Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой. Холодные медные слезы

Кентавр, видимо, решил от нас не отлипать. Я ждал, что вот-вот прозвучит имя Сейра Ложды, и Зек Зак меня не разочаровал. Он начал ныть уже на половине пути к кладбищу.

– Подождите, – бросил я и перестал слушать его стенания.

Морли уселся, выбрав местом для привала участок, где мы встретились с Зек Заком. Я последовал его примеру.

– Надо поговорить, – сказал Морли.

– Безусловно, – согласился я.

– Сейчас вы мне заявите, – бубнил Зек Зак, – что не можете выполнить вашу часть договора?

– Нет, – ответил Морли. – Мы выполним ее быстрее, чем вы успеете оглянуться. Дело-то в том, что вы не выполнили своей.

Я вопросительно посмотрел на Морли. Он объяснил:

– Ты передал ей документ вверх ногами; она его не перевернула. Дама не умеет читать. Есть все основания предполагать, что Кейен была грамотной.

– Кейен получила образование. Ты совершенно прав. Это была не она. Ничего общего. Они просто не знали, что я когда-то был с ней знаком.

Зек Зак выглядел подавленным. Я не стал ничего обсуждать, а просто сказал:

– Один вопрос, старый конь. Кому принадлежала идея купить этот дом – вам или священнику?

– Ему.

– Какое неслучайное совпадение! Он нашел то, что, как он опасался, там было спрятано?

– Нет.

– А вы? Уверен, что тоже искали.

К кентавру начало возвращаться утраченное равновесие духа. Осклабившись, он произнес:

– Я разобрал дом по камешку. Мне было необходимо найти средство, чтобы противостоять шантажу с его стороны.

– То есть вы ничего не откопали.

– Нет.

– Гаррет, – спросил Морли, – ты удовлетворишься полученной бумагой? Она принесет тебе твои десять процентов?

– Я вовсе не это обещал старику Тейту. Наследницу я пока еще не нашел.

Морли хмыкнул. В темноте не было видно, но мне показалось, что ответ пришелся ему по душе.

– В таком случае нам надо разработать план действий – что делать и как уберечь свои задницы. – Поднявшись на ноги, он продолжил: – Твой дружок обвел нас вокруг пальца, хотя, возможно, у него не было выбора. Я сказал, что мы выполним нашу часть договора, а его пусть мучает груз неоплаченной благодарности. Следуйте за мной, кентавр.

В его голосе было что-то такое, что мне не очень понравилось.

Не знаю, почему Зек Зак последовал приглашению Морли. Может, он не хотел возвращаться домой. А может, ему собственными глазами хотелось удостовериться в смерти священника.

Морли направился прямиком к мавзолею:

– Открой его, Марша.

Марша повиновался.

По каким-то признакам Зек Зак заметил, что дверь открывали:

– Вы уже сделали это? Еще до… Бросили труп здесь?

Морли передал кентавру камень Люцифера:

– Взгляните сами. Извините, мы не станем вас сопровождать. Сегодня мы там уже побывали, а у нас, в отличие от вас, желудки не железные.

Их взгляды схлестнулись. Если б Зак мог, то с радостью стер бы Морли в порошок. Но его шансы в этом деле равнялись нулю. Кентавр резко повернулся, поднял светящийся камень и начал спускаться в склеп.

Морли что-то произнес на языке гроллей.

Марша захлопнул дверь.

– Морли!

– Маленькие ночные делишки. Помнишь, я говорил о них, докладывая о кентавре в первый раз. Любовь к женщинам, невинная контрабанда, думал я. Ты понимаешь, чем он их снабжал?

Я знал Морли, пусть не очень хорошо, уже много лет. Мне приходилось видеть его в ярости, но он никогда не терял контроля над собой. И ни разу на моей памяти он не был снедаем такой ненавистью, как сейчас.

– Ты понимаешь, Гаррет, во что мы с тобой вляпались?

– Да уж.

И последнее послание отца Райна, и причины отлучения Кейен от церкви стали обретать новый смысл. И слухи о ночных нападениях – тоже.

– Что-то следовало предпринять. – Морли начал приходить в себя. – Он мог отправиться на рысях к себе и рассказать им, что трюк не удался. Что мы не купились. А с ним пока ничего не случится. Нам теперь известно, что у него крепкий желудок. Выпустим его позже, если хочешь. Наверняка после нескольких дней, проведенных в склепе, он захочет сказать, где мы можем ее найти.

– Я и так теперь знаю, как ее довольно быстро обнаружить.

Я не стал распространяться на эту тему, несмотря на недоуменный взгляд Морли.

– Ты знаешь, на что идешь? В договоре с Тейтом нет ни слова о том, что ты подряжаешься извлечь ее из гнезда Обитателей тьмы.

– Знаю.

Я действительно знал. К тому же природа наградила меня богатым воображением, и я способен был живо представить самые ужасные последствия.

– Если нас схватят, меня и тройняшек можно сразу считать покойниками. Мы им не нужны – в наших жилах очень мало человеческой крови. Но ты…

– Я же сказал, Морли, что все знаю. Оставим эту тему. Сейчас нам следует волноваться по поводу майора. Ему известно, что мы общались с кентавром. Подозреваю, он знал о том, что священник шантажировал Зек Зака. Со смертью Сейра рычаг влияния исчез. Достойный майор может опасаться, что мы, кое-что разнюхав, тоже захотим исчезнуть. Чтобы нас найти, он перероет весь город. На каждом перекрестке будут его люди. Здесь нам оставаться нельзя. С восходом солнца появятся могильщики засевать свои плантации. И вернуться в гостиницу мы не можем: она будет под наблюдением всех заинтересованных сторон.

– Не впадай в панику. Мы укроемся в лесу. Найдем контрабандиста, который знает, как выбраться из города под покровом ночи. Я бы предпочел беспокоиться о наших ночных друзьях в их гнезде, а майор пусть беспокоится о себе сам.

Морли был прав, сам того не подозревая. Чем больше суеты учинит майор, разыскивая нас, тем больше шансов, что начальству захочется выяснить, что же происходит в городе. Он не осмелится привлечь внимание к своей персоне и вызвать подозрение у командиров.

Майор станет действовать крайне осторожно.

39

Я проснулся от звонкого «харрумп-харрумп» – гролли смеялись. Пришлось открыть глаза. Что-то коричневое и пушистое мелькало перед моим лицом. Чуть поодаль сидел на корточках под кустом представитель малого народца. Я придушил гнев в зародыше, чуть приподнялся и прислонился спиной к стволу дерева. От сна на земле все тело одеревенело.

Морли не преминул бы заметить, что это весьма полезно для моего организма.

– Куда запропастились Морли и Дожанго?

В ответ я получил лишь широченные улыбки гроллей да писк из-под кустов.

– Ладно, пусть так и будет.

– А сахар? – пропищал тоненький голосок.

– Даже если б он у меня был, вы сперли бы его, пока я спал.

– Как же, тут сопрешь… когда вас охраняют эти огромные чудища.

Спорить мне не хотелось. Утром можно лишь предаваться жалости к самому себе. Да и это требует чрезмерных усилий.

– Есть ли кто-нибудь в доме кентавра или поблизости? – Вспомнив, что с этим народцем надо быть точным, я добавил: – Люди или иные существа.

– А сахар?

– Сахара нет.

– Тогда привет.

Что же, обычное дело. Без оплаты нет информации. Проклятые маленькие наемники! Я поразмыслил над тем, не стоит ли спуститься вниз и произвести опустошения в кухне кентавра. Но голод не настолько мучил меня, чтобы рисковать: я не был уверен, что хозяева Зек Зака сразу же ушли, оставив меня с подписанным по форме документом. Да и вообще не хотелось подниматься и что-либо делать.

Я сидел, стараясь в мыслях сопоставить Кейен, которую я знал, с Кейен, обитающей сейчас среди кошмаров. Я перебрал в памяти ее письма Денни. Там не было ничего особенного, кроме редких намеков на то, что она чувствует себя не очень счастливой. Ни слова о местонахождении или окружающей обстановке. Она явно не гордилась собой.

Нет смысла ломать над этим голову – добьешься лишь головной боли и нервного возбуждения. Она сама все объяснит, когда я до нее доберусь.

Морли объявился около полудня. Он сгибался под тяжестью какого-то груза.

– Что это? – спросил я. – Ты планируешь вторжение? И где Дожанго? Что вы задумали?

– Я потратил кучу времени, играя на твою задницу с Васко, Розой и майором. Когда ставки дошли до половины марки, мне удалось скрыться. А это тебе.

Он сбросил к моим ногам половину груза. Я заметил мешок, в котором, казалось, лежали съестные припасы. Я сразу же развязал его:

– А это что за барахло?

– Сырье. Для изготовления оружия, которое нам потребуется, если мы полезем в их гнездо спасать твою даму сердца. Они чуют металл с расстояния в десять миль. Кстати, ты умеешь делать каменные наконечники для стрел?

– Никогда не пробовал.

– Неужели вас там в морской пехоте не научили ничему полезному? – ехидно поинтересовался он.

– Нас учили трем тысячам способов уничтожения венагетов. Я потребитель оружия, а не его изготовитель.

– Ну вот, опять вся нагрузка ляжет на Маршу и Дориса.

Он забормотал что-то на языке гроллей и передал большим ребятам груз. Через минуту, ворча и пыхтя, они принялись строгать наконечники. Они работали споро и аккуратно, их лапищи двигались, словно лапки мыши.

– Они ужасно недовольны, – пояснил Морли. – Заявляют, что это работа для гномов. Интересуются, почему им нельзя выстругать дубину футов десять длиной, чтобы сокрушать ею черепа. Гролли не всегда сразу разбираются в ситуации.

Я немного умел орудовать ножом и решил смастерить себе меч из дощечки железного дерева. Древесина оказалась очень твердой, и лезвие можно было сделать почти таким же острым, как стальное. К сожалению, оно быстро тупится. Я не стал его делать обоюдоострым. На тупой стороне я проделал отверстия и загнал в них остроконечные осколки – отходы производства гроллей. Получилось вполне зловещее и грозное оружие.

Время шло. Я пытался в работе утопить свое беспокойство.

– Побойся Бога, Гаррет, неужели ты хочешь выточить и канавки для стока крови?

Я осмотрел меч. Взвесил в руке, проверил балансировку:

– Почти закончил. Еще несколько прикосновений, и отполирую, чтобы уменьшить трение при ударе.

– И ты еще смеешь называть меня кровожадным?

– Для нашего дела лучше подошла бы сабля.

– Обойдешься. Тебе придется ограничиться тем, что имеешь. Заканчивай. Я уже вырезал несколько стрел для арбалета. Надо их заострить и вставить оперение. Потом я обмажу наконечники ядом.

Морли старательно удалял все металлические детали арбалета, заменяя их деревянными. Модернизированное таким образом оружие долго не проработает, но, как он заметил, на один рейд его хватит.

– Старик Тейт позеленеет от ярости, услышав о наших расходах. Но к чему яд? От него не будет никакого толка, – сказал я, заостряя арбалетные стрелы и закрепляя оперение.

– Да потому что не все, кого мы встретим, будут иметь к нему иммунитет.

Верно. Слуги по крови будут яростно сражаться, отстаивая для себя возможность когда-нибудь в будущем вступить в ряды ордена владык.

– Гаррет, ты знаешь что-нибудь об их гнездовьях в Кантарде?

– Кто о них вообще что-нибудь знает?

– Ну да, тот, кто знал, не выжил. Но все же?

– Ходят лишь слухи. Из-за войны Обитатели тьмы в Кантарде не столь скрытны, как в других местах. К тому же здесь изобилие легкой добычи. Никто особенно не беспокоится о пропадающих время от времени солдатах. Поэтому и гнезда здесь должны быть крупнее, чем обычно. Когда я служил, поговаривали о шести гнездовьях. Их стало меньше после того, как однажды карентийские агенты захватили дочь военачальника венагетов и подстроили все так, чтобы ее утащили в одно из гнезд. Военачальник, забыв обо всем на свете, кинулся ее спасать, нашел и разорил притон дотла. В результате его самого тоже убили. Пока его войско охотилось за Обитателями тьмы, наши доблестные части зашли к нему в тыл. Это все, о чем я наслышан. Правда, я знаю, что ночное племя счастливо, видя, сколько серебра уплывает из этой части мира.

– Они, наверное, знают все о серебре, как думаешь?

– Я уверен, они знают все обо всем. Потому-то Кейен так успешно помогла Денни разбогатеть.

Серебро так же смертельно для Обитателей тьмы, как яд кобры – для человека. Оно их убивает быстро и неотвратимо. Других столь же эффективных средств нет. Остальные металлы беспокоят их гораздо меньше.

Появился Дожанго, сгибаясь под тяжестью копий, заготовок для луков и прочего снаряжения.

– И сколько глаз ты за собой привел? – поинтересовался Морли.

– Не волнуйся, братец. Я прибыл чистеньким. По правде говоря. Лошади и все необходимое будет ждать нас на заброшенной мельнице в трех милях от места под названием Северный Ручей. Они сказали, что пробудут там до утра, а потом уведут лошадей и вернутся опять к вечеру, если мы не объявимся в первый раз. По правде говоря, ребята побаиваются ждать за городом в глуши.

– Боюсь, нам придется вернуть к жизни кентавра, – заметил Морли и, обращаясь к Дожанго, добавил: – Садись и начинай превращать эти палки в стрелы. Гаррет, ты знаешь этот самый Северный Ручей?

– Да.

Меня все время подмывало спросить, кто здесь главный, но я пересилил себя и промолчал. В конце концов, Морли занимался совершенно необходимыми вещами.

Дожанго принялся за производство стрел. Не прекращая работы, он сказал:

– Когда я уже возвращался, услышал интересные новости. Вчера вечером, примерно в то время, когда мы лазили в склеп, Слави Дуралейник без чьей-либо поддержки, по правде говоря, атаковал Синие Ключи.

– Синие Ключи? – недоверчиво переспросил я. – Так это миль сто к югу от самой дальней точки, которую когда-нибудь достигала наша армия. И он попытался сделать это без магической поддержки?

– Не только пытался, – сморщил нос Дожанго, – но и сделал, по правде говоря. Застал их спящими. В стремительной атаке убил военачальника Шомадзо-Дзу со всем его штабом и уничтожил половину армии. Остальные бежали в пустыню босиком и в ночных рубашках.

– Хорошая охота для Обитателей тьмы, – пробормотал Морли.

– А также для единорогов, диких псов, хиппогрифов и других тварей, жаждущих человечины, – добавил Дожанго.

– Морли, это грозит нам осложнениями, особенно если мы там задержимся.

– Каким образом?

– Если все это правда, то армия венагетов потерпела беспрецедентное поражение. Когда Слави Дуралейник перешел на нашу сторону, он поклялся отомстить пяти военачальникам венагетов. Много лет он делал из них дураков, заставляя плясать под свою дудку по всему Кантарду. Теперь же он нанес удар по традиционно безопасной территории и раздавил одного из пяти как букашку.

– Ну и что из этого?

– А то, что венагеты станут слепо отмахиваться, как боксер с залитыми кровью глазами. С другой стороны, карентийские войска начнут продвижение, чтобы развить успех. Все племена Кантарда попытаются извлечь из этой неразберихи свою выгоду. Через неделю заварится такая каша, что жизнь там не будет стоить ни гроша, если не быть постоянно начеку.

– В таком случае нам следует выступить как можно скорее.

Я всем сердцем разделял его настроение. Но моя записка, тайно переданная слуге по крови в доме Зек Зака, пока не дала результатов… По моим расчетам, откровение могло произойти лишь через несколько дней. Если произойдет.

40

Зек Зак был на удивление покладист – общество трупов сделало свое дело. Он не протестовал до тех пор, пока не узнал, что призван под наши знамена и ему предстоит участие в длительном походе. К этому моменту Зек Зак успел вывести нас за городскую стену через прорытый контрабандистами туннель.

Морли, пребывавший в проказливом настроении, выступил с речью.

– Сэр, – начал он, обращаясь к кентавру, – неужели вы не видите, что ваш кошачий концерт не имеет под собой ни малейших оснований. Хорошенько подумав, вы – я в этом убежден – не сможете не признать, что мы правы. Если бы мы, допустим, вас отпустили, на чем вы столь безосновательно настаиваете, вы бросились бы вскачь обратно в город и, не теряя драгоценного времени, предприняли бы действия, способные причинить нам массу неприятностей, воображая нас виновниками всех ваших бед и не задумываясь о том, что корень зла – в вас самом.

Свою армию я построил в форме ромба. Один гролль возглавлял, второй замыкал строй. Дожанго шел справа, Морли – слева. Ничего не видя в ночи, я маршировал в центре, а между мной и Морли, спотыкаясь, плелся Зек Зак.

Кентавр на удивление быстро примирился с неизбежным. Он проявил еще одну, дотоле неизвестную, черту своего характера и вступил в спор с Морли на таком же цветистом и подчеркнуто вежливом языке.

Вид моего войска потряс поджидавших нас разбойников. До них вдруг дошло, что не удастся, получив деньги, отнять лошадей и припасы, чтобы продать их снова. Вид гроллей убедил их и в том, что не стоит пытаться нас убить с той же целью.

Завершив сделку, мы тотчас расстались. Продавцы придерживались теории, что длительное пребывание ночью на воздухе опасно для жизни. Мы же исходили из гипотезы, что мудрый человек старается убраться подальше от тех, кто хочет его убить.

Но не тут-то было. До лошадей, очевидно, дошел слух обо мне, и они сообразили, что самым разумным будет вообще не трогаться с места.

Их-то ведь никто не хотел убить.

Настроение животных не улучшилось, когда взошло солнце и они сообразили, что мы движемся в сторону Кантарда.

Морли тут же обвинил меня в антропоморфизме и преувеличении естественного нежелания безмозглых тварей топать по незнакомой местности.

Это говорило только о том, что они его обвели вокруг пальца, точнее, копыта. Эти чудовища весьма изобретательны в своей злобности – единороги в лошадиной шкуре.

Откровение запаздывало, и мне пришлось самому выбирать направление движения. Я установил курс точно на запад. Именно в этом направлении лежали граничащие с Карентой самые пустынные земли Кантарда. В представлении жителей Танфера это были земли романтических сражений с венагетами, земли, заселенные странными народами. Лучшего места для гнездовья Обитателей тьмы не сыскать. Природа в тех краях была настолько негостеприимна, что отпугивала большинство племен. Никаких природных богатств, способных вызвать поток старателей и их телохранителей. Для ночного племени там имелась изобильная добыча – многочисленные зек заки служили загонщиками на охоте.

На второй день путешествия Морли начал подозревать, что я не совсем уверен в правильности избранного направления, и решил приступить к обработке кентавра.

– Бесполезно, Морли, – сказал я. – Они не настолько глупы, чтобы ему доверять.

Позади нас что-то пробормотал Дорис. Я наконец научился различать гроллей, заставив их носить разного цвета шапки.

– В чем дело? – спросил я.

– Он говорит, что нас преследует собака.

– Ох…

– Опасность?

– Возможно. Но чтобы выяснить это, нам следует на нее напасть. Найдите место, где мы окажемся с подветренной стороны.

Не исключено, что все выяснится само собой. Пес может оказаться потерявшимся домашним животным, жаждущим человеческого общества. Но это маловероятно. Возможно, это изгой из диких. Скорее всего, бешеный. Но наиболее вероятное и самое неприятное – что это охотничье животное, специально натасканное на поиски добычи.

В нижней части склона холма, который мы огибали, Марша нашел подходящее скопление валунов. Он двинулся вверх по крутому извилистому проходу между ними, туда, где была тень и откуда долетало до нас звонкое эхо. Морли, Дожанго и я слезли с седел и последовали за ним, таща лошадей и осыпая упирающихся скотов непристойной бранью на нескольких языках.

– Что я тебе говорил о лошадях, Морли?

Дорис залег между скалами и начал менять цвет шкуры.

– Не останавливайся, Морли. Они руководствуются не только чутьем, но и зрением. Им надо видеть движение.

Морли что-то проворчал. Марша, не прекращая восхождения, ответил ему ворчанием. Через несколько секунд снизу раздался возмущенный вопль собаки, лишившейся сытного мясного обеда.

Спускались лошади гораздо охотнее. Что за ленивые чудовища!

Дорис вчистую разделался с подлецом. Он стоял над раздавленным псом с такой самодовольной ухмылкой, будто сразил все вражеское войско.

– Да, – заметил я, – похоже на попавшую под колесо крысу. Нам повезло, что цела голова. – Присев, я изучил уши пса. – Проклятье!

– Что такое? – спросил Морли.

– Это был охотничий пес. Хорошо натасканная собака. Видишь дыры в ушах? Это проколы от зубов единорогов. Охотничья команда наверняка всего в нескольких милях от нас. Они идут по следу собаки, если та не возвращается. Это значит, что нам следует подготовить для них как можно больше неприятных сюрпризов. Просто так нам от них не ускакать.

– Сколько обычно их бывает?

– Взрослый самец и все самки гарема – те из них, что не вынашивают или не выкармливают потомства. В табуне может быть и несколько молодых самок, которые пока не отбились. Всего от шести до двенадцати особей. Если они до нас доберутся, концентрируй внимание на старшей самке. Вожак в свалку не полезет. Охоту, как и всю остальную тяжелую работу, он оставляет дамам. Самец-единорог ограничивается тем, что отдает распоряжения, покрывает жен, убивает отпрысков мужского пола, когда те отобьются от матери, и пытается похитить наиболее привлекательных особ из чужого гарема.

– Весьма разумный образ жизни.

– Мне всегда казалось, что ты придерживаешься такого же.

– Может, если убить вожака, гарем разбежится?

– В таком случае, как я слышал, они бьются до полного истребления или их, или врага.

– Точно, – вмешался Зек Зак. – Эти единороги – отвратительнейшие чудовища. Один из самых неудачных экспериментов природы. Наступит день, когда мой народ завершит их истребление…

Он заткнулся: понял, что у всех остальных имеется несколько иное мнение по поводу самого неудачного эксперимента природы.

Мы торопливо двинулись в путь. Чуть погодя Зек Зак заговорил снова, но лишь для того, чтобы поведать нам о самых лучших ловушках, которые его народ использует в борьбе с единорогами. Некоторые из них действительно отличались злобной изобретательностью и эффективностью.

До этого Зек Зак занимался только тем, что критиковал нас. Неожиданная помощь с его стороны говорила о том, что единороги неподалеку и страх перед ними заставил кентавра поджать хвост.

41

Задержавшись у ручья с противной солоноватой водой и набрав топлива для костра, мы в поисках места для лагеря почти ползком преодолели несколько сот футов каменистой осыпи у подножия гигантского, в форме бочки монолита. Хорошее место нашлось в глубокой нише, к которой даже мышь не смогла бы подобраться бесшумно. Отсюда открывался великолепный вид, однако ни один из нас, даже вооружившись биноклем, не заметил в сумраке никаких движущихся объектов.

Мы разожгли небольшой, прикрытый от посторонних взглядов костер. Чтобы поднять настроение, пришлось прибегнуть к помощи крошечного бочонка, в котором пива хватило лишь по хорошему глотку для меня, Зек Зака и Дожанго и по небольшой порции для Дориса и Марши.

– Да, – заявил я, – любовь к выпивке – вторая ошибка моей жизни.

– Мне не хватает смелости спросить, в чем заключалась первая. Подозреваю, что это было твое появление на свет. – Морли ухмыльнулся. – Боюсь, что пиво, поболтавшись по жаре во вьюке, утратило кое-какие качества.

Мы сидели у костра, наблюдая, как постепенно умирает пламя, время от времени обмениваясь шутками и байками, но в основном выдвигали различные предложения, как лучше разделаться с единорогами, если дело дойдет до схватки. Мой вклад был невелик, так как мысли мои были далеко: меня начало волновать отсутствие откровения.

Здесь что-то не так. По моим расчетам, они уже должны были достичь гнездовья. Неужели слуга по крови чем-то выдал себя? Неужели мое послание с заклинанием обнаружили?

Если так, то дело худо. Мы можем без толку блуждать по Кантарду до глубокой старости.

В какой-то момент я буду вынужден признать поражение и отправиться на север с фальшивым отказом от наследства. Поиски придется прекратить, когда мы настолько истощим наши припасы, что их останется только на сухопутное путешествие до Тилрифа – ближайшего к нам (кроме Фулл-Харбора) порта. Возвращаться отсюда, из пустыни, прямо в лапы майора казалось мне совершенно нелепым.

Один из гроллей что-то весело рассказывал Морли. Тот непрерывно хихикал. Не обращая на них внимания, я стал подремывать.

– Эй, Гаррет. Послушай, что мне рассказал Дорис. Ты лопнешь от смеха.

Я со стоном открыл глаза. Огонь в костре зачах, превратившись в тлеющие угольки, дающие совсем немного света. Но даже при таком скудном освещении я заметил, что радостный тон Морли не вяжется с выражением его лица.

– Еще одна скучнейшая и бессвязнейшая притча о том, как лис прогнал медведя из ягодника, сам объелся этих ягод, убежал и умер от поноса? – пересказал я самую лучшую из всех слышанных мной притчей гроллей, в которой, впрочем, все равно не было ярко выраженной морали.