Льюис Хэмилтон. Шестикратный чемпион мира

Добавил ложку дегтя и Эдди Джордан, когда усомнился, есть ли у Хэмилтона безжалостность, необходимая, чтобы быть настоящим королем «Формулы-1»: «Льюису повезло с серьезной командой, где такая отличная организация: он вряд ли получил бы нечто подобное где-нибудь еще. Но если бы ему было нужно сделать то, что сделал Шумахер с Жаком Вильнёвым или Дэймоном Хиллом[2], пошел бы на это Льюис? А для успеха это необходимо. Главное – психология, и ради победы ты должен быть готов на все. Любой, кто это отрицает, либо лжет, либо не выжал максимум из своих способностей. В характере должна быть сталь, которой мы пока не видели: иначе Хэмилтон не продержится долго. Для того чтобы побеждать, необходимо высокомерие. Высокомерен ли сэр Алекс Фергюсон? Да. Жозе Моуринью? Да. Победители редко бывают приятными в общении, несмотря на все свои попытки. Обычно это безмерно эгоистичные, чрезвычайно высокомерные и абсолютно уверенные в себе люди. Во время соревнований для таких важен только результат».

Когда Льюису передали эти слова, он лишь отмахнулся. Хэмилтон действительно такой: спокойный, добродушный, но, когда нужно, умеет проявить характер. И все же интересно, что Джордан упомянул великого Шумахера. Когда речь заходит о стиле пилотирования Льюиса, имя немца, как и имя Айртона Сенны, вспоминается часто; и сам Хэмилтон признавал, что в «Формуле-1» эти двое были его кумирами. Он восхищался хладнокровием немца и рассказывал, как плакал в детстве, когда узнал о трагической гибели Сенны.

В сезоне 2007 для «Формулы-1» Шумахер оставался кем-то вроде «Призрака оперы»: его имя и образ витали над пит-лейном даже после ухода немца из спорта: несомненно, это результат многих лет поразительных успехов и тотального доминирования. И, мне кажется, в стиле пилотирования Льюиса есть что-то от Шумахера и от Сенны: хладнокровие, взвешенность Шуми, смешанные с горячей готовностью бразильца постоянно атаковать и идти на риск. Обычно Льюис планировал гонку максимально расчетливо, в стиле Шумахера, сознавая, что половина успеха на самом деле в голове, но – если это требовалось для победы – был готов бороться на грани собственных возможностей и идти на просчитанный риск в стиле Сенны.

Я попросил Даррена Симпсона, инсайдера «Формулы-1», поделиться своим мнением по этому поводу. Он сказал: «Льюис и правда невозмутим, стабилен и трудолюбив, но как у гонщика, у него есть еще и свои плюсы. Например, он проходит повороты максимально близко к поребрику, чтобы сохранить высокую скорость на выходе. Или тактика, которую он использовал на Гран-при США против своего партнера по команде Алонсо: чтобы не дать испанцу совершить обгон, Льюис сначала сместился вправо, а потом обратно к центру и едва избежал наказания.

Атаковать поребрик – это фантастическая тактика до тех пор, пока она дает результат, но мы должны молиться, чтобы однажды он не влетел в отбойник, как Сенна. Для Шумахера стена стала проблемой только один раз, когда в 1999 году в Сильверстоуне он, врезавшись в этот барьер из покрышек, получил перелом ноги. В других случаях аварии происходили из-за бескомпромиссной готовности Михаэля «выиграть любой ценой», которая периодически приводила к тому, что «Формула-1» становилась контактным видом спорта. Спросите Дэймона Хилла!

От этого никуда не денешься: Хэмилтон ездит так, как гонщики в картинге. Он предпочитает прижиматься к краю трассы, поздно входит в шпильку – выбирает траекторию с поздним апексом. На самом деле его стиль действительно напоминает стиль Шуми в начале карьеры немца: резкий поворот – блокировка тормозов, и так всю гонку».

Когда Хэмилтона спросили, с каким гонщиком прошлого он хотел бы сразиться, Льюис ответил: «С кем-нибудь вроде Хуана Мануэля Фанхио, Алена Проста, Айртона Сенны и Михаэля Шумахера, потому что я всегда хотел с ним побороться. – Потом он пошутил: – Шумахер распрощался со спортом в тот же год, когда я начал выступления в «Формуле-1»: даже не знаю, есть ли тут какая-нибудь связь!»

В октябре 2007 года поговаривали, что немецкая суперзвезда даже может вернуться в спорт – столько внимания притягивал дебютант, который с видимой легкостью взял на себя роль хедлайнера «Формулы-1». Жизнь Льюиса очень изменилась: он действительно стал невероятно известным, но звездный статус не мешал ему оставаться простым парнем. Отец Хэмилтона, Энтони, сказал: «Льюис сохраняет трезвость мышления, и он таким и будет, пока с ним рядом я». Но после Гран-при Австралии, где его сын впервые попал на подиум, Энтони отметил: было бы наивно думать, что жизнь Льюиса останется прежней, ведь теперь его будут, например, узнавать на улицах. Он понимал, что мир для них изменился навсегда: «Эмоции невероятные – чтобы оказаться здесь, нам понадобилось десять лет. Теперь главное – не расслабляться. Мы остались обычными людьми, но знаем – наступило время перемен».

Льюис не терял голову от успехов и по другой причине: его улыбчивый пятнадцатилетний сводный брат Николас страдает детским церебральным параличом, но вместе с отцом приезжает на каждую гонку. Мальчики очень близки, и Льюис говорит: «Для меня Николас – самое большое вдохновение. Когда я смотрю на него, то начинаю понимать смысл жизни. Он приезжает на все мои соревнования, мы очень хорошо общаемся – я гоняюсь для него. Именно Николас мотивирует меня продолжать бороться. Я всегда хотел иметь брата и помню, как радовался, когда родители [так он называет своего отца и мачеху Линду] сказали, что родится мальчик. Здорово наблюдать, как он взрослеет, видеть, что происходит в его жизни. Вместе преодолевать трудности, с которыми он сталкивается, и замечать, как они его меняют. Николас – классный парень, и мне очень нравится что-нибудь для него придумывать. Например, мы любим устраивать гонки на радиоуправляемых машинах. Я купил одну ему, а потом купил и себе, чтобы мы могли соревноваться. Пару раз я даже был там, где устраивают такие гонки, но мне это быстро наскучило.

Николас готов справляться с вызовами, и впереди его ждет интересная жизнь. Он младше меня на семь лет, у него сильный характер. Несмотря на болезнь, он определенно хочет сделать в жизни что-нибудь особенное – может, поучаствовать в гонках на колясках на Паралимпиаде или даже найти занятие, как-нибудь связанное с «Формулой-1». Не исключаю, что он попытается стать комментатором. Мы много времени проводим вместе, и благодаря ему в моей жизни действительно появляется смысл. Он не даст мне зазнаться, особенно в том, что касается «Формулы-1».

У Льюиса нет звездной болезни – и после гонок он по-прежнему ест китайскую еду навынос с семьей, а перед гонками общается с родными и друзьями. Льюис говорит: «Я не очень люблю все эти ритуалы на удачу перед этапами. Проведя время с семьей, я просто захожу в раздевалку, настраиваюсь и отправляюсь к команде. Мне повезло, что меня так поддерживают родные и близкие. Могу пересчитать своих друзей по пальцам одной руки – я поддерживаю отношения только с самыми дорогими мне людьми. Доверие нужно заслужить».

А ведь сохранить холодную голову и не отдаляться от семьи Льюису было непросто. Перед Гран-при США мировые знаменитости вставали в очередь, чтобы познакомиться с парнем, который вихрем пронесся к вершине автоспорта. И даже звезды шоу-бизнеса легко подпадали под его чары – например, говорили, что певица Бейонсе с первых минут знакомства была «сражена наповал» Льюисом, – и рассказывали о его обаянии и простоте, перед которыми невозможно устоять.

Американский рэпер Фаррелл Уильямс несколько раз приезжал поболеть за Хэмилтона. На Гран-при США он сказал: «Льюис – отличный парень: такой успешный и при этом такой скромный. Звучит бредово, но это нас сюда и привело. Такое не покупается за деньги, а идет от сердца и ума».

Хэмилтона также называли первопроходцем, открывшим «Формулу-1» для детей, которые раньше и мечтать не смели об этом спорте, где в большинстве своем выступали обеспеченные белые парни из семей среднего класса. Эш Хуссейн из газеты Mail on Sunday, которому тоже пришлось преодолевать преграды и ломать стереотипы, чтобы дойти до высот в журналистике, уверен, что появление Льюиса неизбежно положительно повлияет на автогонки. Эш – большой фанат «Формулы-1» – как-то сказал мне: «Я искренне верю, что Льюис вдохновит детей из этнических меньшинств пробовать свои силы в автогонках. Думаю, за последние несколько месяцев он уже вдохновил целое поколение таких гонщиков. Не я один так считаю – и это само по себе уже настоящая революция».

А еще он восхищается тем, что Льюис уделяет столько внимания болельщикам и не строит из себя большую звезду. Эш верит, что молодежь, полюбившая его за это сегодня, завтра захочет стать частью большого спорта. «Он отличный парень, просто чудесный. На Фестивале скорости в Гудвуде[3] в прошлом году Льюис, например, вышел к болельщикам и подписывал автографы под проливным дождем. Он провел там весь день, хотя мог бы уехать домой. В этом разница между ним и другими гонщиками – благодаря Льюису популярность спорта так растет в том числе среди представителей этнических меньшинств.

Во многих отношениях он напоминает мне Амира Хана[4], благодаря которому боксом заинтересовалась молодежь азиатского происхождения. И Льюис, и Амир, несмотря на талант и славу, простые парни, которые очень достойно себя ведут. Я горжусь ими и их успехами, и вершинами, которые они, несомненно, возьмут в будущем. Оба настоящие герои и прекрасные образцы для подражания».

Образец для подражания и мировая знаменитость… А началось все в 1985 году в Стивенидже, где Льюис родился, или даже еще раньше, когда его дедушка со стороны отца, живший почти в нищете, переехал из Гренады в Англию. Путь Льюиса был долгим. Первые соревнования в картинге в шесть лет, обучение в McLaren, F3 и GP2, – годы упорного труда и преданности спорту наконец окупились.

Так как же получилось, что именно Льюис Хэмилтон стал главной звездой «Формулы-1»? Сперва расскажем о семье мальчика, которому было суждено стать кумиром целого поколения, гонщиком, воскресившим чахнувшую «Формулу-1» и в то же время провозглашенным ее новым королем…

Глава 2. Острова семьи Хэмилтон

На Гренаде – живописном островке в Карибском море – больше специй на квадратный километр, чем в любой другой стране в этом регионе, поэтому ее часто называют «Островом специй». Действительно, ключевую роль в экономике страны наряду с туризмом играет экспорт корицы, гвоздики, имбиря, сушеной шелухи мускатного ореха и, главное, самого мускатного ореха, на долю которого приходится 20 % его мировых поставок.

Теперь про этот остров все чаще говорят как про родину Льюиса Хэмилтона – и его фантастического дедушки, Дэвидсона Хэмилтона. Съездите в городок Гранд-Рой с населением 600 жителей, только правильно рассчитайте время перед самым началом уроков или сразу после учебного дня, – и вы обязательно с ним встретитесь. Именно он, в новеньком, сверкающем микроавтобусе, возит детей в школу и домой и – стоит встретиться с ним взглядом – одаривает каждого широченной улыбкой и приветливым взмахом руки. Если вы все-таки разминулись – просто спросите, где живет дедушка Льюиса Хэмилтона, и любой покажет вам дорогу. Благодаря стремительно взлетевшей популярности внука Дэвидсон Августин Хэмилтон стал местной знаменитостью, и старик получает от этого удовольствие.

В свои 77 лет он бодр и ведет активную жизнь: «Если голова и тело чем-то заняты, проживешь дольше. У меня всегда есть дело – я не тот, кто в старости сидит сложа руки». Дэвидсон, как человек популярный и приятный в общении, пользуется доверием местного сообщества: именно поэтому, несмотря на преклонный возраст, ему позволяют работать водителем школьного автобуса.

На наклейке на заднем стекле – изречение, которым этот гордый человек руководствуется в жизни: «За все хвала Господу». С этими словами полностью согласен и его внук Льюис – он сам говорит, что своими выдающимися спортивными достижениями обязан Богу.

Эта надпись связывает Дэвидсона с его сыном Энтони – отцом Льюиса. Именно Энтони настоял на покупке вместо старого, потрепанного Mitsubishi, на котором раньше ездил Дэвидсон, нового микроавтобуса за 20 000 фунтов – теперь это его гордость и отрада. А еще автобус приносит небольшой доход, ведь Дэвидсон старается жить на собственные средства. Сделанное от души предложение сына Дэвидсон согласился принять только после того, как Энтони объяснил, что микроавтобус позволит заработать несколько лишних фунтов, чтобы жить на пенсии, и такая машина безопаснее для детей.

Но сначала Дэвидсон, конечно, посоветовался со своей женой Уэлисией. Он передал ей слова Энтони и сказал, что деньги – пусть и небольшие (20 пенсов за билет не сделают их миллионерами) – лишними не будут: тогда она наконец согласилась.

Уэлисия работает старшей сестрой в доме престарелых неподалеку. Как и ее муж, она человек высоких моральных принципов и убеждена, что «жить нужно правильно – как велит Бог». Уэлисия – прихожанка Церкви адвентистов седьмого дня. Более того, она состоит в исполнительном комитете Конференции Гренады – руководящем органе адвентистов острова, основанном в 1983 году. Такая роль в организации, возможно, отчасти объясняется трудолюбием, столь характерным для всей их семьи. Адвентисты седьмого дня – это протестантское вероучение, которое считает важнейшим способом распространения религии миссионерство и признает священным днем отдохновения не воскресенье, а субботу.

Представитель адвентистов объясняет: «Наша церковь полагает, что крайне важно максимально использовать то, что дарует нам Господь. Мы верим в правильную, здоровую жизнь, в важность семьи, в упорный труд и развитие Богом данных талантов на благо наших семей и всего сообщества. Мы верим, что священный день отдохновения – это время, предназначенное для того, чтобы собраться всей семьей и общиной, вместе помолиться и принять пищу, но мы также верим, что стараться жить в соответствии с нашими идеалами нужно каждый день, а не только в субботу».

Бабушке и дедушке Льюиса нравится их спокойная жизнь, и Дэвидсон признает, что «очень рад и доволен», ведь теперь может приносить пользу своему сообществу – каждый день он возит детей из Гранд-Роя в христианскую среднюю школу Святого Иоанна, находящуюся в пятнадцати минутах езды на автобусе.

Все это разительно отличается от мира роскоши «Формулы-1», но Дэвидсон говорит, что гордится успехами внука и тем, что он сделал для автоспорта. А еще признается, что и сам был не прочь стать гонщиком: Льюис, намекает он, не первый в семье, кто любит погоняться… это у них в крови. «В юности я и сам был королем скорости! – говорит Дэвидсон. – Я получил права в восемнадцать и купил мопед. Гонял как сумасшедший, но в аварию не попал ни разу. Прохожие говорили: «Аккуратнее! Не угодите под колеса Дэвидсону!». Потом у него появился Austin A40, и парня тут же остановили за превышение скорости: 64 км/ч при ограничении в 48 км/ч. «После этого урока я решил, что больше так торопиться не буду. Теперь я вожу микроавтобус и вообще никуда не спешу: 24 км/ч – не быстрее!»

Местные называют его не иначе как «Дядя Дэйв» в знак уважения за доброту и готовность помочь. Говорят, он известен тем, что всегда найдет для вас время, уж если не сразу – то потом обязательно. Друг Дэвидсона, судебный пристав Элвис Глин, рассказал Daily Telegraph: «О том, как в юности гонял Дядя Дэйв, среди жителей Гранд-Роя ходили легенды. Как-то раз он примчался в полицейский участок в Гуяв (следующий городок на побережье в пяти километрах от Гранд-Роя) минут за пять. Кажется, ехал на одном из тех огромных мотоциклов BSA. Дэвидсон носился как ненормальный, и мы побаивались – как бы не разбился. Но он вроде даже в аварию не попал ни разу: просто в рубашке родился».

Дэвидсон, гордый за своего звездного внука, приехал посмотреть на него в июле 2007 года в Сильверстоун: так он впервые побывал на Гран-при «Формулы-1». Последние несколько лет следить за выступлениями внука удавалось только по телевизору. Льюис был счастлив, что дедушка смог прилететь на такое «супершоу», и сказал: «Последний раз он бывал на моих соревнованиях очень давно, когда я еще гонялся в картинге, но на Гран-при – никогда. Повезло, что все так совпало – и его приезд, и этап.

Многие мои родственники никогда не бывали на Гран-при: у меня очень большая семья. Уверен, пройдет немало лет, прежде чем все они смогут посмотреть за моими выступлениями вживую, – ведь не всегда можно получить аккредитацию. Здорово, что дедушка приехал сейчас, я очень рад его повидать».

Из паддока Дэвидсон, широко улыбаясь, смотрел, как его внук пришел к финишу третьим; через неделю он счастливым вернулся к своей обычной жизни в Гренаде. Дэвидсон признался, что эта встреча его растрогала: «Льюис – замечательный парень и очень талантливый гонщик. Молюсь, чтобы ему сопутствовала удача и он стал чемпионом мира. Несмотря на то что мы так далеко друг от друга, семья у нас очень дружная. Он просто отличный парень, всегда уважительный и внимательный к другим, но, когда нужно, не боится проявить характер».

В интервью Sunday Mirror Дэвидсон предстал перед читателями в образе дедушки, который просто души не чает в своем внуке: «Он славный парень. Любит пошутить, послушать регги и поваляться на пляже, когда приезжает в отпуск; иногда Льюис ходит с нами в церковь. Энтони хорошо его воспитал, поэтому деньги моего внука не испортят. Он останется добрым и простым, потому что все Хэмилтоны такие».

Когда Дэвидсону было 25 лет, никто не стремился приехать в Гренаду – крошечное независимое государство, меньше которого в Западном полушарии только Сент-Китс и Невис; наоборот, остров все хотели покинуть. Дэвидсон, как и многие гренадцы, в 1955 году уехал в Британию в надежде, что новая жизнь там будет лучше, чем дома, где бедность и стихийные бедствия стали привычными. На родину он вернется только через двадцать пять лет.

Дэвидсон решил уехать, потому что в Гренаде не мог найти работу, которая бы его прокормила. В 1955 году Британская транспортная компания активно поощряла миграцию из стран Карибского бассейна. На некоторые острова даже приезжали руководители компаний, чтобы рассказать заинтересованным жителям, на какую работу можно рассчитывать в Великобритании. Дэвидсон был одним из тех, кто очень хотел попытать удачи за рубежом. Для него последней каплей стали бедствия, принесенные в год его отъезда ураганом Джэнет. Гренада находится на южной оконечности пояса ураганов[5], поэтому за последние 60 лет ей только трижды пришлось выдержать удары стихии. Но в сентябре 1955 года на остров обрушился ураган Джэнет – ветер достигал 185 км/ч, – нанеся огромный ущерб.

После этого Дэвидсон окончательно решил уехать, но его брат Флит остался в Гренаде и преуспел. Школьный учитель Найджел Форрестер, троюродный брат Льюиса, говорит, что ураган уничтожил большую часть мускатных деревьев на острове, и эта ситуация дала Флиту возможность начать выгодное дело: «Мой дедушка – брат Дэвидсона – покупал землю у тех, кто хотел ее продать, и заново высаживал деревья. На этом он отлично заработал. Все Хэмилтоны очень целеустремленные и упорные. Они всегда хотят добиться большего».

Но Дэвидсон был уверен, что «добиться большего» в Гренаде невозможно. Уровень безработицы на острове считался одним из самых высоких на Карибах – 15 %. Молодым особенно сложно было найти работу, поэтому Дэвидсон решил пуститься в путь на корабле, направлявшемся в Англию, тем самым положив начало нашей истории.

В XX веке Британия приняла две волны мигрантов из стран Карибского бассейна. Приехавшие после начала Первой мировой войны работали на военных предприятиях и в морском торговом флоте. Они обосновались в больших городах – в основном портовых, – и поначалу в Англии им были рады, как помощникам в обеспечении фронта всем необходимым. Но когда домой стали возвращаться солдаты и страна погрузилась в депрессию, отношение к мигрантам изменилось: британцы стали считать, что они отбирают у местных их «исконные» рабочие места. В конце концов сразу после войны начались волнения на расовой почве. Однако многие приезжие, несмотря на все трудности, считали себя британцами и отказывались возвращаться домой. В Кардиффе, Ливерпуле, Лондоне и других городах они сформировали ядро карибской общины.

Мигранты второй волны, среди которых был и Дэвидсон Хэмилтон, приехали в Британию после Второй мировой войны. К тому времени рынок труда в Британии был истощен. С 1955 по 1962 год на Туманном Альбионе обосновались четверть миллиона мигрантов с Карибских островов. До Англии они добирались на кораблях, а потом пересаживались на поезда и доезжали до какого-нибудь лондонского вокзала – Паддингтона, Виктории или Ватерлоо. Затем некоторые отправлялись в промышленные центры вроде Ливерпуля, Манчестера и Бирмингема, но большинство оставалось в Лондоне. Среди них был и Дэвидсон, который поселился на западе столицы и начал работать в лондонском метро укладчиком рельсов.

Однако многие жители Британии были отнюдь им не рады. Их – в отличие от мигрантов первой волны – не считали необходимой рабочей силой: наоборот, к выходцам с Карибов относились с подозрением – вдруг они станут причиной социальных проблем. Британцы опасались, что из-за мигрантов им самим не хватит рабочих мест и жилья. Недовольство в местных сообществах росло, и масла в огонь подливал радикальный правый политик Освальд Мосли[6]. Другу семьи Дэвидсон говорил: «Время было не самое простое. Я только приехал в новую страну, а в нас, темнокожих, на улицах тыкали пальцем и кричали оскорбления. Конечно, не все относились к нам плохо, но тогда я чувствовал себя не в своей тарелке».

Такая ситуация привела к тому, что через год после приезда Дэвидсона была основана Британско-карибская служба социального обеспечения (BCWS), целью которой стала помощь мигрантам в интеграции в британское общество. Жилья не хватало – многие здания были разрушены во время бомбежек; кроме того, приезжие то и дело натыкались на объявления вроде «Сдаю квартиру только белым». В результате мигранты предпочитали районы, где уже обосновались их соотечественники и друзья и где жилье было доступнее. Тринидадцы в основном селились в Ноттинг-Хилл, и Дэвидсон, который подружился с ними еще на корабле по дороге в Англию, тоже переехал в западный Лондон. У Гренады и Тринидада исторически дружественные отношения – они самые близкие соседи в регионе, – поэтому, возможно, было предопределено, что Дэвидсон пойдет по пути, уже проложенном в Лондоне выходцами из Карибских стран.

Жизнь на западе столицы была далеко не райской, потому что некоторые владельцы домов наживались на нехватке жилья: выселяли прежних квартиросъемщиков и сдавали комнаты мигрантам за непомерную плату. Однако Дэвидсону все же удалось наконец обосноваться в маленькой, тесной квартирке в Фулхэме, на Броутон-роуд, 12а, вместе со своей возлюбленной Агнес Митчелл. 26 мая 1956 года в церкви Девы Марии на Стивендейл-роуд их обвенчал католический священник Морис Бэкетт. Дэвидсону, который теперь работал охранником на железной дороге, было двадцать пять, а его безработной невесте – двадцать три. Через два года пара переехала еще немного западнее, в район Актон, на Авеню-роуд, 82, и 31 мая 1960 года в больнице «Хаммерсмит» у них родился сын Энтони Карл Артур.

Детство, которое Энтони провел в западном Лондоне, не было беззаботным: его отец все время опасался, что сын свяжется с плохой компанией. В конце семидесятых, когда Дэвидсон вернулся в Гренаду, Энтони переехал в Стивенидж – город на 50 километров севернее Лондона с населением (на тот момент) в 40 000 человек. В 2007 году Льюис сказал, что Энтони «пришлось непросто», потому что его мать Агнес умерла, когда он был совсем юным. Но обсуждать эту тему на публике Хэмилтоны не захотели.

Решение переехать в Стивенидж выглядело необычным для темнокожего мужчины – сюда, где жили в основном белые, ничего особо не привлекало представителей этнических меньшинств. Стивенидж стал первым из новых городов, построенных после войны специально, чтобы разгрузить перенаселенный Лондон. Согласно переписи населения 1961 года за предыдущее десятилетие из стран Карибского бассейна в Великобританию эмигрировали 172 877 человек. Антагонизм и расизм по отношению к приезжим были довольно частым явлением на протяжении как минимум двух десятилетий, и даже спустя еще какое-то время продолжали появляться сводки о небольших, но непрекращающихся стычках.

И все же в начале восьмидесятых ситуация немного успокоилась; как раз тогда Энтони Хэмилтон, рано женившись, осел в Стивенидже. Однако для юноши с гренадскими корнями это все равно оказалось временем испытаний, – особенно когда его женой стала белая девушка, Кармен Ларбалестьер, старше его на пять лет.

Некоторые газетные материалы того времени свидетельствуют: когда темнокожие мигранты вроде Энтони Хэмилтона селились в густонаселенных городах, подобных Стивениджу, им приходилось сталкиваться с невероятным «одиночеством» и «враждебностью». Влиятельный американский журналист из Washington Post Леонард Дауни-младший специально приехал в Британию, чтобы сравнить недавно построенные здесь города с американскими. Его особенно интересовало, насколько схожи их проблемы. Дауни подтвердил, что строительство новых городов улучшило жилищную ситуацию, однако в целом журналист в мрачных тонах обрисовал жизнь мигрантов, которые существовали фактически в условиях гетто и не могли прокормить себя на деньги, заработанные «честным путем».