Невеста эльфийских кровей

– Что ж, я вас услышал и готов объявить решение. – Сенешаль оглядел притихшую толпу, а затем его взгляд опустился на Ринку. – Правом, данным мне нашим городом и Пресветлой, объявляю: наказание, назначенное судом, признать законным и привести в исполнение немедленно.

Толпа слаженно выдохнула, внимая приговору. Замерла, боясь пропустить хоть слово. Казалось, даже ветер затих в этот момент, перестал трепать вымпелы на шестах.

Ринка сжалась, мысленно прощаясь с жизнью. Сто плетей! Да она и двадцать не выдержит! Для нее это смертная казнь.

Но если она решила, что это все, то ошиблась.

Насладившись произведенным эффектом, сенешаль продолжил, повысив тон:

– Если только среди присутствующих не найдется тот, кто поставит свою жизнь, честь и душу в защиту этой девицы. – Он обвел глазами всех собравшихся, включая жрецов. – Есть ли среди благородных эрлов, служителей храма и простых горожан тот, кто согласен обнажить меч и сразиться с лучшим мечником города во славу Пресветлой? Есть ли тот, кто согласен обвенчаться с этой девицей божественным браком? Если такой человек найдется, пусть выйдет и назовет себя здесь и сейчас!

Он замолк – и все замолчали. Даже в задних рядах наступила мертвая тишина. Толпа ждала, застыв в напряженном молчании.

Ринка же обреченно рассмеялась.

Фарс. Этот суд просто фарс, созданный на потеху толпе. Представление, разыгранное по нотам.

Даже если кто-то из местных позарится на эльфийскую кровь и рискнет выйти против лучшего мечника, то шансов, что кто-то захочет сочетаться с полукровкой божественным браком – ноль. Божественный брак это не просто венчание в храме. Это обмен кровью и душами. Он навеки скрепляет две души, делая их одним целым. Обычный брак заканчивается со смертью одного из супругов, божественный не может расторгнуть и смерть. Даже переродившись в новых телах, две души по-прежнему будут стремиться друг к другу. Сами боги не смогут разорвать эту связь.

Стоять больше не было сил. Измученная, полностью опустошенная, лишенная последней надежды, она сломанным цветком опустилась на землю.

Все. Это конец. Даже если каким-то чудом она выживет после ста плетей, куда ей потом идти? Слабой, беспомощной, без семьи и друзей. Разве что сгинуть где-то в канаве возле обочины или попасть в руки разбойников…

– Я согласен.

Ровный, полный достоинства голос прозвучал в тишине.

Следом за ним по толпе пронесся возбужденный гул.

Не веря своим ушам, Ринка вздрогнула. Но поднять голову и взглянуть на того, кто решился на это безумие, она не посмела. Слишком много надежд и разочарований для одного дня, который, вполне вероятно, станет последним в ее маленькой жизни.

– Кто этот храбрец? – раздался удивленный голос сенешаля. – Выйди и назовись!

Охваченная робкой надеждой, Ринка даже дышать перестала. Она до звона в ушах вслушивалась в шаги. Кто-то шел, тяжело и мощно ступая, и толпа невольно раздвигалась перед ним.

Шаги становились все ближе. И вскоре до Ринки донесся запах хорошо выдубленной кожи, древесного дыма и степных трав. Пряный и терпкий. Чужой.

Его обладатель остановился у нее за спиной. Густая тень накрыла ее. Ринка замерла мышкой, боясь сделать вдох.

Он был так близко, что она почти чувствовала тепло его тела. И боялась взглянуть. Боялась, что вспыхнувшая надежда окажется новым фарсом.

– Брент. Можете звать меня просто Брент. Мое родовое имя ничего вам не скажет.

Кем бы он ни был, в его тоне звучали безусловная сила и уверенность в собственном праве.

И на миг Ринка позволила душе встрепенуться, поверить в спасение.

– Вижу, ты прибыл издалека, мэтр Брент, – благодушно заметил сенешаль, – и не знаешь наших законов.

– Эрл. И мне ни к чему знать ваши законы. Я слышал все, что здесь говорилось.

– Значит, ты согласен сразиться за полукровку? За сироту? Ей нечем тебе заплатить. У нее нет ни семьи, ни имущества. Даже родовое имя ей дали в монастыре.

– Согласен.

– И согласен скрепить ваши души божественным браком?

– Да.

– Ты готов поклясться в этом на печати Пресветлой прямо сейчас?

– Да.

Сенешаль не спешил отвечать.

Он не рассчитывал, что кто-то из присутствующих решится на такое безумство. Связать свою душу с полукровкой на веки вечные! Но храбрец (или безумец) все же нашелся. И что теперь делать?

Сенешаль с радостью отменил бы свое опрометчивое решение, да только слово не воробей: вылетит – не поймаешь. Сказанное нельзя изменить.

Ринка жадно ждала его слов. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами все расплывалось то ли от напряжения, то ли от слез. А в голове вспугнутыми воробьями носились рваные мысли.

Пауза затягивалась. Тишина давила все больше.

Девушка судорожно глотала жаркий полуденный воздух – и не могла надышаться. Ей казалось, что ее голова вот-вот лопнет как переспелый арбуз.

Наконец, она услыхала:

– Да будет так!

Облегчение обрушилось снежной лавиной. Пронеслось, сметая все на своем пути.

И в этот момент измученное сознание, не выдержав, скользнуло во тьму.

Глава 5

…Ее разбудил визг ржавых петель и дверного засова. Кто-то шел по тюремному коридору твердой, уверенной поступью.

Вздрогнув всем телом, Ринка открыла глаза. Уставилась в нависающий потолок.

Сначала она не могла понять, где находится и что происходит. Но уже через миг воспоминания накатили удушливой волной, встали в горле горьким комком.

Суд. Ее же судили. Приговорили к ста плетям и изгнанию.

Если только кто-то не рискнет спасти ее душу…

И, кажется, такой безумец нашелся.

Шаги звучали все ближе. Из-за поворота показался тусклый свет фонаря.

Кто-то шел к ее камере.

Охваченная ознобом, Ринка села, подобрала ноги под себя. Обхватила руками плечи, пытаясь согреться.

И в этот момент из темноты коридора к решетке шагнул человек. Высокий, широкоплечий, в длинном плаще, под которым тускло отсвечивали звенья кольчуги.

Он возник так внезапно, что узница инстинктивно отпрянула, вжалась спиной в холодную шершавую стену. Нервно втянула носом знакомый запах кожи и трав.

Нежданный гость заслонил собой свет. Его лицо оставалось в тени, но огромный меч заставил Ринку вспотеть. Незнакомец носил его заткнутым за пояс, без ножен, и сейчас на остром отполированном лезвии сияли красные блики. Как кровь.

Она опустила взгляд ниже. Полы его плаща и носки сапог были покрыты толстым слоем дорожной пыли.

Тяжелый хмурый взгляд незнакомца заставил ее побледнеть. Он буквально впился в ее лицо.

– Это она?

У него был хриплый, будто надтреснутый голос. Голос смертельно уставшего или раненого человека. Но, тем не менее, она узнала его. И сердце забилось сильнее.

Она не могла ошибиться. Это был Брент, единственный человек, что рискнул заступиться за нее на суде. Но сейчас, как и тогда, она не могла разглядеть его лицо.

– Да, ваше благородие.

– Открывай.

Из-за спины незнакомца выкатился смотритель тюрьмы.

Ринка передернула плечами, сбрасывая с себя его липкий взгляд.

– Сейчас, сейчас, ваше благородие.

Связка ключей забренчала в потных руках.

Незнакомец не стал дожидаться, пока смотритель найдет нужный ключ. Молча сжал замок огромной лапищей, затянутой в крагу из воловьей кожи. И Ринка невольно вздрогнула, втянула голову в плечи, услышав металлический хруст.

Сколько ж силы в его руках, если он вот так, играючи, может сплющить железо?

Решетка с противным скрипом сдвинулась с места.

Затаив дыхание, исподлобья, Ринка следила за незнакомцем.

Тот, морщась от вони, вошел в ее камеру. В его руках что-то блеснуло, и она с изумлением поняла, что это серебряный обруч шириною в два пальца. К нему крепились монетки-гривны размером не больше ногтя. Она уже встречала подобное украшение у женщин на старинных гравюрах. Брачное ожерелье, вот что это такое.

Только люди в Таатагане такие не носят.

Это прерогатива Перворожденных. Эльфов, орков и других рас, что давно покинули эти земли и ушли за Пролив, на ту сторону, в Эльвериолл…

Пару секунд незнакомец смотрел на обруч в своих руках, а потом склонился над девушкой.

Шершавые мужские пальцы скользнули по ее шее, отводя в сторону растрепанные волосы.

Холодный металл коснулся кожи. Ринка нервно сглотнула. Тоненькая жилка на ее горле забилась сильнее, а по телу побежали мурашки.

Один вдох – и незнакомец застегнул ожерелье на ее шее. Красивое ожерелье, из чистого серебра. С филигранным узором. С блестящими гривнами.

И внезапное понимание заставило ее задрожать.

Божественный брак. Вот что это такое.

Но как? Когда?!

– Пока ты была без сознания, – ответил он на ее безмолвный вопрос. – Жрецы Пресветлой совершили обряд на ристалище.

И разогнулся.

Ринка поспешно задрала рукав. Так и есть! Левое запястье было перевязано тряпкой. Дрожащими пальцами девушка сдвинула ее.

Под ней оказался тоненький розовый шрам. Он не болел, не кровоточил. Только немного чесался. Значит, все это правда. Боги благословили их брак…

Вот и все. Теперь они муж и жена. Теперь ее жизнь – собственность этого незнакомца.

Внезапно стало трудно дышать. Словно брачное ожерелье легло на грудь гранитной плитой. Ринку охватила мелкая дрожь.

Но уж лучше так, чем быть забитой до смерти на глазах у толпы.

Она еще пыталась осознать случившееся, когда незнакомец снял с себя плащ и накинул ей на плечи. Короткими, сухими движениями завернул в сукно дрожащее тело. Поднял с грязной соломы, осторожно прижимая к себе.

Он обращался с ней так, словно боялся разбить.

– Благородный эрл желает как можно быстрее консуммировать брак? – послышался сальный смешок.

При звуках этого голоса Ринка закрыла глаза.

Не видеть. Не слышать. Забыть, что он существует, забыть все, что он сделал…

Герхард Тамаск. Новый эрл. Виновник всех ее бед.

Когда-нибудь, может быть, ей удастся вычеркнуть из памяти все, что пришлось пережить в этих застенках… Когда-нибудь она сможет забыть.

А сейчас каждое слово врезалось, точно отравленный нож.

– Не вижу смысла терпеть до утра, – голос ее нового мужа прозвучал холодно и безразлично.

Но его руки сжались сильнее вокруг нее.

Герхард шагнул на свет.

– О да, девица страсть как хороша. Даром что полукровка. Я в некотором роде даже завидую вам, – тот же сальный смешок. – Но будьте с ней осторожны! Эта дрянь убила моего отца, – тяжелый вздох, от которого тянет притворством. – Несчастный повелся на ее эльфийские прелести, сделал своей законной женой, а она отравила его прямо в первую брачную ночь!

Ринка с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

Ложь, все ложь! Но разве ее будут слушать? Кому нужна сирота, да еще полукровка? Здесь не любят ни эльфов, ни магию…

Кто заступится за нее?

Разве что чужестранец, который зачем-то женился на ней.

Сердце девушки колотилось, как у зайчонка. Ей хотелось вырваться из чужих рук, отпрянуть, зашипеть дикой кошкой. Вцепиться ногтями негодяю в лицо.

Но она не делала ни того, ни другого. Только сжалась сильнее, сглатывая свою боль вместе с колючим комком.

Незнакомец шагнул в коридор, вынося ее из камеры, вынося из кошмара.

Отблеск света упал на его лицо. Суровое, испещренное страшными шрамами.

Ринка потрясенно уставилась на него, не в силах вздохнуть или крикнуть, не в силах отвести глаз.

Темная, дубленная ветрами и солнцем кожа. Плотно сжатые губы. Серебристый ежик волос над высоким лбом. Тяжелые надбровные дуги, под которыми прячутся глаза цвета черненого серебра.

В этих глазах плещется сумрак…

Ринка могла бы поклясться, что не знает этого человека. Что никогда не встречалась с ним. Всю свою жизнь она провела за стенами женского монастыря, куда ни разу не ступала нога мужчины.

И в то же время он показался смутно знакомым.

Опасно знакомым…

Словно черты его лица были высечены когда-то давно в недрах ее подсознания. Как силуэт на камее. А теперь вдруг напомнили о себе.

Почувствовав ее взгляд, он прищурился. И на миг ей показалось, что его зрачки сжались в два полумесяца. Но тут же вернулись в обычную форму.

Не человек!

Это знание перевернуло ее маленький мир. Впервые она видела перед собой представителя другой расы, хоть и слышала о них много раз.

И тогда она вспомнила, где могла его видеть.

Вспомнила, где встречала это лицо.

Он являлся к ней в детских снах. Так давно, что она и забыла…

Как же его зовут?.. Он ведь называл свое имя там, на ристалище…

Берг? Берт?

Брент…

О да, точно, Брент! Странное имя для того, кто представился эрлом. Слишком короткое.

Ринка пыталась сосредоточиться на мыслях о нежданном супруге, чтобы не слышать Герхарда. Тот, как привязанный, шел следом за ними, и его вкрадчивый голос ввинчивался в ее мозг раскаленным железом:

– Могу рекомендовать вам хороший постоялый двор с чистыми простынями. Не пристало благородному эрлу в брачную ночь кувыркаться на сене.

Ринка так и не поняла, что произошло. Но лицо ее нового мужа вдруг изменилось. Всего на секунду. Черты заострились, придавая ему устрашающий вид, в глазах вспыхнуло мрачное пламя.

Брент развернулся, держа ее на руках. Легко, словно она была перышком. Глянул на Герхарда так, что тот, побледнев, отшатнулся к стене.

Между ними было не меньше пяти шагов, но что-то заставило человека ощутить приступ паники.

– Я не нуждаюсь в советах, – произнес чужестранец ледяным тоном.

***

От угрозы, прозвучавшей в его словах, Герхард покрылся испариной. Внезапная слабость в ногах заставила опереться на стену. Страх – подспудный, животный, вылезший из глубин подсознания – накрыл его с головой, почти лишая рассудка.

– П-п-прошу п-п-прощения, эрл, – заблеял он, трясущейся рукой утирая лицо, – не хотел вас задеть…

Но Брент не слушал его. Жалкий человечишка был ему не интересен. Все, что волновало уркха – это хрупкое дрожащее тело в его руках.

Отступив, он уверенным шагом направился к выходу, прижимая к груди вожделенную добычу.

Ринка все это время лежала в его руках, сжавшись в комок, точно пичужка в руках птицелова. Маленькая, худенькая, с потухшим взглядом и скорбной складочкой, застывшей между бровей.

Она боялась его. Брент чувствовал ее страх, но в то же время чувствовал примешенное к нему любопытство. Определенно, девчонка узнала его. Только, что именно она вспомнила? И может ли помнить вообще?

Со дня их последней встречи прошло шестнадцать человеческих лет. Ничто для того, кто прожил уже пару сотен и должен прожить еще столько же. Но для юной девушки, чьи жилы наполовину заполнены жидкой людской кровью – это почти четверть века. Люди больше и не живут. И у людей короткая память, им свойственно все забывать…

Чего не скажешь о Первородных. Тех, кто населяли эти края задолго до того, как человек научился добывать огонь трением.

Те помнили все, начиная с момента рождения. А некоторые и больше. Например, у оркских шаманов и эльфийских друидов была отлично развита родовая память.

Вот и Брент помнил, что случилось тогда, в мельчайших подробностях. Так, словно это было вчера.

Он помнил высокие окна, за которыми опускался туман. И приглушенный свет магических светляков, застывших на стенах. Тела охранников, погибших в бою, и женщину, крючившуюся в луже крови. И двух мужчин, склонившихся над колыбелью.

Их тихие голоса:

– Она последняя, больше никого нет. Род Джиттинат прерван, да здравствует род Каламрис.

– Солнце не померкло, пока светит хоть один луч. В этом ребенке течет кровь Алиэрна.

– Полукровка нам не помеха. Ее мать человек.

– Ее отец Алиэрн Джиттинат. Она может быть опасной для нас.

– Если только кто-то узнает, чья она дочь.

– Но мы ведь этого не допустим? Эльвериолл устал от междоусобиц. Эльфы не выдержат новой войны, нас и так слишком мало…

В колыбели лежит ребенок. Девочка, годик отроду – не больше. Ее глаза открыты, взгляд серьезный, внимательный, словно малышка все понимает.

– Нужно избавиться от нее.

– Убить?

– Нет, мы не станем осквернять наши мечи кровью младенца. Мы вернем ее людям.

– Я согласен с вашим решением, аэр. Но кто доставит ее за Пролив?

Оба смотрят на Брента. Тот стоит в стороне, опустив окровавленный меч. Замок Джиттинат оказался крепким орешком, но сегодня он пал. И в эту минуту на площади казнят главу рода, отца этой малышки.

– Подойди! – говорит один из мужчин.

И Брент подчиняется приказу того, кому присягал на верность.

– Ты славный воин, Брентаррин Арнбранд. И не раз доказал в бою свою верность. Но сегодня тебе предстоит особое задание.

Он смотрит на девочку в колыбели. Ловит на себе ее взгляд. Она для него никто, очередное задание, но сердце воина почему-то на секунду сжимается.

Он берет ее на руки и прячет под плащ, чтобы вынести из павшего замка…

Их пути разойдутся на том берегу. Он оставит ее в рыбацкой лодке, вытащенной на песок, но не уйдет. Будет ждать в темноте, пока кто-то в деревушке не услышит крики младенца.

И только убедившись, что малышке ничего не грозит, он исчезнет в ночи.

Чтобы спустя столько лет вернуться за ней.

Брент мысленно усмехнулся.

Все повторяется, как и тогда. Она снова его задание. Особое, которое нельзя доверить никому, кроме него. Он снова спасает ее от смерти, как и тогда. И так же, как и тогда, несет на руках, укрывая своим плащом.

Только теперь в его руках не младенец, а юная девушка. Он чувствует все выпуклости и впадинки ее тела. Чувствует, как ее маленькие крепкие груди прижимаются к нему через одежду. Чувствует ее взгляд.

Особенно взгляд.

Все время, что он нес ее по тюремному коридору, девчонка рассматривала его исподлобья.

Не доверяла. Ждала подвоха.

Ее тело в его руках казалось натянутой тетивой.

Не такой он рассчитывал увидеть наследницу древнего рода. Не в таком месте встретить.

Брент молчал, старался не смотреть на девушку, давая ей возможность привыкнуть.

А внутри бурлило желание развернуться и размазать по стенке того слизняка.

Ему пришлось сдержать этот порыв. Нельзя. Хватит, он и так едва не выдал себя, напугав человечишку. Пусть живет и помнит свой страх.

А у него другое задание. И он должен выполнить его в срок.

Глава 6

У выхода из подземелья пришлось все же остановиться. Там ждал сенешаль в окружении чиновников и тюремной охраны.

– Вы же помните условие, благородный эрл?

– Не забыл.

– И вы непременно исполните его этой ночью?

Брент сощурил глаза, примеряясь. Может, зря он жалеет этих червей? Всего один взмах мечом – и от них останутся только трупы.

Но нельзя… Аэр не простит. Брент не имеет права привлекать лишнее внимание. Ни к себе, ни к девчонке. А он и так достаточно засветился, согласившись на этот брак. Был бы другой выход – использовал бы, не задумываясь. А теперь придется действовать исходя из того, что есть.

Сенешаль будто что-то почувствовал. Отодвинулся за спины охранников. Даже голос его изменился, в нем проклюнулись нервные нотки:

– Наше требование продиктовано исключительно заботой о благополучии этой несчастной. Вы должны консуммировать брак и предоставить доказательства прежде, чем покинете Таатаган. И не думайте, что нас легко обмануть. Вы сняли комнату на Горшечном мосту, трактирщик вас ожидает. А с ним и судья, готовый сразу засвидетельствовать подтверждение брака.

Ринка похолодела.

Ну да, а чего она ожидала? Их ведь обвенчали на потеху толпе, а теперь хотят убедиться, что брак не фиктивный.

– Вы получите то, что желаете, – отрезал Брент без всяких эмоций. – На рассвете, и не мгновением раньше.

Охрана расступилась, пропуская его. Он прошел мимо них невозмутимый, абсолютно бесстрастный. Точно ожившая ледяная статуя, а не человек…

Совсем не человек…

Ринка не могла отделаться от чувства, что не ошиблась. Что там, в темноте камеры, она действительно увидела, как изменились его зрачки. Но все случилось так быстро, что девушку одолевали сомнения. Действительно ли она видела что-то? Или ей показалось?

Между тем, Брент вынес ее на улицу. Там уже ждал вороной красавец, тихо заржавший при виде хозяина.

– Отличный скакун, – один из охранников уважительно крякнул. – Не всякий эрл может такого себе позволить.

Брент не ответил.

Казалось, его совершенно не трогали ни предстоящая ночь, ни требование сенешаля. Ни девушка, притихшая в его руках.

А вот Ринка не знала, что думать. Смириться со своим положением? Или попытаться сбежать?

Что принесет ей брак с незнакомцем?

А если бежать, то куда?

Когда-то она мечтала о замужестве, как и другие девушки в монастыре. Они знали, для чего их растят, знали, что после шестнадцати лет им всем предстоит выйти замуж за благородных эрлов и стать послушными женами. И в этом не было ничего пугающего или отвратительного. Таков был обычай, так жили все. Монастырские невесты считались лучшими в Таатагане. Многие семьи мечтали заполучить такую для сына.

И Ринка собиралась стать хорошей женой. Даже когда она поняла, что ее супругом станет старик, даже тогда она готова была принести себя в жертву, как учила матушка Ильза. Ухаживать за ним, стать сиделкой.

Но теперь…

Теперь она не была уверена, что так уж хочет стать чьей-то женой.

В монастыре о многом не говорилось. Например, каким образом консуммируют брак, и откуда дети берутся. От этих тем наставницы легко уходили, прикрываясь одной отговоркой: «Пресветлая откроет все знания в нужный момент».

Но для Ринки этот момент настал как-то неправильно. И то чувство гадливости, что она испытала в спальне эрла Тамаска, до сих пор сидело в ней липким комком.

Между тем, тюремные стены закрылись, разделяя жизнь «до» и «после», как они уже сделали это неделю назад. И Ринка полной грудью вдохнула вечерний воздух. Он пах недавно прошедшим дождем, омытой листвой, нагретой землей и чем-то еще неуловимо знакомым.

Она огляделась.

Солнце спряталось за стены ратуши, город накрывали летние сумерки. А на ристалище ее привезли рано утром. Даже суток еще не прошло, а она уже стала женой незнакомца.

И не просто женой.

Жрецы связали их души. И тонкий шрам на левом запястье будет вечным напоминанием об этом.

Ринка даже рада была, что не помнит обряда. Божественный брак – древний ритуал, при котором взывали не к Пресветлой Орриет – прародительнице всех людей, а к сакральным силам природы. Жрецы призывали в свидетели духов стихий, и эти духи становились свидетелями венчания.

Духов невозможно обмануть, с ними невозможно договориться или откупиться золотом и серебром. Если они связывают две души – то это навечно.

И можно бежать сколько угодно и так далеко, как только захочешь. Но в конце концов ты вернешься туда, откуда пришла. К тому, от кого убежала.

Вздохнув, она покосилась на Брента.

– Куда ты меня везешь?

– Подальше отсюда.

Всего два слова, сказанные им за последние два часа.

Не слишком-то разговорчив ее новый супруг.

Да и она не спешила общаться. Молчала, пока он усаживал ее на коня, и пока они двигались неспешным шагом по улицам города. Только вздыхала, думая о своем.

Брент шел рядом, ведя вороного за узду. А потом монотонное покачивание и бессонные ночи сделали свое дело. Ринка начала клевать носом.

Какое-то время она еще боролась с усталостью, но силы были неравны. В конце концов задремавшая девушка соскользнула с седла.

Брент не дал ей упасть. Подхватил, сам сел в седло и ее усадил перед собой. А теперь придерживал одной рукой, оберегая от падения.

Ринка опустила голову и скосила глаза на его руки.

Обычные мужские руки, ничем не примечательные. Если не знать, что любая из них может сплющить металл…

Это воспоминание заставило ее передернуть плечами.

Новый супруг пугал еще больше, чем предыдущий. И даже больше, чем Герхард. Желания тех двоих были просты и понятны: они жаждали ее юной плоти и крови. Первый надеялся помолодеть, а второй…

Впрочем, к чему вспоминать, что там хотел второй, ведь он уже в прошлом, и Ринка надеялась, что их пути больше не пересекутся.

Но чужестранец был здесь. Рядом. Это его рука, что сплющила замок на тюремной решетке, сейчас ее обнимала. И стоит ему лишь немного напрячь свои мышцы, как от Ринки останется только мокрое место!

Между тем, конь свернул на узкую улочку, и в нос девушке ударил запах стряпни. Она подняла глаза и уткнулась в небольшую, потемневшую от времени вывеску. На ней еще были видны остатки котла, в котором по задумке неизвестного художника что-то варилось.

– Прибыли.

Брент соскочил на землю.

Ринка не стала ждать, пока он поможет ей слезть. Но стоило ей шевельнуться, как сильные руки тут же сомкнулись вокруг нее.