Мой друг – маг. Ключи от Необъяснимого в руках каждого

Вечером после работы я иду в офис Григория. Посетители на сегодняшний день у него уже закончились, и он не спешит. Я тоже не тороплюсь и осматриваюсь повнимательнее.

Разглядывая Григория, я думаю, что он больше похож на сельского знахаря с хитроватым прищуром серых глаз, мощным разворотом плеч и сильными руками, которыми можно подковы гнуть – в свободное от работы время. От него веет силой и каким-то редкостным спокойствием.

– Вы на меня пристально смотрите. Что вас удивляет?

Подумав, я делюсь с Григорием своими мыслями. Он говорит, что я угадала: металл запросто гнётся в его руках. А уж если он по забывчивости со всей силушки завинчивает дома водопроводный кран, то никто кроме него открутить вентиль потом не может.

– Григорий, всё-таки объясните, чем вы занимаетесь? Магией? Экстрасенсорикой?

– Биодиагностикой, прогнозированием событий будущего, обучаю ясновидению.

«О магии не говорит. Правильно Серебрякова определила: загадочный человек», – думаю я и задаю вопрос иначе.

– Ваши способности от рождения?

– Я с детских лет знал, что буду парапсихологом, хотя тогда ещё и слова-то такого не было. Учиться психотехникам начал в юности. Мои родители – самые обычные люди. Отец и мать знали ежедневный тяжёлый труд и моих разговоров о магии не поняли бы. Поэтому я никогда не говорил с ними об этом. Чему-то я научился сам, в чём-то мне помогли другие.

Я обращаю внимание на то, что чай Григорий наливает в чашечки из тонкого изящного фарфора. С виду крутой мачо, а любит хрупкий фарфор… Да у него тонкий вкус, несмотря на внешнюю простоту! Или это кажущаяся простота?

– Хотите знать ответы на тайные вопросы? Я научу вас, – вдруг говорит Григорий. – Будете ясновидящим корреспондентом.

Мне становится смешно:

– Шутите?

– Не шучу. В вашей профессии такое умение очень пригодится. Приходит, например, к вам человек с жалобой на жену или на соседа. Вы делаете просмотр события и видите: не сосед к нему ходил, а он к соседу ходил скандалить. Потому что такой вот скандалист!

Мы смеёмся. Да уж, было бы неплохо заранее знать, с кем имеешь дело.

– Это будет гипноз? Предупреждаю, я гипнозу не поддаюсь.

– Не гипноз. Я использую Намерение. Наверняка вы знаете, что это такое. Кастанеду сейчас почти все читали, – объясняет Григорий.

Я вздыхаю. Читала, конечно, и Карлоса Кастанеду. Как там у него говорится? Наш материальный мир – не единственный, существует множество других миров. Во Вселенной есть таинственная сила – Намерение. С её помощью можно проникать в другие реальности и действовать там. Отражения этих действий будут видны в нашей реальности.

Помнится, индеец Дон Хуан давал своему ученику особое питьё из кактусов, чтобы упростить ему переход в другую реальность. Думаю, мы обойдёмся без кактусов – тем более, что это были галлюциногены, а я предпочитаю разбираться во всём на трезвую голову.

– Но ведь ясновидение – это дар?

– Дар – это когда кто-то что-то тебе подарил. А то, о чём я говорю – способности мозга. Добиться чёткого ясновидения можно, если развивать свои способности. Только достоверность (точность попадания) видения у всех будет разная. Знаете, какой процент достоверности предсказаний был у знаменитой Ванги?

– Какой?

– Примерно 70 процентов правильных предсказаний. Всего 70! Хотя кто это посчитал, и как он умудрился это сделать – не знаю, – в голосе Григория слышна усмешка.

Он продолжает:

– Наши предки гораздо чаще пользовались паранормальными способностями, чем мы. У нас они дремлют, хотя научить ясновидению можно почти любого человека. Кто-то видит события из будущего, других посещают предчувствия… Некоторые боятся признаться, что они видят или слышат, опасаясь, что их сочтут странными, чудаками или ещё хуже – заподозрят в шизофрении. Только это не галлюцинации и не нарушения психики. Есть люди, которые пытаются скрыть свои способности от себя и от других. Но попробуй закрыть отверстия чайнику, кипящему на плите – рано или поздно он взорвётся. Вот так и человек всё равно однажды захочет использовать свои возможности.

– Неужели научить можно любого? Каждый желающий проходит у вас обучение и становится ясновидящим?

– У меня несколько учеников. Все они видят события потока времени: прошлого и будущего.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Давайте. Только за обучение вы, наверное, большую плату берёте?

– Да уж не шапку сухарей! Но с вами мы договоримся по-другому. Я дам вам десять уроков и научу ясновидению. После того, как научитесь, вы напишете книгу.

Книгу?!

– Григорий Александрович, а зачем вам книга?

– Потом узнаете.

Повисает пауза.

– А если не научусь?

– Научитесь.

Снова молчание. Да ведь я ничем не рискую, соглашаясь на обучение у Григория. Одно занятие, два – и выяснится, что это обычный лохотрон. Тогда можно будет написать разоблачительный материал о том, как дурят нашего брата, предоставляя услуги якобы по обучению ясновидению. Проведём сеанс магии с разоблачением, так сказать!

– Согласна, – говорю я.

Мы торжественно пожимаем друг другу руки и улыбаемся.

Глава 6. Урок первый. Тренировка Намерения

Первое наше занятие состоялось в мае. Когда я вошла в офис, Григорий сидел возле журнального столика и зажигал ароматические палочки. Я поздоровалась и села, но не на диванчик напротив него, а в кресло, стоящее сбоку у стены. Не люблю садиться прямо напротив собеседника – мы же не собираемся состязаться в армрестлинге. Наблюдать за человеком интереснее со стороны.

– Давай перейдём на «ты», – предложил Григорий, бросив на меня короткий взгляд и оценив диспозицию. – Так проще понимать друг друга.

– Хорошо. Гриша, почему у тебя в офисе нет ни хрустальных шаров, ни кристаллов? Магическая атрибутика производит сильное впечатление. Человек чувствует, что он соприкасается с чем-то сверхъестественным, магическим.

– Ты говоришь об одеждах, в которые рядятся некоторые. А я не хочу быть ряженым. Для использования Силы не нужны шары и магические кристаллы.

– Понятно. Тогда давай поговорим о том, чему ты будешь меня учить. О ясновидении.

– На самом деле это слишком общее название. Есть ещё яснознание, яснослышание. Одни люди хотят получить ответ на свой вопрос и видят перед собой картинку с чётким изображением – это ясновидение. Другие ощущают твёрдую убеждённость в чём-то – к ним приходит знание. Это яснознание. Третьи получают информацию в таком виде, как будто им кто-то её сказал, шепнул на ухо – яснослышание. Всех их можно назвать одним словом – видящие. Хотя оно тоже неточно отражает суть понятия.

– Ты встречал много таких людей?

– Их не так мало, как ты думаешь.

– С чего мы начнём занятия?

– Для начала тебе нужно научиться входить в состояние изменённого сознания. Сегодня ты это сделаешь с моей помощью, а потом будешь входить сама, – дал первые указания Гриша. – Что важно для этого состояния? Полное душевное равновесие, ни тени раздражения, негативных эмоций.

Я откинулась на спинку кресла и постаралась достичь состояния расслабленности и душевного равновесия, но… в глубине души меня разбирал смех.

– Закрой глаза… Тепло… Твоя правая рука тяжелеет, шар тепла катится дальше…

Мой внутренний критик был настороже: «Упражнение из Владимира Леви. Для релаксации». Ослабить внутренний контроль мне не удавалось, хотя я прекрасно знала, что релаксация – сознательное расслабление, уменьшение тонуса мышц. Оно помогает для восстановления здоровья, физических и ментальных сил. Применяется в спорте, для борьбы со стрессами, переживаниями и много другого. Для достижения релаксации используют разные психотехники. В принципе, это целое искусство – и оно мне не давалось. Мешало внутреннее критическое восприятие.

Когда Григорий предлагал мне расслабиться, у меня включалась внутренняя защита, барьер, появлялось напряжение.

– А теперь напрягись! – вдруг резко сказал он. От неожиданности я расслабилась.

Гриша уловил этот момент:

– Представь небо, облака и ты летишь вслед за облаками… Внизу поляна.

Я сразу увидела облака и поляну с цветами под собой.

– Какие цветы ты видишь?

– Розовые, беленькие и желтенькие.

Ответив, я впервые заметила, что нахожусь как бы в двух состояниях или же двух реальностях: в уютном мягком кресле напротив Гриши, который испытующе смотрел на меня, и на полянке с полевыми цветами. Время от времени вопреки указаниям я всё же открывала глаза и подсматривала за ним.

– Знаешь, как они называются?

Мне вспомнился анекдот: «Мальчик, ты тормоз?» Я прекрасно слышала вопрос Гриши, но чувствовала, что для ответа мне нужно применить некое усилие: как будто вынырнуть из-под воды на поверхность – или пронырнуть из одной реальности в другую. Мой ответ слегка запаздывал.

Гриша тоже отметил это. Он не пошевелился, ничего не сказал, но я заметила, что невидимая «дверь» между двумя реальностями стала открываться легче. Мой ответ уже успевал за вопросом.

– Теперь построй «комфортное место», – услышала я его голос.

Все, кто даже немного занимался эзотерикой, как я, знают об этом элементе. В «комфортном месте» человек набирается сил, приводит в порядок расшатавшиеся нервы. Я «построила» тот уголок природы, который мне хотелось, и небольшой деревянный домик в нём.

– Какой дом ты поставила? – спросил Гриша.

– Невысокий, легкий, с низкой крышей, которая опускается до земли.

– Да ты аскет, – усмехнулся он. – Поставь особняк.

– А зачем мне особняк в лесу? – не согласилась я.

И тут же подумала: то, что со мной происходит, не очень-то похоже на гипноз. Люди под гипнозом не спорят с гипнотизёром.

Потом мы тренировали Намерение: я ставила посреди участка стол, стул, убирала их, переставляла. Давалось мне это легко, никаких затруднений с этим этапом задания я не испытывала.

– Открой глаза, – наконец сказал Гриша.

Мне этого не хотелось. «Там» я чувствовала себя легко, надёжно, свободно и уверенно. С сожалением я открыла глаза и вернулась в действительность. Мне казалось, что во мне ничего не изменилось.

– А теперь встань и пройди по комнате. Только аккуратно!

Я встала из кресла. Ощущалась какая-то замедленность движений, ленивость… Ещё несколько минут – и я полностью пришла в себя.

– Теперь можешь идти домой, всё в порядке. Ну что, будешь продолжать занятия? – спросил Гриша.

– Конечно, – ответила я, подумав, что полученные ощущения стоит обдумать и записать.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении, усталости как не бывало.

Глава 7. Урок второй. Расскажет мыслеформа

На втором занятии Гриша велел мне самостоятельно потренироваться входить в состояние изменённого сознания, посетить свой «комфортный уголок» и выйти из него.

Нырок туда – нырок обратно. После нескольких «ныряний» я ощутила себя работягой – космонавтом, который вручную пытается столкнуть космический корабль с орбиты. Гриша в это время молчал и отстранённо курил. Как он предупредил заранее, он хотел побороть эту вредную привычку, но пока ещё не взялся за борьбу.

– Гриш, а Гриш! Мы ещё чем-нибудь сегодня будем заниматься?

– А что тебя больше всего интересует?

– Аура! Надоело слушать споры о том, существует она или нет. Хочу убедиться сама.

Гриша пожал плечами и достал из стола стопку фотографий с изображениями людей.

– Запомни первое правило: всегда, когда ты собираешься работать с тонкими мирами, ставь сначала защиту. Сейчас я это делаю для тебя, но в дальнейшем будешь выставлять защиту сама. Зачем нужна защита, я расскажу позже. А пока давай поработаем.

Я взяла в руки пачку фотографий: первым был снимок мальчика лет восьми.

– Что нужно делать? – я ощущала и страх, и возбуждение одновременно. – А что, если у меня не получится? Окажется, что я – совершенно бестолковая ученица?

Меня удивило, что Гриша относился к этому занятию так обыденно, как будто мы собрались прогуляться по парку, а не по аурам его знакомых.

– Посмотри на фото и хорошо запомни его, потом представь во всех деталях. Настройся на восприятие этого человека и постарайся воспроизвести его образ – его называют мыслеформой – перед внутренним видением подробно. Старайся достичь полной чёткости изображения.

– Глаза закрыть? Ведь я буду смотреть в состоянии изменённого сознания?

– Глаза закрываешь и воспроизводишь. Кто-то это делает с закрытыми глазами, кто-то с открытыми. Некоторым проще начинать с закрытыми глазами, но после нескольких тренировок они так же ясно видят мыслеформу человека и с открытыми, – предоставил Григорий мне выбор.

У меня лучше получилось с закрытыми глазами: образ – мыслеформу ребёнка с фотографии я видела довольно ярко.

– Теперь мысленно поворачивай этот образ против часовой стрелки.

Я так и поступила. Опаньки! Вокруг мальчика с фотографии чётко виднелись яркие расходящиеся в стороны белые лучи!

– Что ты видишь? – донёсся до меня голос Гриши.

Я молчала. Вдруг я вижу что-то не то?

– Не молчи, если что-то идёт не так, я смогу подкорректировать.

С трудом я заставила себя произнести:

– От его образа бьют сильные белые лучи.

– Всё правильно. Ребенок здоров, весел, поэтому у него мощная светлая аура, – приободрил меня Гриша, предложив посмотреть и на других людей.

Просмотр дальнейших снимков ввёл меня в состояние паники. Я брала одну фотографию, смотрела мыслеформу образа, откладывала, брала другую… Грише я отказалась говорить о том, что я вижу.

Моё аналитическое мышление твердило мне, что явления одного ряда поддаются классификации. Должен быть какой-то стереотип или стандарт, пусть даже c отклонениями от этого самого стандарта!

Но тут всё было не так. Я никак не ожидала, что аура у людей может быть настолько разной! У кого-то это были яркие прямые лучи, у других неровное облачко, у кого просто тонкий слой. На удивление, обнаружились даже очень светлые, практически пушистые экземпляры! А ещё цвета! Расцветка излучений, которые я видела, тоже была очень разнообразной.

Наконец Грише надоело мое великое молчание, и он решил вывести меня из состояния шока:

– Ну и что ты молчишь? Что тебя так напугало?

– Они все разные! – с трудом вымолвила я.

– Разные. Что дальше?

– Это я так вижу или так должно быть?

– Так есть.

– Но у них должна быть какая-то классификация!

Гриша пожал плечами:

– Про классификацию не знаю. Как видишь, мыслеформы молчат и по поводу классификации не распространяются, – пошутил он, но тут же вновь стал серьёзным: – Хотя некоторые правила о том, как читать информацию, получаемую от мыслеформы, действительно имеются. Ты научишься ими пользоваться и тебе будет проще.

Он дал мне в руки фото подростка в шортах и майке, сидящего на корточках у стены где-то на улице.

– Посмотри на этого. Что видишь?

– У него очень тонкий слой ауры, и она тёмного цвета. Состоит из каких-то отдельных мутных точек.

– Почему? – резкий вопрос.

У меня в мыслях появилось: «Проблемы с кровью».

– У парня лейкемия, – подтвердил Григорий. – Ко мне приходил его отец, просил выяснить, что происходит с сыном. Я сказал то, что вижу, и посоветовал срочно обратиться к медикам. Врачи подтвердили этот диагноз, сейчас срочно занялись лечением пацана.

– Мне приходилось читать, что любое заболевание организма ведет комплексное нарушение баланса веществ и состояния энергии. А значит, теоретически на биополе (ауре) можно обнаружить эти изменения. Выходит, фотография имеет какую-то привязку, контакт с информационным полем изображенного на ней человека?

– Да.

Мы продолжаем смотреть фото. Время летит незаметно, и то, что наш урок продолжается уже больше трёх часов, я замечаю только тогда, когда за окном становится совсем темно.

Глава 8. Ловец черепов

И снова утро. Толком не проснувшись, я выбегаю из дома, втискиваюсь в салон маршрутки и впадаю в состояние полудрёмы. В голове, непонятно из каких глубин подсознания, всплывает суперактуальный вопрос: правда ли, что рост у нашего Главного составляет 195 сантиметров? На фоне его роста, да ещё в сочетании с крупным корпусом, все сотрудники выглядят мелковато. Я рядом с ним, наверное, смотрюсь, как воробей. Почему не синичка? Ну какая же из меня синичка, если я – шатенка с тёмными глазами? Глаза у меня цвета французского коньяка – так сказал один мой знакомый, и я не стала с ним спорить. Хорошо, что не портвейна. Представляете женщину с глазами цвета портвейна? Впрочем, мой рост в 160 сантиметров меня не смущает. Например, у бравого солдата Швейка такой же, а он – герой романа.

Наш второй бравый солдат Швейк только в стиле блонди – Алина (мы с ней примерно одного роста). Её светлые волосы до плеч самого что ни на есть натурального цвета. Она такая прикольная… Жаль, что нам с ней редко удаётся общаться, дружеские отношения у нас на работе категорически запрещаются. Главный убеждён, что любая дружба на службе заканчивается созданием оппозиции к начальству.

Резкий рывок маршрутки заставляет меня очнуться. Моя остановка! Чуть не проспала! Я преодолеваю ещё несколько десятков метров тротуара, взбегаю по ступенькам, влетаю в кабинет и плюхаюсь в компьютерное кресло. Ух, успела. Включаю комп и смотрю на свою «аллею журналистской славы». Её предназначение – вдохновлять меня на великие дела. Виртуальная аллея появилась в первый год моей работы в редакции. Помнится, тогда в наш кабинет ворвался с победным кличем обозреватель Жаров и принялся трясти мне руку.

– Поздравляю с боевым крещением! Теперь ты настоящий журналист. Птенец гнезда Петрова… То есть, гнезда нашего Шефа!

– А с чем поздравляете?

– Ты ещё не слышала? После твоего критического материала директора центрального парка с работы сняли. Твоя первая победа. Главный сегодня на планёрке скажет. Всё, можешь зарубки на прикладе делать.

– Эля, можете ещё звёзды на фюзеляже рисовать, – подала голос Лариса Юрьевна из глубины своего кресла.

В этот момент мой комп породил глюк, и по монитору поехали картинки с пиратской тематикой. В состоянии лёгкой эйфории я распечатала картинку, вырезала изображение черепа, написала на нём имя, фамилию, должность уволенного за махинации – и пришлепнула над своим компом.

– Пожалуйста! Первая звезда на фюзеляже!

Да, на моей «Аллее славы» посажены не деревья – там красуются черепа. Сейчас их около десятка. Все мои «трофеи» подписаны: каждый имеет имя и реальную фамилию. А так как я веду в газете темы о культуре и защите детства, то граждане, попавшие на мою «памятную аллею», трудились в этих сферах. Наворотили дел и были уволены после ряда критических материалов в нашей газете.

Не так-то просто в наши дни добиться снятия с должности руководителя. Большое значение для результативности газетной публикации имеет авторитет издания, а он у нас есть, поэтому и удалось добиться от властей принятия решительных мер. Но ведь журналистское расследование вела я, значит, имею право гордиться.

В кабинет входит наш обозреватель Пушкаренко, перехватывает мой взгляд и спрашивает:

– Собираешься пополнить?

– Нет пока. У меня сейчас нет ни одного проблемного материала, только заметки и заказуха. Ничего, будем искать…

Всех корреспондентов, как страшный сон преследует гонка по выполнению ежемесячной нормы строк, а ещё обязаловка по сдаче пяти «гвоздевых» материалов в месяц. Я раздумываю, ставить ли мне в план в качестве одного из «гвоздей» разоблачительный материал об услугах по обучению экстрасенсорике? Я пока не уверена, что у меня есть фактура для него.

– Эля, планёрка! – зовёт Пушкаренко.

Ах да, сегодня ведь вторник.

– Хочу сказать отдельное спасибо отделу новостей, – начинает монолог наш Главный. – Его репортёры открывают нам поистине удивительные вещи. Вот Даша пишет: «Страшная авария произошла в ночь с понедельника на воскресенье». Если у нас после понедельника идёт воскресенье, то что за воскресеньем в таком случае? Вторник? Суббота? Уточните, пожалуйста, автор!

Даша, запинаясь, пытается извиниться, но шеф не слушает.

– А вот чудесный заголовочек даёт Серебрякова: «Служба спасения двадцать лет спешит на помощь».

Шеф делает паузу и с высоты своего роста окидывает мрачным взглядом журналистов. Мы замираем: ну да, у них дата…

– То есть, люди их ждут, а они двадцать лет изо всех сил спешат, прежде чем придут на помощь. Так получается?

– Не сообразила, что двусмысленно получается! – рапортует Серебрякова. – В следующий раз буду внимательнее!

Но Шефа с толку не собьёшь.

– Серебрякова у нас вообще большой мастер двусмысленности, – сообщает он. – Вот её материал по профилактике гриппа. Она приводит слова своего собеседника: «Я, девоньки, за свой век похоронил уже четырех бабушек. А сам вируса не боюсь!» Получается, все бабули у него померли от гриппа? Очень оптимистично!

– Теперь ты, Эля, – поворачивается босс ко мне внушительным фасадом. – Скажи, что за новая должность появилась у нас в городе: заместитель драмтеатра?

– Я слово «директора» пропустила. Надо было написать: заместитель директора театра, – шепчу я.

– А я уж было подумал, что Николай Иванович теперь заменил собой весь театр! – язвит Главный. – Вы что, не перечитываете материалы после того, как написали? Раздутое самомнение не позволяет? Чукча – не читатель, чукча – писатель?! Причём все великие писатели, куда там Чехову с Гоголем!

Ежу понятно, что все упомянутые пролетели мимо месячной премии. Список авторов с перечнем позорных ошибок будет вывешен на всеобщее обозрение на доске объявлений. Вскоре появится приказ о лишении премии «за допущенный непрофессионализм» или ещё что-нибудь в этом роде. Хотя все «перлы» были выловлены на допечатном периоде корректорами и в газету попасть не успели. Для чего тогда существует корректорский отдел, если не для того, чтобы вылавливать «блох», которые пропустили забегавшиеся и замороченные журналисты? Вопрос, конечно, риторический.

Планёрка близится к завершению. Звучат последние аккорды нашего фронтмена:

– И ещё раз напоминаю: если у журналиста отключён телефон, то это профессиональное преступление. Я обращаюсь не только к отделу новостей, а ко всем, кто здесь считает себя журналистом. Свободны!

Глава 9. Урок третий. Рэпер

Третье занятие с Михайловым тоже началось с вхождения в состояние изменённого сознания. На меня опять не действовали привычные техники релаксации.

– Потренируйся сама, – сказал Гриша.

Итак, техника. Закрываю глаза, вхожу в ИС с помощью замедленного вдоха-выдоха. На выдохе говорю: «Ясновидение». «Образ» (вижу человека в полный рост). Поворачиваю его против часовой стрелки: «Аура».

Потом смотрю фотографии людей, «считываю» состояние их внутренних органов, чтобы узнать про возможные заболевания. С двумя подростками у меня выходит так-сяк. Беру фото женщины, но её ауру я вижу нечётко. Ладно, возьму снимок с изображением двоих мужчин. Нет, вообще ничего не вижу. Отказ.

Возвращаюсь к снимку подростка, сидящего на корточках у стены. Начинаю просмотр сверху.

– Мозг у него действует как-то не быстро, притормаживает, хотя он здоров.

– Рэпер, тексты сочиняет, – уточняет Гриша, витая в своих мыслях.

Ладно. Посмотрю сердце и сосуды – их смотреть интереснее.

– С сердцем всё в порядке. Гриша, а почки я вижу просто, как кружочки на картинке. Почему?

– Поворачивай мысленно его спиной, чтобы лучше увидеть почки, – советует Григорий.

Потренируюсь делать так, хотя мне проще не поворачивать человека, а просто считывать информацию. Получать знание.

То, что касается желудочно-кишечного тракта, навевает на меня неодолимую скуку. Ну вот, я всё же дохожу до желудка рэпера и его кишечника. Обычные кишки, ничего особенного, не поют, не разговаривают. Вдруг у меня вылетает:

– Гриша, а как ты смотришь все эти кишки? Тебе не надоедает?

Ёшки-матрёшки! Гриша разражается такой гневной тирадой, что я сразу затихаю. Смысл его речи сводится к тому, что… какого лешего мне надо знать, как видит он, в то время, как надо смотреть самой! Кишки он не смотрит, ему сразу приходит знание! Нельзя отвлекаться на разные вопросы, потому что так я выхожу из нужного состояния и из канала.

– Уважай мою работу! – кипит Гриша.

Мне стыдно. Наверное, ему стоит больших энергетических затрат ввести меня в канал знания, а я так легко из него выскакиваю. Но я же не знала!

Я чувствую себя виноватой. С другой стороны, ощущаю некоторое облегчение от того, что рассердившийся Гриша больше не будет заставлять меня смотреть рэперские кишки.

– Давай сегодня лучше поговорим. Мне не всё понятно.

Гриша ещё сердится, но соглашается.

– Вот мы с тобой занимаемся аурой. Какие знания я могу получить по ней?