Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

Румыны не были даже рассеяны – батальон остался на исходных позициях, где был без особого успеха проштурмован вызванными истребителями 69-го ИАП. Но так как успешная операция явно была нужна противнику именно этим вечером, румынское командование сменило тактику на более вменяемую.

И после того как румыны ввели в бой части второго эшелона 21-й ПД, в результате ожесточенного боя им удалось выйти на северные окраины Петерсталя и Францфельда. В бою был тяжело ранен командир 287-го СП подполковник Султан-Галиев. На его место был назначен заместитель начальника штаба 25-й СД капитан Ковтун-Станкевич.

Взятие румынами окраин двух населенных пунктов, многократно переходивших из рук в руки, было прочно забыто обеими сторонами, а вот попытка «психической» атаки еще долго вспоминалась генералами, писателями и режиссерами, как яркий пример разгрома глупого и фанатичного врага.

Положение, сложившееся к концу дня, было тревожным.

В этот день командование Приморской армии доложило командующему ООР контр-адмиралу Жукову о том, что «личный состав в течение 16 дней ведет непрерывный бой. Резервов нет, пополнение за счет дополнительной мобилизации, обученые резервы исчерпаны полностью».

Людские резервы Приморской армии были истощены. И не последнюю роль в этом сыграл и катастрофический прорыв фронта в Южном секторе, вызванный необдуманным контрударом под Кагарлыком, предпринятым 17 августа командованием Приморской армии.[112]

Невероятным усилием части сектора смогли восстановить положение после, казалось, необратимой катастрофы, но сил у них уже не оставалось.

25-я СД, пополненная ополченцами, уже была в состоянии удерживать свои позиции, но теперь боеспособность потеряла 1-я кавдивизия. Два ее полка – 5-й и 7-й, потерявшие за два дня боев до половины состава, решено было отвести в армейский резерв «для приведения в порядок и доукомплектования». В южном секторе оставался 3-й КП, выведенный в резерв начальника сектора в район Дальника. Для совместных с ним действий командующий армией передал свой резерв – 2-й добровольческий отряд моряков Черноморского флота, прибывший из Севастополя.

Также в распоряжение командира 1-й КД были переданы разведбатальон и рота связи, которые предназначались для формирующейся Одесской стрелковой дивизии.

Оборона в Южном секторе снова начинала обретать устойчивость.

Стабилизация

(24–26 августа)

В ночь на 24 августа румыны продолжили практиковать ночные атаки, нанося удары в прежнем направлении – встык между 31-м и 287-м полками. Противник после того, как части дивизии зацепились за подготовленный рубеж, стал нести значительно большие потери, чем раньше.[113]

21-я пехотная дивизия румын наступала на позиции сектора, развернувшись в один эшелон, но все три ее полка – 1-й, 24-й и 17-й – имели двухэшелонный порядок и действовали отдельными батальонами. К сектору подтянулась и 14-я пехотная дивизия, но из ее состава пока по-прежнему наступал один полк – 6-й.

После 4 ночных атак, когда стало ясно, что сопротивление со стороны батальонов 31-го стрелкового полка ослабевает противник сосредоточил основные усилия на его участке. 287-й стрелковый полк немедленно воспользовался этой ситуацией и контратакой восстановил положение на своем участке в районе высоты 63,3.

К утру у румын наметились определенные успехи в левой части сектора – около 7 часов утра 45-й батальон ВНОС, не выдержав давления противника, без приказа оставил Петерсталь. 31-й СП во время ночных боев, несмотря на то, что по нему наносились основные удары противника, сумел сохранить боеспособность. Большие потери понес только его 1-й батальон. После того как батальон усилили ротой, переброшенной автотранспортом из Овидиополя, полк в 11.00 нанес сильный контрудар на своем участке, снова заняв Петерсталь и южную окраину Францфельда.[114]

На приведение частей в порядок после полученной трепки и на перегруппировку у румын ушло около шести часов. Около 17 часов румыны снова перешли в наступление, к которому на этот раз успели основательно подготовиться.[115]

Румынский батальон при поддержке 8 танков, прорвав оборону 31-го полка, на участке, наиболее близком к Юзефсталю, в котором размещался штаб полка, обошел Петерсталь слева и перерезал дорогу на Юзефсталь. Одновременно румынские части сковали батальоны 31-го СП боем на всем протяжении их позиций, чтобы исключить возможность переброски их подразделений к месту прорыва. Весь состав штаба и тыловых служб 31-го полка занял оборону на окраине поселка. Начальник сектора генерал-майор Петров направил к Юзефсталю находившийся в Дальнике 3-й кавалерийский полк.

Румыны, по-видимому, предусматривали такую возможность и нанесли по Дальнику сильный авиаудар, однако опоздали по времени. Полк уже покинул Дальник, и пострадали только поселок и находившийся в нем штаб дивизии, в который попало 10 зажигательных бомб. Поселок горел, но кавполк, совершив в светлое время суток максимально быстрый марш к Юзефсталю, спешился в районе прорыва и атаковал противника в пешем строю. Бой принял упорный характер.[116]

С наступлением темноты румынские танки убрались с передовой, причем один из-за поломки не сумел это сделать и был «взят нашими частями неподбитым».[117]

Так как по скоплениям противника в районе Петерсталя вели огонь дивизионная артиллерия, 411-я и 39-я береговые батареи, румыны снова сделали акцент на ночные атаки. После полуночи ситуация стала критической. Петрову пришлось ввести в бой на правом фланге сектора 2-й добровольческий отряд моряков, а потом и все, что можно было использовать в качестве резерва, включая комендантский взвод. Несмотря на это, ситуация на правом фланге оставалась тяжелой в течение всего дня 25 августа.[118]

2-й добровольческий отряд моряков и батальон НКВД, поддерживаемые слева подразделениями 287-го, СП с трудом отражали натиск противника. Румыны попробовали провести здесь массированную атаку силами до полка пехоты, а позже – еще одну, такими же силами. Обе атаки удалось отбить ценой больших потерь. Батальон НКВД потерял при отражении этих атак до 60 % своего состава. 7 человек из него не выдержали и сдались в плен.[119]

Опасаясь, что в случае третьей подобной атаки фронт здесь будет прорван, Петров перебросил на этот участок 3-й кавалерийский полк.

На левом фланге сектора к середине дня румыны стали теснить 31-й СП. В 14.00 его 2-й батальон отошел к высоте 79,4 а к 17 часам румыны захватили ее северные скаты и ворвались на северные окраины Францфельда, в поселке завязался ожесточенный бой. В течение всей ночи подразделения 6-го полка 14-й пехотной дивизии румын безуспешно пытались овладеть южной окраиной поселка. Бои продолжались и всю первую половину дня, после чего румынские атаки прекратились на несколько часов и возобновились с наступлением темноты, но длились на этот раз всего 2 часа и успеха снова не имели.[120][121]

В первой половине следующего дня румынские удары окончательно утратили пробивную способность. Ни одна из многочисленных попыток перейти в наступление на различных участках сектора успеха не имела[122], поэтому во второй половине дня противник больше не наступал, приводя в порядок потрепанные части и перегруппировывая свои силы.[123]

Относительное затишье в Южном секторе позволило командованию ООР перебросить предназначенные для него резервы на более угрожаемое направление. 5-й кавалерийский полк, находившийся в армейском резерве, был «выброшен на восточный сектор», где во второй половине дня противнику удалось добиться успеха, наступая в направлении Ильичевки.[124]

После захода солнца в 21.30 части 21-й пехотной дивизии перешли в наступление по всему сектору. Основной удар наносился по участку 287-го СП. Упорный бой длился до полуночи. Опираясь на хутор Красный Переселенец, подразделения полка смогли отразить все атаки противника, полностью удержав занимаемые позиции.[125]

Три дня упорных боев показали, что на участке Южного сектора фронт наконец стабилизировался и сложилась ситуация неустойчивого равновесия.

По показаниям пленных, пехотные полки противника за последние 3 дня боев понесли потери до 50 % личного состава и вынуждены были пополнять боевые подразделения за счет хозяйственных и тыловых.

Части сектора все-таки получали скудные, но пополнения и с их помощью удерживали фронт, хотя вопрос получения людских резервов с каждым днем становился все острее. Несмотря на доклады ВС ООР о том, что «обученные резервы исчерпаны полностью», Ставка, по-прежнему не торопилась высылать в Одессу пополнения – ни в виде кадровых частей, ни в виде маршевых рот. Более того, начальник Генерального штаба Красной армии Шапошников в своей телеграмме, направленной 26 августа от имени Ставки Верховного Главнокомандования командующему Черноморским флотом адмиралу Октябрьскому, прямо указал что «необходимо… проявлять исключительную настойчивость и до конца использовать людские ресурсы района на пополнение боевых потерь… полностью использовать силы местного населения, средства и возможности Одессы».

После такой телеграммы ВС флота хотя и отправил в Одессу очередной отряд моряков-добровольцев, включавший 1600 человек, счел, что командование ООР недостаточно использует свои внутренние резервы, сообщив военному совету ООР:

«Вы еще не только можете, а обязаны набрать и послать на передовые позиции 6–7 тыс. человек. Возьмите все войска НКВД, милиции, где два писаря, делопроизводителя, кока, кладовщика, казначея и т. д. – оставьте одного, а где пять – три отправьте на фронт. Вы не взяли еще все, что можно взять».

Военный совет ООР намек понял и на ближайшем заседании признал, что внутренние возможности до конца еще не исчерпаны, после чего действительно нашел резервы.

Но и «за счет дальнейшего сокращения численности личного состава тыловых учереждений армии и дополнительной мобилизации трудящихся города» удалось «направить во фронтовые части для восполнения боевых потерь» не 6–7 тыс. человек, как этого требовал ВС ЧФ, а всего 500.

Организованная оборона

Битва за «Днепр»

(15 августа – 18 августа)

15 августа в Одессу прибыл учебный корабль «Днепр», на котором находились 600 моряков-добровольцев из Севастополя. Из Одессы «Днепр» должен был эвакуировать в Новороссийск мирных жителей и 4 тыс. т зерна. Моряки были направлены для пополнения 1-го морского полка, а командир корабля, капитан 2-го ранга Моргунов и военком корабля полковой комиссар Бубличенко направились к комиссару Одесской ВМБ, полковому комиссару Дитятковскому и попросили его рассказать экипажу корабля, как моряки защищают Одессу на суше. Комиссар базы согласился, но когда он прибыл на борт «Днепра», выяснилось, что вместо эвакуируемых и зерна корабль принимает на борт значительные количества каких-то военных. Еще больше военных находилось на причале, ожидая своей очереди. Количество грузившихся поразило военкома базы – из них можно было сформировать как минимум один батальон, при этом многие из них были вооружены, и на причале имелись даже станковые пулеметы.

«Непонятно, – удивился командир «Днепра», – моряков доставляем сюда, – а красноармейцев забираем отсюда». У руководившего погрузкой прокурора Приморской армии бригадного военюриста Корецкого удалось выяснить, что эвакуация производится по решению Военного совета армии.

Дитятковский связался по телефону с контр-адмиралом Жуковым, являвшимся командиром Одесской ВМБ и по совместительству, начальником гарнизона Одессы.

Д: – Известно ли вам о посадке на «Днепр» войсковых частей?

Ж: – Нет,

Д: – Что будем делать?

Ж: – Поговорю с командующим армией или членом Военного совета.

Ни командующего армией, ни члена Военного совета Жуков разыскать не смог и дал Дитятковскому новые указания.

Ж: – Посадку допускать нельзя.

Д: – Но часть военнослужащих уже на борту, а на причале их еще не меньше тысячи.

Ж: – Приостановите посадку. Еду в штаб армии.

Через некоторое время Жуков прибыл к трапу в сопровождении начальника штаба Приморской армии генерал-майора Шишенина. Под его нажимом Шишенин отдал распоряжение прекратить погрузку.

Тогда комендант Одесского порта капитан-лейтенант Романов доложил, что военнослужащие были приняты и на другие транспорты, которые уже ушли из Одессы в Севастополь. Транспорты эти были немедленно установлены, ими оказались «Армения», «Кубань», «Пестель», «Азов» и «Восток». После чего Жуков немедленно доложил о них командующему Черноморским флотом. Октябрьский приказал транспорты ввести в Казачью бухту, задержать и организовать немедленное их обследование на предмет выявления дезертиров.

После такого решения командующего флотом армейскому руководству и дальше делать вид, что ничего не происходит, становилось уже просто неудобно. Реакция командующего Приморской армией генерал-лейтенанта Софронова была молниеносной.

В порт был отправлен ЧВС Приморской армии Воронин, который при объезде порта, произведенном им совместно с Жуковым, разьяснил последнему, что ВС армии проводит эвакуацию из Одессы наиболее ценных специалистов, не нужных при обороне города. Одновременно член Военного совета вынужден был признать, что у отправляющихся командиров и красноармейцев действительно имелось при себе много оружия. Также выяснилось, что кроме рядового и начальствующего состава Приморской армии в Новороссийск направляются и довольно много сотрудников органов милиции и НКВД, также имеющих при себе стрелковое оружие и гранаты.

Вечером того же дня Жуков и Дитятковский были вызваны к Софронову. В присутствии члена Военного совета армии дивизионного комиссара Воронина, повышенным тоном, не предлагая вошедшим сесть, командующий армией поинтересовался:

– Вы что, решили установить двоевластие в Одессе? Для вас не обязательно решение Военного совета армии?

– Мы не знали, что Военный совет армии решил отправить из Одессы более двух тысяч бойцов. Знаем только о категорическом указании Военного совета Юго-Западного направления, подписанном Буденным, Хрущевым и Покровским: Одессу не сдавать ни при каких условиях. Вы же отправляете бойцов и командиров из Одессы, причем с оружием, – ответил Жуков.

– Это специалисты, – сухо сказал Софронов. – Мы решили отправить их в тыл. Ваше дело выполнять решения Военного совета, а не срывать их.

– Флот прислал в Одессу добровольческий отряд. В нем тоже немало ценных специалистов, – не выдержал Дитятковский, – электрики, минеры, радисты, дизелисты…

Но Софронов в дискуссию вступать не стал и лишь объявил Жукову:

– Вы освобождаетесь от обязанностей начальника гарнизона Одессы. Эти обязанности возлагаются на полковника Коченова, начальника восемьдесят второго укрепленного района. Завтра получите приказ.

– Есть! – ответил Жуков и снял пенсне. – Разрешите быть свободным?

– Да.

17 августа решение командующего армией было оформлено соответствующим приказом, который ввиду важности принимаемых решений был подписан и членами Военного совета армии.

Сов. СекретноЭкз. № 4ПРИКАЗВОЙСКАМ ПРИМОРСКОЙ АРМИИ

17 августа 1941 г № 003 Действующая Армия

Для подготовки обороны г. Одесса и порта

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Непосредственное руководство подготовкой и организацией обороны возложить на начальника 82 управления УР полковника Коченова.

2. Назначить Начальника 82 управления УР Начальником гарнизона, 82-е Управление УР штабом обороны г. Одесса с передачей ему всех функций штаба начальника гарнизона Одессы.

3. Контр-адмирала Жукова освободить от обязанностей начальника гарнизона г. Одесса.

4. Оборону г. Одесса и порта организовать согласно утвержденного мной плана.

5. Органам местной власти организовать бесперебойное снабжение местного населения продовольствием, водой, медико-санитарным обслуживанием.

6. Штабу обороны проверить и организовать охрану и местную противопожарную оборону города и порта. На случай общего городского пожара для изоляции некоторых районов от пожара организовать подвижные пожарные команды.

КОМАНДУЮЩИЙ ПРИМОРСКОЙ АРМИЕЙ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ СОФРОНОВЧЛЕНЫ ВОЕННОГО СОВЕТАДИВИЗИОННЫЙ КОМИССАР ВОРОНИНБРИГАДНЫЙ КОМИССАР КУЗНЕЦОВНАЧАЛЬНИК ШТАБАГЕНРАЛ-МАЙОР ШИШЕНИН[126]

Но инцидент этим, конечно, исчерпан не был. В тот же день освобожденный от обязанностей начальника гарнизона Жуков вместе с Дитятковским телеграфировали Военному совету флота и вице-адмиралу Левченко, что Военный совет Приморской армии спланировал эвакуацию из Одессы 2563 военнослужащих, 437 винтовок и 11 пулеметов. Доклад был составлен с флотской обстоятельностью. В нем упоминалось и об острой нехватке стрелкового оружия и живой силы на оборонительных рубежах города, а также о том, что несмотря на неоднократные доклады Жукова Военному совету Приморской армии, в порту и на станции скапливалось большое количество неразгруженного оружия и боеприпасов, которое затем было уничтожено налетом вражеской авиации. При этом моряки не забыли указать и то, что Военный совет армии считает, что, препятствуя посадке на транспорты военнослужащих, командование базы создает в осажденном городе двоевластие. В заключение моряки просили «принудить Военный совет Приморской армии к решительным действиям и прекратить эвакуацию рядового и младшего начсостава из Одессы».

Одновременно Военный совет Черноморского флота доложил о случившемся главнокомандующему Юго-Западного направления маршалу Буденному, а также адмиралу Кузнецову и маршалу Шапошникову, правда, уже в несколько иных выражениях. Командование флота сообщало, что «Военный совет Приморской армии начал эвакуацию войск из Одессы с оружием и на транспортах, предназначенных для перевозки женщин, детей и ценных грузов. 16 августа на транспортах… Военным советом армии было направлено больше двух тысяч человек бойцов и командиров. С огромными трудностями удалось их высадить с транспортов, но все же 600 человек начсостава и бойцов с пулеметами, винтовками, гранатами и боезапасом были задержаны в Севастополе». Далее Воен-ный совет ЧФ в ярких красках описывал, что «..в Одесском порту царил хаос, был огромный наплыв войск. Они требовали посадки на транспорты, причем предьявляли документы, подписанные начальником тыла и прокурором армии от имени военного совета», делая вывод что, «…Военный совет Приморской армии не собирается защищать Одессу до последнего бойца, так как большое количество оружия вывозилось. Имея это оружие, можно было сформировать новые части из местного населения и поставить их на защиту города» и просил принять решительные меры по наведению порядка в Приморской армии и в городе, вплоть до отстранения от должностей тех руководителей, которые не выполняют решений высшего командования.

Сколько частей можно сформировать, используя вывозимые 437 винтовок и 11 пулеметов, Военный совет флота, естественно, не сообщил. Развитие дальнейших событий показало, что командование флота вкладывало в слова «защита до последнего человека» совершенно конкретный смысл и в случае критического развития событий было готово посылать в бой даже практически безоружных людей, не имеющих никакого вооружения, кроме нескольких гранат, как это произошло 24 августа.

При этом член Военного совета ЧФ Азаров на всякий случай послал из Николаева с отходившим самолетом в Одессу находившемуся там заместителю наркома ВМФ, армейскому комиссару 2-го ранга Рогову записку с кратким изложением ситуации и просьбой поддержать Жукова.

Получив такой доклад, вице-адмирал Октябрьский приказал командиру Одесской военно-морской базы «на все отходящие из Одессы и Очакова пароходы, как военные, так и гражданские, сажать только раненых, женщин, детей и стариков» и запретил «принимать на корабли и вывозить из Одессы и Очакова не только военных, но и гражданских лиц, способных носить оружие, от 18 до 55 лет». При этом командующий флотом, «учитывая, что дезертирство идет под видом всяких командировок», распорядился «никаких документов для данной категории лиц не принимать», за исключением приезжающих «из высших штабов и центральных учереждений» и учредил собственную «контрольно-комендантскую службу». Об этом приказе он уведомил командующего Приморской армией и просил Военной совет Южного фронта утвердить его распоряжение.

В ответ Военный совет Приморской армии донес главкому Юго-Западного направления Буденному, командующему Южным фронтом Тюленеву и наркому ВМФ Кузнецову о недисциплинированности контр-адмирала Жукова, который, нарушая приказ по армии, снимает всех военнослужащих с пароходов. Софронов и Воронин просили отменить распоряжения командующего Черноморским флотом и указать ему, что все решения Военного совета армии по эвакуации обязательны и для флота.

Задействовав все доступные им способы влияния на ситуацию, обе стороны, сознавая, что размах конфликта уже сопоставим с накалом боевых действий, с тревогой и надеждой ожидали вмешательства в склоку Ставки Верховного Главнокомандования.

И такое вмешательство не заставило себя долго ждать.

Создание ООР

(19 августа)

Уже в ночь на 19-е августа Ставка издала директиву, подписанную Сталиным и Шапошниковым:

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 001066НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА,ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ,КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ЮЖНОГО ФРОНТАИ ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ ОБ ОРГАНИЗАЦИИОБОРОНЫ ОДЕССЫ19 августа 1941 г. 02 ч. 45 мин.

Командующим Одесским оборонительным районом назначить контр-адмирала Жукова с непосредственным подчинением его командующему Черноморским флотом.

Контр-адмиралу Жукову подчинить все части и учреждения бывшей Приморской армии, все части Одесской морской базы и приданные ей корабли.

Задачи:

а) Одесский район оборонять на рубеже Фонтанка, Кубанка, Ковалевка, Отрадово, Первомайск, Беляевка, Маяки, ст. Каролина-Бугаз до последнего бойца;

б) при организации обороны уделить особое внимание созданию и развитию оборонительных инженерных сооружений.

Создать тыловые оборонительные рубежи и привести в оборонительное состояние город:

в) мобилизовать и использовать все способное население для обороны города и района; создать запасные части;

г) изъять из тыловых частей и учреждений весь излишний начальствующий состав и использовать их для службы в строю;

д) установить в городе и в районе жесткий порядок и соответствующий режим для гражданского населения. Всех немцев в районе взять на особый учет и под жесткий контроль;

е) выявить в районе и городе наличие вооружения, военной техники и другого военного имущества, использовать для обороны и донести.

Все ненужное для обороны имущество эвакуировать. Эвакуацию производить во всех случаях лишь с разрешения контр-адмирала Жукова (…)

4. Получение подтвердить.

И. СТАЛИНБ. ШАПОШНИКОВ[127]

Вся полнота военной власти в Одессе этой директивой передавалась контр-адмиралу Жукову, бывшему ранее комендантом Одесской ВМБ и по совместительству начальником Одесского гарнизона. Теперь он назначался командующим Одесским оборонительным районом. При этом Приморская армия как бы упразднялась и именовалась в директиве «бывшей», хотя прямого распоряжения о ее расформировании не было. Каким образом контр-адмирал будет решать задачу обороны «до последнего бойца» и как будет командовать вверенными ему частями Приморской армии, Ставка не уточнила.

Директива, помимо вопроса о командовании, полностью перешедшего теперь к флотскому начальству, ставила и точку в затянувшемся конфликте, ставшем причиной его передачи. Все нужное и пригодное для борьбы с врагом должно было использоваться на передовой, а что нужно и что не нужно для обороны города – теперь решал флот.

В соответствии с директивой Ставки командование ООР на следующий день отдало собственный приказ, запрещающий выезд из Одессы всем, способным носить оружие:

ПРИКАЗВОЙСКАМ ОДЕССКОГО ОБОРОНИТЕЛЬНОГО РАЙОНА20 августа 1941 г. № 08 г. Одесса

О запрещении выезда из Одессы лицам в возрасте от 18 ло 55 лет

Ввиду того, что за последнее время участились случаи отъезда и попыток к выезду из Одессы лиц, способных носить оружие, ПРИКАЗЫВАЮ:

1. На все транспорта, военные и торговые, сажать только раненных, женщин, детей и стариков по специальным пропускам.

2. Не принимать на транспорта гражданских лиц и военнослужащих в возрасте от 18 до 55 лет, какие бы документы они ни предъявляли.