Архив пустоты

Бежала она, что ли? Николай подкатил к бару, налил стакан воды, протянул гостье. Она благодарно кивнула.

– Я запутала отца. Сделала вид, что бегу к дому, а сама – рванула к тебе. Но он может догадаться, поэтому времени у меня мало.

– Э… Не понял ровным счётом ничего, но ты садись, не стой.

– Николай, я зашла попрощаться. Мой отец и твой брат не оставили мне выбора.

– Постой. Давай обо всём по порядку.

– Огней забраковал Дина. Я ухожу из Наукограда. Ты можешь одолжить мне немного продуктов и чистых футболок?

Николай моргнул. Вспомнилось недавнее опасение – «если хватит ума…» Накликал.

– Я-то могу, – произнёс неуверенно, – но и то, и другое у тебя быстро закончится.

– Ничего. Что-нибудь придумаю. Николай, или ты мне помогаешь, или я пошла!

– Помогаю. Там холодильник – выбирай, что хочешь. А я принесу футболки.

Леди Гамильтон метнулась на кухню. Николай покатил в комнату, размышляя, что теперь делать. Позвонить Гамильтону? Вызвать Огнея? Нет, Марина никогда не простит. Лучше следовать собственному плану. Вовремя он подсуетился с подарком. Главное, чтобы Марина согласилась его принять.

– Держи, – сказал он подруге через несколько минут, – здесь не только футболки, но ещё и рубашки, тебе должны подойти. И чемодан с терморегуляционным отсеком – для продуктов.

– Николай, ты чудо!

– И у меня для тебя ещё кое-что есть. Подарок. Как оказалось, прощальный, – он протянул девушке прямоугольную коробочку. Марина повертела её в руках, открыла. Осторожно достала подарок друга – диадему, сделанную из слепка веточек кипариса, выложенных причудливым образом. Украшение было покрыто красным золотом, а в центре его сиял рубин.

Леди Гамильтон задохнулась от восхищения.

– Ух ты! Красота какая. Николай, это ты сам сделал? Для меня?

– Да. В свободное от проектирования время балуюсь гальваникой.

Вещь действительно была изумительна. А сколько он с ней провозился! И дело даже не в том, что кипарисовые ветки никак не хотели складываться в узор, который бы удовлетворил Николая и понравился бы Марине. Не-е-ет, это всё мелочи жизни. Главное – красные мушки, что окружили леди Гамильтон, едва она надела диадему. Для Марины это всего лишь красивый спецэффект, а на самом деле – микрочипы, «глаза» крохотной 3D-камеры, спрятанной под рубином.

Если Ирвингу наплевать на собственную дочь, а Огней способен лишь на диктаторские запреты, значит он, Николай, сделает всё сам. Проследит за Мариной во внешнем мире. Диадема смотрится изысканно, но при этом не слишком пафосно. Да и волосы поддерживать удобно. В общем, Николай рассчитывал, что Марина будет носить украшение довольно часто.

Леди Гамильтон подошла к зеркалу. Осмотрела себя со всех сторон. Радость на лице говорила о том, что план удался.

– Николай, у меня к тебе ещё одна просьба. Позвони моему отцу и отвлеки как-нибудь. Позови сюда, можешь обо мне поговорить, он с удовольствием поддержит разговор. Главное, чтобы домой не зашёл в ближайшие минут двадцать. Наверное, это прозвучит глупо, – она смущённо улыбнулась, – но теперь я просто обязана вернуться за своим красным платьем.

Николай потянулся за визифоном и пообещал, что в ближайшие полчаса Ирвинг её не побеспокоит. Марина едва не задушила его в объятьях, схватила чемодан и бросилась к выходу.

Корсан-старший хмыкнул и нажал кнопку вызова. Да, он поговорит с Ирвингом. Ему есть, что сказать.

Огней с командой возвращался под купол. Сегодняшняя вылазка была последней – впереди несколько дней отдыха. Впереди эксперимент – очередная блажь Гамильтона. Опять будут перераспределять энергоресурсы, отключат автоматику купола и хорошо, если только её. Может, всё и к лучшему. Некоторые любительницы прогулок дома посидят.

Опередив ловцов, в ворота зашли несколько наукоградцев, возвращавшихся домой. Пропустив их, к вагончику монорельса поспешила девушка в кремовой тунике с широким поясом. Огней опешил на секунду. А это как понимать? Все под купол, а Марина – наружу?! И почему она с чемоданом?

– Эй, леди Гамильтон! Далеко ли путь держим и надолго?

Марина смерила его взглядом и ничего не ответила, не остановилась даже. Эх, женщины…

– Послушай, – он догнал девушку. – Знаю, что отговаривать тебя сегодня никуда не ходить, гиблое дело…

– Вот и не отговаривай, – огрызнулась Марина, а Огней уставился на кипарисовую диадему с рубином. Ага, успел брат. Что ж, тогда всё не так уж безнадёжно.

– Не буду. Только попрошу тебя вернуться к утру. Все входы заблокируют неизвестно насколько – кто знает, что наш гений, кхм, в смысле, отец твой наворотит в этот раз.

Марина вздёрнула подбородок, процедила сквозь зубы:

– Если я вернусь, то только с Дином.

Огней покосился на диадему.

– Возвращайся, с кем хочешь. Главное – возвращайся.

В глазах темноволосой красотки мелькнуло удивление.

– Могу ли я расценивать эти слова, как одобрение тобой кандидатуры Дина?

– Там видно будет.

– Договорились. Я вернусь.

И уцокала к вагончику. Огней смотрел ей вслед, пока двери не захлопнулись. Хотелось догнать, вернуть, утащить в Наукоград на руках… и напороться на поток ненависти и презрения. Женщины, что же вам нужно от жизни? Кто бы объяснил.

Не к месту вспомнилась вчерашняя сцена с Сэлой. Огней оделся и пошёл к двери, а она всё лежала на маленькой неудобной кровати и смотрела на него со спокойной улыбкой на губах. И молчала. А Огней внезапно понял, что ему очень хорошо, и на душе легко, беззаботно – давно уже так не было. Вот только почему она молчит? С одной стороны, правильно, что не бежит за ним, не умоляет прийти ещё раз, с другой – могла бы хоть слово сказать.

И она сказала.

– Спасибо. За то, что был нежен. И чист.

И снова замолчала. Лишь смотрела на него во все глаза, словно он – чудо-юдо инопланетное.

Странная девка! А чего она ждала? Копа из «Мегакрута»? И что она вообще имела в виду? Нежен ещё так-сяк, а чист? Неужели намекала на то, что её в душ отправил, а сам – не пошёл? Ладно, бог с ней. За Марину душа болит.

В «Мегакруте» Дина не оказалось. И слава мирозданию! В «Быстрожрать» на удивление тоже, как и в остальных трёх любимых Дином забегаловках. Марина вдруг поняла, что не знает его домашнего адреса. Они всё время встречались либо в гостинице возле станции, либо в барах. Марине казалось, что Дин стесняется приглашать её домой, потому никогда и не напрашивалась в гости. Считала, что ещё всё впереди, что у них много времени.

И никакой Шпак с Гвоздём не встретится – то крутятся под ногами, того и гляди, спотыкнёшься, а то словно провалились все.

Она вышла на площадь, название которой так и не удосужилась узнать, села на скамейку под плакатом с рекламой мужского достоинства. Болели ноги и – что ещё хуже – от беготни по городу расшатался каблук. Того и гляди отвалится. Нет, она, конечно, любит ходить босиком, но не по усыпанному же мусором асфальту! Марина закрыла глаза. Навалилась усталость, зашумело в ушах. Представилось, что она мчится в вагоне в Наукоград вместе с Дином, а перед глазами мелькают склоны гор, сливаясь в одно зелёное полотно. И жужжит, жужжит монорельс под колёсами вагона.

Марина открыла глаза. Горы и рельсы исчезли, а жужжание осталось. К ней катил бот-уборщик, а за ним плёлся высокий худой мужчина. Проклятье, его только не хватало!

Обдолб подошёл, наклонился. И тихо произнёс:

– Я не уверен, но если это всё-таки ты… Когда другого пути не останется, когда увидишь смерть – шагни в радугу. Там темно и пусто, но ты не бойся, сместись на сто лет вперёд. Если это всё-таки ты, то получится. Сто лет – запомни!

Марина отшатнулась.

– Вы псих, да?

– Ты сейчас ничего не понимаешь, но это пока и ненужно. Главное, запомни. Радуга. Пустота. Сто лет.

Марина вскочила и быстро пошла прочь.

– Кстати, – прокричал сумасшедший вслед, – тот, кого ты ищешь, живёт по адресу Большого зигзага, 5, квартира 18. За углом монорельс – прямая ветка.

Марина остановилась. Кто этот ненормальный, ухлоп его раздери?!

– Помни про радугу!

Марина помчалась к монорельсу.

Как ни странно, незнакомец не соврал. Дин действительно жил по указанному адресу. Правда поняла она это не сразу. Дверь открыло странное расплывшееся существо, которое с трудом сфокусировало на Марине взгляд, после чего сообщило:

– Блэээ-блуууэээ-флэээаааа!

– Здравствуйте, – пробормотала Марина, проклиная психа-уборщика, – я наверное ошиблась…

И тут из-за спины существа вырос Дин.

– Ты?! Проходи скорее! Мама посторонись. Моя Марина пришла.

– Фке!

Дин смутился, а Марина поняла, почему её никогда не приглашали в эту квартиру.

– Солнце, ты здесь. Тебе передали записку?

– Да.

– Фффффф!

– Проходи же! Мама, иди отдыхай.

– Дин, нам надо уходить. Времени мало.

– Дин, ты там в дупло провалился?

– Оу, не верю в срань глазам своим! Манька пожаловала!

Конечно. Куда же без дружков.

– Дин. Если хочешь, чтобы я была твоей, немедленно собирайся и иди со мной.

– Солнышко, я не могу так сразу. Тут друзья… И мама… Нужно подождать, пока она очухается. Попрощаться. Ты проходи, проходи, не стой на пороге.

– И когда твоя мама, кхм, придёт в себя?

– Обычно полсуток ей достаточно.

– Ох-х-х…

– Но сегодня она хватила лишку. Проходи, садись. А мы здесь День Становления Мирового Правительства отмечаем.

Проклятье. Она и забыла, что у внешнемировцев великий праздник.

– Налейте Маньке! – дружки развалились на рваном матраце, который валялся прямо на полу. Шпак протягивал ей мутно-зелёный стакан.

– Я не пью.

– Манька нас презирает.

– Сонц, у нас же День Становления. И день нашего воссоединения! Хоть глоточек!

– Да её же потом под купол не пустят, гы-гы!

– Закупорьтесь вы в сраку. Сейчас шоу начнётся.

На широком экране, занявшем пол стены, замелькали картинки. Мужчина с лицом даунёнка, шагал по комнате, улыбался в экран придурковатой улыбкой, попробовал пожевать кактус, замычал, затем снял штаны и сел на унитаз. За кадром радостно заржали. Диновы дружки восторженно пялились в экран.

Марина скривилась.

А шоу тем временем продолжалось – в комнату вошла блондинка в открытом серебристом купальнике и туфлях на шпильке. На экране появилась надпись:

«Варианты событий:

Герои занимаются сексом.

Герой убивает героиню.

Героиня заставляет героя съесть кактус.

Голосуйте за понравившееся событие и через три минуты увидите продолжение шоу».

Шпак схватился за визифон и завопил.

– Кактус! Кактус!

– В дупло кактус. Пусть потрахаются! – протянул Гвоздь, тоже нажимая на кнопки виза.

– Убить тёлку, – резюмировал Кошмар, без особого впрочем азарта.

– Кааааааааааактууууууууууус!

– Фххрке, – сообщили из коридора.

Марина переминалась с ноги на ногу. Дин с наслаждением прихлёбывал из бокала.

– А нельзя ли ускорить возвращение твоей мамы в чувство и разум? – прошипела Марина, сомневаясь, что такое «возвращение» вообще реально.

– Солнышко, – Дин стал похож на пятилетнего ребёнка, который потерялся и вот-вот расплачется. – Мама придёт в себя завтра утром. А потом я уйду с тобой и, возможно, никогда её больше не увижу. К чему такая спешка? Что-то случилось?

– Нет. Пока нет. Но может случиться. И лучше к тому моменту нам быть в Наукограде.

– И сколько у нас времени до «того момента»?

– Около суток. Но лучше не затягивать.

– Понял. С утра выдвигаемся. А пока – расслабься ты хоть немного. Сегодня праздник, у нас с тобой – двойной праздник. Выпей сок. Он – безалкогольный.

«И синтетический», – подумала Марина, но вслух ничего не сказала. Только вздохнула и сделала глоток.

…Перед глазами мелькали зелёные склоны гор, они с Дином, наконец, мчали в Наукоград. Мечта сбылась – любимый начнёт новую жизнь, и никто больше их не потревожит. Тряхнуло. Вагончик подпрыгнул, затем стремительно помчал вниз. Сегодня он вообще вёл себя как-то подозрительно, всё время вихлял, норовил сойти с рельс и врезаться в белое дерево.

Откуда здесь берёза?

Давным-давно в прошлой жизни на глазах совсем маленькой Маринки несколько взрослых дядек вырубило берёзовую рощицу. То есть, рубили боты-лесорубы, дядьки скорее всего пришли поглазеть на бесплатное шоу, просто девочка этого ещё не понимала. Да и не рощица там была – так, три рядка молоденьких белоствольных деревьев за домом. Но Маринке они казались целым лесом. Как они с подружкой Валюшкой любили играть в этом «лесу», какие сказочные истории сочиняли о каждой берёзке, о волшебных жителях, скрывающихся под листвой, о неведомых тропках между белыми красавицами.

И как она плакала навзрыд, когда берёзки одна за другой падали под жужжание электропил. А старшая Валюшка изо всех сил утешала её, одновременно пытаясь уговорить взрослых отключить машины.

Дядьки смеялись. Боты продолжали работать.

А сейчас они вернулись. Через годы, чтобы спилить берёзы, случайно оказавшиеся около монорельса. Боты-лесорубы наступали, омерзительно жужжа. И Марина вдруг поняла, что их цель – не деревья. Вагончик остановился и никак не желал ехать дальше. Дин куда-то пропал. А боты всё наступали.

Марина попыталась закричать, но не смогла.

…глаза открывались с трудом, а голова, казалось, превратилась в сосуд для расплавленного свинца. С огромным трудом Марина вырвалась из липкого сна. Растерянно заморгала.

– Солнышко. Доброе утро, – над ней нависло улыбающееся лицо Дина.

– Я… – язык упорно не хотел ворочаться. – Вы что, меня накачали?

– Это друзья пошутили. Разбавили сок. А я не уследил. Не сердись, они уже ушли.

– Сколько время?

– Пять часов.

– Утра?

– Вечера.

– Проклятье!

– Опять ты сердишься. Расскажи лучше, что тебе снилось?

– Что я вот-вот умру, – Марина заставила себя подняться с матраца. В комнате пахло пылью и перегаром.

– Значит, жить будешь долго. Хочешь кофе?

– Нет. Надо уходить, – как же голова кружится. – Немедленно!

Но немедленно не получилось. Вчерашняя шутка дружков дала о себе знать – Марине понадобился час, чтобы прийти в себя и начать более-менее твёрдо держаться на ногах. Вспомнился вдруг сумасшедший уборщик, и Марина поймала себя на том, что пытается отыскать в квартире Дина загадочную радугу. Пол и мебель были покрыты слоем пыли и завалены всяким барахлом, и ничем похожим на семицветное коромысло похвастаться не могли. Марина отругала себя за паранойю и в который раз умылась холодной водой.

В другой комнате раздражённо бубнил Дин – что-то втолковывал матери.

– Уже почти двенадцать часов наши физики колдуют, и до сих пор ничего не взорвали. Странно, правда? – спросил Огней, а Николай задумался – то ли шутит брат, то ли серьёзен.

Младший Корсан, не дождавшись ответа, продолжил:

– Видел утром Ирвинга. Марины с ним не было. Так и не вернулась?

– Спит ещё, видимо. Пришла под утро.

– Пришла? Одна? Или с этим…

– Они поссорились.

– Неужели?!

– Но я бы на твоём месте не обольщался – они постоянно грызутся. Хотя в этот раз он перешёл черту, такое выкинул, на голову не наденешь.

– Странно. Выпросить у меня разрешение для своего обдолба и оставить его там. Что же он сотворил?

– У тебя? Выпросить? – Николай приподнялся на кресле.

– А ты что, не видел?

– Не понял?

– Ты же наблюдал за ней с помощью супер-диадемы. А я прямо в чёртов рубин сообщил, что снимаю запрет для ненаглядного Дина-а-ария.

– Хм.

– Покажи-ка мне запись её приключений.

– Мне кажется, это не совсем корректно по отношению к Марине.

– Некорректно? Ты устроил за ней слежку! Да и в наши камеры она регулярно попадает. Показывай, что наснимал!

– Потом. Расскажи лучше о Сэле. Я беру на работу нового человека и хочу знать о нём некоторые подробности. Как она себя чувствует в Наукограде?

– Сэла осваивается и чувствует себя великолепно. Покажи запись! Где она у тебя? Сейчас сам найду!

– Пользуешься превосходством над калекой? Сударь, вы подлец! Ладно, ладно, оставь в покое мой письменный стол. Я сдаюсь, – Николай включил компьютер, поднял на брата взгляд. – Послушай, Марина хорошая девушка и возможно с обдолбом у неё всё кончено. Но тебе нужен кто-то более надёжный и более взрослый.

– Всё сказал? Запись покажешь?

Николай вздохнул и запустил видео.

Огней прилип к экрану. Вот Марина идёт к воротам, развевается лёгкая кремовая туника, цокают каблучки, мельтешат около девушки красные мушки, а сама она машет рукой дежурному.

– А где же я? – пробормотал удивлённо.

Вагончик мчится по монорельсу, обдолб на площади с треугольными столбиками, башня с четырьмя зубцам, Дин отказывается танцевать, бот предлагает Марине зону свободной любви. Марина и Дин разговаривают у входа в клуб, гостиница…

Огней мрачнел с каждой минутой.

– Останови, – потребовал наконец. – Я всё это видел. Вернее, не всё – только сцены в «Мегакруте», у нас теперь и там камеры. Даже в фиолетовую зону одну умудрились засунуть, кхм… В общем, это было позавчера. Но она без обруча была. И в другой одежде.

Огней придвинулся к экрану, щёлкнул пальцами по планшету, увеличил картинку.

– Так и есть. Подделка. Она подсунула тебе переформатированное гипно-видео.

– Э… – к экрану прильнул и Николай. – Однако. Как же я не заметил?

– Вы все привыкли считать Марину дурочкой, забывая, что у неё техническое образование и диплом с отличием, между прочим. Говоришь, вернулась утром и легла спать?

– Ну-у, так показала камера. И я сразу же позвонил Ирвингу, сообщить, что дочь в безопасности, – Николай растерянно моргал.

– Он к ней не заходил?

– Вряд ли, он уже был в лаборатории, но я думаю…

О чём думал брат, Огней выяснять не стал. Выбежал из дома, бросился через клеверную лужайку, споткнулся об толстого рыжего кота, едва не упал в фонтан. Кот смотрел ему вслед круглыми глазами, кто-то кричал, что здесь тебе не внешний мир, чтоб по газонам бегать, – Огнею было всё равно.

За пять минут он примчался к дому Гамильтонов. Заперто! Идти к Ирвингу? Ловец чувствовал себя идиотом. Марина, небось, давно в лаборатории. Или спит. Или развлекается со своим Дином, плюнув на науку. Последнее – вполне вероятно и неудивительно, раз уж она ему и фиолетовый сектор простила. В любом случае, Огней ей не нужен. И всё же… Почему так неспокойно на душе? И ком встал в горле. Корсан ударил плечом в дверь. Та всхлипнула и распахнулась – замки в Наукограде слабые, скорее для видимости, воров в городе учёных не водится.

Комната Марины пустовала. На столике – микро-камера из диадемы. А Николай думал, что хорошо её замаскировал. Ха-ха. Сам не зная, что и зачем делает, Огней принялся рыться в вещах, вытряхивать на пол бумаги, микрочипы, косметику, пока, наконец, не нашёл. Любовный гипно-дневник. К счастью, Марина не забрала его с собой, всё-таки гипнокнига – это секретная технология. Но и уничтожить то ли не успела, то ли рука не поднялась. Потому просто спрятала. Огней подключил к вискам датчики, замелькали перед глазами картинки. Марина фиксировала каждый миг их с Дином любви. Целый роман, можно сказать, наваяла. И, как он и догадывался, картинку, скормленную Николаю, она вырезала из дневника и переформатировала в обычное видео. Десять минут работы. Плюс ещё столько же, чтобы наложить голограмму себя в чудо-диадеме и другой одежде. Топорно, кстати, наложила. На скорую руку. Только зацикленный на своих «хамелеонах» Николай мог не заметить подмены.

А диадемы нигде нет. И красных туфель, и смелой кремовой туники с широким поясом, на которые он вчера любовался, провожая Марину взглядом – тоже. Значит, леди Гамильтон домой не возвращалась. А Ирвинг спокойно себе шаманит в лаборатории.

Огней сел на кровать, обхватил голову руками. Может, зря паникует? Не вернулась девочка домой ночевать, так ведь не первый раз. Да, не получится теперь за ней следить, но и до этого не следили, сама всегда возвращалась – живая и здоровая. Вряд ли и сейчас ей что-то угрожает. Но одного «вряд ли» – недостаточно. От мысли, что ей может грозить хоть малейшая опасность, становилось дурно.

Марина, Марина… Уникальное создание, зависшее меж двух миров. Она слишком – по-детски – наивна и непосредственна для Наукограда. А здесь нет детей. Вернее, с физической точки зрения они есть, но даже ранние подростки рассуждают по-взрослому. Они много читают, с лёгкостью берут интегралы и расшифровывают длинные генетические коды, но их сложно представить частью шумных весёлых компаний, которые пугали ночь в юности самого Огнея. Марина другая. Она словно вышла из прошлой жизни. При этом леди Гамильтон слишком умна, воспитана и утончена для внешнего мира. Однако мир этот любит.

Потому и не подходит на роль ловца. Огней и его подопечные делят внешнемировцев на три части. Первым – перспективным парням и девушкам, вроде Сэлы – можно позволить жить на нижних ступенях Наукограда. Вторых – учёных уровня Ирвинга, по каким-то причинам не попавших под купол двадцать лет назад – планируется сделать первыми жителями следующего Наукограда, под который на полуострове уже и территория расчищена. А третьи – обдолбы. Их большинство. Людей первых двух категорий приходится выискивать и отбирать с особой тщательностью.

А Марине дай волю, запрудит Наукоград всякими динами.

Но пусть лучше запрудит, чем совсем не вернётся. Нет уж. Если понадобится, он сам её вернёт. Притащит за волосы. Прямо сейчас.

Огней бросился к воротам. И успел как раз к моменту, когда дежурный заканчивал доклад об их блокировке.

– Мне нужно выйти!

– Ворота закрыты. Приказ Мартина Брута.

– Но их должны были заблокировать только в одиннадцать вечера.

– Ничего не знаю. Приказ сверху.

– Откройте. Я – старший ловец, Огней Корсан!

– Простите. Приказ Мартина Брута не выпускать никого.

Огней ударил кулаком по воротам.

Когда они вышли из дома, уже начинало смеркаться.

Марина куталась в Динову куртку – насколько же здесь холоднее, чем в Калиере, – и старалась идти быстро, Дин сосредоточенно сопел. Доехали до площади, свернули в подворотню – одну, другую. Вот, наконец, гостиница, а за ней – пустырь и станция монорельса. Марина разулась и побежала по траве. Дин ковылял следом.

– Солнышко. Обуйся!

– Мне так удобно.

– Исколешь ноги. Здесь тебе не Наукоград чистенький.

– Переживу. Я очень люблю ходить босиком.

– А я хочу, чтобы ты обулась.

– Да замолчи ты! Ай!

Босой палец наступил на колючку, Марина запрыгала на одной ноге, потеряла равновесие, упала на траву. Дин присел рядом. На удивление, не сказал ничего, типа: «Я же тебе говорил!». Спросил лишь:

– Ушиблась? Обними за шею – донесу до станции.

Она подняла взгляд. Алый диск солнца угрюмо полз к горизонту. Стало вдруг трудно дышать.

– На заре. На которой из двух?

– Любимая, ты в порядке?

– Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночьБог не пошлёт по мою лебединую душу.

– Сонц, ты чего?

Марина смотрела в пустоту, а там…

…

Нет ничего.

Ни пустыря, ни вагона, ни Дина… Дина… Кто такой Дин? Его нет. Никого нет.

Тишина и бескрайнее бесцветное нечто.

И ничтожная капля энергии в нём. Маленький сгусток жизни.

Обрывки мыслей чёрными червячками попытались пролезть в девственное ничто, заставив на жалкий миг пошатнуться, испугаться.

О-о-о-отеццццццц.

Мо-о-о-о-йо-о-о-о-о ди-и-и-и-итя.

Дин-дилинь-ди-и-и-ин.

Что? Кто посмел? Кыш отсюда. Вечность не терпит суеты. Вечности не нужны непрошенные гости. Тишина и покой, и пустота, исконное безмерное ничто.

Только они

по-настоящему

прекрасны,

только они

в этой жизни

имеют смысл.

Шаг за шагом.

Глубже и глубже.

…

– Солнышко? О… о… о…

Динарию никто не ответил. Отвечать было некому.

Спрашивать, впрочем, тоже.

Глава 5. Светлый мир завтра

Хрясь! Сухой чурбак развалился надвое под восторженный девичий крик. Хрясь! И ещё раз пополам. И ещё. Руслан ловко уложил свеженькие, пахнущие смолой дрова в горку, покосился на соперника. Тот заметно отставал. Молодой ещё, слишком размашисто рубит, не бережёт силы. А сила никогда не заменит мастерство. Руслан установил следующий чурбачок – хрясь!

Праздник Труда он любил, пожалуй, более всех прочих, больше даже, чем Начало, которое по традиции отмечали в день весеннего равноденствия. Лето уже наступило, но нет пока изнуряющей жары. Тёплый вечер медленно опускается на озеро, на большую поляну у его берега, на лес, на сады Наукограда. Разумеется, это не тот Наукоград, что сто лет назад построили предки. Калиера вновь превращена в заповедник, в живой музей прошлого. Новый город стоит в самом центре полуострова, там, где отроги горных кряжей уступают место равнине.