Голос из прошлого

– Йохан, Йохан, постой. Не торопись. Давай по порядку, расскажи мне подробно, что за игра тебе нужна и что в ней должно быть такого, что ты решил обратиться ко мне, а не к своим программерам. – казалось, что метиска немного разволновалась.

– Вот, в самую точку. Ким, я обращаюсь к тебе, потому что мне нужна игра, которая будет полностью идентична реальности, что бы человек забывал, что он находится в игре. Мои так не смогут. Человек должен стрелять. Стрелять максимально точно и на полное уничтожение соперника. Он должен стрелять по кораблям чужих. Он должен стрелять по Чужим, которые будут выходить из этих кораблей. Он должен …. Ну ты понимаешь.

– Не до конца. Скажи какова конечная цель этой игры?

– Победить, конечно, что же ещё!

– Я скорее неправильно выразилась. Если это игра – тренажёр, чему должен будет научиться игрок? Я не могу дать распоряжение написать игру, которая будет учить воевать и убивать. Высший круг запретит это и дисквалифицирует меня до уровня помощника рабочего на плантации. К чему ты хочешь подготовить игроков?

Хайз почувствовал себя в тупике. Он позвонил ей не подготовившись, не проработав план разговора, даже не получив ответ от Хоула о технических возможностях защиты. Он даже себе не мог объяснить, что должна делать игра. Делать такое, что не противоречило бы всему, что было незыблемо в их мире. Столетиями всё было направлено на снижение агрессии в человеке. Вспышки злобы были редчайшим случаем. Последнее убийство произошло более 50 лет назад и даже тогда убийцу не казнили, а лишь заперли его в одиночную камеру, полностью автоматизированную и отрезанную от остального мира. Заключённому в ней подавалось любое количество воды, еды и электричества для освещения и простенького изолированного компьютера. Он знал, что подобные камеры были запрограммированы открываться только после того, как заключённый умрёт своей смертью.

– Йохан….

– Да, Фэй, я думаю. – он в очередной раз потёр лоб ладонями. – Я сам понимаю, что хочу невозможного, но подумай сама. Мы создали наш мир. Таким, каким мы хотим, чтобы он оставался. Спокойный, подконтрольный, предсказуемый. И тут появляется Нечто, что может быть другим. Я просто представил себе, что если те, кто прилетят к нам, что если они готовы к войне против нас? Что если они смогут выстрелить в человека? Как поступать нам? Учиться может оказаться слишком поздно.

– Ты сказал, что тебе нужна игра, которая полностью реализует реальность. Для чего тебе такой уровень достоверности?

– Как для чего?! Что бы человек был готов потом пойти туда, куда мы скажем, и выстрелить в чужого. Он должен быть готов сражаться за человечество.

– Скажи, тебе нужно, что бы человек пошёл туда в обычном скафандре пожарника или спасателя? И уб… – Ким запнулась. – делал всё это холодным оружием? Голыми руками?

– Конечно нет, мы дадим ему корабль, мы посадим его за пульт чего-нибудь, пока ещё не знаю чего. Мои люди сейчас прорабатывают наши технические возможности.

– То есть он не будет видеть своими глазами чужих, он будет видеть перед собой экран?

– Ну конечно, Фэй, даже мы с тобой никогда не видели друг друга своими глазами.

– Йохан, тогда всё намного проще. Тебе не нужен тренажёр, тебе действительно нужна игра. Тебе нужна игра, где человек будет управлять какой ни будь шагающей машиной, мегалазером или чем-то ещё. И при этом он не будет убивать. Мы сделаем игру, в которой он спасает птичек от нашествия крохотных вирусов, стреляя в них ампулами с лекарством.

– Фэй, я не хочу ни в кого стрелять ампулами с лекарством, кажется я совершенно чётко выразил, для чего мне нужен этот тренажёр!

– Мой дорогой Хайз, что В РЕАЛЬНОСТИ будет делать твой мегалазер или твой космический корабль – я не знаю, это пусть решают твои техники, ты сам должен придумать как они будут создавать оружие, и при этом не сойти с ума. Но игрок, Йохан, он будет участвовать в обычной игре, просто мы посадим наших ребят, которые тестируют игры перед выходом и скажем, что это их работа. Эти мальчики и девочки будут дистанционно управлять тем, что ты им дашь. Они не будут знать, что это происходит на самом деле. Им незачем это знать. Но если всё это действительно случится – нам нельзя дать им узнать ЧТО ИМЕННО они сделали. Иначе, боюсь, они могут сойти с ума или наложить на себя руки.

Йохан Хайз уставился на улыбающуюся Фэй Ким, которая только что так изящно решила дилемму, мучавшую его столько времени.

– Ты это только что придумала? – выдавил он из себя

– Ты обратился к специалисту в медиа бизнесе. Это в мои обязанности входит делать так, чтобы всё человечество верило в то, что нужно МНЕ. – её улыбка сияла и в ней по-прежнему не было ни грамма превосходства или какой-то подколки. Это была чистая искренняя улыбка человека, который только что помог своему старому другу.

– Ты великий профессионал, Фэй!

– Так же, как и ты в своём деле, Йохан. – она откинулась в кресле и ворот халата снова разошёлся в стороны почти открыв её грудь.

– Завтра я пришлю тебе данные по возможным системам, которые мы сможем задействовать в случае неблагоприятной ситуации. До завтра, дорогая! – он чуть наклонил голову, не отрывая взгляда от едва подсвеченной ложбинки на груди Ким и отключил сигнал.

Фэй ещё несколько секунд сидела перед свернувшимся окном вызова, а затем в долю секунды стёрла с лица приветливую улыбку.

– Дубина! Тупой придурок! Что ещё нужно сделать, чтобы зацепить тебя? Осака, ты уверена, что он гетеросексуал, а не какой ни будь извращенец, которого возбуждают только игры или домашние животные?

Осака – пожилая тучная женщина, в внешности которой чувствовалось подавляющее большинство азиатских корней поднялась со своего места, расположенного за рабочим столом Ким и потому не видимого во время разговора.

– Да, я абсолютно уверена в этом. Вы нравитесь ему, и рано или поздно он сам придёт к Вам с предложением о браке и тогда он будет Ваш. Просто его мысли сейчас заняты проблемой, о которой вы говорили. В самом начале все его движения, направление взгляда, паузы, все другие признаки говорили о том, что больше думает о том, что видит, а не о своём вопросе. И только в конце разговора работа снова взяла верх.

– Ладно, в одном ты оказалась права – он действительно позвонил именно в это время. И мы с тобой сделали что могли. Иди спать, завтра будет много работы.

Михаил

Татьяна смотрела на мужа вяло ковыряющегося вилкой в макаронах. Эту ночь он провёл беспокойно. Раньше он всегда тихо спал и даже не храпел, а сегодня всё было по-другому. Сначала долго не мог уснуть, а потом что-то бормотал во сне. Таня всегда спала очень чутко проснулась почти сразу. На вопросы он не отвечал и даже не проснулся, когда она зажгла свет, просто что-то невнятно говорил и всё время прикладывал руку к уху, как будто ему что-то мешало.

– Мишаня, может мы куда-нибудь съездим, а?

– Куда? До отпуска ещё три месяца.

– Ну давай хоть на дачу к моим съездим, хоть на выходные?

– Опять копать огород или поливать? Что там обычно в это время делают?

– Ну а что? Ты же от компа не отлипаешь. Или на работе за ним сидишь и дома. Я на твою спину уже устала любоваться.

– Танюша, у меня просто были ночные кошмары. Мне всё время казалось, что мне сделали дырку в голове и кто-то вилкой пытался покопаться у меня в мозгах. И всё время болтали что-то, а язык такой, что ни слова не понятно, на английский вроде похож, а только вот странный какой-то.

Он любил её и теперь не мог смотреть в её серые глаза в которых отражались забота и переживание. Только вот заставить себя улыбнуться и бодро съесть макароны у него никак не получалось. По вкусу они напоминали бумагу и даже банка тушёнки, которую она в них положила не меняла вкус. А ведь он всегда любил макароны с тушёнкой.

– Танюша, дай мне перец. – Он взял протянутую перечницу и густо, до черноты поперчил макароны.

– Ты чего? Они же теперь несъедобные. – округлила она глаза

Запихнув в рот ещё одну вилку с макаронами Миша озадаченно уставился на перечницу – вкуса не было. Он чувствовал на языке крупинки молотого перца, но по вкусу они не отличались от самих безвкусных макарон.

– Та-ань, у нас лимон дома есть? – взяв протянутый лимон он отрезал кружок в полсантиметра толщиной и положил в рот. Едва различимый кислый вкус расплылся вместе с соком по языку.

– Ты чего? Тебе не кисло разве? – удивление на её лице стало сменяться тревогой.

– Ну чуток есть, но это не тот вкус, что был раньше.

– Слушай, давай-ка мы с тобой к врачу сходим.

– К какому? Ухо-горло-носу что ли? – скептически промычал Михаил пытаясь прожевать ещё одну порцию бумажных макарон.

– Да к любому! Хоть к проктологу с тобой пойду, может хоть скажет откуда у тебя это всё.

– Вот он и скажет, прямо «оттуда» это всё и взялось. Танюш, давай так, к врачу мы не пойдём, я сейчас на работу, вечером приду всё доем, а по поводу дачи – я подумаю, может быть ты и права. Один день поработаю, второй день с твоим отцом футбол посмотрим да пива выпьем, может меня и отпустит.

Он нарочито весело улыбнулся и начал вылезать из-за стола. Одевшись и поцеловав жену на прощание, он закрыл дверь и двинулся на работу. Начало в 10 никто не отменял, а в последнее время начальство стало гонять за опоздания. Да и август приближался, а на отпуск ещё нужно было поднакопить, в противном случае Турция могла и не случиться.

Научники

– Олан, Вы готовы? Раджив? Тонга? – профессор Алекс Рам оглядел своих помощников чуть дольше задержавшись взглядом на новеньком. Тонга был смугл, предельно вежлив и немногословен, чем сразу понравился профессору. К тому же он явно принадлежал к типу людей, которые сначала думают, потом ещё раз думают и лишь затем говорят.

Запустив программу, он стал считывать сигналы отправленные столетия назад, чтобы впервые в истории человечества постараться установить контакт с человеком, умершим ещё в те далёкие времена, когда люди разговаривали на разных языках и существовало такое понятие как «политическая карта мира». Один из видов атласов, на котором были нанесены не только реки, горы и города, но и совершенно дикое изобретение древних – границы между людьми, жившими порой в минутах ходьбы друг от друга.

Сканер быстро произвёл уже отработанные действия по синхронизации с тонкими полями объекта и высветил в воздухе параметры соединения – мощность сигнала, модуляции всех двенадцати видов волн, отвечающих за работу головного мозга.

– Контакт установлен. – отрапортовал новенький.

– Тонга включайте запись. Олан запускайте дешифровщик. Раджив, аккуратнее с подстройкой. – Сам профессор внимательно следил за голограммой головного мозга объекта, отмечая точки, куда помощник должен был фокусировать аппаратуру.

– Есть звук. – снова подал голос Тонга

– Дешифровка запущена.

– Есть видео.

– Тонга выведите видео на отдельный визор. Звук тише. Радж замри. – Профессор Рам впился глазами в изображение, которое поступало прямо со зрительного нерва объекта. Поначалу оно было мутным и дергающимся, но с каждым движением помощника мутность исчезала и постепенно картинка становилась всё более чёткой. Это было странное зрелище, небольшой кружок в центре экрана где изображение было чётким, а дальше в стороны оно начинало плыть и из него выпадали целые большие зоны, которые меняли свои очертания после каждого движения глазами. В центре почти постоянно находился светлый прямоугольник, в котором появлялись и исчезали какие-то решётки, длинные вереницы букв и непонятных символов, но чаще всего в центре чёткости находилась маленькая наклонённая стрелка. Казалось, что она живая и всё время старалась оказаться в самом центре изображения. Время от времени появлялись руки, лежащие на какой-то чёрной доске, расчерченной на квадратики с цифрами и буквами, затем взгляд снова перемещался на экран. Каждый раз со сменой изображения строчки становились чуть больше.

– Да он пишет! Какое чудо, Профессор! Он пишет не карандашом или стилусом, он нажимает на квадратики с буквами, и они появляются на бумаге.

– Скорее, на каком-то экране вроде визора. Олан, Вы можете зафиксировать те изображения букв, которые видит объект и попробовать как бы…

– Уже делаю, профессор. Фиксирую кадры и отправляю на дешифровку. Жалко звуков почти нет и очень мешает его пульс со звуком дыхания.

– Извините, профессор, – осторожно поинтересовался Тонга, – я так понимаю, что этот шум и бульканье – это те звуки, которые слышит его ухо, но которые наш мозг обычно старается не замечать?

– Совершенно верно, Тонга. Раджив, на этот раз ты выбирал не тело, а мозги. Это сразу видно. Да действительно, наш мозг обычно как бы выключает повторяющиеся звуки, которые не несут информации нужной нам, а если эти звуки ещё раздаются с самого рождения, то мы просто перестаём их замечать.

– И уважаемой Олан эти звуки мешают? – снова задал вопрос Тонга.

– Очень мешают, но наши мозги пока не привыкли к ним и ещё не научились не замечать их. – было видно, что Алекс Рам доволен новым лаборантом. Его тон кардинально отличался от того, каким он говорил те же самые вещи Гюзель.

– Я могу попробовать отключить эти звуки.

Все трое одновременно уставились на Тонга. Первым опомнился профессор.

– Да! Конечно! Давай, чего ты ждёшь!?

Пальцы Тонга задвигались, жонглируя какими-то параметрами, видимыми одному ему и вдруг шум дыхания исчез, а ещё через несколько секунд пропало и бульканье от кровообращения.

– Тонга ты просто волшебник, потом обязательно расскажешь, как тебе это удалось! Олан, как сейчас?

– Звуков много, но пока я не могу выделить ничего, что бы можно было определить как разговор.

Вдруг изображение на экране изменилось. Рука протянулась к какому-то небольшому прибору, отдалённо напоминающему калькулятор, сняла с него деталь, привязанную на длинном спиральном проводе, затем, продолжая держать изогнутую деталь, указательным пальцем стала нажимать на квадратики с цифрами. В конце рука с деталью переместилась куда-то в сторону и исчезла из виду.

Динамик в лаборатории издал короткую серию гудков и вдруг раздалась чёткая речь. Объект явно слышал кого-то и отвечал ему, но в поле зрения оставался только экран с рядами букв, по которому без видимой цели продолжала перемещаться косая стрелочка.

– Есть, дешифратор распознаёт речевые обороты. – Олан напряжённо следила за работой прибора перебирающего слова чужой речи. Наконец раздался тонкий мелодичный сигнал и замигала пиктограмма готовности к переводу. Профессор протянул руку и с выражением благоговения на лице коснулся значка на визоре.

– … Ладно. И я надеюсь, что машина привезёт мне мой заказ в понедельник.

Раздались короткие гудки и в зона обзора снова появилась рука с непонятной изогнутой деталью на спиральном поводке. Которая швырнула её на прибор-калькулятор.

– Что бы ты сдох, вместе со своим заказом.

Первым не выдержал профессор. Он вскочил со своего кресла и с ликующими криками стал исполнять что-то похожее на танец, вторым к нему подключился Раджив, затем вскочили так же Олан и Тонга.

– Мы сделали это, друзья мои, мы сделали это! – Они кричали и обнимались все вместе. Раджив в порыве восторга стал исполнять какие-то танцевальные движения руками и случайно провёл ими в зоне рабочей зоне своего визора. Браслет на запястье резко сдвинул настройку сканера и из лабораторных динамиков сначала раздался вскрик, перешедший в стон, а затем погасло изображение в видео канале. Все замерли на месте как вкопанные.

– Не двигаться. – прошептал Алекс Рам в наступившей гробовой тишине. – Радж, что ты сделал…

– Я только…

– Замри, не двигай руками убери их подальше от стола.

– Эээ, не двигать или убрать?..

– Убери и замри!

Раджив осторожно сделал шаг в сторону и поднял руки на уровень плеч.

– Что. Ты. Сделал. – ледяным шёпотом повторил профессор.

– Я провёл рукой и случайно сбил настройку одной из волн.

– Так. Вижу. – Рам аккуратно подсел к столу и первым делом зафиксировал все параметры, отключая управление сканера с браслетов.

– Он кричал потому что мы сбили настройку? – шёпотом спросил Тонга у Оланды.

– Возможно. – ответил за неё Алекс Рам. – Олан, займи своё место. Раджив, садись и пока ничего не трогай.

Он осторожно поднёс руку к изображению диммера настройки и сделал резкий короткий поворот. Снова раздался стон и видео изображение дёрнулось, теперь оно показывало серую поверхность. Ещё один короткий поворот – ещё один шипящий звук из динамиков. Убрав руки от зоны управления, профессор отключил браслет и жестом приказал сделать это остальным.

– Итак, – он обвёл глазами своих младших товарищей. – если это не случайность или не совпадение, то сейчас вы все видели нечто, чего я не мог предвидеть и, сознаюсь, даже не могу объяснить. Всем понятно о чём я? Вижу, что никому не понятно.

– Я понимаю, что резко меняя некоторые параметры настройки мы вызываем генерацию болевых сигналов в мозгу объекта, но я не могу понять, что в этом странного. – Большие круглые глаза Тонга перебегали с одного лица на другое. – Может я не всё понимаю, но тальфа-волны5 непосредственно связаны с мигренями. Поэтому если мы наблюдаем за объектом и находясь в полной синхронизации резко меняем настройку – это может повлечь изменение и у оригинала.

– Отлично Тонга! Ты действительно хорошо обученный специалист с широким спектром знаний. Следующее, что ты скажешь, что на квантовом уровне наблюдатель изменяет объект наблюдения просто фактом своего наблюдения. Так?

– Ну, ведь это так и есть.

Алекс Рам хитро скосил глаза на помощника. – Дорогой Раджив, ты что не до конца ввёл в курс дела нашего нового сотрудника.

– Профессор, извините, но было так мало времени, может я что-то пропустил. – Раджив виновато развёл руки в стороны.

Алекс Рам перевёл взгляд обратно на лицо Тонга.

– А знаешь, что он ЗАБЫЛ тебе сказать? Объект УМЕР одна тысяча двести двадцать девять лет назад.

– В смысле. – Потряс головой Тонга.

– Мы изучаем ПРОШЛОЕ. Вся эта гора оборудования – для того, чтобы найти в квантовой пене времени настройку всех двенадцати видов волн, плюс попасть с точностью до долей секунды во временной зазор, что отделяет нас от объекта, чтобы увидеть и услышать то, что человек видел и слышал тысячи лет назад. Только что наш замечательный Раджив мановением руки чуточку изменил прошлое, заставив умершего человека вскрикнуть тогда, когда он ещё был жив. ТЕПЕРЬ ты понимаешь?

– Подождите, но это…

– Невозможно…? Мой дорогой Тонга, мой жизненный опыт в три раза больше твоего и весь мой опыт, все мои знания сейчас собрались одну огромную кучу и кричат «Невозможно» у меня в голове.

Профессор замолк, глядя на выражение крайнего недоумения написанное на смуглом лице лаборанта. Потом он вдруг поднял палец, приказывая всем замереть.

– Как ты убрал звуки дыхания и шум крови и прочее?

– Я просто выделил повторяющиеся звуковые группы, задал параметры поиска схожести и приказал удалять из финального сигнала похожие группы звуков.

– То есть фактически, мы слышали не то, что передавал слуховой нерв объекта, а модерированный, то есть подчищенный сигнал. Да?

– Да.

– Если я захочу, чтобы при передаче моего голоса исчезло слово «заткнись» – тебе достаточно будет выделить звуковую группу этого слова и удалить её из передачи. Так?

– Ну не совсем, я удалю звук, но видео то останется. Я увижу, что Вы произнесли это слово, но не услышу его.

– Это не важно. – покачал пальцем профессор продолжая буравить взглядом новичка. – ты можешь вставить это слово в другое место и тогда ты услышишь слово «заткнись» даже тогда, когда я молчу. Верно?

– Верно, но губы будут неподвижны.

– Не важно. – профессор снова покачал пальцем. – Если я дам тебе исходные звуковые колебания – ты сможешь наложить их на настройку наших волн так, чтобы возбуждался не болевой центр, а зона слухового нерва?

– Не знаю, надо попробовать.

– Так! – профессор развернул своё кресло к визору. – все включили браслеты. Раджив – выводи на эталонную настройку, фокусировка – зона крепления слухового нерва к продолговатому мозгу6. Олан – включай перевод в обе стороны, сигнал от перевода на язык аборигена перебрось на терминал Тонга. Тонга, ты настраивай модерацию сигнала и пересылай его ко мне и Радживу, мы в четыре руки постараемся донести наш голос до объекта. Поехали!!!

Михаил

– ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? – Ему показалось, что барабанные перепонки просто взорвались от этого чудовищного крика. Оглушающий звон как от возбуждённого микрофона ещё пару секунд раздавался в голове, потом резко стих

– Кто орал!? Вы что, с ума посходили все? – не выдержал Михаил и обернулся в сторону Макса. – Ты это сделал?

– Чего? – лицо Максима высунулось из-за монитора и недоумённо воззрилось на Мишу. – Тут орёшь только ты.

– Да только что кто-то проорал слышу ли я его!

Из-за других столов на него кто с улыбками, а кто с недоумением стали выглядывать коллеги.

– Миха, ты чего!? У тебя уже глюки пошли? Чего курил вчера? – Шурик, казалось, высказал общее мнение. – Тут действительно никто не орёт.

Миша подозрительно оглядел остальных.

– Ты Меня Понимаешь? – снова раздался голос. В этот раз чуть потише, но Михаил мог поклясться, что в этот момент никто не открывал рта.

– Сейчас приду. – пробормотал он и выбежал из комнаты.

– Ты, Меня, Понимаешь? – голос не унимался, но Михаил уже бежал в сторону туалета и хотел что бы никто не попался ему на встречу и что бы обе кабинки были свободными.

– Да понимаю, только не ори, блин! – прошипел он сквозь зубы вломившись в туалет. На счастье, он был совершенно свободен. Запершись в одной из кабинок, он начал осматривать себя пытаясь понять куда ему могли впихнуть динамик, похлопал по карманам, провёл рукой по джемперу.

– Скажи, Мне Нужно Говорить Тише? – снова раздался голос.

– Да, тише! Кто ты такой вообще? – отперев дверь он выглянул из туалета, но вокруг было пусто. – в сто раз тише. Как ты это делаешь?

– Вот так хорошо? – голос действительно стал очень тихим, практически на грани слышимости.

– Ты кто такой и как ты это делаешь? – в конец разозлился Михали.

– Я профессор…. – голос был настолько тихим, что имя оказалось совсем неразличимым.

– Теперь слишком тихо, давай погромче.

– Я профессор Алекс Рам. – начал вещать голос в голове, Михаил старательно крутил головой пытаясь выяснить откуда идёт звук, но складывалось ощущение, что он стоит в наушниках и как ни поворачивай голову, направление звука определить невозможно. Голос как будто рождался прямо в голове. – я разговариваю с тобой при помощи очень сложного прибора. Я нахожусь очень далеко от тебя.

– Ага, а я Юрий Гагарин. – скривился Михаил, тембр голоса раздражал, как будто мужик весом под двести килограмм старался говорить голосом робота.

– Рад познакомиться с тобой, Юрий Гагарин. Мы разговариваем благодаря моему научному открытию, которое позволяет общаться через слуховой нерв.

– То есть тебя слышу только я?

– Да, мы смогли настроиться на волны только твоего мозга, потому что нужна очень точная настройки и несовпадение хотя бы одного вида волны не даёт получить контакт.

– Какие волны, что за бред, ты ещё скажи, что ты сидишь на Марсе или разговариваешь со мной из будущего.

Голос на несколько секунд замолчал, и Михаил услышал, как кто-то ещё зашёл в туалет и занял соседнюю кабинку.

– Да, – голос стал говорить через длинные паузы, – ты совершенно прав, я действительно разговариваю с тобой из будущего. Как ты это узнал? У нас есть много вопросов к тебе. Ты готов сейчас отвечать?

– Что за бред. – мысленно выругался Миша, – какое будущее, что за дурацкие допросы?

Последнее он сказал мысленно, что бы не позориться перед кем-то кто сидел через тонкую стенку от него.

– Ты готов отвечать?

– Ты не слышишь, когда я говорю с тобой мысленно? – мысленно ответил Миша. Первая злоба прошла и теперь он просто не понимал, как относиться к тому, что слышали его уши. Как к началу шизофрении, или как к галлюцинациям от еды в столовой, или как к хитрому неумному розыгрышу.

– Юрий Гагарин, Ты готов отвечать? Ты слышишь меня? Раджив что с тонкой настройкой, ты ничего не сбил? Олан, перевод работает?

– Подожди минутку. – Наконец решился Михаил. Он нажал на спуск воды в унитазе и бросился вон из туалета.

– Подождать? Сколько мне нужно подождать?

– Чёрт, Чёрт. – он снова почти бежал, ведь идти и разговаривать с самим собой – верный способ стать посмешищем на всю компанию. Миша скорым шагом двигался к выходу из здания, чтоб хотя бы не попадаться на глаза коллегам, но тут в голову пришла замечательная мысль. Он достал из кармана мобильный и стал делать вид, что просто разговаривает по телефону.