Зима, которой не было

– А ты как думаешь? – поинтересовалась у меня Маша.

О, боже, почему я должна во всем этом участвовать?

– Об Алесе? – мои глаза скользнули в сторону смеющейся блондинки. Она поймала мой взгляд. Нехорошо. Тут же брови мои поползли к переносице, и девушка поспешила сделать вид, что ничего и не было. – Не знаю. Мне все равно, трахает её кто-то или нет.

– Вообще-то согласна с тобой. Должно быть всё равно, – поддержала меня зачем-то Рита. – Но, чёрт, интересно же.

Мне оставалось лишь пожать плечами и мысленно ответить: "Нет, неинтересно".

Через несколько минут по ушам ударил звонок, зовущий всех завтракающих на очередной урок. Я оставила свою булку недоеденной и двинулась вместе с толпой в сторону выхода. На мгновение я почувствовала, будто что-то жжёт спину, и, обернувшись, не ошиблась – на меня смотрела Леся. И, честно, взгляд её мне абсолютно не нравился. Слишком пристальный. Слишком… злой? Нет. Разве может эта щуплая прелестная девочка быть такой же злобной карлицей, как я? Исключено. Я покачала головой и вновь обернулась. Не смотрит. Думаю, в тот момент лишь показалось: стоит начать высыпаться, ведь четыре часа сна в день – разительно мало.

После школы я всегда курила. Но не прячась за забором, как остальные, а медленно прохаживаясь по узкому переулку по пути домой. Мне нравилось цеплять взглядом балконы здешних брежневских пятиэтажек. Все они были такие разные: от изысканно отделанных до отвратительно захламлённых. А мне всё приходилось представлять, какие в этих квартирках живут люди. Я никогда не отличалась богатым воображением, не была художественной натурой или, как это там называется, человеком тонкой душевной организации. Просто пыталась думать о чём-то отвлеченном – не о мерзопакостной школе, не об ограниченных подружках и не о чудном отце. Вот и сейчас, отшвырнув выкуренную сигарету в снег, я спрятала замёрзшие руки в глубокие, как Гранд-Каньон, карманы своей куртки и зашагала домой. Под ногами отвратительно хрустел снег, а я ступала все грубее и грубее, будто назло самой себе.

Когда я наконец добралась до здания Института (отныне я буду звать эту мажорную шарашку именно так), глаза мои устремились вперед – к воротам. Но возле них никого не было. Только кучки громких студентов толпились за решётчатым забором и возле дверей здания. В тот момент я тяжко вздохнула, но тут же испугалась собственной реакции: знаете, вздох этот показался мне не совсем облегченным. Я уловила в нем долю разочарования. Точно-точно. Это было оно.

Ева, черт бы тебя, что ты творишь?! Мысленно выругавшись, я, словно бык на корриде, носом выпустила пар и зашагала целеустремленнее в сторону дома. В животе от голода сегодня скулил не один щенок, а сто один далматинец: несъеденный второй завтрак давал о себе знать. Но мыслями за те двадцать секунд, которые требовались мне, чтобы полностью пройти мимо Института, я раз пятьдесят вернулась к тому факту, что сегодня тот самый парень меня не ждёт. Нет, конечно, отчасти мне было легче: не пришлось краснеть, злиться и всячески отнекиваться от его, как мне казалось, издевательского внимания. С другой стороны, под грудью заныло от мысли, что я стала ему неинтересна и безразлична. Конечно, дети богатеньких папаш: тачки, как в «Форсаже», девушки с глянцевых обложек, деньги в каждом кармане и гадкое самодовольство пеной изо рта. Сегодня, уверена, у этого парня новый интерес. Как отвратительно.

Едва я сделала несколько шагов от здания Института, услышала знакомый голос. Сердце со всей силой ударилось о ребра, и меня, по-моему, даже парализовало на долю секунды.

– Эй, рыжая!

Я стиснула зубы и, развернувшись, громко крикнула в ответ:

– Отвали!

Щёки мои заалели, и я еще больше сгорбилась, зашагав к дому. Нет, всё ещё издевается. Значит, не поостыл. Наверное, последний раз.

– Подожди, остановись…

Как же бесит.

– Пошёл к черту, – вновь прикрикнула на парня я и, обернувшись на три четверти, краем глаза заметила, что тот неотступно следует за мной.

Нет, Ева, не смотри на него. Он как Василиск.

Я рыкнула львицей и ускорила свои шаги почти до бега. А он не отставал. И все внушал: «Просто скажи, как тебя зовут. Может, я угадаю? Катя? Маша? Даша? Таня, может?» Как же достал. И было ли, о чём жалеть? Ветер швырнул мне в лицо клочья снега с козырька магазина. Я сощурилась и наконец-то дошла до перекрестка. Не любила это место за отсутствие дельного пешеходного перехода, но идти лишние двести метров до него мне было явно лень. Я огляделась по сторонам на наличие автомобилей. Чисто. Надеюсь, эта полоса шоссе отделит меня от моего преследователя. Пожалуй, стоит всё-таки освоить новые маршруты до дома.

– Почему не отзываешься? – голос за спиной. Такой бархатистый, сосем не резкий, но в то же время режущий воздух, как нож – масло. Я раздражённо накинула капюшон, а нога моя переступила через бордюр. Всего несколько секунд. Он же не собирается тащиться за мной до самого дома? Пятью шагами я дошла до половины дороги и остановилась на разделительной полосе, пропуская перед собой вереницу машин. Но что-то заставило меня обернуться: сперва глаза мои заметили стремительно приближающийся джип, а затем их внимание переключилось чуть дальше. Парень ускорил шаг, совсем не видя угрозы, причём смотрел на меня так, что колени сводило. Мгновение, лишь шаг, и он окажется под колесами. И на все про все у меня была едва ли половина секунды. Сделай же что-нибудь, Ева!

Словно супергероиня из комиксов, я резко развернулась, двумя огромными шагами сократила расстояние между мной и навязчивым незнакомцем и толкнула его плечом что есть сил. Глаза рефлекторно закрылись, и я провалилась в темноту. Рядом безумно завизжали тормоза, и я услышала крик водителя. Затем кожей щеки ощутила что-то тёплое и щекочущее. И этим чем-то были черные, как графит, волосы. Того самого парня. Которого я, по-моему, только что спасла от смерти.

– Да что за хрень? – сорвавшимся голосом прокричал мужчина за моей спиной. Я постаралась приподняться, но это далось мне с трудом: от испуга мышцы будто от меня отреклись. И лишь через усилие я смогла отлепиться от тела спасенного мной человека. И первым, что я увидела, были его широкие от ужаса глаза. Я ответила на его взгляд таким же ужасом. Секунд пять мы просто пялились друг на друга, пока водитель джипа вновь истерично не заорал:

– Вы целы? Никто не пострадал?

– Ты в порядке? – спросил меня парень. Я молча кивнула. Он продолжил, обратившись к мужчине: – Я тоже.

– Помощь нужна? – водитель начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. На дороге медленно выстраивался караван автомобилей.

Одновременно мы покачали головами и вновь уставились друг на друга. Мужчина хлопнул дверью и завёл своего железного коня. Уехал. Вот так запросто, оставив меня один на один с неминуемой бедой. Теплые пальцы коснулись моей щеки, и я наконец-то выпала из оцепенения.

– Теперь, может, скажешь, как тебя зовут?

Я чуть не сдохла из-за тебя, парень.

– Е-ева, – дёрнувшись, отозвалась я и тут же вскочила на ноги, начав отряхиваться. Приземлилась, к слову, я удобно – прямо на него.

– Артём, – ответил брюнет, привставая с земли.

Вокруг нас начали собираться зеваки.

– Если ты в порядке, то я пойду, – начала я серьёзно, но мой голос дрогнул. Отчего-то к глазам подступили слёзы. Я редко плакала. Почти никогда. Но здесь мной овладел самый настоящий шок, от которого я постепенно отходила.

– Зато ты не в порядке. Пойдем… Ева, – новый знакомый ухватил меня за локоть. Я даже не попыталась сопротивляться – только закрывала покрасневшие глаза рукавами. Даже не сразу почувствовала тепло и типичный запах автомобильного салона: лишь когда позволила слезам одной за другой спуститься по щекам, поняла, что нахожусь на переднем сидении незнакомой машины. Здесь сразу чувствовался лоск. Об этом почти кричали кожаные сидения иномарки. Я бросила взгляд на панель автомобиля, и в глаза сразу бросился логотип с четырьмя колечками на руле.

Чертов мажор.

– Ты только что мне жизнь спасла, – задумчиво произнес Артем, взглядом упершись в лобовое стекло. – Спасибо. Реально спасибо.

– Вроде как, – ответила я, утирая слезы рукавами. – Ты ведь из-за меня на эту дорогу полез.

– Я познакомиться хотел. Держи платочки, – растерянно юноша протянул мне упаковку. Я рефлекторно ударила его по руке и нахмурилась.

– Я не плачу.

Плачешь же.

– Но ведь…

– Никаких «но», – я свела брови к переносице, как строгая училка в школе. – И знакомиться со мной тоже не стоило. Настойчивость – не самое лучшее качество время от времени. Надеюсь, ты это понял.

Артем раздраженно вздохнул. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы меня отсюда не выгнать. Даже его чудесное спасение злости не умаляло. Я бы тоже себя отсюда вытолкала. Непременно, если бы могла. Парень достал из бардачка пачку сигарет, распечатал ее и, открыв окно, закурил. Я последовала его примеру. И молчали мы до тех пор, пока последний из нас не отправил бычок в окно.

После сигареты я заставила себя немного успокоиться и тогда смогла получше разглядеть парня. Он сбросил куртку и остался в одной лишь клетчатой рубашке, ткань которой обтягивала мышцы. От него вкусно пахло какой-то невообразимой туалетной водой. Корица, апельсин… Голова немного кружилась. Из-под его рукава выскользнуло несколько черных полос на запястье, и я поняла, что Артем татуирован. Будем надеяться, что не тюремные партаки. Мне нравилась его причёска, простая, но стильная. Будь у него виски по-модному выбриты, я бы его и спасать не стала. Люблю, когда люди остаются собой.

– Может, кофе? – после минутного молчания спросил меня новый знакомый.

– Дорого же ты ценишь свою жизнь, – в шутку усмехнулась я.

– Возьму тебе еще брауни, так и быть, – парировал Артем.

В животе уже не заскулили, а завыли мои далматинцы. Обожаю брауни.

Глава 4. Ева и разрушенные иллюзии

Сто лет не была в нормальном кафе. Ну, сто не сто, а года три вполне. Конечно, иногда в спешке я забегала в тот же макдак, чтобы напихать фирменный бумажный пакет вредной едой, или легко перекусывала в какой-нибудь забегаловке торгового центра. Но так, чтобы настоящее кафе, где нос щекочет благородный запах свежесваренного эспрессо и сладкий аромат бесчисленных пирожных, – давно такого не было.

– Давай помогу, – с этими словами новый знакомый принял мою куртку из рук и аккуратно повесил ее на вешалку, стоящую недалеко от входа.

Чёртов джентльмен.

Я чувствовала себя крайне растерянной и, наверное, немножечко жалкой. Тут же я вспомнила, что сегодня утром впопыхах надела не самый лучший пиджак, какой у меня был, – старый, мятый, с множеством катышек на рукавах и замятой тканью на локтевом сгибе. В школе-то мне было всё равно, кто что скажет. Но сейчас, клянусь, под землю провалиться хотелось. Тем временем Артём начал раздеваться сам, что дало мне немного времени оглядеться по сторонам. Естественно, за деревенскую зеваку я сойти вовсе не хотела, отчего сделала вид, что безразлично занимаю место у окна. На самом деле я оглядывала помещение, то и дело обращая внимание на всевозможные детали: лакированные крышки столов из дорогого дерева так и манили провести по ним подушечками пальцев, окна украшали приятные тёмные занавески, своим цветом стремившиеся к бирюзе, мелодией сквозил ненавязчивый лаунж, а девушки-официантки здоровались с посетителями милыми улыбками.

– Что будешь? – спокойно поинтересовался парень, стоило ему сесть напротив меня. Я закрылась карточкой меню, лишь бы не видеть его лица. Стоит моим глазам встретиться с его, как тут же щеки приобретают розоватый оттенок. Не хотелось бы показывать свое смущение. Как дура, ей-богу. Какой стыд.

Довольно долго я скользила по списку из разных названий, утопая в собственном невежестве. Что такое гляссе? Чем простой латте отличается от того же латте макиато? Что за раф? Вдруг редкостная гадость. Может, в каком-нибудь маке кофе и полнейшая ерунда, зато я знаю, каков он на вкус. Да, как грязь с прокисшим молоком. Но знаю ведь. В ту же секунду я пожалела, что мы не поехали в какую-нибудь пиццерию.

– Что-то ты долго, – заворчал Артём, и кончиками пальцев попытался отодвинуть меню от моего лица. Случайно он легко дотронулся до моей руки, и я вздрогнула, едва не выронив карточку.

– Подожди, – как-то резко сорвалось у меня. Тут же юноша покачал головой, поджав губы.

– Возьми латте макиато. С кокосовым сиропом, – настоятельно произнес он. Будто догадался, что я ничего не соображаю во всем этом. – Теплый, сливочный, в меру сладкий, с эдакой экзотической нотой.

– Ты официантом никогда не работал? – с раздражением я выронила меню на стол и скрестила руки на груди.

– Нет, – отозвался Артём. А затем, как мне показалось, одарил ироничной полуулыбкой. – Я никогда не работал.

– Кто бы сомневался, – ехидно зашептала я, сдвинув брови к переносице.

– Что? – переспросил собеседник, посчитав, что не расслышал.

Боже, Ева, что ты творишь?

К нашему столику стремительно прошествовала официантка с натянутой резиновой полуулыбкой. Она встала в одном шаге от нас, вооружившись ручкой и блокнотом для записи заказа.

– Что желаете? – показная учтивость меня раздражала.

– Двойной раф с шоколадом и…

– То, что ты говорил, – подзабыв название, в смущении отозвалась я.

– Макиато с кокосовым сиропом. Тоже двойной. Ещё брауни. Это все.

Я согласно закивала, а затем взглядом проводила длинноногую официантку, чуточку позавидовав ей. Не совсем честно, что кому-то достается такая фигура, а кто-то в свои почти семнадцать выглядит как нескладный четырнадцатилетний подросток.

– Ну, расскажи о себе, – обратился ко мне парень, едва я вновь на него взглянула.

– Было бы о чём рассказывать, – замялась я.

– Ты спасла мне жизнь, – хмыкнул парень и засучил рукава. Теперь он постоянно будет это повторять? Глазами я поползла по его коже, изучая мелкие чешуйки изящных и мастерски нарисованных рыб, плывущих к локтям. Тонкая работа. И ему невероятно идёт.

Парень это явно заметил и с долей самодовольства спросил:

– Нравятся?

Я молча кивнула.

– Я тоже их люблю. Пришлось долго терпеть. Так, где ты учишься?

– В школе, – ответила я.

Через мгновение над нами нависла официантка, и в нос ударил сладкий аромат кокоса, смешавшийся с кофейным. Кивком головы я поблагодарила девушку, и та бесшумно смоталась обслуживать других клиентов.

– Тебе лет семнадцать?

– Почти.

Кофе и впрямь был очень вкусный. Я прикусила трубочку и взглянула на своего собеседника. Тёмные ресницы отбрасывали тень на его нижние веки, а блеск глаз напоминал мерцание самых дальних звезд. Ребята из сериалов, простите, но он лучше любого из вас.

– А мне девятнадцать. Уже, – Артём отпил из чашки, продолжив пристально изучать меня.

– Я думала, ты чуть старше, – замялась я, пытаясь не размазать мягкое пирожное десертной вилкой по тарелке.

– Я не обманываю. Учусь в Институте. Второй год уже. Изучаю право. Пока нравится. А ты чем планируешь заниматься после выпуска? – юноша прощупывал почву общими темами.

– Пока не решила. Закончить бы школу. Я тут учусь недалеко. В семнадцатой. Это пять минут от твоего института. Скорее всего, в медицину пойду потом.

– Правда? Почему?

– Мой папа – врач. Психологом сейчас работает в больнице и подрабатывает частным на дому, – тут же я осеклась, решив, что не нужно слишком много болтать.

– Тоже хочешь быть психологом?

– Получше уж, чем отец, – пожала плечами, а затем вновь ощутила, что забываюсь. С этим парнем было довольно спокойно и тепло.

– Уместно ли спросить, но вы не ладите?

– Нет, – замахала руками я и криво улыбнулась. – У нас все отлично.

Неубедительно.

– Тогда извини за любопытство, – парень подпёр подбородок ладонью и начал пристально изучать мое лицо. Я едва не затряслась от волнения. Его глаза скользили по моей коже, будто каждую клеточку изучая. Я, естественно, не выдержала и отвернулась. Знала, что буду выглядеть глупо. Иначе быть просто не могло. Но вместо того, чтобы удивиться, Артем мягко рассмеялся. В отместку я закрылась волосами и тут же почувствовала, что вовсе упала на дно позора.

– Ты такая скромная… – новый знакомый попытался дотронуться до моего запястья.

Рефлекторно я отдернула руку, чем только подтвердила свое звание рыжей дикарки.

– Ладно-ладно, – парень вновь приглушённо рассмеялся. Какой же бархатный смех…

Если честно, я не верила, что такие парни существуют. Точнее, об их экзистенциальных возможностях я подозревала, но не могла осознавать, что они могут существовать и в моей жизни. Нет, поглядите, вот он – красавчик, богач, острый на язык, щедрый, тактичный и вежливый. Возможно, это сам господь Бог решил уже не мучить нас ожиданием второго пришествия, но перед большим замесом захотел еще немного побыть на земле. Жарко и холодно. Хочется пить, но в то же время вся и так истекаю. Кусочек пирожного прикасается к моим губам, и я смотрю на рот Артёма. Маленькая родинка у правого уголка.

– Ну как, вкусно? – внезапно поинтересовался мой собеседник, отчего я выронила вилку и сухо закашляла: кусок брауни застрял у меня поперёк горла. Тут же я протолкнула его глотком кофе и, отдышавшись, закивала головой.

Второй раз за день чуть не отбросила коньки. Удачно я сегодня вышла из дома.

– А чем ты увлекаешься, Ева? – пытался развить никак не клеившийся разговор мой знакомый.

– Сериалы, игры, книги, – я не стала врать. Никогда не пыталась казаться кому-то лучше, чем я есть. Парень сочувственно закивал головой, а мне оставалось лишь раздражённо выдохнуть и скрестить руки на груди. Обычно люди принимали в штыки слова о моих увлечениях. Будто всем сердцем они ждали какого-нибудь нежного лепета о вышивании или цветоводстве. – А ты?

– Ну, музыка вот. Гитара. Что думаешь?

– По-моему, классно, – пожала плечами я.

– Ага, – разом заулыбался Тема. – Детская мечта была – группу собрать. Сейчас я уже стар для этого. Дома иногда играю для себя. Еще хожу в зал. Друзья, вечеринки. Тебе они нравятся?

Я решительно покачала головой в ответ.

– Ну, хорошо, не будем о них. Напишешь, как тебя вконтакте найти?

– Без проблем, – закивала я и лишила блокнот одного из листов. Затем я вооружилась ручкой.

– Ева, – это я знаю. – Парень довольно усмехнулся. – А дальше?

«Лаврентьева» – рядом с именем ровно вывела я и засунула листок под чашку своего собеседника.

– Спасибо. Я схожу и попрошу ещё сахара. Мне, видимо, поскупились положить. Не могу так. Гадость гадостью.

С этими словами парень встал со своего места и окинул меня взглядом своих потрясающих глаз. Темно-серые, окаймленные желтоватым ободком с тысячей золотых нитей, тянущихся к зрачку. Я могла вечно смотреть на него. Если бы только остановить этот момент. Но нет – парень снисходительно улыбнулся и стремительно направился в сторону бара. А я всё смотрела ему вслед, спрашивая, как такой молодой человек вообще на меня повёлся. Я-то ни кожи ни рожи. Без денег, без пытливого ума и выдающихся способностей действительно выгляжу как очередная ороговевшая мозоль на теле мира: вроде не мешаю, а толка и эстетики ноль. То ли дело девушки красивые. Вон как та, длинноногая, через несколько столиков от нас. Погодите, она разговаривает с Артёмом? Поцеловала его при встрече и мягко рассмеялась?

Моментально я изменилась в лице, но продолжила свое удивительное наблюдение. Незнакомка была поистине хороша: высокая, стройная, с осиной талией, на которой затягивался узкий кожаный ремень. Её глянцевые золотые волосы струились по плечам, пытаясь дотянуться почти до бедер, а огромные глаза, над которыми изящными дугами красовались ухоженные брови, смотрели на моего нового знакомого с удивлением и некой приветственной радостью. Она фамильярно похлопала его по плечу, а затем, обхватив за запястье, немного отвела в сторону. Она говорила, вновь говорила, слушала, как отвечал ей Артём, кивала, улыбалась в ответ и вновь бесконечно говорила. Я смотрела на экран телефона. Минута, две, три. Улыбка девушки ослепляла. Её тонкая изящная ручка легла на плечо парня, затем – будто погладила. Рваным взглядом прикоснувшись ко мне, Тёма дал знак, что скоро подойдет. Затем его глаза вновь принадлежали ей. Меня медленно душило осознание того, что если сравнивать меня с этой девушкой, то это словно бриллиант и галька. И сравнение, прошу заметить, не в мою пользу.

Как ты вообще могла решить, что способна понравиться такому парню?

Конечно. Низкорослая, худая, с детским лицом, я не оправдываю стандартов красоты таких, как мой спаситель. Его широкий жест пригласить меня сюда был только благодарностью, а тогдашние попытки завести знакомство – обыкновенной издевкой.

Я вновь измученно взглянула на Артёма: по-прежнему увлечен беседой. Во время разговора со мной он ни разу не улыбнулся так широко и ярко. А с ней он всего… три минуты, а уже светится, как золотой поднос. Не выдержав такого унижения, я поднялась со своего места, схватила с вешалки куртку и несколькими шагами, стараясь не оборачиваться, добралась до выхода. Я спасовала. Просто взяла и спасовала, сколько ни пыталась внушить себе, что я все та же сильная, непоколебимая Ева Лаврентьева. Не сбавляя шаг, я пересекла улицу, почти на бегу застегнула молнию и пуговицы, затем скрылась в одном из дворов. Мне было настолько стыдно за это недоразумение, что я будто впитала в себя глупость всех дур этого города. Но вернуться и что-то придумать не хватало совести и фантазии. К тому же я чувствовала себя униженной и подавленной красотой той девушки. Нет, даже не её красотой, а взглядом Артёма на эту самую красоту. После неё я смотрелась бы крайне блёкло и невзрачно. Не хотелось портить впечатление. Я всего лишь школьница-мизантроп. С такими не случаются сказки.

Руки судорожно нащупали в кармане пачку сигарет и облезлый лиловый «Крикет». С жадностью я закурила и, пуская дым в светлое январское небо, почувствовала, как к подбородку тянется слеза. То ли дым резанул глаз, то ли обида – душу. Чёрт знает. В любом случае, вот так вот рушатся иллюзии и заканчиваются странные знакомства. Больше никогда его не увижу, даже если мне придётся идти до дома полдня.

Глава 5. Ева и разрыв шаблона

Первое, что я сделала, едва добравшись домой, – удалила свою страницу в социальной сети. Удалила без сожалений, без колебаний и каких-то надежд. Я прекрасно помнила, что тот пресловутый листочек с моим именем остался под чашкой нового знакомого, и теперь отыскать меня в интернете не составит труда. Конечно, Артёму вряд ли захочется это делать после моего ухода по-английски, но доля сомнения меня одолевала. Перестраховка никогда не повредит.

День не задался с самого утра, но к вечеру, вроде, всё устаканилось. Меня окутывал полумрак тесной квартиры – в такой атмосфере заниматься самоедством было раз в сто приятней. Но я твёрдо решила, что это на пользу мне не идет. «Не получилось так не получилось. А что ты хотела?» – мысленно я гладила себя по головке, стараясь вытеснить из памяти кадры неудачной среды. Но, что бы я ни пыталась делать, ничего не могло меня увлечь: смысл книжных строчек исчезал, интернет казался пустым, а от одних и тех же игровых квестов было уже тошно. «Не думай о нем. Просто не думай», – вновь самовнушение. Лицом я раз пятьдесят утыкалась в подушку, но такой способ расслабиться помогал только героиням сериалов. Я не такая везучая, и моя жизнь длится больше сорока минут экранного времени. В большей степени я чувствовала стыд за собственную нелепость, а не за какую-то романтическую тягу к парню. Нет, он, безусловно, классный, всё такое, но проще поверить в рептилоидов, правящих нашей планетой, чем в любовь с первого взгляда. Да и вообще, для себя я давно выделила одно отличное правило, чтобы избежать проблем:

Никогда. Никогда. Никогда не влюбляться.

После нескольких часов раздумий и кусания губ я достигла предела. «Просто нелепая ситуация! Вы больше не увидитесь. Точно-точно!» – внушая это, произнесла я. И, знаете, помогло. Минут через десять я остыла и принялась за уроки. Грёбаная школа превыше всего, как же иначе.

Два дня я очищала свою голову от всяких мыслей о той самой злополучной среде. Конечно, мантры я не мычала, в позе лотоса не сидела и в астрал не выходила. Но каким-то сказочным образом вышло недурно. Я бы от гордости дала пятюню самой себе, но тогда из интроверта с социофобскими наклонностями пришлось бы переквалифицироваться в обыкновенного шизофреника и стать клиенткой своего отца. А съехать с катушек пугает не так сильно, как час в кресле перед «дипломированным психологом».

– Давай там, постарайся, – папа легонько обнял меня, и я обмякла. Глаза мои в это время скользнули к настенным часам, и я поняла, что опаздываю в школу. Но выпускать родитель меня из объятий не спешил – с самого раннего утра я заметила его отличное расположение духа.