Фанфаровый фарфор

Фанфаровый фарфор

Мария Фомальгаут

Иллюстратор Мария Фомальгаут

© Мария Фомальгаут, 2020

© Мария Фомальгаут, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-2765-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Околица-околесица

Околица-околесица —За нею в ночи пригрезитсяНечистая сила, черти и костяки,Околица-околесица,Туманы глядят невесело,И прячут луну под замки и под замки,Околица-околесица —Кошмаров ночных навесила,И гонит из леса к дому ночную тьму,Околица-околесица —Ни шторой ни занавеситься,Ни выдержать, и ни спрятаться никому.Околица-околесица —Недолго ты куролесила,Недолго тебе об ужасах говорить,Околица-околесица —Кончается ночи песенка,Как только проснется сияние, свет зари.Околица-околесица,От полной луны до месяцаТакая беда, что хуже, чем, что сто смертей,Околица-околесицаОтмолится, перебеситсяИ зорюшка-свет разгонит долой чертей.

Фанфаровый фарфор

Многоголосый хор,Ветрам вечерним дорог,Он оглашает площадь и бульвар,Фанфаровый фарфор,Фанфары из фарфораФигурно фанфаронят в свете фар.Производя фурорСвоим крутым декором,И поднимая музыку и пар,Фанфаровый фарфор,Фанфары из фарфораФигурно фанфаронят в свете фар.Так нежен их узор,Так хрупок стиль оборок,Так трепетен и прост репертуар, —Фанфаровый фарфор,Фанфары из фарфораФигурно фанфаронят в свете фар.Но вновь – как на подбор,С неистовым задоромЛя, си, и до, ре, ми, и соль, и фа —Фанфаровый фарфор,Фанфары из фарфораФигурно фанфаронят в свете фар.

Полощутся площади

Повозки и лошадиРасставлены, листья разложены,По улицам гулким катиться, кареты тащить,Полощутся площади,Полощутся – площе и площе,Полощутся, кутаясь проще, плотнее в плащи.И переполошеныЛетают мечты тонкокожие,Теряются в безднах небесных – поди-разыщи!Полощутся площади,Полощутся – площе и площе,Полощутся, кутаясь проще, плотнее в плащи.Ветрами взъерошены,Стоят кипарисы скукоженно,А что еще делать, дрожи на ветру, трепещи!Полощутся площади,Полощутся – площе и площе,Полощутся, кутаясь проще, плотнее в плащи.И с крыльями схожие,Дома по углам не стреноженыИх в небо рвет ветер – неистов и неистощим,Полощутся площади,Полощутся – площе и площе,Полощутся, кутаясь проще, плотнее в плащи.

На туманном холме

…все еще хватаюсь за остатки здравого смысла:

– Может, взрыв газа… Бывает такое…

– Да не скажите, там весь холм разворотило… и полдеревни впридачу… – Колдуэн недоверчиво смотрит на меня, как будто это я разнес полдеревни, делать мне больше нечего, полдеревни разносить.

Снова поеживаюсь, а ведь сейчас на меня все косо будут смотреть, еще как косо, слишком много отобрал у меня Брайтон, слишком сильно перешел дорогу, и дом достался ему, и Ребекка – ну, чмоки-чмоки, пока-пока – и это после пятилетних ухаживаний, и…

…и много чего и…

Не выдерживаю:

– Ну не будете же вы меня подозревать только потому, что Брайтон меня обскакал?

Колдуэн косится на меня:

– А с чего вы решили, что это именно Брайтон хотели на тот свет отослать?

– Ну, хозяин-то в доме…

– …и что, что хозяин, в доме-то до хренища народу было, Самайн все-таки… гости, прислуга…

Не успеваю дослушать, мир обрывается, я снова оказываюсь в маленьком городке сто лет назад, отскакиваю с дороги – даром, что по ней никто не едет, уже на всякий случай отскакиваю – прижимаюсь к стене.

Что мне нравится, – что провал находится ровнехонько сто лет назад, а не сто с половиной или еще как – а то пришлось бы мне повсеместно таскаться с зимним пальто и башмаками на меху, – на тот случай, если из июльского зноя меня швырнет в январскую стужу, вот так, одним махом. Бывало, конечно, что только что вокруг меня тепло и солнце, а там, в прошлом – промозглое утро после грозы и холод, пробирающий до костей, а куртку я дома оставил…

Так что тоже, конечно, всякое случается, но все-таки мне повезло. Прислушиваюсь к миру сто лет назад. Причувствываюсь. Понимаю, что на этот раз останусь здесь надолго, на целый вечер, а то и на ночь, – где-то оно и к лучшему, можно успокоиться, расслабиться, зайти в кафе, поужинать – обязательно медленно, не спеша, потом подняться по узкой винтовой лестнице в комнаты под самой крышей, где можно ходить только пригнувшись, и спать на пушистой перине, слушая стук дождя.

Расслабиться, говорю я себе.

Успокоиться.

Забыть обо всем, что творится там, через сто лет, где воронка на холме, на котором стоял замок, и раскуроченные дома, которым не повезло оказаться вблизи холма.

Я еще вспомню об этом.

Вот сейчас.

Когда я возвращаюсь на сто лет вперед, вернее, даже не так – когда реальность вышвыривает меня на сто лет вперед, я снова оказываюсь лицом к лицу с Колдуэном, с тем, что осталось от замка…

Хочу спросить про Ребекку.

Не спрашиваю.

С трудом выжимаю из себя:

– Я так понимаю… никто не выжил?

– Разумеется, – Колдуэн смотрит на воронку в земле, – другой вопрос, кто именно эти никто, тут даже костей не осталось… Так что надо будет справки навести, может, кого в доме не было в это время…

Колдуэн замирает, его взгляд проваливается куда-то в никуда, вижу странное блаженство на костлявом лице – на этот раз его очередь переноситься в какие-то другие времена. Я не спрашиваю его, что он видел там, там, – такие вопросы не принято задавать, если захочет, расскажет сам.

Следователь возвращается, смотрит на меня искоса, как будто хочет что-то мне сказать, но…

– …хотите знать, где я был?

– Ну, если вас не затруднит мне ответить…

– …в том времени вы женаты на Ребекке… и живете в замке на холме.

Вздрагиваю, не ожидал, так не ожидал…

Не выдерживаю. Спрашиваю:

– А… как давно мы там женаты?

– Право же, не знаю… Честное слово, обещаю вам, в следующий раз там буду, спрошу…

Бормочу какие-то вежливости, что вы, что вы, не стоит, в глубине души надеюсь, что он все-таки узнает.

Ребекка, говорю я себе.

Ребекка.

Ну, пожалуста…

Пожалуйста…

– Ребекка, – говорит Колдуэн.

Я уже не спрашиваю, что Ребекка, почему Ребекка – уже догадываюсь.

Уже все понимаю.

Ребекка.

Там.

В замке.

В тот момент, когда…

– …самое главное, понять никто не может, что было… это не газ, это не взрывчатка какая-нибудь, это… ученые говорят, такого в нашем мире вообще раньше никогда не было…

Молчу.

Ребекка, говорю я себе.

Ребекка.

– Это не из нашего мира что-то. Грохнуло там, на холме, что от замка одна воронка осталась…

Не выдерживаю:

– А что вы все ко мне-то ходите, я, что ли, по-вашему, что-то не из нашего мира приволок? Как вы это вообще себе представляете?

Колдуэн смотрит на меня с недоумением, похоже, я ляпнул что-то совсем и совсем не то…

– А я хотел вам про Ребекку рассказать…

Вздрагиваю:

– Она… все-таки… жива?

– Да нет… там… где я бываю… где вы женаты…

– …что-то вы к ней охладели там… – говорил Колдуэн, я уже понимаю, где там.

– А что, случилось чего?

– Да нет… похоже, просто любовь остыла…

Сжимаю зубы, ненавижу себя того, который охладел, того, который где-то там, там, который не ценит то, что у него есть. Ненавижу Колдуэна, что это его мир, его, а не мой, он должен отдать его мне, потому что…

Просто.

Потому что.

– …а ведь было уже такое, – говорит Колдуэн.

Я уже понимаю, что на этот раз Колдуэн говорит не про то время, где я и Ребекка, а про наше время, где я, а Ребекки нет, и не будет, страшные слова – нет, и не будет, я не хочу их повторять, не хочу, не хочу, не хочу…

– Было такое, – повторяет Колдуэн, – на Туманном Холме.

Делаю вид, что начинаю что-то очень смутно припоминать.

– Вроде в позапрошлом году…

– …в каком позапрошлом, десять лет назад!

– Вот черт, время-то как летит, а… все кажется, ну, двенадцатый год сейчас, ну, тринадцатый, но чтобы двадцать пятый…

– А мне все кажется, вам казаться должно, что вы сто лет назад живете…

Смеюсь:

– Ну, не-е-ет, это-то я различаю, где тогда, где сейчас…

– Так что вы видите в своем втором времени? – Колдуэн смотрит на меня в упор, пристально.

Поеживаюсь:

– Прошлое. На сто лет назад.

– Очень хорошо, прошлое… А что вы делаете в этом прошлом, позвольте узнать?

– Хожу, смотрю…

– …вот так, значит, ходите и смотрите… и все?

– Ну а что мне там делать, это же на полчаса-час, не больше… Да и вообще в прошлом делать что-то, это дурная затея, еще поменяю там что-нибудь, на бабочку наступлю…

– Ну а вот в тот вечер, когда на холме рвануло, вы что делали? Там?

– На холме-то?

– Да не на холме, а там… в прошлом…

– Да как-то ничего особенного… как всегда все…

– А я вам скажу, что вы делали… зашли в лавку старьевщика, купили бусы… так, да?

– Ну… э… может быть… Бывает, мелочевку какую-нибудь покупаю, ну ход истории же от неё не сдвинется… А хоть бы и сдвинулся он там, в том мире, не наш же…

– Так вот то-то и оно, что наш…

Вздрагиваю, показываю почти неподдельное изумление:

– Да вы что… быть того не может… там…

– …именно так… Бусы… чего ради вы вообще взялись покупать дамские бусы?

Чувствую, что краснею.

– Ребекке хотел подарок сделать… праздник все-таки, Самайн…

– Вы покупаете бусы… и выбрасываете их в мусорный бак…

– …цепочка порвалась, или на чем они там были…

– Да нет же, вы её нарочно порвали…

Я даже не спрашиваю, откуда он это знает, я уже понимаю, они видели все, что я делаю, от начала до конца…

Сдаюсь:

– …нарочно. Они же меня даже не пригласили, я уже понял, что я ей сто лет не нужен, и пропади она, и пропади они все…

Колдуэн недоверчиво косится на меня:

– А может, скажете, зачем вы на самом деле бусы купили?

Фыркаю:

– На себя надеть, конечно, и так ходить, зачем же еще…

– А я вам скажу, зачем, – фыркает Колдуэн, – потому что эти бусы через полчаса должна была купить матушка Брайтона…

– …да вы что?

– …и не делайте вид, что вы об этом первый раз слышите.

Сжимаю зубы.

Первый раз. Я вообще не знаю, как выглядит матушка Брайтона, ну видел пару раз, что ближе к вечеру женщина какая-то бусы эти покупала, ну подумаешь, проблема, другое что-нибудь купит, можно подумать, последние бусы были…

– Вы не могли не знать, что она их купит, вы же видели эти бусы в доме Брайтонов, Ребекка вам показывала…

Смеюсь.

– Вот тут вы и попались, Колдуэн. Я не мог видеть эти бусы в доме Брайтонов… Их просто не могло там быть…

– Отчего же?

– Очень просто… в тот же вечер она рассыпала бусы…

– Да? Вы видели это?

– Видел, собственными глазами, бусы рвутся, рассыпаются, как раз в тот момент, когда мимо пройдет отец Брайтона, вернее, будущий отец Брайтона, покатится на всех этих бусинах, свалится…

– …так они и познакомились, верно?

– Я не…

…понимаю, что уже поздно отпираться, что я сказал уже многое, слишком многое…

– …как тонко продумано… купить бусы… чтобы она их не рассыпала, чтобы они не встретились, чтобы Брайтона не было…

Делаю последнюю попытку. Отчаянную. Уже понимаю, что не сработает.

– Я откуда знал, что в тот самый мир проваливаюсь… в наш мир… Может, это какая-то параллельная реальность…

– Знали.

– Ну как я мог это знать, вы сами-то подумайте?

– Очень просто, вы уже делали это… то дерево на холме… на Туманном Холме..

– …какое еще…

– …вспышка на холме…

– …метеорит…

– …да нет, никакого метеорита там и близко не было… вот посмотрите фотографии холма… почему люди в жаркий день сидят здесь? Почему сидят здесь в дождь, а вокруг них сухо?

Начинаю догадываться:

– Здесь что-то было…

– …дерево. Здесь было дерево. Дерево, которое появилось в тот самый год, сто лет назад, вернее, не появилось… Вы догадались выдернуть росток, растоптать его, уничтожить… Чтобы дерево не появилось. Вы тщательно проверяли, что проваливаетесь именно в наше прошлое…

Молчу. Понимаю, что больше крыть нечем.

– …вы хотели, чтобы Брайтон не родился… чтобы его не было… вы думали, что это будет просто, вот так просто, раз, – и нету, и никто про него и не вспомнит даже… И тогда вы женитесь на Ребекке, и в профессии будете номер первый, и дом будет ваш, и все-все… Вы только одного не учли…

– Чего?

Колдуэн фыркает:

– Про вакуумную бомбу слышали?

– Атом… э-э-э… не, про вакуумную не доводилось.

– А вот зря. Хоть понимаете, что будет, если вот что-то только что тут было – и исчезло?

– Вакуум?

– Верно говорите. И?

– Что и… ну… воздух туда устремится…

– И?

– Ну… ветер поднимется…

– Ветер… – Колдуэн смеется, мечется по костлявому лицу сетка морщин, – ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч… Рассчитать вам силу ударной волны, которая будет, если человек ни с того ни с сего исчезнет?

Отрицательно качаю головой.

Уже догадываюсь.

– …а вы уже размечтались, как войдете в дом, который теперь будет принадлежать вам, как обнимете женщину, которая теперь будет вашей…?

Чувствую, что бледнею.

– Я… я все исправ…

– …думаете?

– Ну конечно, что тут думать вообще, просто же все, дождаться, когда снова будет тот мир, и…

Колдуэн недобро посмеивается.

– Ну… ждите, ждите, что я могу сказать…

Жду. Что я могу еще сделать. Терпеливо ждать, когда снова будет то время, другое время, и я зайду в лавку, вернее, не зайду, и куплю бусы, вернее, не куплю, и бусы купит она, и рассыплет на перекрестке, и Брайтон-старший покатится на них и упадет, а дальше будут какие-то извинения, ой, простите, да что вы, это вы меня простите, а вы не ушиблись, нет-нет, да вы хромаете, да зайдите ко мне, давайте врача вызовем, нет-нет, не стоит, то есть, к вам, пожалуйста, а врача не надо, это он не скажет, это он подумает, а потом будет свадьба, а потом будет Брайтон…

Я жду.

Ничего не происходит.

Мир остается таким же, как был, другое время не приходит.

Как будто смеется надо мной…

Как никто убил никого

Вопрос:

Почему я его боюсь?

Без ответа.

Я не должен его бояться. Я не могу его бояться. Я могу расстрелять его в упор прямо здесь, прямо сейчас, – и ничего не будет.

Ничего не будет, говорю я себе.

Я не боюсь, говорю я себе.

Даже не смотрю, что утверждение ложное.

Я его боюсь.

Боюсь.

– Вы нам нужны, чтобы…

…тут же одергиваю себя, не с этого я начать должен, не с этого, а как у них положено – присаживайтесь, потом предложить ему кофе, – зачем это все, присаживайтесь, кофе, а ведь надо…

– Э-э-э… присаживайтесь.

– С-спасибо… – он растерянно оглядывается, что он ищет, что ищет, наконец, недовольно устраивается на полу, – понимаю, что я что-то сделал не так, понять бы еще, что именно.

– Извините, – говорю на всякий случай.

– Да ничего… ничего страшного…

Значит, все-таки виноват, думаю я про себя.

– Кофе?

– А, не… спасибо.

С трудом догадываюсь, что это отрицание, вытаскиваю из памяти какие-то нелепые конструкции да-нет-наверное-нет.

Наконец, приступаю:

– Вы нам нужны, чтобы понять…

Он кивает. Он с трудом поднимается с пола, он подходит ко мне, он готов понимать уже сейчас.

– Вот здесь… посмотрите по видеокамерам…

Вздрагивает.

– Это… это кто его так?

– Вот этого мы и не знаем, – тоже смотрю на распростертое тело в луже крови.

– А видеокамеры у вас на хрена присобачены?

При…

Приделаны…

Приколочены…

Присобачены…

– Ну… в смысле, они же висят для того, чтобы…

– Я вас понял, понял. Видеокамеры… посмотрите, с половины третьего до без четверти три, черный экран…

– …так тряпкой какой-нибудь закрыли, вот и экран черный…

Тряпка.

Ткань.

Материя.

Черная тряпка.

Темная материя…

…нет, темная материя, это другое что…

– Так вы говорите…

– …накрыли черной тряпкой, чтобы не видел никто, какая сволочь его угробила… а других камер не было?

– Н-нет…

– Вот это вы зря… Ну, теперь на других улицах надо камеры посмотреть, какие люди там ходили…

– То-то и оно, что никого не было.

– Гхм… – он смотрит на экран, – на суицид вообще не похоже, не может человек сам себе в спину выстрелить…

– Вам виднее.

– Точно вам говорю, тут еще кто-то был… Ну а двери какие-то были? Окна? Ну… не в воздухе же преступник растворился в самом-то деле, куда-то ушел…

– Но куда? Ни на одной из камер преступника нет.

Он смотрит на меня недоверчиво.

Добавляю:

– Я вам более того скажу: убитого тоже нет.

– В смысле, нет? Вот же он лежит… вот он…

– …вот он. Но его нет.

Бледнеет.

– Я… я не понимаю.

Начинаю понимать, что я его переоценил, что напрасно сюда позвал, что ничегошеньки-ничего он не знает, ему не угнаться за нами, просто, никогда.

Говорю как можно вежливее:

– Б-большое спасибо. Мы с вами свяжемся. Обязательно…

Смотрю на него, понимаю, что он каким-то образом чувствует, что не свяжемся, черт возьми, как он это понял… как…

– …смотрите, что я нашел-то!

Смотрю на него. Не понимаю. Какого черта. Я же ясно сказал ему, мы с вами свяжемся, когда-нибудь (никогда), какого черта он снова вламывается в комнату, какого…

– Смотрите, что я увидел-то… вот здесь… по камерам…

Не выдерживаю:

– Вы могли просто переслать мне видео.

– Так вы не ответили, вот я решил на всякий случай…

Меня передергивает. Что, интересно, я должен был отвечать…

– Так вот, смотрите… вот камера, которая на перекрестке висела, вот человек проходит, вы его рубашку видели?

– Видел.

– Ничего не заметили?

– Пятна…

– …крови.

Не верю себе:

– Вы что… сделали анализ вещества по видео?

– Нет, ну логично же, вы сами-то подумайте, вот здесь вот, на другой камере, вот они заходят в переулок, оба, вот убитый, ну, еще не убитый, вот этот, второй… рубашка на нем чистая еще, вот кепка на голове… а вот здесь вот он кепкой камеру закрывает, а потом случилось что-то, а камера снова открывается, а мы видим вот уже убитый лежит… и вот на третьей камере убийца из переулка выходит, рубашка заляпана… ну кровью же, чем же еще, что там еще было?

– Вино… кетчуп…

– Не было у них с собой ни вина, ни еды никакой… так что все просто, вот уж не знаю, что вы так растерялись…

– Вижу, вы ничего не поняли.

Вздрагивает:

– Чего ничего не понял?

– Ничего не поняли. Здесь не было никакого убийцы. И убитого не было, понимаете?

– То есть… как это…

– Вы смотрели их данные?

– Да где мне такое увидеть…

– Вот то-то и оно… а посмотрите…

– Акиль Тахир, пятидесятого года рождения… это сейчас ему двадцать… было бы…

– Да нет, вы местонахождение-то посмотрите!

– Бангладеш… Скелет… тьфу, Скилхет… снова тьфу, Силхет…

– И второго тоже посмотрите…

– Убейд Шафи…

– А где находится?

– Гхм… счас, счас… Бахрейн… Саар…

– Вот-вот. Вы вообще понимаете, что они не могли здесь быть? И уж тем более, не могли встретиться?

– Но… они же здесь…

– …их не может быть здесь. Это какая-то ошибка… какой-то сбой… чипы показывают – Бангладеш, Бахрейн…

Он смеется. Я не понимаю, почему, зачем – он смеется, резко, отрывисто, я даже начинаю беспокоиться, не удушье ли это, а ведь похоже на приступ…

– Ой… ну вы даете… сами-то не догадываетесь, как все просто, что чипы там, а они здесь?

– Да как не может, когда…

Он еще что-то кричит – не слушаю, не слышу, вызываю подкрепление, смотрю, как его вытаскивают отсюда, орет, извивается, стихает только у выхода – ага, все-таки понял, кто здесь хозяин…

– На каком основании?

Это он спрашивает меня потом. После моего —

– Вы арестованы.

– На каком основании?

– Вы убили его.

– К-кого? Вы с этим поосторожнее, закон о клевете забыли?

– Который именно?

– Где написано, что за клевету в тюрьму сажают…

– Номер закона?

– Ох ты ж, черт… счас… двести двадцать четыре дробь семь.

– Никакой клеветы… вот… сами посмотрите… запись на видео…

– И что здесь?

– Ну как это, что? Вот же, вы убили человека… прохожего…

– Этого не может быть.

– Как, не может, вот же…

Он улыбается чему-то, непонятно, чему:

– Да вы сами посмотрите, данные этого прохожего посмотрите, а?

Смотрю данные. Терпеливо. Внимательно. Убейд Шафи… Бахрейн…

…спохватываюсь.

– Мы приносим вам извинения за беспокойство.

– Ну вот, то-то же… как я могу убить человека, которого здесь нет, который в Бахрейне живет? Вы хоть местоположение-то посмотрите, прежде чем в полицию волочить… Кто ж так работает…

…а что делать, если они сами не понимают ни черта, если не справляются, если только вот так… самому… а что делать, он та еще тварь, за какой-то там телефон парня угробил…

…мысли обрываются, дальше идут мысли про что-то другое, надо бы пожрать прикупить, и побольше, чтобы на выходных из дома вообще не выбираться, в такую погоду только запрятаться в свою нору и сидеть… Да и вообще эти мысли никто не читает, где это видано, мысли читать…

– Вы нам поможете.

Спохватываюсь, что опять все не то, все не так, сначала надо:

– Здравствуйте.

Потом:

– Присаживайтесь.

Он фыркает, садится на пол, скрещивает ноги. Понимаю, что опять что-то делаю не так, понять бы еще – что именно.

– Кофе?

– А давайте.

Думаю, что делать, если он сказал – а давайте.

Ищу.

КОФЕ

Поисковик подсказывает:

ЗАКАЗАТЬ

Заказываю. Терпеливо объясняю посетителю:

– Ваш заказ будет через двадцать минут.

Он снова усмехается, снова не могу понять – что смешного, что я сделал не так…

Поясняю:

– Вы обвиняетесь в десяти убийствах.

Меняется в лице.

– Этого не может быть, что вы несете вообще…

– Посмотрите по видео…

Он смотрит на видео, удивительно спокойно смотрит, тем оно и лучше, похоже, сразу признает, что…

– …но вы ошиблись.

– Простите?

– Вы ошиблись, никого я не убивал.

– Ну а видео вам ни чем не говорит?

– А что на видео? Там никого нет.

Смотрю на него, не понимаю, до чего глупы люди, говорит, что не виноват, когда вот они, все факты, налицо…

– Вы стреляете в прохожих…

– …в воздух я стреляю, никаких прохожих тут нет…

– Но вы сами посмотрите…

– …а вы на данные этих якобы людей посмотрели?

– Нет, но…

– …а зря.

Смотрю…

– …где они живут, все эти граждане?

Спохватываюсь. Бангладеш, Бахрейн, Марокко, Тунис, Дамаск, Багдад, снова Бахрейн…

– Ну, вот видите. Их здесь нет. Мало ли что там ваши камеры напоказывали, в самом-то деле…

Мне не остаётся ничего, кроме как сказать…

– …простите за беспокойство. Мы… ошиблись…

– Ничего, бывает… потихоньку научитесь…

…уже хочу уйти, когда раздвигаются двери, въезжает крохотная машинешка, которая развозит кофе, бормочет что-то про мой заказ. Делать нечего, остаюсь в комнате, черт, надо было еще побольше всякого назаказывать, продешевил…

– Так это же он!

Даже не успеваю отскочить – она врывается в комнату, показывает на меня, срывается на крик:

– Это он их убил! Это он!

Стреляю. Сначала почему-то в грудь, потом спохватываюсь, добиваю выстрелом в голову.

Экран на стене вспыхивает, шипят динамики:

– Вы… вы…

– Что я?

– Вы убили…

– Никого я не убивал, вы что…

– Но…

– …да вы сами посмотрите, вы на данные её посмотрите, она где живет?

Экран проверяет её чип, который остался где-то бесконечно далеко отсюда…

– Гхм… Бахрейн… Манама…

– …ну вот, как она может быть здесь?

– Никак…

– Вот именно! Так что успокойтесь, пожалуйста, никого я не убивал…

Допиваю кофе, смотрю, как уносят растерзанное тело. Завязывать, говорю я себе, завязывать, хватит уже, дело зашло слишком далеко. И понимаю, что не так-то просто будет завязать….

Еще не написанный город

– Я жаловаться буду…

Говорю – в никуда, в пустоту, уже понимаю, что никудашеньки-никуда я не буду жаловаться, что пока я найду, куда жаловаться, уже мои косточки будут лежать где-нибудь нигде.

Люди, затащившие меня в машину, говорят, что все хорошо, как будто может быть все хорошо, когда тебе приставляют нож к горлу и волокут в машину. И ведь как щелкнуло что-то в сознании, – не подходи к ним, не подходи, когда притормозили возле меня на остановке из ниоткуда в никуда, и две девушки из машины, ой, а не подскажете, а до Таймбурга как доехать, мы заблудились уже… И дернул черт что-то там показывать им на карте, тут-то и был ножичек к горлу, и в машину, быстро, и – я буду жаловаться, черт вас дери, и – да вы не беспокойтесь, это на неделю, не больше, а у нас там речка есть, и дома старинные, и лавочка у нас есть, там такие пряники продают, вообще закачаешься… Да мы вам все дадим, что вам там надо, все купим и принесем, вы не беспокойтесь даже…