Дети и взрослые детям и взрослым

– Вы сами сказали, что я теперь взрослый, так нечего за мной тащиться.

– А мы с мамой за тобой и не идём, нам на работу, – сказал отец.

– Как же тебя в такой день одного отпускать, не сирота ведь, – заохала бабушка.

Дед, как всегда, не торопясь подумал, улыбнулся, сдвинул свои лохматые брови почти на самые глаза (бабушка однажды про Вовку так сказала: «Глянькось, и этот хитрит, как дед, научился глаза прятать») и промолвил:

– Что же это, Вовка, получается: как на рыбалку или в цирк, то я тебя всегда с собой беру, бабушка тоже завсегда с тобой валандается. А теперь у тебя праздник, и ты нас одних дома оставишь. Нет, не по-взрослому это, не по-взрослому.

– Ладно, возьму вас с собой, но за руку меня не ведите.

Около школы собралась большая толпа людей, это были в основном мамы, папы, бабушки и дедушки.

Вовка пошёл к своему первому «А», а бабушка с дедушкой встали в толпе зрителей.

После торжественной линейки Вовкин класс первым пошёл в школу. В классной комнате учительница всех рассадила по своим местам, мальчиков с девочками.

Девочка, с которой посадила учительница Вовку за один стол, тому не понравилась. Ему сразу понравилась та, что сидела впереди него, её звали Наташа. У Наташи были две косички с розовыми огромными бантами, не такими, как у всех девочек.

Кроме этих бантов и косичек, Вовке ничего не было видно. Ему хотелось видеть Наташу в лицо, и он взял и дёрнул её за косичку. Но Наташа не обернулась. Тогда он снова дёрнул, но та только пошевелила плечами – отстань, мол.

Тогда Вовка дёрнул за косичку в третий раз. Наташа обернулась и, схватив Вовку за чубчик, стукнула его носом об стол.

Вовке было больно, раньше он бы заплакал, но сейчас ему стало стыдно плакать. Ещё бы – ведь он уже взрослый и, значит, сам отвечает за свои поступки.

Он только сказал Наташе:

– Я тебе после наподдам.

Дома бабушка с дедом расспрашивали Вовку, что же было там, в школе, куда их не пустили.

Вовка стал рассказывать, что класс очень красивый, учительница очень строгая, не такая, как воспитательница в детском садике. И ещё рассказал, что девочка, с которой его посадили рядом, ему не понравилась, а та, что сидит впереди, задавала и вредина.

– Она меня за чубчик дёрнула, – пожаловался он деду.

– Слышь, мать, а история-то повторяется. Значит, Вовка, подвёл тебя твой чубчик. Не будь его, и дёргать не за что бы было.

– Наверное, ты, Вовка, сам первый девочку за косички дёргал? – спросила бабушка. —

Твой дед такой же озорник был, дёргал мою косичку, пока я ему сдачи не дала.

– А давай, Вовка, чубчик твой сострижём, чтоб ухватить тебя не за что было, – снова сказал дед.

– Нет, пусть остаётся! Что я – маленький?

Эльвира Еникеева

Секрет в брате

– Слышь, а как тебе удалось из троечника в ударники выбиться? Поделись секретом, – толкнул в бок друга Миша.

– Эх, секрет в брате… – вздохнул Аркаша.

– Ну, колись, он что, учит шпаргалки делать?

– Папа обещал брату купить новый айфон, если подтянет меня, оболтуса, в учёбе. Вот Пашка и старается…

– Неужели занимается с тобой по всем предметам?

– Нет, у него своя система: щелбан – за тройбан, четвертак – за пятак.

– Ух ты, – почесал затылок Миша, – а за четвёрку?

– А за неё – «Молодец, хвалю, моя школа»…

– А четвертак – это как?

– 25 рублей, которые он экономит на проезде до школы.

– Вот здорово! Заработать можно, выгодно!

– Ага, выгодно, когда пять. А если троян, то от щелбана откупаюсь четвертаком…

Море по колено

В первый раз я увидела море, когда мне было три года. Оно показалось мне огромным. Я испугалась и наотрез отказалась лезть в воду. Тогда папа предложил зацепиться за его шею, как обычно в бассейне. Уговорил! На всякий случай нацепили нарукавники. Мало ли…

Море было спокойным, солнце светило в спину.

– Поплыли, – сказал папа, всё дальше отходя от берега. Но в какой-то момент остановился. Я подумала, что папа испугался, и решила его подбодрить:

– Папочка, ты плыви, плыви, не бойся, я тебя крепко держу, ты не утонешь.

Папа начал кашлять сквозь смех. Я ещё крепче обхватила шею. Тогда папа попросил, чтобы я не очень зажимала шею: «Я ж не Нептун, мне воздух нужен».

– А если я расслаблю руки, ты не утонешь?

– Нет, ты ж меня держишь.

Кругом столько воды! Папа уже по грудь в воде.

А я почувствовала, что наконец ноги мои намочились.

Спину мне нагревало солнце… Через какое-то время у меня устали руки, и я стала их попеременно расслаблять и болтать ногами: «А я уже плаваю сама». Как хорошо уметь плавать! И море уже не кажется таким большим и страшным. «Надо папу крепче держать, а то утонет, если я расслаблю руки», – подумала я и снова обхватила шею папы. Тогда папа предложил плыть к берегу, хотя, по-моему, он шёл по дну. На обратном пути солнце светило в лицо. А я очки солнцезащитные оставила на берегу! Солнце слепит глаза, всё кажется солнечным, ничего толком не видно. Но вот вода стала теплее, чем когда в море вошли. Даже вылезать не хочется из моря. Если бы ещё солнце не слепило глаза!

Когда мы вышли из воды, мама спросила: «Как море?» Папа еле дышал и, глядя в мою сторону, откашливался. А я посмотрела на свои мокрые ноги и сухое тело и заявила: «По колено, как лягушонку из мультика».

– Ещё будешь плавать? – спросила меня вдогонку мама.

– Конечно, кто же папу будет держать?

Здоровость против гриппа

Когда я была ещё очень маленькой, моя мама заболела гриппом. И слегла с высокой температурой. Папа сказал, что маме надо отлежаться, поспать, иначе она долго будет болеть, ведь грипп уходит, только, когда спишь много. Я понимаю, сама болела… И хочется, чтобы мама быстрее выздоровела, почитала мне книжку, поговорила со мной. Вот я и стала заглядывать в дверь, пока папа не видит. А вдруг грипп ушел, и мама ждет, когда же я, наконец, приду и начну с ней говорить и играть. Повезло! В очередной раз, открыв дверь в комнату родителей, я увидела, что мама проснулась. Раз не спит, значит, грипп уже ушел! Я подбежала к ней:

– Мамочка, ты уже не болеешь? Папа мне говорит: к маме «низя», а я всё явно пишла, – и залезла под одеяло.

Под одеялом было очень жарко. Я прижалась к маме, которая была горячая, как печка. Глаза у неё были уставшие, но мама улыбнулась мне:

– Соскучилась? Может, с папой поиграешь, а то ты можешь заразиться гриппом.

И будем мы вдвоём лежать.

– Нет, не заажусь, ты же лежишь со мной, когда я болею, и я сазу выздаавливаю. Если можно заазиться болезнью, значит, можно заазиться и здоовостью, – попыталась я убедить маму и вошедшего папу.

Я ещё полежала с мамой, она рассказала сказку. Так незаметно для себя я уснула. Да так сладко…

На следующее утро с кухни нёсся запах вкусных маминых оладушков. Грипп испугался моего лекарства. Мне удалось вылечить маму.

Илья Ерёмин

Новый старый год

Однажды на Новый год к нам пришёл старый Дед Мороз. Оказывается, мы уже почти сто лет живём по григорианскому календарю, или новому стилю, а раньше был другой – юлианский. Мало того, что календари отличаются, так и Деды Морозы тоже отличаются. И вот недавно из-за всплеска на Солнце произошёл временной сбой, и к нам в дверь позвонил лохматый, не очень ухоженный (скорее, очень запущенный) Дед Мороз.

Я ждал в гости Егора, моего друга, поэтому дверь открыл не глядя, и… пришлось звать папу. Долго объяснялись, но выяснили, что гость наш – самый настоящий Дед Мороз – пришёл по нашему адресу поздравлять девочку Таню (мы не сразу сообразили, что мою прабабушку), а в подарок ей полагалось жестяное ведро.

Моя прабабушка не очень-то любила помогать своей бабушке на огороде, это и понятно: летом в деревне есть дела и поинтереснее. Именно поэтому старый Дед Мороз принёс ведро, мол, надо помогать воду носить.

И тут нам всем стало ясно, почему после революции календарь поменяли! Старый Дед Мороз был воспитательный,

а новый Дед Мороз стал благожелательный – очень уж хотел угодить. Так люди и испортились, перестали работать над своими недостатками.

Честно говоря, я не очень разобрался, какой мне Дед Мороз нужен, ведь я загадал в подарок новый телефон, а не гантели.

Как я попал на Северный морской флот

Мне 11 лет, и я служу на флоте. И вот как всё случилось. Во время осенних каникул шли мы с бабушкой по Английской набережной Санкт-Петербурга и непринуждённо болтали. Болтала бабушка.

Я – слушал. Бабушка то вспоминала молодость, то пересказывала «Воскресенье» Толстого. Бабушке было хорошо,

а я смотрел по сторонам и думал о том, что я, москвич, обожаю Питер.

Нас догнала организованная толпа курсантов Нахимовского военно-морского училища. Все красавцы, как на подбор, в бескозырках и чёрных бушлатах. Мне хоть и 11 лет, но парень я высокий и крепкий, как раз со среднего нахимовца буду. Тут меня кто-то схватил, буркнул мне в ухо «Молчи!», сорвал мой оранжевый дафлкот и шапку с помпоном, а взамен нахлобучил бескозырку и бушлат.

Я потерял дар речи и беспомощно вертел головой, а меня уже куда-то потащили. Рядом с бабулей шёл некто в оранжевом дафлкоте и шапке с помпоном. Она уже рассказывала про молодость Толстого и ничего не заметила. Мне оставалось только открывать беспомощно рот и смотреть, как она удаляется за руку с кем-то, похожим на меня, в сторону Исаакиевского собора.

Нельзя не отметить: план был гениален. Новобранцы нахимовцы шли на занятия. В лицо друг друга знали ещё не очень. Какому-то архаровцу пришла мысль сбежать в самоволку, и тут подвернулись мы с бабулей. Как потом оказалось, она с новым внуком, ничего не подозревая, дошла до Исаакия, где внучок и смылся. Пока в училище устанавливали мою личность – наша учебная рота уже ушла на Балтику в поход. На полгода! Через 100 дней у меня дембель. Домой! Москва, жди!

Как я попал в ленинградский цирк

После возвращения из балтийского похода меня демобилизовали, и оказался я один всё в том же Санкт-Петербурге. Без денег, без мобильного: ни маме позвонить, ни папу обнять. Меня по-прежнему зовут Илья Ерёмин, я по-прежнему высок и статен, мне по-прежнему 11 (12 будет только в марте), но от переживаний, северных ветров и морского климата у меня отросли мерзкие рыжие усики. Видимо, как напоминание всё о том же оранжевом дафлкоте. С усами, но без документов меня по объявлению взяли музыкантом в цирк-шапито. Пригодилось моё умение бренчать, стучать, дуть и играть на музыкальных инструментах! Работа – непыльная, поигрывай на саксофоне в номере с мартышками.

Но сакс был старый, а мартышки – нервные. Поэтому, когда один из клапанов залип и сакс издал писклявую «си», мартышки разбежались, а одна укусила дрессировщика в нос. Меня, конечно, из цирка выгнали, дозволили, правда, маме позвонить. Так закончилась моя цирковая карьера. Приехала родня, забрала меня: слёзы, причитания, бабушка с томиком Толстого, папа с крепким рукопожатием, мама – с бутербродом. Затолкали в машину, поехали. Домой! Москва, жди!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.