Полная версия
Я хостес, или Дневники русской гейши. Книга первая. Путеводитель в мир хостес
Еще много лет мы поддерживали связь. Я звонила ей уже из Японии и советовалась. Она мне рассказывала свои новости.
Через пару лет умерла ее мама, и в разговоре со мной Евгения сказала:
– Теперь меня в России ничего не держит.
А спустя какое-то время прислала фото на электронный адрес, где она стоит у моря и улыбается. Внизу была подпись:
«Гавайи – мое новое место проживания!»
Там нашла свое семейное счастье ее младшая дочь и забрала маму к себе.
Евгения для меня яркий пример, что никогда не поздно менять свою жизнь, даже если тебе уже почти шестьдесят лет. Позитивный и светлый человек, который в моей душе оставил лучик тепла и правило: «Ставь мечту и стремись к ней!».
Глава 6. Хабаровск – Ниигата
Выписка из дневника:
«4 марта 2005 года.
Вылетаем завтра в 12:55 до Ниигаты.
Время в пути 2:20.
Потом на машине до города Вакаяма (не слышала о таком)».
В аэропорт Хабаровска я приехала к 11 утра. Там нас уже ждали промоутеры с билетами и напутствиями. Когда вошла в зал ожидания, меня посетило стойкое ощущение дежавю. Подобную картину неделю назад наблюдала в офисе фирмы. Большинство пассажиров самолета были девушки, летящие на работу в Японию. И только пара-тройка японцев, возвращавшихся домой, затесалась в нашу компанию.
Билеты, кстати, оплачивала наша фирма, и мы обязаны были сначала отработать их стоимость, только потом начислялась зарплата.
Промоутер познакомила меня с девушкой по имени София и сказала, что работать будем вместе, в одном клубе. Я как-то сразу прониклась к новой знакомой симпатией и доверием. Чувствовалось в ней внутреннее спокойствие и мудрость. Худенькая, с тихим голосом, но с таким проникновенным взглядом, она напоминала учительницу. София стала для меня безоговорочным авторитетом.
В отличие от меня она летела уже второй раз и молилась, чтобы не в такой же клуб, как до этого4.
После ее рассказа волосы на моей голове не то что бы встали дыбом от страха, они еще и шевелились! Я тоже начала молиться.
К тому моменту, когда нас пригласили на посадку, мы уже общались как хорошие приятельницы.
По счастливой случайности, те девушки, с которыми я знакомилась в аэропорту на пути в Японию для дальнейшей работы в одном клубе, становились моими подругами. С каждым новым контрактом появлялась новая подруга. Всего их было трое. С одной, к сожалению, связь прервалась, а вот две другие до сих пор в моей жизни. Даже несмотря на то, что мы редко общаемся.
И вот наш самолет приземлился, и я стою на трапе. Нет! Не с замиранием сердца! Оно готово выскочить из груди от волнения и переполняющих меня чувств! Новая страна, другой язык, чужая культура.
– Здравствуй, Япония! – сказала я, попыталась вдохнуть воздух полной грудью и… закашлялась.
– Фу, от кого так воняет тухлыми носками?! – начала я оглядываться по сторонам в поисках виновника. Рядом никого не оказалось, и тогда мне стало понятно, что это характерный запах страны. Пахло старыми, залежалыми вещами. Довольно специфично для человека из Сибири.
Скорее всего, связано это с тем, что климат очень влажный и довольно йодированный воздух. Первое время я мучилась. Мне казалось, что не хватает кислорода. Вещи перестирывала регулярно, потому что они пропитывались этим запахом.
Но, как сказал великий классик Ф. М. Достоевский: «Ко всему-то подлец-человек привыкает!».
И спустя какое-то время я перестала замечать этот убийственный аромат, принюхалась.
Первое разочарование уже в аэропорту. Все представления о том, как одеваются японцы и как выглядят, не оправдались. Не увидела я ни мужчин в кимоно, с хвостиком на лбу и катаной за спиной, ни женщин с запудренным лицом. Все были одеты, конечно же не так, как в России, но вполне обыденно и повседневно. А дедулька в рейтузах с вытянутыми коленками, встретившийся нам на пути к месту выдачи багажа, вообще вогнал меня в ступор.
«Ну вот, – подумала я. – И здесь тоже есть ретузоносители! И национальность тут ни при чем. Видимо, это состояние души».
А вот период адаптации прошел незаметно. Я влилась в ритм Японии и полюбила ее с первой же минуты, сразу и навсегда. У большинства же девушек был стресс. Некоторые срывались и закатывали истерики с ночными звонками своим близким, с рыданиями в трубку. Те, кому совсем становилось невмоготу, прерывали контракт, и улетали домой в надежде поскорее забыть поездку в Японию, как страшный сон.
И еще, забегая вперед, скажу: конечно, поразили дороги! Ровные, гладкие, без единой ямочки. Весь путь до клуба казалось, что мы поскользнемся и машину вынесет на обочину.
А когда заехали на хайвей5, восторгу моему и удивлению не было предела!
Пожалуй, это самые первые впечатления о Японии.
Глава 7. Yokosou, или Как пройти таможню
Как-то в далеком прошлом, в возрасте восьми лет, мне «посчастливилось» впервые побывать у стоматолога. Нужно было удалить молочный зуб. Вколов огромным железным шприцом обезболивающее, как оказалось в дальнейшем, абсолютно не действующее на меня, вырывали фактически наживую. Та боль и страх, что захлебнусь собственной кровью, навсегда остались в моей памяти, нанеся непоправимую психологическую травму.
До момента прохождения японской таможни считала визит к зубному врачу самым страшным событием, которое может произойти.
Ан нет!
Хоть в офисе и дали четкую инструкцию ни в коем случае не говорить про то, что буду заниматься хостес-консумацией6 (не путать с проституцией), а поджилки все равно предательски тряслись.
За несколько метров до зоны паспортного досмотра начали подкашиваться ноги и участилось сердцебиение. Таможенники исподлобья и с некоторым укором взирали на очередь русских девушек, выстроившихся в ожидании пропуска в лучшую жизнь. Я же, вглядываясь в эти холодные японские лица, всерьез запаниковала.
В итоге, оказавшись перед стойкой, сначала долго не могла найти паспорт, а потом вовсе уронила сумку и кинулась трясущимися руками собирать рассыпавшиеся вещи.
Неожиданно за моей спиной раздались какие-то возгласы, и люди в форме бросились к одной из девушек. Окружив ее со всех сторон и надев наручники, быстро куда-то увели. Беднягу отправили этим же самолетом обратно в Хабаровск, так и не сняв наручники до приземления в России.
Как оказалось позже, она пыталась въехать по чужому паспорту. Кстати говоря, многим это удавалось. Ведь в 2005 году даже в Японии пропускная система оставляла желать лучшего. А жажда денег и благополучия толкала на отчаянные шаги. Для японцев же, как бы это странно ни звучало, все европейцы на одно лицо.
В то время очень распространен был такой способ. Девушка, которой по какой-то причине пришел отказ на въезд в страну, подавала заявление в России на смену имени, заодно меняя и свой имидж. Далее, заявление в милицию об утере паспорта, документ восстанавливали и… она благополучно въезжала вновь. Проверку по отпечаткам пальцев тогда еще не ввели, и многим эта махинация удавалась.
А одна наша знакомая, убегая от нищеты и побоев мужа, вообще пошла на безумный шаг.
Договорившись в порту Владивостока с моряками, нелегально проникла на грузовой корабль, идущий в Японию. А там уже, в открытом море, ее на яхте встречали друзья. Они спрятали ее в глубинке, где иммиграционные службы не особо лютуют и где, судя по последним слухам, она до сих пор живет и радуется жизни.
С нелегальными эмигрантами борются постоянно, но их количество от этого не уменьшается. Затеряться в какой-нибудь деревушке можно на много-много лет, что некоторые успешно и делают.
Одна женщина умудрилась прожить без визы почти двадцать лет. Более того, родила ребенка от японца. Как она ухитрялась обходить систему – загадка. Однако сколько веревочке ни виться… в итоге ее задержали. В течение месяца вместе со своей пятнадцатилетней дочерью она должна была покинуть страну. И вот тут вмешалась общественность. Рыдающий перед камерами ребенок, у которого мир рушился на глазах, вызвал у населения бурю негодования к властям. Ведь для девочки Япония – Родина, а другую страну, где родилась ее мать, она никогда не знала. Разбирательство длилось очень долго, но в итоге их отвоевали. Девочку признали гражданкой Японии, а мать, как единственный опекун, получила право находиться рядом с ней до совершеннолетия.
Итак. Пройдя благополучно первый этап, я приготовилась ко второму, не менее страшному – проверке багажа.
Да! Да! Мои вещи выворачивали, разглядывали, изучали с особой тщательностью. На самом деле довольно унизительная процедура, после которой хочется срочно помыться и все перестирать. Шустро копошась в чемодане, таможенник попутно на ломаном английском пытался спросить, сколько буду танцевать, какой график работы и (вопрос с подковыркой) чем планирую заниматься в свободное время.
Я же, боясь сказать лишнее, только хлопала глазами, читая по заранее написанной шпаргалке: «wakarimasen»7.
Из дальнейшего опыта общения с японцами поняла, что это очень действенный метод. Лучше промолчать, приняв растерянный вид, а потом поступить по-своему.
И если страх самолетов со временем хоть немного притупился, то эта «таможенная пытка» до сих пор наводит ужас и впрыскивает в мою кровь адреналин, заставляя чувствовать себя преступницей.
Глава 8. Apato, или Квартира на японский лад
Из дневника:
«05 марта, 2005 год. Время 05:01.
Впечатления от поездки отличные. Само место – дыра!
Название пафосное «Голден Айс», но клубом назвать это сложно!
Напоминает забегаловку, хотя я не знаю их стандарты, может быть, он и ничего.
Штрафные санкции большие!
Основная задача: поставить перед собой цель и идти к ее достижению, какие бы преграды на твоем пути ни возникали!
Там хорошо, где мы! А мы – здесь!
Учить японский язык! Ничего не понимаю! Все. Пока!»
На выходе после таможенного досмотра нас уже встречал японский промоутер, держа в руках бумажку с нашими именами.
На другой бумажке, которую он нам протянул, говорилось, что мы должны отдать паспорта, якобы для сохранности.
На самом деле промоутеры так перестраховывались, чтобы девушка не могла сбежать. Возвращали же паспорт лишь в аэропорту, перед вылетом на Родину. Так или иначе, но нарушались наши права. Определенная степень зависимости и факт манипулирования имели место. А куда можно податься в чужой стране без знания языка и поддержки? Оставалось одно – терпеть. Что большинство и делало.
Забрав наше «право на свободу», японец жестом пригласил следовать за ним.
Умело лавируя в лабиринтах парковки, заставленной идеально чистыми машинами, он подвел нас к микроавтобусу. Бойко запрыгнув на водительское сиденье и оставив нас снаружи, завел машину. И тут вспомнились слова: «Сим-сим, откройся!», – потому что дверь в салон щелкнула и поползла в сторону. Мы с Софи уставились в восхищении на это чудо автомобильного прогресса, потому что в России такого еще точно не было.
И все равно, сев в машину, по привычке схватилась за ручку и начала дергать дверь, чтобы закрыть ее. Однако умный механизм все сделал сам: где-то щелкнув датчиком, дверь плавно закрылась.
Тем временем наш водитель судорожно копошился в куче бумажек, бормоча что-то под нос. Наконец, радостно вскрикнув, выскочил из машины и куда-то убежал, оставив нас в недоумении.
Вдруг под машиной что-то грохнуло и раздался скрежет. Испугавшись до полусмерти, мы прижались друг к другу. Неужели отвалилась какая-то деталь?! А может, что похуже произошло?!
Оглядываясь по сторонам в поисках причины, заметили, что под каждой машиной выступает вмонтированная в асфальт металлическая перегородка желтого цвета.
В дальнейшем я узнала, что почти все платные парковки оснащены такими автоматическими барьерами. И «торопыжки» очень часто вырывают у машины детали, забывая опустить механизм защиты, который опускается только после оплаты парковки, что и побежал делать наш сопровождающий.
И вот, все на месте, обязательно пристегнулись ремнями безопасности и тронулись.
По пути до пункта назначения я все-таки надеялась, что и город будет больше и заведение лучше. Но чем дальше мы отъезжали от аэропорта, тем быстрее это чувство покидало меня.
Высотки с многолюдными улицами сменились малоэтажными зданиями и совсем компактными домиками, плотно прижавшимися друг к другу. Чаще встречались рисовые поля. К тому моменту, когда мы съехали со скоростного шоссе, я поняла, что попала в глубинку.
До прибытия на место надежда еще теплилась, но слабела с каждой минутой.
Наконец-то мы «дома». Обшарпанное пятиэтажное здание, бывшее когда-то белым, говорило само за себя.
Wakayama, club «Golden Ice»
На первом этаже размещался филиппинский клуб и офис наших директоров.
На втором сам клуб «Голден Айс», на третьем общаги филипинок, а на четвертом наши. Пятый же этаж был закрыт решеткой и никто из нас не знал что там находилось.
Нас с Софи подселили еще к двум девушкам, которые прилетели на пару недель раньше.
Квартира, в которой нас разместили, представляла собой две комнаты и оказалась общей площадью около 20 квадратных метров, в форме буквы «Г». Разделены комнаты были деревянными перегородками из полупрозрачного матового стекла. Вот в таком отростке от «Г» и ютилась наша спальня. Хотя назвать ее таковой язык не поворачивался. Закуток размерами три на три метра больше напоминал кладовую. Уж не знаю как, но сюда вместились две двухъярусные кровати. А проход оказался таким узким, что заходили гуськом. Зато встроенный стенной шкаф был вполовину нашей комнатушки.
Пол покрывали годами нечищеные татами, издававшие запах старья, характерный для заброшенных мест.
Любопытная особенность жилых помещений в Японии: вход в них отделен от основного пространства особым порогом, комбинацией крыльца и прихожей (genkan). Tamaki, место у входа, где снимают обувь, находится как бы на ступеньку ниже основного пола и обычно выложен плиткой или камнями. И не дай вам Бог зайти внутрь, не сняв обувь у порога.
Но мы же не знали местных порядков.
– Даме! – сразу закричал промоутер. Мы в недоумении повернулись.
Скрестив руки на груди, он продолжал нам кричать:
– Даме! Хайру на! Модотте кой!8
Тут дверь, разделяющая помещение, раздвинулась, и чей-то голос из-под одеяла прохрипел:
– Обувь снимите.
Вернувшись, мы разулись.
Прямой коридор плавно переходил в кухню. По сути, кухни как таковой не было. Просто слева у стены стоял стол, газовая двухконфорочная плита, холодильник и микроволновая печь. Напротив кухни – наша комнатка, из которой, отодвинув створку и протянув руку, я могла утащить со стола себе что-нибудь пожевать, даже не вставая с кровати.
Справа от входа располагались туалет и ванная, окна которых выходили на лестничную площадку. В подобии предбанника была установлена стиральная машина, а рядом с ней раковина с зеркалом и полочками. И если, увидев «чашу Генуя», я удивилась, но немного, то от размеров ванны у меня случился приступ нервного хохота9.
Apato10, в общем, выглядела довольно убого и точно не оправдала моих ожиданий. Видно было, что ремонт здесь не делался очень давно (если вообще делался). На обшарпанных стенах были начертаны послания от наших предшественниц. Чего только не написали до нас! Номера телефонов, имена, проклятья, адресованные директору и промоутерам, данные гостей, которых стоит обходить стороной, и т. п.
В дальнейшем, сдружившись с японским промоутером, которого, из-за его косых глаз прозвала «северо-запад», я спросила, почему меня послали в такую дыру? Ответ просто убил! Это была изощренная месть за мой отказ от поездки год назад. Так они меня наказали.
Глава 9. Ruumu-meito, или Пробуждение
Тем, кто никогда не жил в общаге, не понять моих «восторженных» эмоций от нового места жительства.
Мягко говоря, испытала шок, который чуть не перерос в депрессию. Я хоть и не была избалованным домашним ребенком, но все равно пришлось долго привыкать.
Мало того, что вынужденно делишь квартиру с незнакомыми людьми, так еще туалет и ванная общие. В России избежала счастья жить в коммуналке, зато в Японии все эти прелести с лихвой познала.
Очередь в туалет, ванную, постирать вещи, посушить их, подогреть или приготовить еду, да просто покушать за столом. Хотя мы жили в квартире вчетвером, но личного пространства катастрофически не хватало. В вечер приезда нас не трогали, дали отдохнуть с дороги и разобрать вещи. Уставшие, мы почти сразу уснули.
Но вот в первые секунды пробуждения:
«Что случилось с моей кроватью? Почему потолок так низко? Что произошло с комнатой?».
И как удар током:
«Я же в Японии! Сегодня надо работать! Надо танцевать, а еще и общаться?!».
От страха сердце убежало в пятки, а я спряталась под одеяло.
Рядом со мной проснулась и зашевелилась Софи.
Выглянув из своего убежища, я спросила:
– Ну как?
– Могло быть и хуже, – спокойно ответила она.
– Да куда уж хуже-то?! – заворчала я, поднимаясь с кровати. – Ой! – только успела вскрикнуть от боли, перед тем как рухнула на пол.
Забыв, что кровать двухъярусная, стукнулась затылком о перекладину. Тут же вскочила огромная шишка, но больше пострадала моя гордость.
Шум из нашей комнаты разбудил соседок. Ими оказались две подруги. Одна была из Биробиджана, а другая из Хабаровска.
Как они сдружились, для меня осталось загадкой. Абсолютно разные не только внешне, но и по характеру. Как инь и янь.
Ирэн была стройная и высокая брюнетка модельной внешности, с тонкими, практически идеальными чертами лица. Темно-карие глаза, и без того выразительные, она умело подводила, делая их еще более притягательными.
Но характер оставлял желать лучшего. Могла взорваться по любому поводу, постоянно ругалась с директором и гостями, не обходя и нас стороной. Хотя, надо отдать ей должное, не таила обиду долго.
А вот Сандра, та совсем из другого теста. Классическую славянскую внешность портили широкие скулы, намекая на монгольские корни. Нос «уточкой» и жиденькие светлые волосики также не придавали шарма. И лишь изумрудные глаза миндалевидной формы заставляли остановить взгляд на ее лице. Но вот фигурой она больше напоминала мальчика, узкий торс и широкие плечи все портили. Сбивал также с толку голосок, тихий и тоненький. Но, как говорится: «В тихом омуте, черти водятся». И позже мы об этом узнаем.
Ирэн поставила себя сразу в позицию лидера. Дедовщина процветала не хуже, чем в армии. Принцип тот же. Дух, дед, дембель. Да вот только из духа, если очень грамотно себя вести, можно было уйти в запас. Ну да ладно, не будем забегать вперед.
Так вот, заявив всем свою позицию, наш «дед», а точнее баба, начала качать права. Только не учла одного, что характером я вышла еще похуже, и уже совсем скоро она поймет, что меня трогать не стоит.
Софи же сразу ушла в тень и оставалась там практически всегда, при этом не теряя авторитета в коллективе.
А сейчас мы просто знакомимся и аккуратно друг друга прощупываем, кто на что способен. Рассказываем вкратце о себе, местами привирая, о чем-то умалчивая.
Я сразу поняла: чем меньше говоришь, тем лучше, и решила ни с кем особо не сближаться. Как выяснилось потом, правильно сделала.
Скоро начнется первый рабочий день. А пока разбираю сумки и думаю, что же меня здесь ждет.
Из дневника. 05.03.2005:
«Ставлю перед собой задачу «держаться до последнего»!
Ну не зря же я все-таки сюда приехала?! До завтра. Пока».
ruumu-meito – (рум-меито) дословно товарищ по комнате.
Глава 10. Итадакимасу, или Первые впечатления о еде
Еще по пути из аэропорта промоутер выдал нам деньги на еду. По контракту независимо от основной зарплаты выделялось семь тысяч йен на неделю, из расчета по одной тысяче в день. Потратить их можно было хоть все за раз. Но для того чтобы потратить, нужно хоть что-то понимать по-японски и уметь объясняться. А для начала знать, куда идти.
Я же сидела и смотрела на деньги, осознавая, что в ближайшие дни пустить в дело их вряд ли удастся.
Надо отдать должное моим соседкам. Они любезно предложили свои продукты, поужинать перед работой. Вообще в нашей среде было негласное правило – новеньких не трогать. Первые дни можно смело обращаться за помощью: покажут магазин, помогут купить телефонную карточку, сходят вместе в банк и на почту.
На столе разложили хлеб, сосиски, майонез, кетчуп, молоко, сок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Зона отелей. «Love Hotel», как правило, занимает несколько улиц по соседству друг с другом. Поскольку в японской азбуке нет буквы «Л», то получается «рабу хотеру». От этого словосочетания произошло устойчивое выражение, которое не найдешь ни в одном словаре, а именно «рабу-рабу», что дословно переводится как «любовь» или «заниматься любовью».
2
Как правило, ее ставят в паспорт иностранцам, нарушившим закон. После задержания нарушителя закрывают в камеру временного содержания до выяснения всех обстоятельств и дальнейшей высылки на Родину. С момента депортации в течение пяти лет, а иногда и дольше, человек не имеет права въезжать на территорию страны. Говоря проще, получает «волчий билет».
3
Большинство справок о том, что девушка занимается в танцевальной студии, делались нашей же фирмой. В дальнейшем, когда иммиграционная служба проводила проверки, многие погорели с этими справками. Был большой скандал, и кто-то не мог потом въехать повторно. Ходил слух, что некоторых даже депортировали. Мне повезло! Справка была настоящая, и я не попала под глобальную чистку.
4
Клуб находился в районе Сайтама, Токорозава, назывался «Радонеж» и пользовался дурной славой. Попасть туда было, наверное, все равно что в концлагерь. Хозяйка клуба, русская женщина, когда-то красавица, а ныне спившаяся и потрепанная жизнью (со слов тех, кто там был по контракту), ненавидела работавших у нее девочек за их молодость и красоту. Масла в огонь подливал ее муж, ловелас, умудрявшийся заводить романы у жены под носом. Что вызывало у той дикую ревность и подозрительность ко всем новеньким и симпатичным работницам. Главным же развлечением директрисы было регулярное употребление виски или коньяка после работы. При этом она заставляла девчонок танцевать до тех пор, пока не напьется до бессознательности и не заснет прямо за столом. Как правило, это происходило к пяти-шести часам утра. (Когда готовилась в печать эта книга и в Сети публиковались главы из нее, мне поступило личное сообщение убрать из текста упоминание о клубе. Я отказала, как говорится, «слава настигла своего героя»).
5
Хайвей – скоростное шоссе без светофоров, соединяющее не только отдельные районы, но и города. Особенность его в том, что выезжая или въезжая в город, надо заплатить. Стоимость зависит от времени суток и расстояния до крупных городов.
6
Консумация – приятное общение с гостями клуба. Отдаленно напоминает работу гейши. Важно умение развеселить гостя, заставив забыть о проблемах и делах. Необходимо также поддерживать порядок за столом. Не подразумевает оказание интимных услуг!
7
Wakarimasen – не понимаю. Yokosou – «добро пожаловать».
8
Дословно переводится как: «Нельзя заходить! Вернитесь!». Разговорная форма с ноткой фамильярности. Использование позволительно только с близкими друзьями либо с низшими по рангу и статусу людьми.
9
В традиционном японском доме нет понятия «совмещенный санузел». Вообще японцы очень щепетильны в плане гигиены и эстетики. Все, как говорится, «betsu-betsu», т. е. раздельно. Так вот, перед тем, как принять о-фуро (ванну), надо сначала ополоснуться под душем, который находится отдельно от ванны. Сток для воды – прямо в полу. При этом не принято мыться в самой ванне. В ней просто сидят, греются, «отмокают». Размеры ванны отличаются от привычных нам, куда можно полностью лечь и расслабиться. Тут – только сидя, поджав ноги. Правда, последнее время в дорогих квартирах стали делать большие ванны, но это редкость. Еще одна особенность – туалетные тапочки. Перед входом в туалет нужно сменить домашние тапочки на «специальные», как правило, резиновые. Еще одна эстетическая фишка японцев.