Тогда-то увидел Артур впервые королеву Гвиневеру, дочь короля страны Камилард, и с тех пор всю жизнь любил ее. Впоследствии обвенчались они, как о том рассказывается в этой книге.

Между тем, коротко говоря, собрались Бан и Борс назад в свою страну, ибо король Клаудас чинил великие опустошения в их землях. И молвил тогда Артур:

– И я поеду с вами.

– Нет, – отвечали они, – сейчас вам не надобно ехать, у вас есть много дел и в этой стране. А потому мы расстанемся. На богатую добычу, что получили мы в этой стране от вас в награду, мы сможем нанять многих добрых рыцарей и отстоять владения наши от коварного короля Клаудаса, и милостию божией, буде возникнет у нас в том нужда, мы можем послать к вам за подмогой. А буде у вас возникнет нужда, то и вы посылайте за нами, и мы не помедлим, в чем клянемся жизнью.

– Не будет в том нужды, – молвил Мерлин, – чтобы эти два короля снова с войною сюда возвращались; но мне ведомо, что король Артур недолго пробудет в разлуке с вами. Ибо не пройдет и двух лет, как беда подступится к вам, и тогда отомстит он за вас вашим врагам, как вы отомстили за него. А эти одиннадцать королей все погибнут в один день через великую мощь и силу оружия двух доблестных рыцарей, – как о том повествуется впоследствии. Имена их: Балин Свирепый и Балан, брат его, и они добрые рыцари, каких лучше и на свете не бывало.

А теперь обратимся мы к одиннадцати королям, что вернулись в город под названием Сурхот, а был этот город во владениях короля Уриенса. И там отдохнули они и подкрепились, как могли, призвали лекарей, чтобы залечили их раны, и оплакали гибель людей своих. Но тут явился к ним вестник и поведал, что в их земли вторглись люди, не знающие закона, наподобие сарацин, числом в сорок тысяч, что они все предают огню и всех, кого встретят, обрекают гибели без милосердия, и что обложили они замок Вандесборо.

– Увы! – вскричали одиннадцать королей. – За бедствиями обрушиваются на нас новые бедствия, вот теперь, если бы не воевали мы против Артура, он скоро заступился бы за нас и отомстил. Что же до короля Лодегранса, то он любит Артура больше, нежели нас; а король Риенс занят с королем Лодегрансом, ибо тот обложил его в его замке.

И сговорились они между собой охранять все границы Корнуэлла, Уэльса и Севера. Для того прежде всего посадили они короля Идриса в город Нант в Бретани с четырьмя тысячами вооруженных воинов, чтобы караулить и на воде и на суше. Также посадили они в город Виндесан короля Нантреса Гарлотского с четырьмя тысячами рыцарей караулить на воде и на суше. И еще у них оставалось более восьми тысяч воинов, чтобы расположить во всех крепостях по границам Корнуэлла. И еще поставили они на границах Уэльса и Шотландии других королей с добрыми гарнизонами, и так продержались они три года, заключая, где возможно, союзы с могущественными королями и герцогами. На их сторону встал король Риенс из Северного Уэльса, могущественный король среди мужей, и Неро, могучий муж. И все это время они собирали и вооружали новые полки и запасались провиантом и всякого рода снаряжением, для войны потребным, чтобы расквитаться за Бедгрейнскую битву, как о том повествуется в книге приключений.

XVII

Как король Артур приехал в Карлион, и о его сновидении, и как он видел Зверя Рыкающего

А король Артур после отъезда королей Бана и Борса приехал в город Карлион. И прибыла к нему туда супруга короля Лота Оркнейского будто бы с вестями, но на самом деле была она послана доглядывать за двором Артуровым. И прибыла она в богатых одеждах, сопровождаемая четырьмя своими сыновьями: Гавейном[31], Гахерисом, Агравейном и Гаретом и многими рыцарями и дамами, ибо была она собой весьма прекрасна.

И потому король воспылал к ней великой любовью и возжелал ее. На том согласились они, и зачала она от него сэра Мордреда. Приходилась же она Артуру сестрой со стороны матери его Игрейны. Она прожила там один месяц, а затем наконец уехала.

А королю привиделся чудесный сон, вселивший в него великий страх (хоть король Артур все это время и не знал, что супруга короля Лота приходится ему сестрой). Снилось же ему вот что: будто заполонили его землю грифоны и змеи и будто сожгли они и истребили весь народ в его королевстве; и привиделось ему, что он вступил с ними в бой и что причинили они ему великий урон и нанесли ему жестокие раны, но будто бы под конец он их зарубил.

Пробудился король, и тяжко было у него на душе после того сна; и потому, чтобы прогнать о нем все мысли, собрался он со многими рыцарями ехать на охоту. Только выехали они в лес, завидел король впереди матерого оленя.

– Погонюсь за этим оленем, – сказал король Артур. Пришпорил он коня и долго скакал за оленем, и часто на полном скаку, казалось, вот-вот поразит он его. И так долго гонялся он за тем оленем, что конь его задохнулся и пал наземь, и тогда отправился доезжачий назад привести ему другого коня.

Видит король, что олень ушел от погони, а конь его пал, сел он тут у ручья и глубоко задумался. Так он сидел, и стало чудиться ему, будто он слышит лай собачьей своры глоток в тридцать, и вдруг видит: выходит прямо на него удивительнейший зверь, какого не случалось ему ни видеть, ни рассказов о таком слышать.

Подошел зверь к источнику и стал пить. И такой из брюха у зверя слышался рык, будто лают разом тридцать гончих псов, но, покуда пил он, шума у него в брюхе не было. Наконец, с громогласным рыком удалился зверь, а король глядел ему вслед, и показалось ему все это весьма удивительно. Задумался он о том глубоко, а потом погрузился в сон. Тут же явился пред Артуром пеший рыцарь и спросил:

– Рыцарь задумчивый и сонный, скажи мне, не проходил ли здесь чудесный зверь?

– Видел я такого, – отвечал король Артур, – он сейчас уже милях в двух отсюда. А для чего нужен он вам? – спросил Артур.

– Сэр, я уже давно преследую этого зверя и загнал много коней. Только бы мне достать еще одного, дабы мог я продолжить погоню.

Тут как раз подскакал доезжачий с конем для короля. Когда рыцарь увидел коня, стал просить он короля Артура, чтобы подарил он того коня ему:

– Ибо я провел в погоне вот уже двенадцать месяцев, и либо настигну этого зверя, либо изойду лучшей кровью моего тела, – (так говорил тот рыцарь, а имя ему было король Пелинор, и гонялся он за Зверем Рыкающим[32], когда же умер он, то погоню продолжил сэр Паломид).

XVIII

Как король Пелинор взял артурова коня и последовал за Зверем Рыкающим и как встретился с Мерлином Артур

– Сэр рыцарь, – сказал король, – оставьте это преследование, а я, если вы согласитесь, возьму его на себя и буду гоняться за ним еще двенадцать месяцев.

– О глупец! – отвечал тот королю Артуру. – Бессмысленно твое желание, ибо никому не настигнуть его, кроме меня или ближайшего моего сородича.

С тем подошел он к королевскому коню, сел в седло и сказал:

– Грамерси, теперь это мой конь.

– Ну, – сказал король, – ты бы лучше взял у меня коня моего силой, тогда бы я мог сразиться с тобой и мог бы узнать, кто из нас достойнее владеть им: ты или я?

Услышав такие слова, тот король сказал:

– Ищи меня здесь, когда захочешь, и в этом самом месте, подле источника, ты меня найдешь, – и поскакал прочь своей дорогой.

А король погрузился в задумчивость, а потом подозвал своих людей и велел привести себе другого коня, да побыстрее. Но в это время подошел к нему Мерлин в облике юного отрока четырнадцати лет, приветствовал короля и спросил, отчего он так задумчив.

– Тут поневоле задумаешься, – отвечал король, – ведь я видел сейчас величайшее в свете диво.

– Я знаю об этом, – сказал Мерлин, – не хуже тебя самого, и знаю все твои мысли. Но ты глупец, что принимаешь так близко к сердцу то, в чем ты бессилен. Также знаю я, кто ты таков, и кто был твой отец, и кем был ты зачат: ибо отец твой – король Утер, и зачала тебя от него Игрейна.

– Это ложь! – молвил король Артур. – Откуда тебе знать это, ведь ты годами не настолько стар, чтобы знать моего отца.

– Все равно, – отвечал Мерлин, – я знаю все это лучше, чем любой другой человек на свете.

– Не верю я тебе, – молвил король Артур, сильно гневаясь на отрока. Тут удалился Мерлин и явился вновь в обличии древнего старца восьмидесяти лет. И Артур возрадовался, ибо этот старец был с виду очень мудр. Спросил его старец:

– Отчего ты так печален?

– Поневоле будешь тут печален, – отвечал Артур, – ибо много к тому причин. Только сейчас был здесь отрок, который поведал мне многое, чего, думается мне, не должен он был знать, ибо он не вышел годами, чтобы знать моего отца.

– Нет, – сказал старец, – тот отрок поведал вам правду, и он еще многое рассказал бы вам, пожелай вы его выслушать. Но в недавнее время вы совершили поступок, за который господь гневается на вас, ибо вы возлежали с сестрой вашей и от нее зачали сына, от руки которого погибнете вы и все рыцари вашего королевства.

– Кто таков ты, – вопросил Артур, – что приносишь мне такие вести?

– Сэр, я – Мерлин, и я же являлся вам в обличии отрока.

– А-а, – сказал король, – ты удивительный человек. Но я более всего дивлюсь твоим словам, что я должен погибнуть в бою.

– Не дивитесь, – сказал Мерлин, – ибо такова божия воля, чтобы тело ваше понесло кару за ваши дурные дела. Но сокрушаться должно более мне, – сказал Мерлин, – ибо мне предстоит погибнуть позорной смертью: быть заживо зарытым в землю; вы же умрете смертью славной.

Покуда так толковали они, подъехал человек с конем для короля, и король уселся на коня, а Мерлин – на другого, и поскакали они в Карлион.

А там спросил король Эктора и Ульфиуса о том, как он был рожден на свет, и они рассказали, что отец его – король Утер, а королева Игрейна – мать.

– Так и Мерлин говорил мне. Пусть пошлют за моею матерью, дабы мог я говорить с нею. И если она сама это скажет, тогда я поверю.

С превеликой поспешностью послали за королевой, и прибыла она вместе с Феей Морганой, дочерью своею, которая была так прекрасна собою, что лучше и быть не может. Король встретил Игрейну с радушием и почетом.

XIX

Как Ульфиус обвинил Игрейну, мать Артура, в измене, и как прибыл туда рыцарь, желавший отмщения за смерть своего господина

Вышел тут Ульфиус и говорил открыто, так что и король, и все, кто пировал там, могли слышать:

– Ты – лживейшая женщина в свете и предательница пред королем.

– Гляди, – сказал король Артур, – обвинение твое тяжко; ты несешь ответ за свои слова.

– Сэр, я знаю, что говорю, – отвечал Ульфиус, – и вот перчатка моя, дабы доказать мою правоту всякому, кто бы ни вздумал говорить противное. Из-за этой королевы Игрейны несете вы великий ущерб, из-за нее же и великая война ваша, ибо если бы открыла она еще при жизни Утера тайну вашего рождения и как вы были зачаты, то не пришлось бы вам вести смертную войну, какую вы вели. Ведь почти никто из баронов в вашем королевстве не знал, чей вы сын и кто вас породил; ей же, которая произвела вас на свет из чрева своего, надлежало открыто о том поведать, дабы восстановить свою честь и вашу, а равно и всего королевства. Оттого я и обвиняю ее в предательстве пред богом, и пред вами, и пред королевством вашим. И кто станет говорить противное, тому докажу я свою правоту в честном поединке.

Тут заговорила Игрейна и молвила:

– Я женщина и не могу сразиться с вами; но, дабы поддержать честь мою, я верю, отыскался бы добрый человек, который взял бы мою сторону в споре. Но, – так говорила она, – Мерлин хорошо знает и вы, сэр Ульфиус, тоже, как пришел ко мне король Утер в замок Тинтагиль в обличии моего супруга, убитого за три часа до того, и как в ту ночь зачала я от него, а он на четырнадцатый день со мною обвенчался. И по его велению, когда родилось дитя, отдали его на воспитание Мерлину. А я никогда больше не видела ребенка и не знаю даже имени его; потому не смогла бы его признать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Утер Пендрагон. – Собственное имя Утер (валлийск. Uthr) существовало у кельтов и засвидетельствовано памятниками (см. ALMA 14, 83), хотя и означает само по себе «ужасный». Пендрагон («pen», валлийск. «голова») – по-видимому, титул, в значении «главный дракон», принадлежавший ряду кельтских королей, распространявших свое владычество на несколько племен.

…сказала она герцогу… – В ориг.: «she tolde the duke and seyde». Реплики диалога у Мэлори в подавляющем большинстве случаев предваряются или заключаются этим словом, так что встречаются выражения типа: «…askede and seyde» «he cryiede with a lowde voyce and seyde»; «…spake on hygh unto kynge and seyde; – Fye uppon the, traitor! – they seyde». Такое употребление убедительно доказывает формальную роль этого глагола в тексте, хотя настойчивое повторение безусловно придает диалогу напевную монотонность.

Террабиль. – Это название, в отличие от Тинтагиль, представляется прозрачным по смыслу (Terrible – грозный). Однако Тинтагиль, по крайней мере один, существовал реально, – ср. совр. Тинтаджел – город на берегу Бристольского залива. Террабиль, реально не существующий, связан с ним по созвучию (такие созвучия не случайны для прозы Мэлори) и потому оставлен непереведенным.

Мерлин – образ знаменитого в средневековой литературе чародея, одно из красочных порождений кельтского фантастического фольклора (валлийск. Myrddin). Как колдун и прорицатель, был известен в средние века едва ли не всем народам Европы. После Гальфрида Монмутского, создавшего около 1135 г. свои «Prophetiae Merlini», фантастические «Пророчества Мерлина» распространялись всюду от Сицилии до Исландии вплоть до XVII в.

У Мэлори образ Мерлина получил своеобразную трактовку: утрачены или рационалистически переосмыслены многие волшебные подробности и обстоятельства (например, его чудесное рождение, детство). Здесь Мерлин скорее умудренный опытом советник короля, не провидящий, а предвидящий будущее.

Артур – один из самых популярных образов не только средневековой европейской, но и мировой литературы. Исторически – национальный герой бриттов, возглавившие в конце V – нач. VI в. (упоминается в «Истории бриттов» Ненния – IX, в хронике «Анналы Уэльса» Х в. и, косвенно, еще раньше в хронике св. Гильдаса «О погибели Британии» VI в.) борьбу против англосаксонского вторжения и одержавший, по-видимому, триумфальную победу в битве при горе Бадоне, почти на полвека задержавшую проникновение германцев на Британские острова.

Имя Arthur большинство исследователей производят от заимствованного римского родового имени Artorius, которое мог носить и кельтский племенной вождь. Однако на уровне кельтской мифологии, в которую был включен этот образ, существует несколько многозначительных этимологий, например, Arthur < Ardu < аr («очень») + du («черный») – обозначение ворона. Действительно, существует поверье, что Артур не умер, а превратился в ворона (ср. воронов – хранителей Британии, живущих в Лондонском Тауэре); ворон по-валийски bran, так же звучит имя кельтского верховного божества, которое в зооморфной стадии было вороном, как Зевс – орлом, а Афина – совой (закон Рейнака); таким образом, Артур и функционально и этимологически отождествлялся с богом Браном.

Лоутеан – по-видимому, современное Лотиан, – название Южной Шотландии вплоть до залива Ферт-оф-Форт. Следует отметить, что в старинных англонорманнских и французских документах есть случаи транслитерации Lothian как Loenois, Loonois и пр., что существенно для атрибуции родины Тристрама, который носил прозвание Тристрам из Лиона, или из Лоэнуа, и т. п.

Моргауза, Элейна и Фея Моргана – единоутробные сестры Артура, дочери королевы Игрейны. Из этих трех персонажей одна лишь Моргана имеет многовековую традицию. Предтечей этого образа считают ирландскую богиню войны и смерти Morrigan, принимающую облик вороны, и в следующей стадии – бретонскую фею рек Морган. Имя Morgawse, по-видимому, – не более как иное прочтение Morgans, ибо в параллельных местах французских текстов вторая сестра анонимна (V 1283). Ниже она и у Мэлори фигурирует просто как королева Оркнейская. Что же до третьей, Элейны, то она и как персонаж – создание Мэлори, который, быть может, прибавил ее «для круглого счета», будучи не чужд некоторых фольклорных приемов повествования, и дал ей одно из самых распространенных женских имен – Елена. (В книге Мэлори по меньшей мере пять персонажей носят это имя.)

Повезли короля навстречу врагу в повозке… и под Сент-Альбаном сошлись его воины с великим воинством Севера. – В этом описании, не имеющем параллелей во французском тексте (V 1284–1285), соблазнительно усмотреть аналогию некоторым событиям войны Алой и Белой Розы, современником и, возможно, участником которых был Томас Мэлори, приспешник влиятельного дома Варвиков. Северная Англия и Шотландия за это время неоднократно оказывались вражеской территорией для правящих королей (у Мэлори «The North fro Trent forwards», «the grete hoost of the North». А под Сент-Олбаном (Saint Albons) произошли две крупные битвы, и в первой из них, происшедшей 22 мая 1455 г., больного короля Генриха VI действительно везли в повозке.

Собор святого Павла. – Мэлори, естественно, мог иметь в виду отнюдь не нынешний собор святого Павла, возведенный архитектором Реном в 1675 г., а собор XI–XIII вв., сгоревший во время пожара 1666 г., на месте которого он был построен (ср. Wr I, 11).

Французская Книга. – Кэкстон писал, что свой рассказ сэр Томас Мэлори, «подчерпнув из неких французских книг, на английском языке в кратком изводе составил». Действительно, тщательное текстологическое сличение, проделанное Винавером, а позднее Лумянским с сотрудниками, показало, что каждая из восьми книг (кроме «Гарета»), составляющих Винчестерский манускрипт, имеет один или несколько «источников», большей частью французских, но также и английских, которые Мэлори использовал, заимствуя фабулу, некоторые описания, фразы и даже отдельные слова, производя при этом существенное «ужатие» и внося разного рода изменения. Такой вид авторства был в обычае в средневековой литературе – еще Лайамон на исходе XII в. в зачине своего исторического труда «Брут» перечисляет использованные источники и указывает на характер своей над ними работы («перевод» и «сокращение»).

Но рыцарь Мэлори, в отличие от клирика Лайамона, в обычной жизни не имел постоянно дела с книгами. Французские рыцарские романы и английские поэмы он читал, вероятно, в Ньюгетской тюрьме в Лондоне. Напротив Ньюгетской тюрьмы стояла францисканская церковь, подле которой Мэлори был впоследствии похоронен, а рядом с нею, в специальном здании, заложенном в 1421 г., находилась библиотека (ее основателем был прославленный мэр Лондона Ричард Виттингтон, герой английских сказок).

Сам Мэлори многократно ссылается по ходу повествования на «Французскую Книгу» в подтверждение истинности своих слов. Однако детальное сопоставление с параллельными французскими текстами, проделанное проф. Винавером для трехтомного издания 1947 г., наглядно показывает, что ссылки на «Французскую Книгу» можно найти у Мэлори и в тех разделах, источником для которых ему служили английские тексты (например, аллитеративная поэма «Morte Arthur», или там, где он выступает как оригинальный писатель в современном смысле слова (см., например, конец эпизода «Гавейн, Ивейн и Мархальт»). «Французская Книга» для Мэлори – часто символический научный авторитет, нередко фиктивный (в иных случаях это просто «Книга», the book). Ссылка на авторитетные источники – истинные или вымышленные – прием, широко распространенный. Еще Гальфрид Монмутский в описании Артура называет своим источником вымышленную, как считается, «книгу стариннейшую на языке британцев» (Britanici sermonis liber vetustissumus»), в чем Чэмберс усматривает «шутку, или литературную условность, или же прямой обман» (см. Chambers Е. К. Sir Thomas Malory. Oxford, 1922).

С этой точки зрения вопрос о том, переводчик Томас Мэлори или автор, теряет смысл, ибо его книга – «historie», как называет ее Кэкстон, по законам жанра должна иметь солидные источники и не содержать вымысла, т. е. правдиво передавать рассказы прежних времен. Иное авторство для Мэлори было бы немыслимо.

…турнир с поединками… – В ориг.: a justes and a tournament, где первое понятие означает поединки всадников, вооруженных копьями, а второе – общее сражение участников, разделенных на две партии.

День Всех Святых (Alhalowmas) – праздник, установленный в Европе с VIII в. в честь всех святых и мучеников, известных и неизвестных. Отмечается 1 ноября. В канун этого дня исстари происходили народно-карнавальные действа.

…поклясться на книге… – В ориг.: to swere uppon a booke – т. е. на Библии. Такое словоупотребление – с неопределенным артиклем – характерное для ранней эпохи развития английского языка (вплоть до Шекспира), а в речениях сохранившееся до настоящего времени, отражает восприятие «книги», вообще писаного текста, как предмета мистического. Ср. ниже в Повести о Святом Граале, где с помощью «книги» (а booke) производится заклятье нечистой силы. Ср. также «Библия» – греч. βιβλια букв. «книги».

Крещение Господне, иначе Богоявление – великий двунадесятый праздник 6 января в память о крещении Иисуса от Иоанна в Иордане («Еванг. от Матф.» 3, 3 – 14; «Еванг. от Марка» 1, 9 – 11; «Еванг. от Луки» 3, 21–22). По другим версиям христианского предания, в этот день поминается поклонение волхвов младенцу Иисусу.

Сретенье Господне (Candilmas, буквально «Праздник светильников») – праздник принесения младенца Иисуса в Иерусалимский храм и очищения Богородицы на сороковой день после Рождества, т. е. 2 февраля. В католической церкви контаминирован подобно православной масленице, с каким-то языческим праздником (возможно, с римскими «луперкалиями») и с древних времен носит латинское название Candelaria.

Пятидесятница – то же, что день Святой Троицы, празднуется на пятидесятый день после Пасхи (7 воскресенье). После норманнского завоевания стал называться обычно Whitsunday – «белое воскресенье» или Trynyte Sunday – «Троицыно воскресенье» (см. ниже кн. XXI), так что Pentecoste у Мэлори – из французского источника.

…лордам и общинам… (в ориг.: into his lordes and comyns) – Термин comyns в настоящем переводе передается по смыслу, как «народ», «простой люд». Однако в соответствии с контекстом было сочтено возможным в отдельных случаях воспроизвести эту политическую формулу так, как она дошла до наших дней, – ср. House of Lordes – House of Commons (палата лордов, палата общин), тем более что французские параллельные места этого слова не содержат; ср., с другой стороны: «съехались все лорды, и собрался простой люд» (стр. 37) – или «поднялся простой люд Карлиона» (стр.44) и т. д.

Сенешаль – французское слово, по-видимому, германского происхождения (готск. «старый слуга» OED s. v.), управитель двора средневекового феодала, почетный титул и почтенная должность.

Коннетабль – В ориг.: conestable, из позднелат. comes stabuli, «верховный управитель конюшен», нечто вроде русского «конюшего». Слово привезено норманнами в Англию уже в значении «главный управитель двора, государства и армии». В переводе принята французская форма, более привычная для читающих по-русски.

Карлион – совр. Карлион на реке Аск в графстве Монмутшир, неподалеку от Ньюпорта. Там до настоящего времени сохранились развалины римского города Isca Silurum, которые описаны как местная достопримечательность еще хроникерами XII–XIII вв. Внушительные эти руины народная фантазия легко могла соединить с сюжетами Артуровских легенд (Wr I, 15).

Что до названия, то оно разлагается на две составные части: Caer (брит. лагерь, поселение, мб. < лат. castrum, ср. также Карнарвон, Кармартен, Кардифф) и lеon < лат. legionis. Второй элемент также вошел во многие географические названия Европы начиная от испанского Леона, возможно также и франц. Лион, восходящий, с другой стороны, к лат. Lugdunum. При этом, по мнению исследователей, здесь произошла контаминация двух различных по происхождению корней: лат. legion, с одной стороны, и с другой – имя кельтского божества света – ирл. Lug, валлийск. llew (см. Rhys С. Studies in the Arthurian Legend. Oxford, 1891). Этимология эта, как кажется, представляет интерес для объяснения столь большого количества в артуровских текстах якобы «львиных» наименований (ср. у Мэлори: Лионель, Лионетта, Лионесса, Лион и др.).

<1...3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

5 из 6