Адреналин для Рины

Кейт Андерсенн

Адреналин для Рины

© Кейт Андерсенн, 2019

© Издание, оформление. Animedia Company, 2019

⁂

Часть 1. Зеленый

Глава 1. Поезд

Рина возвращалась домой с рождественских каникул. Впрочем, это сильно сказано – «рождественские каникулы». Просто пять дней у брата во время «фэрий»[1]. И мигом от отпуска осталась неделя. Всего лишь неделя. Целая неделя. В которой тысячи предстоящих возможностей, что толпятся в очереди, протягивают руки навстречу в нетерпении, одна вперед другой – только взять все сразу невозможно. Выбери фаворитку, да хватай в охапку, не сомневаясь более ни мгновения, и лети вперед. Роковой выбор откроет или пещеру с сокровищами, или темный тупиковый тоннель. Никогда не знаешь заранее. Taking chances, одним словом[2].

Плюс десять и солнечная погода совершенно не согласовывались с тем фактом, что вокруг декабрь, и что вот-вот двенадцать ударов часов на ратуше откроют путь в энный год. Сегодня в распоряжении Рины билет выходного дня и расцветающее утро с кнопками неиспользованных шансов. Волшебной дыре во времени это только способствует.

Встать на поезд в полпятого утра – все же не самая веселая вещь, и Рина содрогнулась: совсем скоро, через эту безжалостно точно отмеренную неделю подобное время подъема ждет ее каждый рабочий день. Но лучше эту мысль закинуть за конец фэрий, когда будильник призовет к ответу. Когда будет тошнить от недосыпа. Как и сейчас, впрочем. И на что каникулы сдались тогда?.. Надо было отсыпаться, а не в горы лезть, в карты с братом и его друзьями резаться, а по ночам обжираться его, брата, кулинарией с ним на пару, запивая коньяком, вином, ликером и водкой. Рину передернуло; лица родителей многозначительно бы перекосились, узнай они о таком «отдыхе». И теперь угроза ярче: перебрались неожиданно жить по соседству.

И где было ее благоразумие? Эмоции – ненасытные монстры, топчущие разум.

Спать сидя – не вариант, иначе потом привет, позвоночник. В темноте перед рассветом Рина закинула дорожную сумку на полку для багажа, выбрала уютное местечко у аварийного огромного окна, уткнулась коленями в спинку переднего сиденья, подключила айпад к зарядке и отыскала на ютубе ни разу не смотренную «Книгу мастеров». На чужбине начала просыпаться непонятная любовь к родному кинематографу. Или умиление родным фольклором и говором. Пес его поймет.

Настроение фильма попало в точку. Режиссура, конечно, оставляла желать лучшего, как и сценарий, и все же настрой на «иные миры» пришел. Ведь в поезде время будто застывает: прижавшись носом к стеклу, пассажир пялится на такую кучу миров, что проносятся за окном, и они не имеют над ним власти. Никакой, ни один из них. Пока он пассажир у стекла поезда, он свободен и невесом вне места и времени, в странно детском ожидании чудес. Пусть это лишь призрачная надежда. Надежда воодушевляет, и надежды для счастья уже достаточно. Надеяться надо. В нашем мире это все, что остается: надеяться на волшебное «не-знаю-что». Хотя бы для видимости.

Фильм закончился после Познани. Иванушка и Катя, разумеется, победили вселенское зло силой с потолка упавшей любви, голливудский хэппи-энд с неожиданным раскаянием злодейки и… новые предложения на ютубе, угрожающие запуститься в ближайшие тридцать секунд. Рине пришла шальная мысль посмотреть что-нибудь совершенно незнакомое. Без трейлера и аннотации. Ткнула пальцем в «Последнего тамплиера», не представляя, чем же он похож на наивную сказку про камни-самоцветы, но вскоре рассвет отвлек внимание на себя.

В чем волшебство восхода солнца, Рина не смогла бы объяснить. Просто… вот так проноситься мимо соснового леса с зовущими тропками, мимо полей, ласково подернутых ночным инеем, озера, вокруг которого несколько домов пыхтят трубами, моста через реку, несущую свет будущего дня в своих прозрачных пригоршнях, и это все, озаренное золотыми бесхитростными лучами… захватывало куда сильнее ютуба. Видать, за время Рининых каникул в городе гномов[3] на Западном Поморье[4] успело похолодать: болотца в поле с шевелюрами седой травы, что блестит морозом, идеально прикрылись прекрасным льдом. День обещает красоту. Можно прильнуть к стеклу щекой и впитывать великолепие утра до боли в сердце.

Время в поезде – счастливое, как и переменки в школе. Мир отобрать поездное время не в силах.

Мир за стеклом выглядит и знакомым, и сказочным одновременно. Ты не сойдешь там, где нет остановки, и можешь только воображать, что за мир там, на расстоянии протянутой руки, где никогда не окажешься. И если вдруг по полю понесется ковбой в клетчатом шейном платке, сопровождаемый Чингачгуком или Виннету верхом на мустангах, или у реки будет полоскать белье красными от мороза руками сама Либуше Шафранкова из «Трех орешков для Золушки», что ты им сделаешь? Это как тот шанс, который ты не успел ухватить. Который проплыл мимо окна. Вопросом «а если бы?»

Хощно. Старый вокзал с выбитыми, позеленевшими плитками. Пиканье входной двери. Рина вскочила. У нее каникулы, фэрии, в конце концов! И она может позволить себе еще пару часов вне реальности. До следующего поезда. Выходной билет действует до шести утра завтрашнего дня. Волшебная дыра во времени да продолжится!

Запах чуда и потенциальных шансов защекотал ноздри, а все еще золотистое солнце кольнуло девушку в глаз. Она выдохнула белое облачко пара, крепко сжимая коричневые ручки сумки из старинного гобелена, посмотрела вслед спешащему по делам насущным поезду и весело зашагала по шпалам в противоположном направлении.

⁂

Думать – одно из самых неблагодарных занятий. Вечно находится бессчетное количество вещей, которые пошли не так. А, может, и так, но все равно щемят душу по известным и неизвестным причинам. Но чем еще заняться, когда остаешься с собой один на один? Именно потому люди не любят пустой эфир вокруг. Его заполняют чем угодно: телевизором, радио, толпой… Или практичной банальностью вроде пробежки трусцой или мытья посуды. С музыкой в ушах.

Рине делалось страшно, когда она подсознательно начинала подражать им. Делать все, что угодно, дабы не думать. Но разве человек может оставаться человеком, не думая…? Думая же, он медленно, но верно сходит с ума.

Однако, думы почти всегда несут печаль. Рина не могла понять, почему, и металась от толпы к одиночеству, от личных просторов к общественным, от разума к эмоциям и обратно.

Что делать, становилось понятно только в одном конкретном случае. Когда начинало пахнуть адреналином. В детстве, когда мама предупреждала, что злые собаки чуют адреналин, Рина изо всех сил старалась не бояться, думая, что адреналин – это запах страха, что он «вытекает» через ноздри наружу. И шла мимо дворовых церберов как можно увереннее, уговаривая себя не бояться и зажимая нос для верности. Так до сих пор. Привычка скрывать свои страхи под маской крутости осталась. Запах адреналина никто учуять не должен. Он делает эмоции чистыми и искренними. А показать миру чистые эмоции – все равно что прыгнуть с балкона. Все равно, что забыть разум. Мир этого не прощает.

Когда пахнет адреналином, точно случится что-нибудь. И тогда можно забыть про вечные проблемы бытия и просто разматывать клубок событий.

⁂

Рина поправила шапку над передней прядью волос, бывшей челкой в прежние учительские времена, и остановилась на развилке. Старая ветка терялась в голых кустарниках и сворачивала в сосновый лес; новая обходила лес стороной и возвращалась к Познани. Рельсы блестели солнцем, вдалеке выводил трель невидимый лесной певун.

Разумеется, старая ветка. Рина на всякий случай отметила геопозицию в карте Гугл и смело свернула. Связь пропадать и не думает, а коль бы и удумала, – Рина гордилась тем, что принимает вызовы, брошенные судьбой. Погрязнуть в рутине быта и впасть в апатию (или, о ужас, такую хорошо знакомую депрессию) куда хуже, чем заблудиться в незнакомом лесу после Рождества.

⁂

Сосновый лес пропитался румянящим щеки морозом и теплым солнечным светом. Новые впечатления – вот что лечило беспричинную грусть. А грустить по причинам Рина разучилась: проблемам стоит улыбаться в лицо, как нашкодившим детям. Так гласил еще этикет английских леди XIX века. Конечно, иногда эти «нашкодившие дети», как настоящие, ударяют сзади под коленки и вышибают дыхание, но в таком случае довольно взять таймаут.

До эмиграции «нашкодившие дети» были неотъемлемой частью ее жизни. Но жизнь требовала идти вперед, добывать экономическую стабильность и «вставать на ноги». Рина подалась на «блаженный» Запад.

Тропка бежала по золотистым мягким иглам, лес будто дышал легкой стужей и утром. Рина потеряла нить реальности, пока холод ловко не забрался за шиворот, а желудок не начал выводить некрасивые рулады. Некстати, но тропа разветвилась и предлагала выбор: темная чаща, устрашающе-волшебно шумящая ветром в качающихся верхушках, или домики, сгрудившиеся в долине в поселок. Сжалившись над желудком, Рина решительно свернула в долину, довольно покачивая сумкой. Вызов стоил того. Хорошо иногда идти туда, куда несут ноги. Но лишь иногда. Иначе рассудок таки сбежит через пятки к ядру Земли, позабыв дать обещание вернуться.

⁂

Рина ожидала заказ, лениво порхая пальцем по экрану айпада. Запостить фотки на Фейсбук или нет? Но Рина старалась. Старалась не поддаваться искушению уйти в виртуальную жизнь. Тогда с депрессией вовсе не распрощаться. Девушка решительно отложила айпад и еще раз огляделась по сторонам.

В закусочной, видимо, на электричестве экономили. И на уборщицах тоже. Темные стены тускло освещались великолепным утром сквозь пыльные окна, кое-где на стеклах и паутина ютилась. Столы времен Коммуны хаотично разбросаны по залу, хостесса одна-единственная, и ни вежливостью, ни аккуратностью не отличается. От предыдущих посетителей на сомнительной скатерти так и остались крошки. И жирное пятно от бигоса[5] или чего-то в этом роде. В Рине все выворачивалось от отвращения, но зов предков, – если так можно обозвать безусловный рефлекс (или условный? учительские познания Рины заканчивались программой начальной школы) чувства голода – оказался сильнее эстетических предпочтений. И, все же, где-то внутри зашевелились рвотные позывы. Еще и пахнýло мусорным смрадом. Стоит съесть свой заказ на свежем возду…

Рина встала решительно, но тут же опустилась обратно на скрипучий стул. Такое начало плохо пахнет. Очень плохо. Хуже этого захолустного кафе. Ее вечно ожидает лужа, а она все пытается верить в океаны. Но оторвать глаза от (неизвестно чем) зацепившей фигуры незнакомца в зеленоватом свитере оказалось нелегко.

– Вареники с творогом! – объявила хостесса, тяжело бухнув тарелку на стойку.

Рина опомнилась и встала забрать свои вареники, стараясь даже не глядеть в сторону неизвестного. Ведь она совершенно не падка на мужчин, внезапные симпатии можно одной рукой сосчитать и еще останутся пальцы. В чем же дело?

Тщательно вытирая вилку салфеткой, Рина украдкой стрельнула глазами на зеленый свитер в углу. Выправка, да. Держится с достоинством, так же уместно смотрелся бы на международной конференции какой-нибудь. Сам по себе совершенно заурядный. Ничего, за что бы уцепилась память. Волосы кажутся рыжими, жесткие и непослушно пытаются торчать в стороны, вот и все. Что же тогда удержало ее на стуле, что?.. Его глаза. Вот оно что. Они темные, с кучей тайн, смешинок и серьезности, живые, подвижные и умные. Неужели столько можно сказать о человеке по одним только глазам? Бред. На вид он вряд ли старше ее самой. Откуда такая многогранность характера?

Она – исключение. Мужчины на начале второй четверти века еще мальчишки.

Рина тряхнула головой, и ее золотистые локоны волной с готовностью прыгнули в тарелку с варениками. Девушка пробубнила недовольное «Приехали!» и поспешила новой салфеткой стереть сметану со злосчастной пряди. Ничего лучше случиться не могло. Она подавила тихий смешок над самой собой.

Зыркнув в угол сквозь ширму волос, Рина заметила, как незнакомец в зеленом свитере с темным взглядом аристократично отрезает ножом кусок омлета. Джентльмен какой! Про нож не забыл в такой-то дыре, аж на сердце тепло становится. Против воли присмотрелась к пальцам и отметила с удовольствием, что кольца нет.

И такое шоу со сметаной в волосах. Ну, верно: начнешь мнить о себе невероятно что – верный сигнал, что вот-вот сядешь в лужу. Все эмоции. Монстры. Прочь, адреналин. Довольно глупостей.

К счастью, творог был приличный, если не считать пастообразности, но для польской продукции это нормально.

Рина заправила прядь за ухо и обтерла салфеткой губы и зубы по старой привычке. Глупо, но так можно почти незаметно избавиться от остатков пищи. Сейчас они ей ни к чему. Что делать дальше, представляла она смутно, но отказываться от шанса узнать, почему глаза у незнакомца такие необычные, Рине не хотелось. Она человек «нью экспириенс»[6], как смеялись подруги. Гм. Подруги из далекого прошлого, которое, кажется теперь, случилось совершенно не с ней.

Рина проверила планшет: ночью еще куча поездов. Спешить некуда. Заветный билет дает время.

Знакомиться самой?.. Никогда! Не в ее это принципах! Только еще более немыслимо встретить ни с того ни с сего воплощение всех своих чаяний в одном флаконе и прочесть это по глазам. Ну, не всех, конечно; пока надо понаблюдать. Только это становится интересно и многообещающе. Это не любовь, не влюбленность и даже не симпатия. А просто интригующее совпадение.

У незнакомца зазвонил телефон. Банальным трезвоном. Рина поморщилась. Это не самое ужасное, конечно… Но мог бы быть пооригинальнее. Девушка увлеченно опустила глаза в айпад, а сама машинально превратилась в слух. На кухне, безусловно, тут же начали подготовку к концу света, взбивая бисквит или отбивая мясо, или все сразу. В шуме удалось разобрать только весомый обрывок: «Обсудим с женой». Смех у парня был задорный и заразительный, голос глубокий и проникающий в самое сердце, но… он женат, женат, а она и уши развесила.

Девушка нервно захлопнула чехол айпада, сунула оный в сумку и поспешила убраться из закусочной восвояси.

Деревушка мелкая, но, судя по Гугл карте, железнодорожная ветка имеется прямо за углом. Рина поплелась на станцию не солоно хлебавши.

Нет, на деле, конечно, это даже хорошо, что он женат. А то начались бы амурные мучения – взаимна ли симпатия, точно ли это тот самый, как познакомиться… А так – женат, и тема закрыта. Рина досадливо обернулась вокруг собственной оси и поддала ногой камешек. Он оказался комком грязи и расползся пятном по носку светло-желтого ботинка.

Все. Чудес и других миров искать расхотелось окончательно. Верить в них стоит для себя, просто чтоб хоть иногда побыть счастливой. А, по сути, жизнь – сплошная суета и бессмыслица. Конечно, улыбаться ей лучше, чем лить слезы и тыкать пальцем недовольно, но сути подход не меняет.

Мелкий грязный вокзалишка, еще более убогий, чем в Хощно. Рина брезгливо дотронулась ладонью до скамьи, убедилась, что не запачкается, и уселась, поставив гобеленовый саквояж рядом. Старая привычка. Один человек сказал, что так всегда делает. Там, в прошлом, он был важным. Больше не важен, и никто не знает, был ли он на самом деле, а привычка осталась. Как с адреналином. Мы все состоим из мелких привычек – отголосков дней минувших. Это все, зачем нужно прошлое. Оно ткет нас, и больше ничего не делает. Но… не будем о грустном.

Рина считала себя сильной и никому в плечо не тыкалась. Хотя иногда хотелось. Очень. Ну и что, что она в этом мире одна. Это не она в мире одна, а мир вокруг нее одной. Пусть иногда сюрпризы случаются не самые приятные, как сегодня, но бывают же и хорошие.

– А чего Пани здесь ждет? – появилась некто вроде уборщицы. Рина поморщилась: чувство, что она перенеслась в СНГ 90-х.

– Поезд, – кратко улыбнулась она.

– Так… раз в неделю только и бывает, – развела уборщица руками.

Рина воззрилась на нее скептически, но почувствовала нервный тик в уголке правого глаза.

– И то товарный, – добавила коварная тетка.

Рина засмеялась, пытаясь не обращать внимания на глаз.

– Это ведь шутка?

– Нет, – возразила уборщица и удалилась, тяжело переваливаясь с боку на бок.

Девушка занервничала, придержала глаз рукой, другой судорожно выдернула планшет из сумки. Чуть не упал на грязные плитки. Да нет, вот же расписание, пять минут до поезда…

На пустой вокзал вышел еще один пассажир. Рина ободрилась – наглядное доказательство, что с ума сошла не она, а тетка-уборщица. Нет, она старается быть милой со всеми, но иногда люди так нервируют… причем все, без исключения. Что дар речи приходится включать насильно. И то, по крайней надобности.

Пассажир не уселся на скамейки, а смотрел на пути нетерпеливо, поглядывая на часы. Волосы у него рыжие, на свету переливаются. Рина вздрогнула – знакомо торчат; узнала зеленый свитер под курткой, когда он обернулся вполоборота. И темные живые глаза. Это же тот зеленый женатый незнакомец. Зеленый и рыжий. Красивенный контраст. Знает толк в стиле. Рина почувствовала, как загорелись кончики ушей. Да при чем тут контраст. Товарищ занят. Занят и имеет наглость не носить кольца. А выглядит еще моложе, чем казался там, в полумраке кафе. Никуда не годится. Вот.

Он бросил взгляд в ее сторону, и девушка, мгновенно спрятав глаза, натянула шапку пониже, уронила айпад, тут же подняла его суматошно и откинулась на спинку сиденья, пытаясь принять вид туземного бездельника. Спинка угрожающе затрещала и отвалилась. Рина вскрикнула и, нелепо взмахнув руками, кувыркнулась на спину. Благо, скамейка оказалась низкая. Но какой позор. Раздался свист и стук колес. Поезд!

Рина вернула шапку с глаз на лоб. Зеленый нажал кнопку на двери и влез в вагон, даже не оглянувшись. Кроме того, что женатый, еще и невежа невоспитанный. Видел же, как спинка отвалилась. Нормальные люди бы попытались помочь.

Девушка, кряхтя, поднялась и поспешила к первому попавшемуся вагону.

Вновь закинула сумку на полку, скомкала шапку и отправила следом, стянула ботинки и уперлась коленками в сиденье спереди. Крестец немного заныл. Как и настроение.

Старый вокзальчик отполз назад вместе с теткой-уборщицей и смрадной закусочной. Вагон странно пустой, а где-то по соседству едет женатый зеленый незнакомец с живым взглядом. Рина поежилась.

– Проверка билета.

Девушка показала QR-код и паспорт. Нет, ну досадно, как ни крути… Она побарабанила пальцем по колену.

– Простите, документ недействителен, – заявил кондуктор.

Рина подскочила, как ужаленная.

– Недействителен? Это еще как?..

– Мы будем вынуждены вас оштрафовать, – невозмутимым оставался дядька с усами в форме кондуктора.

– Да вы о чем… – судорожно Рина раскрыла паспорт. Пот прошиб по всему телу. Вот оно – гадкое фото времен некрасивой юности, номер, который она помнит на память… Что за день такой. – Разыгрываете меня? Паспорт настоящий, и, честно, я не в настроении шутить, так что, давайте на этом закончим?

– Путешествовать могут только господа с подлинными документами, – продолжил кондуктор гнуть свою линию. – А ваш – поддельный. Пройдемте со мной.

– И пройду! – вскинула Рина голову, подхватывая с полки свою гобеленовую сумку. Господ ему подавай!

Глава 2. Заклятье

Приходит момент, когда начинаешь задумываться, точно ли изменения и нестандартные ситуации – это то, для чего ты рожден. Или рутина не такое уж и зло? Так думала Рина, пробираясь через вагоны за неумолимым дяденькой-проводником к кондукторскому купе. Вероятно. Ибо Рина никогда не попадалась на таких странных вещах, как поддельный паспорт. Конечно, встреча с властями – тоже выброс адреналина, но такой запах приключений отдает гнильем. И шутки с законом плохи, тем более в чужой стране. Только ведь она не шутила. И бояться нечего. Просто у этого товарища прибор неисправен, наверное. Сейчас все прояснится. В конце концов, именно ведь на этот паспорт она делала визу. Он прошел через такое количество серьезных людей, что верить столь сумасбродному заявлению просто глупо. Зря она поддалась панике минуту назад.

А она почти поверила, что ее прошлое ей приснилось, и дядька прав, и она свалилась в Польшу с Луны, совершенно случайно забыв отметиться на границе. Воображение еще и не такие шутки играет. Бессовестное.

– Сюда, прошу вас, – дядька хотя бы был услужлив, пропуская ее в раздвинувшиеся сами по себе двери. Рина оглянулась на него, шагая вперед. Дядька замешкался, что-то отмечая в своем приборе. Девушка посмотрела перед собой и зажмурилась несколько раз. Это на купе никак не похоже. Раздвижная дверь привела к ступенькам, те, в свою очередь, к еще одним дверям, которые пришлось открыть лично, а далее – большой холл с высоким потолком, стульями, кассами или чем-то подобным, кабинетами, коридорами… Рина остановилась в изумлении и тряхнула головой. Она точно не упала с Луны? Может, это признаки маленького сумасшествия? Или ее подводит память, и она только что не ехала в поезде на полной скорости к Балтийскому морю? Девушка остановилась, готовая поверить во что угодно во имя своей растерянности. Адреналин зашумел в ушах. Побитые стрессом люди стояли в очередях, держали кипы документов, дамы-чиновники в строгих нарядах пробегали, как недовольные феи, из которых чуда не вытянешь, но совершить его могут только они, а потому приходится умолять, требовать и пускать в ход все свое обаяние и упрямство.

«Это похоже на наш местный ужонд[7], голову на отсечение даю, – сказала Рина себе. – Даже та самая лепнина на потолке… Только как…»

– Сюда, – взял кондуктор ее под локоть, не давая времени даже прийти в себя.

«Думает, я сбегу, – пришла Рине мысль в голову. – Ну, уж нет, по крайней мере, не сейчас. Пока не выясню вопрос…» – под ложечкой неприятно заёкало.

Кондуктор ввел ее в один из ближайших кабинетов и втолкнул внутрь. Рина оказалась в голубоватом, освещенном лампами холодного свечения помещении с двумя столами и каким-то оборудованием. За столами сидели мужчина и женщина, оба – типичные чиновники, давно отвергнувшие такую добродетель, как сочувствие. Всем не насочувствуешься. Есть такое понятие, как буква закона. Вот и весь сказ.

– Добрый день, – сказала Рина, одновременно кивая головой, безуспешно осматриваясь в поисках стула и досадуя на холодный свет ламп. И так ситуация некомфортная, плюс документальные вопросы, в которых она как рыба на дереве, необъяснимо недружелюбные взгляды власть имущих, от которых она зависит, необходимость отстаивать свои позиции и, в дополнение ко всему, холодный свет, от которого внутри мурашки и дыхание сбивается. Попробуй тут адреналин удержать в пределах допустимого уровня.

– Добрый день, – сказала женщина.

Плохо. Если бы мужчина был тут главный, еще бы теплилась надежда, какая-никакая, рассчитывать на человечность… Женщины же враждуют интуитивно.

– Ваши документы, пожалуйста.

– Это… – Рина взялась вытаскивать его из сумки, отмечая, как не к месту дрожат руки. Смешно! Она ведь права в этой ситуации! Печати в паспорте ей не приснились, даже если это часть прошлого, да. Это очень странно, потому что всегда пользовалась этим паспортом, проблем не было, я ведь его все-таки купила. Наконец, знакомый коричневый корешок. – Вот.

Женщина покрутила паспорт в руках, показала мужчине, и они засмеялись.

– Вы правда хотите нас уверить, что это настоящий документ? – насмешливо поднял бровь мужчина. Лицо у него отличалось резкими чертами, будто его вылепило выветривание в высокогорных районах; волосы чуть тронула седина.

– Ну, я так всегда думала, – с натянутой улыбкой махнула рукой Рина, перехватывая сумку из гобелена. Могли бы стул предложить, что ли. А то стоишь, как на дознании перед тюремным заключением. Рина надеялась, что не узнает, как точно выглядит эта процедура. Ага, надежда умирает последней. Еще и в пуховике жарко. – Вы посмотрите, я же и визу по этому паспорту делала, и штампы на границах, и… на фото я, еще с челкой, правда, но…

– Довольно, – стукнула женщина по столу кулаком. – Это так по-детски. Вам ведь известно, что проезд без удостоверения личности запрещен, уважаемая?

– Ну… – Рина почувствовала вполне ощутимый невидимый удар под дых и тут же слабость в коленках. – Конечно, но этот паспорт… мне выдал достойный доверия орган, вы проверьте. Почему по-детски? Я не понимаю, в чем проблема, честное слово. Я сейчас ожидаю получения вида на жительство, там даже печать есть, посмотрите. Так что… не могли ведь все административные лица ранее ошибаться, не так ли?

Женщина глянула на нее так, что у Рины язык сложился в трубочку. Мужчина что-то писал, вовсе не обращая внимания на нарушителя. Последняя надежда на силу женской улыбки медленно и верно гасла. Глупость… она склонна поверить всякой глупости. Быть такого не может, где тут скрытая камера?..