Мое второе "Я"

Выйдя из душевой капсулы, присел к терминалу станционного компьютера и стал просматривать новости за прошедшие сутки. Как обычно, на мой взгляд, ничего особенно интересного не произошло. Крупное месторождение редкоземельных металлов на Церере. Уже начата промышленная разработка. На экране промелькнули ажурные стальные конструкции, почти невидимые за клубами пыли. Авария на Марсе. Взорвался кислородный завод, есть погибшие и раненые. На экране промелькнули очень похожие стальные конструкции, но искореженные, почти невидимые в дыму. Проект «Гермес» перешел в финальную стадию. На фоне Красного пятна Юпитера медленно проплывал громадный звездолет. Камера была установлена на автономном спутнике, или грузовом модуле, поэтому «Гермес», как громадный кит, медленно вращался, демонстрируя колоссальное кольцо из термоядерных двигателей. А все остальное тело корабля – топливные баки с обогащенным дейтерием – уже сдвинулись за кадр. Я послушал голос комментатора и присвистнул. Такого количество топлива хватило бы на десятилетие для всего флота Солнечной системы, да еще осталось бы про запас. По техническим данным, теоретически эта штука может разогнаться до 98 % световой скорости, – хватило бы топлива и времени на разгон. Но разгоняться придется долго. Экипаж успеет состариться, пока вернется на Землю. А мы все к этому времени умрем. Если верить старику Эйнштейну. У этого звездного монстра свои атмосферные заводы, которые добывают дейтерий и тритий прямо из атмосферы Юпитера и транспортируют на борт. И процесс уже завершен. Испытательный старт, правда, с отсоединенными баками запланирован на следующую неделю.

Я быстренько прощелкал другие сообщения. Новости искусства и спорта меня не заинтересовали. Радиационная обстановка в норме. Основные траектории метеорных потоков я выучил почти наизусть еще во время дежурства. А вот о профессоре Шкловском – ни слова. Пришлось искать целенаправленно в базе данных. После секундного размышления комп выдал десяток ссылок. Итак, посмотрим, что здесь у нас есть.

Экран мигнул и показал краткую автобиографию профессора с приложением фотографий, видеороликов различных ученых конгрессов, списки опубликованных работ, и все. Ни слова о личной жизни, семейном положении и так далее. Из такой информации много не вытянешь. Я просмотрел списки последних трудов профессора. В основном, это касалось астрофизики. Тем, мне малознакомых и совсем неинтересных. Со вздохом я взлетел над креслом. Если бы у меня здесь был нормальный компьютер, подключенный к общей информационной сети Системы, да еще с электроионным монитором, как у Кэпа, можно было бы узнать гораздо больше. Но и на том спасибо.

На часах пикнул таймер. Я глянул на часы. До назначенного командиром времени оставалось пятнадцать минут, и я направился в командный центр. По пути достал телефон и вызвал дежурного. На экране появилась вечно недовольная физиономия Стейга Яна.

– Слушаю, оперативный дежурный, – по привычке ответил он, пока его взгляд фокусировался на моем лице, – да, Глеб. Чего тебе?

– Где командир?

– Последний раз выходил на меня из причального модуля, наверное, уже там, корабль встречает. А зачем тебе?

– Надо, – я отключил связь и направился к торцу астероида, где были смонтированы причальные модули, склады, технические помещения и ангары для техники. До торца было почти три километра, так что вручную доползти я уже не успевал, поэтому я добрел до ближайшего канала пневмолифта, глянул на табло безопасности – путь был свободен – и через диафрагму нырнул внутрь гладкой на этом уровне желтой трубы. Бешеный поток ветра тут же подхватил меня и помчал, как муху в пылесосе. Цвета разных уровней замелькали перед глазами. Тусклые плафоны освещения шахты лифта слились в одну ярко-желтую полосу. Хоть я этим транспортом пользовался часто, и опыт был, но все-таки парочку синяков на виражах заработал. Почему не сделали эти трассы прямыми? Наверное, у проектировщиков базы была больная фантазия, или решили разнообразить наш быт – чтобы не было скучно. Последний синяк я набил на локте, тормозя у эластичной сетки первого уровня. Вообще-то я обычно пользовался пассажирскими линиями, а грузовая срочной доставки – в особых случаях, как сейчас, когда опаздывал. Ругаясь и пытаясь отцепиться от сетки под мощным напором ветра, я услышал далекий гул – что-то послали по шахте. Я похолодел и еще сильнее завертелся в сетке, пытаясь освободиться. Гул нарастал. Теперь я уже больше напоминал карася в сетях. В последний момент мне удалось вывернуть руку из резиновых объятий сети, сильным судорожным рывком я послал свое тело в нишу под выходной диафрагмой, прижался к стене и замер. А в ответ – тишина. Осторожно выглянув из укрытия, я увидел, как одним уровнем выше массивный круглый контейнер в амортизационной сетке отправляется через соседнюю диафрагму на склад. Посылка предназначалась не мне. Я выругался и полез через свою диафрагму наружу, навсегда зарекшись пользоваться грузовыми лифтами. Правда, зарекался я каждый раз при возвращении, но все равно почему-то лез, как и большинство солдат на базе. Кстати, командиры об этом знали и пользоваться грузовыми лифтами запрещали. Но пока еще никого не наказали. Наверное, пока никого не убило.

Даже если бы я очень сильно постарался, то все равно не смог бы выбрать лучшего момента для выхода из трубы. В помещении модуля было пять человек. Два оператора стыковки, командир, который пожимал руку выходящему из шлюза профессору, и высокая девушка, выглядывающая из-за его плеча.

На шум моего падения из диафрагмы обернулась вся команда. Вид у меня после транспортировки в ураганной трубе и битвы с резиновой сеткой был что надо. Весь всклокоченный и измятый, я напоминал чертика, выскочившего из табакерки. Техники ухмылялись, Кэп нахмурился, профессор и его дочь выглядели испуганными. Первым опомнился Кэп.

– Профессор, позвольте представить Вам сержанта Быстрова, вашего сопровождающего. Ему было указано прибыть ко мне в каюту, но сержант прибыл встретить Вас лично.

Профессор окинул меня взглядом. Взгляд был быстрым и цепким, как будто он с самого начала знал меня, как облупленного, и теперь решил удостовериться, все ли на месте. Мне почему-то стало не по себе.

– Очень рад, сержант, Вы всегда появляетесь так эффектно?

– Нет, профессор, только когда спешу.

– То есть, если я правильно понял, Вы опаздываете, не выполняете приказы, действуете самовольно и, как я вижу, для прогулок пользуетесь грузовой линией транспортировки. Здесь это разрешено? Профессор посмотрел на командира.

Кэп нахмурился.

– Нет, как и везде, это запрещено, но видите ли, по некоторым причинам психологического свойства командование не слишком строго наказывает провинившихся.

Я стоял, как дурак, и не знал, что сказать. Оправдываться было бы глупо. Доказывать свою правоту тем более.

– Молодой человек, подойдите поближе и скажите, как Вас зовут?

– Сержант Быстров. Подходить я не стал, просто перехватил поручни, оказавшись на метр ближе, и потихонечку начал злиться. – А Вы, если не ошибаюсь, профессор Александр Сергеевич Шкловский, которому нужен сопровождающий на Землю?

Профессор еще раз внимательно окинул меня взглядом.

– Верно.

– Папа, перестань!

Из-за плеча профессора выплыло воздушное создание с огромными изумрудными глазами и ореолом света вокруг головы. Снежно-белые волосы, медленно танцуя, опускались на плечи, освещаемые ярким светом переходного шлюза. (Интересно, как она запихивает их в скафандр?). Правда, на них с профессором были не скафандры, а ярко-синие комбинезоны. На профессоре мешковатый, на ней… она явно при выборе комбеза ошиблась размера на два в меньшую сторону.

– Привет! Я Ада.– Она протянула мне узенькую ладошку. Я ее пожал. Она тут же ухватилась за нее и моментально оказалась висящей на соседнем поручне. Оказывается, она прекрасно дружила с низкой гравитацией.

– Я Гле…

– Слушай, а это опасно – летать по грузовым шахтам? Я еще никогда не пробовала. Там скорость высокая? Наверно настоящий ураган? На Церере такого нет, на Земле тем более. Слишком большая гравитация. А здесь в самый раз. А можно мне попробовать?

Она оглянулась на отца и командира.

– Нет.

– Нет!

Взгляд переместился на меня.

– Нет.

Хотя за такой взгляд я готов был месяц катать ее по всем шахтам в мире, на ходу отлавливая и разбрасывая контейнеры, чтобы случайно прическу не попортили.

– Сержант! За пользование грузовой линией объявляю Вам замечание. В следующий раз получите сутки ареста и денежный штраф.

– Есть.

Настроение у меня окончательно упало.

Ада поджала губки, но решила, видимо, тоже не нарываться.

Профессор повернулся к Кэпу.

– Командир, мы можем побеседовать? –

– Конечно, пройдемте ко мне в каюту.

– Одну минуту. Я бы хотел не задерживать отлет. Если возможно, в течение получаса.

– Возможно, но это время займет только замена топливных элементов. На тестирование систем и обслуживание систем жизнеобеспечения времени не останется. Ни одна инструкция не позволит мне разрешить старт ранее двух часов.

– Корабль в порядке. Тестирование проводилось сутки назад. Остальное не требуется, только замена топливных элементов. Корабль мой личный, административно я Вам не подчиняюсь. Потому попросил бы максимально ускорить время старта.

Кэп нахмурился. Я-то знал, что на командира давить нельзя. Здесь, на базе, он единственный начальник. Царь и Бог. Контролирующий все, все знающий и за все отвечающий. Ответ не заставил себя ждать, как я и предполагал.

– Профессор, позвольте Вам напомнить, что Вы находитесь на военной базе и подчиняетесь ее законам и правилам. Вы стартуете, как только будет готов корабль. Смею Вас заверить, что задержек не будет.

Профессор нахохлился и стал напоминать возмущенную птицу, но, видно, сообразил, что настаивать нет смысла.

– Хорошо, так мы можем побеседовать?

– Конечно же, пройдемте ко мне в каюту.

Профессор обернулся к дочери.

– Ада, ты, если хочешь, можешь осмотреть базу, только всегда оставайся на связи и будь готова к немедленному старту.

– Хорошо, папа.

– Сержант, проводите девушку, устройте экскурсию до второго уровня.

– Есть.

Профессор и командир скрылись за отодвинувшейся перегородкой, а я остался один на один с воздушной дочкой профессора, которая уже висела в двух метрах от меня и сосредоточенно рассматривала информационный дисплей грузовой шахты.

– Послушай, сержант, а эти зеленые символы – грузы, которые пересылаются по шахте?

– Во-первых, меня зовут Глеб. Во-вторых, в грузовую шахту ты не полезешь. Я взглянул на дисплей. В настоящий момент в шахте находятся четыре контейнера, массой от пятисот килограммов до полутора тонн. Скорость у самого тяжелого – почти полсотни метров в секунду. Если ты влезешь в шахту и не успеешь разогнаться, от тебя останется только окровавленный комбинезон и выпученные глаза. Это достаточно понятно?

– Понятно. Она тряхнула головой, отчего белоснежная грива волос взметнулась и стала ореолом, медленно и равномерно опадать вокруг головы.

Она смущенно улыбнулась и небрежным жестом собрала волосы в пучок на затылке.

– Глеб, ты, кажется, собирался показать мне вашу базу. Что здесь есть интересного?

– Смотря что тебя интересует.

Мы незаметно сразу стали на «ты». Мне нравилась горячая непосредственность этой девочки, ее энергия и любознательность, привлекательная внешность, хотя я всегда относился с предубеждением к блондинкам. А может, просто играли свою роль горящие гормоны, но я уже утратил бдительность.

– Слушай, мне страшно мешают волосы, а заколку я оставила в корабле. Здесь можно раздобыть какую-то резинку?

Я задумался.

– Сейчас что-нибудь придумаем.

Повернувшись к техникам, которые с интересом рассматривали нашу парочку, я оттолкнулся и подплыл к инструментальной консоли.

– Ребята, у вас в инструментах есть какая-нибудь резинка?

Посмотрев на расплывающиеся в глупых улыбках лица, я понял, что сморозил явную глупость.

– Идиоты! Заколка для волос нужна!

– Зажим для кабеля среднего диаметра подойдет?

– Давай.

Один из них начал рыться в инструментальном барахле.

– Оп-па!

– По моему, резинка тебе уже не нужна! – Это сказал второй.

Я резко обернулся и успел заметить только зарастающую диафрагму люка.

Девочка все-таки решила поступить по-своему и отправилась в путешествие по грузовой шахте.

– Черт побери!

– Блокируй шахту, останови грузы. Объяви тревогу. – Я рявкнул ближайшему технику уже в прыжке к диафрагме.

– С этого пульта не могу, только с центрального.

– Свяжись с центральным! Тревога!

– Есть.

Уже в полете я пробил еще не заросшую диафрагму и влетел в тоннель шахты. В ушах заложило от резкого перепада давления, сгруппироваться я не успел, и ураган рывком рванул меня в пустоту. В голове билась одна мысль: «Успеть. Перехватить». Несколько раз меня хорошенько приложило об стены тоннеля, один раз даже головой, да так, что из глаз посыпались искры. Сейчас я больше всего напоминал мячик в пылесосе. Но обретенные навыки не дали пропасть. Сгруппировавшись и стабилизировав положение тела, я стал всматриваться вперед. Остановиться у страховочной сетки она сама вряд ли сможет. Значит, будет лететь по прямой, я за ней следом до ближайшей активированной сети. Самое главное, чтобы не было контейнера, который должен тормозить у этой самой сети. Освещение в шахте было, но очень скверное – небольшие лампы через каждые двадцать метров. Сейчас они сливались в сплошной пунктир огней. Одно радует – скорость сравнялась, и если вдруг что-то не вылезет впереди, непосредственной опасности нет. Где же эта несносная девчонка? И тут я ее увидел. На долю секунды заметил яркий голубой комбинезон и бьющиеся в урагане волосы. Она повисла на страховочной сетке, весело улыбнулась и даже умудрилась махнуть мне ручкой. В порыве злости и отчаянья я попытался ухватиться за край сети, но рука соскользнула, и меня поволокло дальше.

Резко выгнувшись, я обернулся назад.

– Выходи в диафрагму!

Не знаю, слышала ли она меня из-за рева урагана, но махнула рукой… и прыгнула следом за мной. Я от отчаянья заскрипел зубами. Маленькая фигурка, удивительно плотно сгруппировавшись, двигалась уже с почти моей скоростью. Сжав зубы, я раскинул руки и ноги в стороны, уперся в стены тоннеля, сдирая кожу с ладоней, попытался тормозить. Но с таким же успехом я мог бы пытаться остановить торнадо. Правда, скорость немного упала, и Ада стала приближаться. Во что бы то ни стало надо ее поймать! Я посильнее уперся ногами и руками в стены, напоминая большого паука. От рукавов остались уже одни лохмотья, кожа слезла на локтях, причиняя нестерпимую боль. Но скорость стала уменьшаться, и вскоре я сумел разглядеть даже широко раскрытые виноватые глаза. И тут в тоннеле заухал сигнал тревоги, вспыхнул яркий свет, рев урагана стал понемногу стихать, и со всех сторон защелкали раскрывающиеся страховочные сети. Наконец-то. Что-то долго они там возились! Теперь уже можно было не использовать свое тело в качестве тормозной накладки, я расслабился и влетел спиной в мягкую эластичную сеть. Она долго-долго растягивалась, гася скорость, потом остановилась и начала обратное движение. Теперь Ада летела прямо в мои объятия, причем на бешеной скорости. Когда она сообразила, что столкновение неминуемо, глаза ее еще больше расширились, она затрепыхалась и запаниковала, ветер еще больше закрутил тело, и тут мы столкнулись. Каким-то чудом я сумел извернуться, и удар пришелся по касательной, но все равно у меня потемнело в глазах, кроме того, меня еще раз приложило головой к стенке тоннеля. Сеть растянулась еще раз, и на обратном пути, я, уже особо не церемонясь, сгреб девчонку в охапку и просто швырнул в пролетающую мимо диафрагму переходного шлюза. Затем подтянулся на сети и вывалился сам.

После ураганного рева трубы тишина стояла просто ватная. Ада сидела в уголке, сжавшись в комочек, и испуганно глядела на меня. Видимо, поняла, что ничего хорошего от меня ждать уже не придется. Причем здесь я был с ней полностью согласен.

– Идиотка! Жить надоело! Если хочешь на тот свет, ты перепутала шлюзы, в следующий раз выходи в открытый космос, только я с тобой не полезу. Какого черта ты поперлась в шахту?

– Не кричи, – она взглянула исподлобья мне в глаза. – Там было безопасно, я посмотрела график движения контейнеров, они останавливались выше, на пятом и седьмом уровнях, а мы были на первом, путь впереди был свободен.

Она видела, что бить я ее не собираюсь, и потихоньку смелела.

– Тебе запретили!

– Ну и что! Там же было безопасно. Вы все этим пользуетесь, хоть это и запрещено. Но ведь десантники плюют на запреты.

Вот так.

Я устало откинулся назад и опустился на пол. Все тело саднило, ладони и локти горели, голова гудела.

– Дура, – устало повторил я. После нервного перенапряжения наступала апатия. – Грузовая линия кольцевая, в ней поддерживается постоянное давление подпора. Грузопоток не останавливается, кроме экстраординарных случаев вроде сегодняшнего. Если бы перед нами в шахту вставили контейнер и он бы не успел набрать скорость, нас бы размазало, как букашек, понимаешь?

– У тебя кровь.

Я покосился на разорванный рукав. Алые капельки крови собирались в небольшую сферу, которая частично уже пропитала рукав и собиралась оторваться и поплыть на пол. На второй руке картина была такая же, только кровь уже скатилась вниз и, причудливо изгибаясь в воздухе, разделялась на несколько фрагментов, намереваясь испортить стерильную чистоту помещения. Кстати, где мы? Я быстро осмотрелся. Какое-то подсобное помещение. Шкафы, стеллажи с посудой, коробки, большой серебряный холодильник в стене. Скорее всего, за стенкой столовая или бар. Главное – выбраться отсюда через дверь, летать по шахтам что-то больше не хочется.

Я стряхнул кровь на пол, поднялся, подошел к маленькому умывальнику и сунул обе руки в раструб. Зашумел воздух с водяной пылью, которая окрасилась красным и всосалась в сливное отверстие. Вода оказалась ледяной, но от этого стало несколько легче.

– Больно?

Я не стал отвечать, постоял немного, держа руки под водой, пока они не стали неметь, затем, не вытаскивая рук, включил сушилку. Горячий воздух моментально подсушил влагу и капельки крови. Кровь еще сочилась, но повреждения оказались не такими значительными. Содрал несколько клочьев шкуры – пройдет.

– Надо тебя перевязать.

Ада, оказывается, уже покопалась в ящиках, раздобыла пару полотенец и теперь стояла с виноватым видом, держа их на вытянутых руках. Вид у нее был до предела виноватый. Хотя на ней не было ни царапины. Как она умудрилась так чисто пройти шахту, не понимаю.

Я взял полотенца, перемотал руки; Ада суетилась рядом, пытаясь помочь. Помалкивала, за что я уже был ей благодарен.

– Слушай, Глеб, извини, я не думала, что так получится.

– Чтобы думать, голова нужна.

– Тебе к медикам надо. Кровь опять проступила. Ты больше ничего не повредил? Головой не стукался?

Она ощупала голову.

– Ого, какая шишка. Может, у тебя сотрясение.

– Вряд ли, там мозгов не осталось. Ты как?

– Я нормально, ногой стукнулась, наверное, об тебя, когда тормозила.

– Кэп с меня шкуру спустит, что не уследил.

– Извини, я сама виновата.

– Ладно, разберемся. Но с этой секунды от меня ни на шаг, поняла?

– Да.

Я повернулся к двери. Дверь была той противной конструкции, которая используется в технических помещениях и открывается только снаружи. Гладкая белая поверхность. Внутри ни пульта, ни предохранительной коробки.

– А ведь ты прыгнул, – Ада, казалось, разговаривает сама с собой.

– Что? Не расслышал я. – Ну, да. Мозгов ведь нет, вот и прыгнул.

– У меня было время изучить график, а у тебя нет, но ты прыгнул сразу за мной. Вы, десантники, все такие? Сначала делаете, а потом думаете?

– Лучше помолчи.

Дверь отсюда открыть невозможно. Два варианта.

Либо снести ее к чертовой матери, она не очень прочная, либо позвонить, чтобы открыли. Я пошарил по карманам. Этого еще не хватало. Внутренний телефон лежал в нарукавном кармане. Теперь от него остались только обломки пластика.

– У тебя телефон есть?

– Да.

– Дай сюда.

Она протянула мне маленькую изящную золотую сережку с красным камешком.

– Это твой телефон? Проклятая мода.

– Да, но он в вашей системе работать не будет.

– Но с отцом ты можешь связаться?

– Попробую с кораблем, компьютер должен ответить.

Она нацепила сережку, сосредоточилась. Прошло несколько минут.

– Нет, между нами слишком большая масса. Связи нет. Я могу включить аварийный вызов, его корабль услышит.

– Не надо.

Я примерился, приблизился к противоположной стене, затем изо всех сил оттолкнулся и ногами вперед прыгнул к двери. Дверь, конечно, не выдержала, и я влетел вместе с обломками в соседнее помещение.

Это была кухня нашего бара. На меня с удивлением уставились два повара и бармен.

– Привет, Глеб. С тобой все в порядке?

Что за привычка задавать дурацкие вопросы!

– У вас дверь заклинило.

– А постучать было нельзя?

Тут он сообразил, в каком я виде.

– Да что случилось?

Из-за разбитой двери выглянула Ада. Теперь все глаза уставились на нее. Да, разговоров, будет еще на месяц.

Ада быстро взяла инициативу в свои руки.

– Все в порядке, мальчики. Мне тут Глеб показывал вашу методику выживания в экстремальных условиях. Это, оказывается, жутко интересно. Надо будет передать самые наилучшие пожелания вашему командиру. Глебушка, а что там дальше по коридору? Ты мне обещал показать еще скафандры, антенны, лазеры, карусели. И медпункт, – вполголоса добавила она.

«Мальчики» от такого поворота дел находились в явном ступоре. Ада подскочила ко мне, помогла подняться, и мы в обнимку направились к двери.

Первым опомнился бармен.

– Эй, Глеб, а дверь?

– Сделай заявку техникам – поменяют, – огрызнулся я.

– А что я им скажу?

Этот вопрос остался без ответа.

* * *

Яркий диск солнца скользнул за край иллюминатора, и в тесном помещении, заставленном всевозможной аппаратурой, стало сумеречно. Светились только некоторые шкалы приборов, и причудливая электроионная змейка заставки извивалась в воздухе, над столом. Шум приборов слился в монотонный фон, который уже не воспринимался мозгом. Рядом в удобном кресле спал человек, видимо, после тяжелого рабочего дня, когда нет сил или желания доползти до кровати и можно отключится просто так, сидя в уютном кресле. Аппаратура вокруг жила своей электронной жизнью. Вот змейка мигнула и погасла, тихонько тренькнул вызов, и человек мгновенно проснулся. Над столом светился логотип почтовой программы. Получено сообщение. На раскодирование и перевод – две минуты. Человек приподнялся в кресле. Две минуты на перевод – это очень серьезно. Высшая степень секретности. Это действие первоочередной важности.

Экран погас. В комнате сгустилась темнота. Потом над столом из ниоткуда стали возникать огненно-красные слова, складывающиеся в фразы, которые не задерживались в воздухе, а падали вниз и разбивались на стеклянные осколки. Сообщение закончилось. Слова пропали. Остался только смысл. Немного загадочный и незавершенный, как и все сообщения такого рода. Но требующий неукоснительного исполнения.

Корабль. «Алгол». До трех пассажиров. Астероид Ида. На корабле устройство, новейшая разработка. Вероятно, информационное оружие. Необходимо найти. При необходимости допросить пассажиров. Доставить на базу. Без ограничений. По возможности, соблюдать секретность.

Человек задумался. Особенно неудобны две последние фразы. Они исключают друг друга. Только маленькая лазейка – «по возможности».

Найти устройство, что бы это ни было.

Человек махнул рукой над столом, создал пульт и вошел в сеть. Корабль все еще на Иде. Дозаправка и контроль. Час-полтора до старта. Два пассажира. Профессор и дочь. Курс – предположительно Земля или одна из орбитальных баз. Место старта – Матильда. Астрообсерватория. Человек на секунду задумался и вызвал новый файл. Астероид Матильда. Астрообсерватория. Больше не существует. Переход радиотелескопа на сверхкритический режим шесть часов назад. Выживших нет. Файл закрыт.

Новый файл. Астероид Ида. Пятьдесят километров. Два причальных шлюза. Радиоэлектронный комплекс «Копер», восемнадцать лазерных батарей по мегаватту. Сто девять человек личного состава. Восемь агентов. Прямой штурм затруднителен. Спутник – Дактиль. Почти километр. Орбита – 115 километров в перигее. Хранилище радиоактивных изотопов водорода. Человек улыбнулся.

Тактическая программа. Расчет возможных вариантов действий.

Обыск корабля – наилучший вариант. При недостатке времени – задержка корабля на базе. Средство – имитация неполадок, задержка заправки, блокировка стартовой консоли, диверсия.