Тайна повесы

Франческа, ахнув, отступила от него, крепче обняв себя руками.

«Пусть это и гадко, но все-таки я ее задел», – самодовольно подумал он. Ему требовалось как-то заставить ее отойди подальше, чтобы она стала для него недосягаема. Теперь ей придется держаться чуть поодаль. Иначе Майкл за себя не отвечает.

Он солгал, сказав, что она не изменилась. В ней появилось нечто новое, для него совершенно неожиданное. И это потрясло его.

Однако эта перемена заключалась не именно в ней, а в чувстве, которое появилось у Майкла теперь в ее присутствии. Чувство, что она теперь доступна, что Джона уже действительно нет, и нет давно. Чувство, что лишь совесть останавливает его от того, чтобы коснуться ее.

Ему это показалось даже почти забавно.

Почти.

А она стояла рядом и, как прежде, ни о чем не догадывалась, даже не предполагала, что разговаривающий с ней мужчина мечтает только о том, чтобы сорвать ее шелка, уложить ее на пол у камина и, раздвинув ее бедра, погрузиться в ее плоть…

Майкл разразился мрачным смехом. Увы, четыре года не угасили его пыл.

– Майкл?

Он посмотрел на нее, но промолчал.

– Почему ты смеешься?

Ну что за вопрос!

– Тебе не понять, – ответил он.

– А вдруг я пойму!

– Сомневаюсь.

– Майкл! – не унималась она.

Подчеркнуто холодно Майкл заявил:

– Франческа, на свете есть вещи, которые ты никогда не поймешь.

У Франчески исказилось лицо, как будто он дал ей пощечину. И почувствовал себя Майкл так же ужасно, как будто действительно сделал это.

– Почему ты говоришь такое? – прошептала она.

Майкл просто пожал плечами.

– Как же ты изменился, – только и сказала она.

Печальная правда в том, что он как раз-таки не изменился. По крайней мере в том, что действительно мешало ему жить.

Майкл вздохнул. Как же он себя ненавидел за то, что не выносит ее общества.

– Ты меня извини. – Он провел рукой по голове, взъерошив прическу. – Я устал, продрог до костей, и я настоящий осел.

Франческа усмехнулась. На миг ему показалось, что они как будто перенеслись в прошлое.

– Ничего страшного, – ласково сказала она, коснувшись его рукава. – Ты проделал долгий путь.

Майкл шумно вдохнул. Она делала так раньше – касалась его рукава. Конечно, она не позволяла себе этого на людях, но иногда, когда они оставались наедине… Но где-то рядом был Джон. Джон всегда был рядом. И каждый раз – каждый! – это прикосновение потрясало Майкла до глубины души.

Однако сейчас потрясение оказалось особенно сильным.

– Мне необходимо как можно скорее лечь, – пробормотал он.

Конечно, он мастерски умел скрывать чувство неловкости, однако сейчас оказался совершенно не готов к встрече с ней. К тому же он действительно чертовски устал.

Франческа отпустила его рукав.

– Комнаты для тебя не приготовили. Ложись в моей. А я тут посплю.

– Нет. – Отказ Майкла прозвучал более эмоционально, чем ему хотелось бы. – Я тут лягу или… Черт! – выругавшись себе под нос, он ринулся в другой конец комнаты, чтобы позвонить в звонок для прислуги. В самом деле, зачем быть графом Килмартином, если не иметь возможности приказать приготовить для себя покои в любое время дня и ночи?

А еще на звонок должна будет явиться прислуга, и ему больше не придется оставаться с Франческой наедине.

И да, пусть он и раньше проводил с ней время наедине, но все-таки не ночью, и одета она была не в ночную сорочку с пеньюаром…

Майкл снова нервно дернул за шнур.

– Майкл, – судя по голосу, Франческа забавлялась, – прислуга услышала твой звонок и в первый раз.

– Ах, да, конечно. Трудный выдался день, – сказал он. – В море штормило, да и в целом…

– Жду не дождусь, когда ты расскажешь мне о своем путешествии, – сказала она.

Он посмотрел на нее, оглянувшись, и заметил:

– Я и раньше мог бы рассказать тебе все. В письмах.

Франческа сжала губы. Ох, как же много раз он выдел такое выражение на ее лице. В этот самый момент она решала, съязвить ему в ответ или не стоит. Судя по всему, она выбрала второй вариант:

– Я сильно сердилась на тебя за то, что ты уехал.

Майкл бессильно вздохнул. В этом была вся Франческа – легко могла предпочесть суровую правду веселой насмешке.

– Извини, – искренне сказал он, хотя знал, что, даже имея возможность изменить прошлое, принял бы то же решение. Тогда ему было необходимо уехать. Жизненно необходимо. Вероятно, он просто трус. Вероятно, ему не хватило мужества. Он не был готов стать графом. Ведь он не Джон и не мог его заменить. А от него ждали, судя по всему, именно этого.

Все ждали, даже Франческа.

Смотря на нее, Майкл думал, что уверен: она действительно не понимает, почему он уехал тогда. Она же не знала о его любви к ней и не могла представить, как сильно мучит его чувство вины из-за необходимости стать его преемником.

Во всем этом нет ее вины. И смотря на нее, гордую и хрупкую, греющуюся у камина, он повторил:

– Извини.

Она кивнула, принимая его извинения.

– Я должна была тебе написать. – Когда она повернулась к нему, в ее глазах Майкл увидел печаль и даже, возможно, намек на извинение. – Однако буду честна: я не хотела. Не хотела потому, что каждый раз, думая о тебе, я вспоминала Джона, а в те времена мысли о нем причиняли мне боль.

Майкл ее не понял, но все же кивнул.

Франческа печально улыбнулась.

– Нам втроем было так весело, помнишь?

Майкл опять кивнул.

– Мне его очень не хватает, – через какое-то время сказал он и сам удивился тому, что от признания этого ему стало так легко.

– Я представляла себе, как же нам всем станет хорошо, когда и ты наконец женишься, – добавила Франческа. – Не сомневалась, что ты выберешь себе яркую веселую женщину. Вчетвером бы нам было еще веселее!

Майкл кашлянул. Он предпочел оставить ее высказывание без ответа.

Франческа отвлеклась от фантазий и серьезно посмотрела на него:

– Ты простудился?

– Может быть. И уверен, что к субботе буду одной ногой в могиле.

– Надеюсь хоть, ты не думаешь, что я стану с тобой нянчиться? – подняв бровь, спросила она.

Наконец-то удалось перевести разговор в привычное русло шуток и подколов!

– Больно-то надо. – Майкл небрежно отмахнулся. – Через каких-то пару дней вокруг меня столпится стадо доступных женщин, готовых удовлетворить любой мой каприз.

Франческа поджала губы, но он заметил, что его реплика ее развеселила.

– Ты все такой же.

Усмехнувшись, он сказал:

– Франческа, на самом деле люди не меняются.

Франческа кивком указала на ведущую в коридор дверь, за которой уже слышались шаги. Через мгновение вошел лакей в ливрее, и она занялась распоряжениями сама, предоставив графу Килмартину возможность и дальше греться у камина, с величественным видом кивая в знак согласия.

– Спокойной ночи, Майкл, – сказала Франческа, когда лакей отправился выполнять приказ.

– Спокойной ночи, Франческа, – тихо ответил Майкл.

– Я рада, что мы снова увиделись, – добавила она, а после добавила так, словно хотела убедить в истинности этих слов его или, быть может, и себя саму: – Правда-правда.

Глава 6

«…Очень жалею, что не писала тебе раньше. Хотя нет, это ложь. Я не хочу тебе писать. Не хочу думать о…»

Графиня Килмартин – графу Килмартину, на следующий день после получения его первого письма; порвано на клочки и облито слезами.

К тому часу, когда Майкл пробудился ото сна, в Килмартин-Хаусе уже был наведен полный порядок, и резиденция функционировала как положено. В каминах всех комнат полыхал огонь, в малой столовой ждал потрясающий завтрак: яйца всмятку, ветчина, бекон, сосиски, гренки с маслом и мармеладом, и самое главное – его любимое блюдо: скумбрия, жаренная на открытом огне.

Однако Франчески Майкл нигде не видел.

Он поинтересовался, куда она делась, и ему передали записку, ранним утром оставленную ею. Оказалось, что, опасаясь недобрых сплетен, которые могли возникнуть, если бы они остались вдвоем под одной крышей, Франческа переехала в городской дом своей матери (пятый дом на Брутон-стрит) до тех пор, пока Джанет и Хелен не прибудут из Шотландии. Также она просила Майкла навестить ее уже сегодня, поскольку им предстояло многое обсудить.

Майкл решил, что она, вероятно, и права в своих суждениях. Наскоро позавтракав – и удивившись, что ему недоставало йогурта и лепешек, с которых он привык начинать утро в Индии, – он отправился в дом номер пять по Брутон-стрит.

Он решил добраться туда пешком: путь близкий, а на улице значительно потеплело в сравнении со вчерашним ледяным ветром. Но больше всего Майклу хотелось снова ощутить ритм Лондона, окунуться в его суету. В прошлом он никогда не обращал внимания на детали: присущие столице запахи, звуки. Не вслушивался, как смешивается звук цоканья копыт с бодрыми зазываниями цветочниц и рокотом разговоров респектабельных людей. Теперь же он отчетливо слышал стук своих шагов по тротуару, ощущал запах жареных каштанов, запах сажи, хоть и слабо уловимый, – во всем этом заключался Лондон.

Это его ошеломило – точно так же, как он был ошеломлен, сойдя на берега Индии четыре года назад. Влажный тропический воздух, ароматы пряностей и цветов поразили его сродни удару. Долгое время он пребывал словно во сне и едва понимал, что к чему. Реакция на Лондон была, конечно, слабее, однако он все равно ощутил себя чужим на этих улицах, среди этих звуков и запахов, несмотря на то что этот воздух должен быть для него родным.

Неужели в своей стране он чувствует себя чужестранцем? Эта мысль казалась нелепой, и все же, вышагивая по улицам, мимо витрин лучших лондонских магазинов, Майкл ощущал, что он выделяется из толпы. Ему казалось, каждый человек здесь при взгляде на него понимает, что он тут чужой, что он был слишком долго вдали от британской жизни.

Однако посмотрев на свое отражение в витрине, Майкл понял, что виной тому его загар. Сойдет он только через несколько недель, если не месяцев. Его мать будет шокирована внешним видом сына.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Майклу нравилось шокировать Хелен. Быть может, это ребячество, но вряд ли в этом смысле он повзрослеет и перестанет получать от этого удовольствие.

Майкл повернул на Брутон-стрит и, миновав несколько зданий, оказался перед пятым домом. Он и раньше бывал здесь. Мать Франчески толковала понятие слова «семья» так широко, как только это было возможно, а потому Майкл приглашался в дом вместе с Франческой и Джоном на самые разные праздники семейства Бриджертон.

Леди Бриджертон уже восседала в зеленой с кремовым гостиной с чашечкой чая у окна, когда явился Майкл.

– Майкл! – поднимаясь ему навстречу, радостно воскликнула она. – Как же я рада тебя видеть!

– Леди Бриджертон! – Майкл галантно поцеловал ей руку.

– Кроме тебя никто не умеет так целовать руку даме, – заметила она.

– Я усердно работаю над лучшими своими умениями, – проговорил он.

– Ты даже представить себе не можешь, как мы, достигшие определенных лет дамы, ценим твои старания.

– А определенные года – это… – Майкл дьявольски улыбнулся, – тридцать один, приблизительно?

Леди Бриджертон повезло относиться к тому типу женщин, что с годами только хорошели, однако комплимент доставил ей удовольствие.

– В моем доме тебе всегда рады, Майкл Стерлинг.

Майкл улыбнулся и, повинуясь пригласительному жесту, устроился в кресле с высокой спинкой.

– О боже! – внезапно воскликнула леди Бриджертон, нахмурившись. – Прошу меня простить. Ведь теперь тебя следует именовать Килмартином.

– Майкл подойдет как нельзя лучше, – заверил он ее.

– Пусть уже и миновало четыре года, – продолжила она, – но я не видела тебя и…

– Прошу, именуйте меня, как вашей душе угодно, – сказал он.

У него возникло странное чувство. Майкл наконец привык именоваться Килмартином, а не просто по фамилии. Но так было в Индии, где никто его не знал как «мистера Стерлинга» и никто не знал Джона, бывшего Килмартина. Однако услышать это обращение от Виолетты Бриджертон оказалось сродни удару в солнечное сплетение. Ведь эта женщина когда-то, подобно другим тещам, называла Джона сыном.

Но если она и заметила его смятение, то никоим образом этого не показала.

– Что ж, раз ты так любезен, то и мне следует ответить тебе взаимностью. Прошу, называй меня отныне просто Виолеттой. Хотя, сказать по правде, стоило начать это делать уже давно.

– О нет, это невозможно, – поспешно возразил Майкл. Она же леди Бриджертон. Она же… ну, Майкл не совсем понимал, кто она для него, но наверняка не просто Виолетта.

– Но, Майкл, я вынуждена настаивать, – сказала она. – А ты должен уже знать, я своего привыкла добиваться.

Да, Майклу было хорошо известно, что переспорить эту леди невозможно. Обреченно вздохнув, он сказал:

– Сомневаюсь, что смогу целовать руку Виолетте. Разве это не слишком интимно?

– Только посмей прекратить целовать мою руку!

– Но люди начнут судачить.

– Уверена, моя репутация не пострадает.

– Возможно, но как же моя репутация?

Леди Бриджертон разразилась смехом:

– Ах ты, негодник!

– Да, я таков. – Майкл расслабился, откинувшись на спинку кресла.

– Может, чаю? – Она потянулась к фарфоровому чайничку, стоявшему на столике. – Мой уже остыл, но я попрошу принести свежего.

– Попью с удовольствием, – сказал Майкл.

– А я уже думала, что после стольких лет в Индии ты разлюбил чай, – сказала она, направляясь к шнурку звонка.

– Просто в Индии все другое, – сказал он, поднимаясь вслед за леди.

– Может, причина в качестве воды?

– Или, может, в качестве леди, которая разливает этот чай?

– Вам, милорд, необходимо жениться, – смеясь сказала она. – И как можно скорее.

– Правда? И почему же?

– Потому что ты представляешь собой страшную угрозу для незамужних женщин.

– Надеюсь, Виолетта, вы в их числе, – игриво парировал он.

В дверях раздался голос:

– Ты что, флиртуешь с моей матерью?

Конечно, это была Франческа. Она облачилась в украшенное брюссельским кружевом бледно-голубое платье, в котором выглядела безупречно. Она нахмурилась, стараясь выглядеть строгой. Однако Майкл видел, что она забавляется.

Дамы уселись по своим местам, и Майкл с загадочной улыбкой позволил себе заметить:

– Франческа, я объездил весь мир, и авторитетно заявляю, что женщины, флирт с которыми доставил бы мне больше удовольствия, чем с твоей матерью, встречаются реже, чем самородки.

– Я приглашаю тебя сегодня к нам на ужин, – заявила Виолетта, – и говорю сразу, что отказ не принимается.

– Я весьма польщен, – со смешком ответил Майкл.

– Ты неисправим, – пробурчала Франческа.

В ответ он ей пресно улыбнулся. Вот теперь все хорошо, подумалось ему. С утра жизнь вошла в прежнюю колею, как он и надеялся: и он, и Франческа вновь соответствовали своим прежним ролям. Он – ветреный сердцеед, а она – строгая дама, журящая его за недостойное поведение. Все так, как было до смерти Джона.

Прошлой ночью Майкл просто растерялся. Он не предположил даже, что они могут встретиться так скоро, а потому не подготовил свою маску должным образом.

Хотя, конечно, маска была не совсем ложной. Он действительно был ветреным и, возможно, в самом деле покорителем сердец. Его мать часто вспоминала, что он очаровывал женщин уже с четырехлетнего возраста.

Однако в обществе Франчески необходимость особенно выделять эту сторону своей личности становилась жизненно необходимой, чтобы она ненароком не заметила его истинных чувств.

– Итак, чем планируешь заняться? – поинтересовалась Виолетта.

Майкл посмотрел на нее, выказав смущение.

– На самом деле, я понятия не имею. – Когда он это сказал, его охватил стыд: ведь это чистая правда. – Думаю, какое-то время буду привыкать к своей новой роли и постигать, какие именно обязанности она на меня накладывает.

– Франческа могла бы помочь тебе с этим, – заметила Виолетта.

– Если она будет столь любезна, – сказал Майкл.

– Безусловно, – отозвалась Франческа, слегка отодвинувшись, чтобы горничная поставила поднос, – на меня можешь положиться во всем.

– Да, быстро, однако, – проговорил Майкл.

– Я не представляю свою жизнь без чая, – пояснила Виолетта. – Пью его целыми днями. Так что прислуга держит кипящий чайник наготове постоянно.

– Тебе налить? – спросила Франческа, взявшись за чайничек.

– Да, благодарю, – ответил Майкл.

– Франческа знает Килмартин как никто другой, – с материнской гордостью заявила Виолетта. – Ее помощь будет неоценима.

– Ни на миг не усомнился бы в этом, – сказал Майкл, принимая у Франчески чашку. Она все еще помнила, что он предпочитает чай с молоком, но без сахара. Ему было чрезвычайно приятно это узнать. – Она же была графиней Килмартин целых шесть лет, четыре из которых – еще и «графом». – Франческа изумленно взглянула на него, и он поспешил добавить: – Не номинально, конечно, но фактически. Да ладно, Франческа, не спорь. Сама понимаешь, что так оно и было.

– Я…

– А еще это был комплимент, – прервал ее он. – Я перед тобой в неоплатном долгу. Не знай я, что поместья в твоих умелых руках, ни за что не позволил бы себе столь долгое отсутствие.

– Спасибо, – пробормотала она. – Поверь, мне было совсем не в тягость.

– Даже если так, моя благодарность тебе все равно безгранична, – и Майкл отпил чаю, предоставляя дамам самим вести беседу по своему разумению.

Новая тема не заставила себя ждать. Виолетта принялась расспрашивать его об Индии, и Майкл как-то даже не заметил, как уже рассказывал о дворцах, принцессах, караванах и карри. Однако мародеров и малярию обделил своим вниманием, решив, что такие разговоры не для ушей леди.

Через какое-то время Майкл поймал себя на мысли, что беседа доставляет ему огромное удовольствие. А пока Виолетта рассказывала про прошлогодний бал, устроенный в индийском стиле, он подумал, что, вероятно, принял правильное решение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.