похмелья Николая везли позавчера на разговор к Барсу. Выходит, его люди уже здесь. В любую секунду они могут показаться из-за угла коридора.

Так… Времени на Рохлю нет. Ни на что уже нет. Обидно до чертиков – только-только удалось нащупать ниточку – и вот…

Разве что… А чего он, собственно, теряет?

Сбросив без лишних церемоний разговор с Георгием, Николай набрал номер службы такси. После чего максимально быстро, но осторожно, чтобы не разошлись свежие швы, поковылял в сторону черного хода.

Понедельник, 19:00, 1 час после окончания срока

Съемный дом Макса

На этот раз таксист оказался принципиальным. Требовал нормальной оплаты, а к телефону Рохли (может, он у тебя ворованный!) отказался даже притрагиваться. К тому же, чтобы объяснить, почему надо срочно уехать из больницы прямо в халате, Николай наплел с три короба, что у него дома чуть ли не пожар, эпидемия, взрыв газа и похороны одновременно. Теперь же, когда обман раскрылся, водитель едва сдерживался от рукоприкладства. Очередного избиения удалось избежать лишь благодаря изможденному виду да свежей перевязке. С большим трудом таксист поддался на уговоры подержать у себя телефон несколько дней в качестве залога, бросил напоследок недоверчивый взгляд, хлопнул дверью и уехал.

__________

Полдела сделано. Николай позволил себе несколько секунд передышки. Солнце клонилось к горизонту. В воздухе витали запахи трав. После того, как шум машины затих вдали, слышнее стало беззаботное щебетание птиц. Все вокруг дышало спокойствием и умиротворением – к сожалению, кажущимся. Оторваться от преследователей удалось, но вряд ли надолго. Хорошо, если минут на тридцать-сорок. Надо поторапливаться.

Николай вздохнул и пошагал к дому…

__________

Дверь оказалась не заперта.

В груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Дом был пуст.

То ли Макс куда-то вышел по делам, то ли в очередной раз сменил жилье – теперь уже не имеет значения. Последняя возможность поговорить с ним, заставить признаться растаяла, как дым.

Вот и все.

От обиды, бессилия, подкатившего отчаяния, захотелось, как в детстве, рухнув на пол, зареветь в голос. К горлу, мешая дышать, подкатил комок, глаза предательски защипало.

Нет! Не дождетесь!!

Николай, скрежетнув зубами, непечатно выругался. Пока он жив, пока осталось хоть несколько минут времени, нужно двигаться дальше.

Макс куда-то делся. Пусть так. Но иногда вещи говорят о человеке больше, чем он сам. Осмотрим дом.

__________

Обыск ничего не дал. Кухня, как кухня, спальня, как спальня. Все на своих местах. В меньшей из двух комнат старый рассохшийся шкаф. Судя по количеству болтающейся на вешалках одежды, Макс поместил сюда весь свой гардероб.

Больше ничего. Ни следа рюкзака или денег. Конечно, деньги можно перепрятать, а рюкзак сжечь, закопать или, набив камнями, утопить, однако здесь, в доме, не осталось никаких зацепок. Разве что две странности.

В углу валялся перевернутый на бок большой чемодан на колесиках, на дне которого виднелось немного одежды. Вроде бы ничего особенного, но выглядел он настолько небрежно брошенным, что даже для Макса с его хронической неаккуратностью это было слишком. Верхняя, не застегнутая на молнию половина съехала набок, вызывая неприятные ассоциации с огромной перекошенной пастью. Похоже, чемодан лежал ближе к середине комнаты, а затем его отпихнули ногой, чтобы не мешал пройти. Что это было? Раздражение? Спешка?

И еще одно. В полупустом ящике тумбочки обнаружился билет на самолет. Разумеется, на имя Макса, но вот дата…

Николай не успел толком осознать, что бы это могло значить, когда за окном послышался рокот мотора подъезжающей на большой скорости машины.

Ясно. Здесь он больше ничего не успеет сделать. Оставалось положить билет в карман (кто знает, может, будет возможность подумать над этой задачкой позже) и поскорее топать на выход.

Желательно с поднятыми руками.

Понедельник, 21:00, 3 часа после окончания срока

В глубине лесопарка Санаторный

Надо отдать должное мордоворотам Барса. Увидев, что Николай не оказывает сопротивления, они без тычков, издевок и лишних разговоров запихнули его в машину, после чего рванули с места – только пыль столбом. В пути начался жар. Лихорадило так, что один из бугаев, ехавший рядом на заднем сиденье, предложил воды.

Николай, мотнув головой, отказался. Сил на разговоры не было. Куда больше плохого самочувствия беспокойство вызывал маршрут.

Вместо того, чтобы ехать, как в прошлый раз, к загородному дому Барса, машина неслась все дальше и дальше среди густых лесных зарослей. Полчаса спустя водитель свернул на узкую, в ухабах, грунтовку. За окном быстро темнело. Нависающие ветки царапали стекла. Окружающая обстановка навевала массу предположений о цели путешествия – одно мрачнее другого, но, когда они прибыли на место, никакая фантазия не помогла Николаю подготовиться к увиденному.

На небольшой поляне стояли три джипа, освещая фарами с разных сторон какую-то странную искореженную груду и нервно расхаживающего перед ней человека.

Человеком оказался Барс в крайней степени раздражения, а почти потерявшая форму груда…

Одного короткого взгляда в ее сторону хватило, чтобы понять: чем меньше подробностей увидишь, тем крепче будешь спать по ночам. Если, конечно, доведется уехать отсюда живым.

Барс шагнул к нему, без лишних предисловий (словно последний раз они беседовали полчаса назад и Николай полностью в курсе случившегося), ткнул рукой в сторону сгоревшей машины с двумя телами в ней. Спросил злым, резким тоном:

– Ну и?! Может, ты мне скажешь, что это за херня?!

Николай облизал пересохшие губы.

– Я тут ни при чем.

Барс лишь досадливо отмахнулся:

– Да знаю! Но это же ты всех расспрашивал, разнюхивал, выяснял… Вот результат – на ровном месте такое не происходит. Так что выкладывай, что накопал, самое время.

Голова кружилась все сильнее. Даже простые короткие предложения давались с трудом. Но разговор без преувеличения шел о жизни и смерти. Если ошибиться, выбрать неправильный тон, замешкаться… Бр-р-р!

– У меня пока не все концы с концами сошлись.

Барс, тщательно выговаривая слова, уточнил:

– То есть, ты не нашел мои деньги, не уложился в срок и стал мне полностью бесполезен, так?

Вряд ли получится найти какую-то подсказку на этой поляне, но надо выиграть хоть немного времени. Николай, осторожно потерев пальцами виски, ответил вопросом на вопрос:

– А можно посмотреть на… это поближе?

– Смотри, смотри, смотритель хренов! Только учти, никакие отговорки тебе не помогут. Начнешь изворачиваться, лапшу мне вешать – живо туда третьим присядешь.

Перед глазами все плыло. Николай сделал шаг к искореженной машине, пошатнулся, упал на одно колено. С трудом поднявшись, он обернулся к Барсу и (была не была, терять уже нечего!) спросил?

– Немного кофе не найдется? Я… неважно себя чувствую.

– А ты не оборзел?!

– Считайте это последней просьбой перед…

Заканчивать фразу не хотелось. На мгновение, показавшемся Николаю очень длинным, Барс задумался, потом кивнул.

– Будь по-твоему.

Затем обернулся к стоящим у джипов и спросил:

– Кофе у кого есть?

– Только коньяк.

– Тащи.

Николай не особо хотел брать протянутую фляжку. Не зря между алкоголем и выражением «размышлять трезво» бездонная пропасть. Однако голова у него сейчас без того соображала – хуже некуда, а поначалу, в эйфории, некоторый полет фантазии не помешает. К тому же другого способа встряхнуться, избавиться хоть ненадолго от липкого леденящего чувства страха не предвидится. Последний раз взвесив все «за» и «против», Николай, сделав хороший глоток, направился к машине.

Что мы имеем?..

Номер разобрать можно, машина совершенно точно Генкина. В багажнике уцелели только инструменты. Если было еще что-то интересное – в этой куче пепла не разберешь. Николай, на всякий случай дважды обошел всю машину, но любые следы уничтожил огонь. Честно говоря, он не особо надеялся что-то обнаружить, просто не хотелось приступать к самому неприятному.

Тело за рулем. Рост и комплекция подходящие. Печатка на пальце – Генка ей в пятницу весь вечер хвастался. Снимал, в руки совал подержать – смотрите, какая тяжелая! Знал бы друг детства, как все повернется из-за его выпендрежа! Руки-ноги без наручников. Хотя, может быть, связывали скотчем, а тот сгорел. Лицо обезображено. Пожалуй, все. Ну и запашок! Если повезет выжить, шашлыка больше в рот не возьму.

Подавив рвотный спазм, Николай сделал еще один глоток из фляжки.

Тело на пассажирском сиденье. Женщина. Возраст? Фиг его знает, но фигура стройная. Рост небольшой. Скорее всего девушка. Побрякушек на пальцах, шее, в ушах нет. Средства не позволяли купить или все поснимали, когда убили? А почему тогда оставили печатку? Конечности тоже расположены свободно, ни следов веревки или проволоки, так же обезображено лицо. Прямо точь-в-точь. Без эксперта видно: дело рук одного человека. И вот еще: люди обычно отбиваются, уворачиваются… А тут как под копирку: один сильный удар чем-то тупым и тяжелым точно поперек переносицы.

Значит, скорее всего, сперва убили (например, задушили), потом положили рядышком, по очереди разнесли лица вдребезги, посадили в легковушку, сожгли, чтобы замести следы.

Дешево и эффективно – особенно, если машина не своя и ее не жалко.

Однако все равно нескладушки. Допустим, Генка нашел похитителя. Слово за слово, драка, труп. А девушка? Кто она? Каким ветром ее сюда занесло? Случайный свидетель? Сообщница?..

Еще раз осмотрев неизвестную, Николай заметил внизу, в ногах сидящей небольшой округлый предмет. Стараясь не дотрагиваться до трупа, вытащил, оттер рукавом, поднес поближе к глазам.

Пряжка от туфли. Обувь сгорела, пряжка осталась. Негусто… Что сказать Барсу? Он явно не в лучшем расположении духа, договориться сейчас точно не получится.

Господи, ну хоть бы какую-нибудь маленькую подсказку!!

Николай в отчаянии бросил еще один взгляд на лицо пассажирки и похолодел. Между обугленными, застывшими в посмертном оскале губами виднелись ровные ухоженные зубы. Идеальный прикус портила щербинка посередине верхней челюсти. В свое время эта самая щербинка не на шутку раздражала свою хозяйку. Николай же успокаивал, объясняя, что без такой изюминки была бы безликая голливудская улыбка, а с ней все выглядит очень мило.

Теперь он вспомнил туфли с пряжками – дешевые, страшные, оставшиеся с незапамятных времен от мамы и по-советски прочные.

Ох, дуреха, дуреха, что же ты натворила? Зачем полезла расхлебывать эту кашу? Неужели из-за меня?! Почти машинально Николай скрутил горлышко фляжки, влив в себя одним махом остатки коньяка.

Впоследствии он не смог объяснить даже самому себе, что именно подтолкнуло его к дальнейшим действиям. Головокружение пополам с алкоголем? Аналогия с зубами погибшей девушки? Интуиция?

Так или иначе, Николай решительным шагом обошел машину, склонился над первым трупом…

В голове всплыла картинка из детства. Самое начало осени, уроков пока задают мало. Вся дружная компания – шестеро оболтусов – маются от безделья после уроков. Сперва носились, играли в догонялки на школьном дворе, потом стали на спор перепрыгивать через скамейки, кусты… Каждый, стараясь перещеголять остальных, выполнял все более опасные трюки, пока для одного из закадычных приятелей это не закончилось переломом руки и потерей двух коренных зубов.

Николай собрался с духом, открыл мертвецу рот, засунул руку поглубже, ощупывая челюсти с правой стороны.

Есть!

Покойный до обмороков боялся всего, что связано с пломбами, клещами и бормашинами. За несколько лет со дня травмы, он не набрался смелости обратиться к врачу, чтобы поставить протезы вместо утраченных зубов.

Теперь незапертая хозяином дверь, отброшенный во время борьбы двух бывших друзей чемодан, билет с просроченной датой наконец-то обрели смысл.

Николай отряхнул, насколько это было возможно, руки, пошатнулся, обернулся к Барсу:

– Кажется, я…

– Прежде чем ты скажешь еще хоть слово, предупреждаю, у тебя только одна возможность уйти отсюда живым – если я услышу: «Барс, братан, я знаю, кто украл твои деньги и как их вернуть!»

Лихорадка брала верх. Крепкая дородная фигура собеседника расплывалась, двоилась, меняла очертания. Даже держаться на ногах более-менее ровно было непростой задачей. Однако игра подошла к концу, надо любой ценой сделать последний рывок. Николай с трудом поднял голову, выпрямился и, как мог, твердо произнес:

– Барс, я знаю, кто украл деньги. Знаю, у кого они сейчас. Но, если ты хочешь их вернуть, действовать надо быстро.

Четверг, 11:00, 65 часов после окончания срока

Квартира Николая

Стоило только дотронуться до кнопки звонка, как замок щелкнул и из квартиры выскочила заплаканная Ольга, выпалив на одном дыхании:

– Где тебя носит?!! Я уже все глаза… Ты?!! Почему?..

Она попыталась захлопнуть дверь, но Николай успел поставить ногу в проем. После недолгой борьбы Ольга отступила в коридор, медленно, как сомнамбула, добрела до дивана, рухнула на него и зарыдала в голос, повторяя:

– Почему ты?! Почему ты, а не он?

Николай не торопился с ответом, дав ей возможность прийти в себя, заодно не спеша осматривая квартиру. Его предположения подтвердились. Жена, собрав свои лучшие вещи, последние несколько дней жила, что называется, «на чемоданах» с тем, чтобы в любой момент сорваться с места по сигналу сообщника.

Что ж, это многое упрощает.

Опустившись в кресло напротив, он подождал, пока всхлипывания стихнут.

– Спрашиваешь, почему я, а не он? Макс мертв. Я вижу, ты не удивлена.

– Я догадывалась… Чувствовала…

– Хочешь знать, что случилось?

– Конечно.

– Минутку, налью себе воды. Врач рекомендовал больше пить.

– Там есть чай…

Еще не закончив машинально брошенную фразу, Ольга пожалела о сказанном.

Вернувшись с кружкой, Николай холодно бросил:

– Нет уж, спасибо. Мне хватило прошлого раза. Давай ближе к делу, я постараюсь покороче…

– Давай.

– Когда Генка в ресторане проболтался о больших деньгах, Макс сразу сообразил, как наложить на них лапу, подставив меня. Сделав вид, что пьет наравне со всеми, он быстро накачал нас с Алексеем. Сами, конечно, виноваты, не пацаны зеленые, но кто же ждал подвоха от друга? Когда Рохле стало плохо, Макс, под предлогом помощи, улизнул к тайнику. Он убедился, что Генка не врал, нашел рюкзак с деньгами и перепрятал его неподалеку, вытащив одну пачку банкнот. Затем дождался, пока остальные начнут расходиться из ресторана, якобы случайно столкнулся со мной, предложил проводить до остановки. По пути уговорил выпить еще, украл зажигалку, подложил вместо нее пачку денег, а меня, чтобы выиграть побольше времени, посадил на автобус в противоположную от дома сторону. После этого вернулся, подбросил на место опустевшего тайника Генки мою зажигалку, забрал рюкзак и отчалил домой. На следующее утро Макс первым делом, не полагаясь на бронирование по интернету, поехал в аэропорт.

– Ты откуда об этом узнал?

– Вчера ко мне пришел некий человек – последний раз напомнить, чтобы я держал язык за зубами – и рассказал кое-что из того, что удалось разузнать. Своеобразные извинения от Барса за причиненные неудобства. Так вот, Макс терся возле стойки для возврата билетов, чтобы успеть перехватить место на любой рейс, желательно в районе раннего утра следующего дня.

– Почему так сложно?

– Точно не знаю. Думаю, что раз шанс разбогатеть подвернулся неожиданно, Макс не был готов сразу сорваться с места, хотел максимально запутать следы. Ему наверняка не улыбалось убегать и прятаться до конца своих дней. Для этого нужно было случайное направление для вылета – усложнить задачу потенциальным преследователям. По этой же причине жизненно важно было любой ценой помешать мне докопаться до правды, тогда Барс расправится со мной – и концы в воду. И Макс позвонил тебе, так?