Звезда пилота

Где они скрылись, никто не найдет.

Дружба разбита, забыта любовь,

Только звезда загорается вновь,

– неслось ей вдогонку. Еще и эта песня! У Мади все было разбито и забыто, только петь об этом не хотелось, и своей звезды тоже не было.

Официально ОК означало «Обслуживание Космодромов», но злые языки на Луне Ломоносовской утверждали, что это значит «Ольгерд Клемент». Ольгерд Клемент был начальником отдела ОК уже тридцать лет и на пенсию не собирался, несмотря на возраст под сто лет. Когда-то он был командиром знаменитого «Золотого луча» и начальником экспедиции, открывшей жизнь на Стике. А сейчас начнется самое главное – Мади должна предупредить Клемента о своем увольнении.

Вздохнув, она дернула на себя дверь отдела. Клемент, высокий, согнутый годами старик с бледным худым лицом разговаривал с коренастым крепким человеком в форме военного пилота. На рукаве пилота виднелся знак пилота высшего класса. Ну вот, теперь даже предупредить нормально не удастся. Она остановилась в дверях, песня все еще гремела под лунным куполом.

– Рано или поздно я все равно уйду в отставку, – грозным басом говорил пилот, прислушавшись к музыке. – У каждого своя звезда, а как он к ней идет, зависит от него самого.

– Сколько тебя помню, Питер, ты мечтаешь об отставке и не уходишь! Ты что теперь, из Центра Человека перевелся в военную часть? – старческим дребезжащим голосом спрашивал Клемент. Мади было неудобно слушать чужой разговор, но коридор был узкий, и обойти собеседников она не могла.

– На некоторые вещи не хочется смотреть, даже если в них не участвуешь. Лучше служить подальше. – проговорил пилот. – Как говорил Шекспир, «опасна власть, когда с ней совесть в ссоре».

Клемент подмигнул ему и обернулся к Мади.

– Знакомься, Мади! Это командир Питер Верховер, герой времен Катастрофы! А ты, Питер, тоже смотри – это Миранда, внучка покойного Дональда Астена, космобиолога в нашем полете на Стику. И тоже толковый космобиолог будет!

Ну зачем, зачем он это говорит! Она уже никогда не будет космобиологом, ни толковым, ни бестолковым! Мади снова захотелось заплакать, но она стеснялась командира Верховера.

В кармане на поясе Верховера задребезжал миникомп.

– Слушаю! – пробасил он, не поднимая миража. – Сейчас буду!

Командир быстро попрощался и вышел под купол городка. Ну все, пора предупреждать! Мади снова набрала воздуха и заговорила.

– Господин Клемент! Я должна вас предупредить. У меня категория А5 и меня надо уволить сегодня же. У меня рост оказался на сантиметр меньше, чем в прошлом году, и вообще все плохо. Вам надо искать на работу кого-то еще.

Клемент посмотрел сочувственно и печально.

– И кого я найду, чтобы согласился на отдел обслуживания, да еще хорошо соображал? Но про тебя я уже знаю, только что пришло предупреждение из медицинского центра. Когда они поймут, что человек не категорией работает, а головой и руками?

Он открыл дверь в мастерскую, пропахшую сварочными реактивами и смазкой. Со стеллажей выглядывали суставчатые руки ремонтных роботов, на полках светились старомодные экраны, на стенах висели гроздьями шарики-локаторы. Над столом переливался черный мираж с бело-красным шаром, не спеша плывущим среди звезд. Исследовательский космолет! Вот бы увидеть его вблизи! Но теперь на это надежды мало. В лучшем случае, Мади увидит вблизи космический мусорщик.

– Как бы там ни было, сегодня тебе придется работать, больше некому. Возьми двадцать пятого робота в ангаре и сама с ним отправляйся на челнок, а дальше на «Странник». Вон он, в мираже виден. Красавец! Но там у них в грузовом отсеке целый список дел перед испытательными полетами, да еще нас просят загрузить двадцать энергомодулей. У робота в памяти все записано, сейчас я впишу то же самое тебе в пропуск. Проследишь за роботом, космолет важный. На другие заявки я послал роботов без людей, а меня самого вызывают на Коперника.

«Странник», который полетит в первый исследовательский полет после Катастрофы! Так она все-таки увидит настоящий космолет! Наверное, будет даже лучше, если она порадуется хотя бы немного в свой последний день на работе, а может, и в жизни. Ведь даже если она не уйдет в лунную пустыню, с ее категорией она больше никогда не получит интересной работы. Теперь придется налаживать роботов для уборки улиц где-нибудь на Земле, подальше от Бранкопорта, чтобы никто из родственников и знакомых не узнал, что она жива.

– И кстати, дай-ка сюда руку! Двери и робот твоего пропуска теперь не слушаются, медицинский центр поставил блокировку, но я тебе впишу такой вездеход, что хоть в диспетчерскую Луны-Архимеда пройдешь!

Хорошо ему шутить, он хоть и старый, но с приличной категорией! Но если для нее все уже кончено, она, по крайней мере, увидит знаменитый «Странник», войдет в него, потрогает руками и хоть на минутку вообразит себя космобиологом настоящей научной экспедиции! Она подставила левое запястье под хитрые и тонкие инструменты, Клемент дал команду компьютеру, и вскоре пропуск-вездеход был вписан в идентификатор, а список работ – в микрокомп.

Через пять минут Мади уже катила на роботе к большому красно-белому челноку «Странника». Она забралась в кабину челнока на пассажирское место и пристегнулась ремнем, а робот, выпустив суставчатые ноги и руки, загрузил энергомодули, и аккуратно встал на свое место в челноке. Двигатель челнока заработал, автопилот выбросил над пультом мираж со звездами, и челнок помчался навстречу черному небу. Разгон, перегрузка, и вот уже Мади всплыла над креслом в невесомости, натянув ремень.

Розовая искра в мираже превратилась в шар, потом Мади разглядела черные отверстия интродов и эжекторов, а после разворота – черный квадрат ворот. Круглый бок «Странника» надвигался, как будто челнок привез Мади на другую планету. А что, он и есть целая планета. Вернее, будет, когда его испытают, обживут и он отправится к звезде Барнарда.

Челнок точно вошел в шлюз грузового отсека, выждал, пока сравняется давление, потом вплыл в пустой грузовой отсек и встал в крепления. Ворота шлюза закрылись, и Мади выплыла из челнока. Как тут свободно, будто это и не на корабле, а на Луне Ломоносовской, по крайней мере! Тусклые квадраты дежурных светильников, тяжелые балки потолка, крепления для груза по стенам – но сейчас эти стены где-то над головой. Ну, в невесомости это, конечно, неважно, а куда девать энергоблоки? Она вытащила микрокомп и выпустила маленький белый мираж с чертежом. Ага, вон к тем направляющим, с первого по пятнадцатый номер, сейчас они внизу, а в полете, когда включится искусственная гравитация, будут на стене.

– Номер двадцать пять, выноси энергоблоки, крепления один-пятнадцать.

Робот, убрав колеса и ноги, выпустил длинные руки с крючками и взялся за дело. Один за другим энергоблоки прикреплялись на место, а Мади плавала по грузовому отсеку, пытаясь разобраться, что где в нем будет во время полета.

Перепад гравитации ударил неожиданно, как кулаком в лицо. Мади покатилась по стене, внезапно ставшей полом, пытаясь прикрыться руками от ударов балок. Энергоблок сорвался с крючков робота и ударил ее в живот, сам робот свалился следом. Больно! Что случилось? Откуда при выключенных двигателях на пустом «Страннике» искусственная гравитация? Стены и пол вздрогнули, притяжение выросло, как при перегрузках на челноке, и становилось все сильнее и сильнее. Мади попыталась вытащить хотя бы одну ногу из-под робота, но неподъемно тяжелый агрегат даже не шевельнулся, а от боли потемнело в глазах. Больно, ой как больно! Красный куб энергоблока прижал ее правую руку. Наверное, это авария!

– Номер двадцать пять, подними блок! – выдавила из себя Мади. Робот не откликался. Неужели прием голосовой команды отключился? Где у него ручное включение автоматики? Мади потянулась к корпусу робота, но притяжение усилилось еще больше, и он, перевернувшись прижал ее к полу.

Как же она теперь выберется? Где микрокомп, надо сообщить господину Клементу, чтобы ее забрали отсюда в медицинский центр! Но микрокомп как раз в правом кармане, и его не достать! И в медицинский центр ей теперь незачем, с такой категорией ее никто не будет лечить! Так что же, утилизируют? Пусть утилизируют, только скорее! Она больше не может терпеть! Микрокомп в кармане запищал и зазвенел. Наверное, господин Клемент ищет ее. Может быть, левой рукой дотянуться? Ой, еще больнее! А это что – перегрузки какие-то? Сердце застучало с отчаянной скоростью, холодный пот пополз по спине, тошнота вывернула желудок наизнанку, и мерзкий запах ударил в нос с силой не меньшей, чем перегрузка. Боль ударила снова, перед глазами поплыл золотистый туман. Она слепнет?

Мади потеряла сознание, а когда пришла в себя, все изменилось. Чудовищного притяжения больше не было, дышалось легко, а боль ушла, хотя Мади не могла пошевелиться. Где она? Вместо темного потолка – яркий свет, вместо балок и энергоблока – синие шланги медицинского робота и гроздья голубых пакетов с регенератором. Пахнет чем-то чистым и новым, а может, больничной дезинфекцией. На голове что-то большое, кажется, биоволновой шлем, а под ней не холодный пол грузового отсека, а теплое морфоместо, удобно принявшее форму ее избитого тела. Как хорошо! Ее лечат, и у нее уже ничего не болит, совсем ничего! А может быть, не лечат, а уже начали утилизировать? Может быть, это конец? Нет, не может быть! Она так хотела быть человеком среди людей, она так старалась, но теперь ей никто даже не посочувствует!

Мади уловила какое-то движение рядом с морфоместом и осторожно повернула голову. Стоя к ней спиной, коротко стриженый широкоплечий человек быстрыми движениями поворачивал перед собой два миража, в одном из которых светились данные ее переделанного пропуска. Голубая форма – это служба спасения, а что там на рукаве? Значок пилота, две широкие красные полосы и золотая узкая. Это что же – космопилот «высший-универсал»? Класс, выше которого не бывает? Кто он такой и откуда взялся, ведь она на «Страннике», а там никого не должно быть? «Высший-универсал» быстрым движением обернулся и пружинисто шагнул к Мади.

– Почему такой пропуск? – проговорил он очень низким хриплым голосом. Скуластое лицо с большим ртом, широкими прямыми бровями и коротким носом было серьезно и невозмутимо, только яркие голубые глаза блестели живыми искрами. Кто он, откуда – такой удивительный, необычный и, наверное, талантливый? И зачем он спрашивает, когда сразу понятно – пропуск поддельный? Что сказать, может быть, взять всю вину на себя? С ее категорией уже все равно, а господин Клемент не должен из-за нее пострадать!

«Высший-универсал» быстрым движением сдернул с Мади биоволновой шлем. Зачем он снимает, ведь ее данные теперь не запишутся?

– Рассказывай, как сюда попала, – коротко скомандовал он все тем же хриплым ровным голосом. Нет, она все равно не будет рассказывать про господина Клемента! И про его знакомого тоже, хотя тот ничего противозаконного не делал! Но через несколько секунд, сама не понимая почему, Мади уже пересказывала незнакомому пилоту весь ужасный день. Вскоре «высший-универсал» уже знал о реферате про стикских кавинов, о провале на тестировании, об энергоблоках, о пропуске, который переделал господин Клемент и о пожилом пилоте по фамилии Верховер, который снова перешел в военную часть и читал наизусть Шекспира. Мади чуть не плакала. Какая же она дрянь! Правду говорил дежурный в медицинском центре, что низшие категории все сплошь аморальные слабаки – вот она уже предала всех, кого могла!

– Не отвлекайся, рассказывай до конца, – потребовал «высший-универсал», когда она остановилась. Мысли Мади испуганно заметались. Чего еще он от нее хочет? Чтобы она рассказывала о семейных делах постороннему человеку? Но она не может признаться, что от нее отказалась родная мать! В ту же секунду что-то будто подтолкнуло ее, и Мади снова заговорила – о Бранкопорте, которого больше не увидит, о старших братьях-близнецах, которые ее презирают, о детях, которых у нее никогда не будет… Остановилась она только тогда, когда силы совсем кончились и слезы потекли из глаз. Она потеряла все, и надеяться больше было не на что.

– Прекрати глупости, – приказал «высший-универсал». – Регенерация семьдесят восемь часов, будешь спать, понятно?

Робот подвел маску с наркозом к лицу Мади. Ну, будь что будет! Даже если ее сейчас утилизируют, она уже не узнает. Почему она все рассказала? И сколько это суток – семьдесят восемь часов? Разделить на двадцать четыре… На этом она заснула.

4. Исходные данные

Бентоль надел на ухо новую биоволновую дугу и сел на место второго пилота рядом с командирским. Прежняя дуга, как и на «Солнечном ветре», не выдержала силы его биополя, но эта держалась четвертые сутки, должно быть потому, что биополе оставалось в пределах нормы.

Два десятка миражей поднялись над панелью на фоне глухой черноты засвета в обзорном окне, в пультовой было прохладно и пусто. Три пустых кресла выстроились в ряд рядом с ним, обычно на таком космолете они все заняты. А еще работают человек двадцать специалистов, десяток роботов и два-три челнока. На «Страннике» он был единственным пилотом, а спящая в медотсеке уборщица с неоконченным образованием космобиолога – единственным специалистом. К уборщице прилагался единственный челнок, на котором она явилась на космолет. По крайней мере, не придется садиться на Стику в аварийной капсуле.

Все остальное тоже было по минимуму: генеральная защита включена, гравищит исправно работал. Конечно, прямого попадания гравидеструктора такой щит не выдержит, но от случайных метеоритов защитит. Жаль, нет собственного деструктора, только противометеоритные лучевые пушки, но «Странник» – гражданский космолет, а не военный, большего ему не положено. Были еще и мелочи: грузовой унимобиль, уникрыло, кухня-синтезатор и запас концентратов для готовки на время испытаний. Зато роботов-ремонтников хватало с избытком – не меньше десятка их стояли на фиксаторах в грузовом отсеке. Но работы для них уже не было: ремонт челнока закончен, побитые энергоблоки закреплены на стенах, а грузовой отсек начисто отмыт. В общем, прожить две недели бортового времени было можно. Если «Странник» не обнаружат за те два с половиной месяца земного времени, которые пройдут в досветовом пространстве.

Интересно, почему до сих пор его не обнаружили? Или уже обнаружили и следят? Что вообще известно об угоне «Странника» на Земле? Он включил получение пакета новостей грависвязи. Опасно, конечно, если его еще не заметили, то при получении могут засечь. Но лететь, ничего не зная, это полный идиотизм.

Бентоль заставил пульт проверить весь пакет в поисках слов «мутант», «Странник», «страх» или «Нептун». Все оказалось так, как он думал – Служба Безопасности благополучно засекретила и происшествие на Нептуне, и угон «Странника». Об исследовательском полете к звезде Барнарда говорилось только то, что он откладывается на три месяца. Ну что ж, если даже за ним следят, надо попытаться обмануть локаторы Службы Безопасности. Можно, к примеру, взорвать запущенный на автопилоте челнок где-нибудь на полпути к Стике и убедить Службу Безопасности в гибели «Странника». А около Стики постараться замаскировать космолет как можно надежнее. Надо только знать, какая она, Стика?

Бентоль нашел в памяти пульта научную библиотеку экспедиции и открыл ее. Зрелище было печальное. Точнее, никакого зрелища – библиотека была пуста, сотрудники экспедиции собирались вписать все, что нужно, во время испытаний. Единственное, что удалось обнаружить в библиотеке, был закрытый на множество охран и паролей проект, по которому строили «Странник». Не ситуация, а бамп-тест! Зачем надо засекречивать устройство «Странника» от его экипажа и сотрудников? Бентоль снова включил взломщик.

Комплект миражей несущих балок, конструкция регдондитовой облицовки, программы для расчета курса, языковые программы… А вот какие-то «Сопутствующие материалы». Наслаиваясь один на другой, над пультом поплыли разноцветные миражи. «Работа разведки на Регдонде», «Биосистема планеты Вита», «Стика»… Есть!

Планета звезды В системы Альфа Центавра, открыта экипажем звездолета «Золотой Луч» под командованием Ольгерда Клемента почти семьдесят лет назад… Притяжение больше земного на пятнадцать процентов, кислорода в воздухе меньше, смены времен года нет, единственный материк на экваторе. Окружена кольцами, каменные и ледяные глыбы 200 метров в поперечнике… железо, кремний, твердый водород, метан… Как раз здесь и можно будет обмануть локаторы, особенно если ты пилот класса «высший-универсал».

А еще что тут пишут? Растительность, животный мир, какие-то летучие скаты – летучие существа, напоминающие рыб-скатов из земных морей. Вот в мираже молодой еще Ольгерд Клемент, вместе с каким-то лохматым коротышкой, держат на руках убитого ската длиной под два метра. Ну и что в этом всем такого? Чего ради засекречены общеизвестные данные?

« Ой, это дедушка вместе с господином Клементом на Стике!» – донеслась от двери нелепая мысль. А вот и уборщица. Проснулась в полном порядке, Первый сам вывел ее из медпункта и полчаса назад отправил есть в кухню. А это что за запах?

– Куда в пультовую с едой?

Девчонка замерла у двери, старательно жуя и комкая в кулаке обертку от сладкой булки.

– Она не крошится, – проговорила она, засовывая обертку в карман комбинезона. Вот бамп-тест в засвете!

– Кем был твой дед на «Золотом Луче»?

– Космобиологом, на его отчет теперь во всех учебниках ссылаются, даже Лариков в «Космобиологии» для четвертого курса…

Надо найти этот отчет.

– Господин пилот, скажите, пожалуйста, а вон в том мираже схема…

Могла бы нормально обращаться.

– Меня зовут Бентоль Ходен. Сокращенно – Бено, разрешаю на «ты».

«Ой, но я же его совсем не знаю, неудобно как-то… Но надо же понять, как «Странник» летит! И ведь не просто летит, а делает что-то такое с пространством и временем вокруг себя… Физика – слишком сложная наука, космобиология куда проще!» – забегали ее мысли. Интрод от эжектора у двигателя не отличает!

– Зеленая стрелка – направление гравитации, от интродов к эжекторам. Большая голубая – направление полета, летят всегда интродами вперед, – объяснил Бентоль, подталкивая к ней мираж.

«Так он услышал, что я думаю? Какой он удивительный! И разбирается во всем этом, и пилот самого высокого класса… И такой красивый, что страшно смотреть, даже рядом сидеть неловко. Но теперь я все равно что умерла, значит, я на что угодно могу смотреть и думать, что хочу, хуже уже не будет… »

Понятно, влюбилась с первого или какого-то еще взгляда. Так и должно быть, он же Первый, а она уборщица. За ним со школьных времен все девчонки с голодными глазами бегали, это естественно – женщины всегда выбирают самых лучших и сильных. А его новые способности – это большая сила! Кстати, пора их проверить.

– Иди сюда. Садись, – приказал Бентоль вслух. Девчонка послушно села на место третьего пилота, на углу пульта. «Встань с кресла», – мысленно приказал Первый. – «И иди в медотсек.» Девчонку ветром вынесло из кресла, она выбежала в коридор и захлопнула за собой дверь. Мысли сразу стали слышны хуже. Естественно, конструкции дверей и стен глушат биоволны не хуже, чем звук. А услышит ли она команду? Заодно пусть принесет шлем, надо еще кое-что проверить. «Принеси биоволновой шлем», скомандовал Бентоль. Над ухом щелкнуло, и очередная биоволновая дуга закончила свою жизнь. А причина? В мираже показался перечень неполадок из одного пункта – чувствительный элемент, воспринимающий колебания биополя, пришел в негодность. Понятно. Еще на «Солнечном ветре» Бентоль показывал сто восемьдесят бионтов, а любая дуга рассчитана не больше, чем на двадцать. Больше дугу не надевать.

«Принеси биоволновой шлем», – повторил он команду и стал ждать. Интересно, а умеет ли она рисовать? Надо проверить, можно ли видеть в мыслях картинку. Бентоль пошарил в ящиках под пультом и обнаружил миражный синтезатор. Чем четче представляет человек то, что он должен нарисовать, тем лучше и реальнее получится у него рисованный мираж. Он сам рисовал неплохо, но редко этим занимался. Зачем тратить время на вымышленные картинки и фильмы, когда есть настоящая жизнь и настоящая цель – своя экспедиция и своя планета? Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги.

– Вот шлем! – выпалила девчонка, протягивая ему коричневый шлем с торчащими, как рожки, датчиками. «Садись и рисуй» – внушил Бентоль очередную команду. Пусть попробует, если вообще сможет. Девчонка плюхнулась на место и надела на ухо дугу синтезатора, то и дело посматривая на Первого. Через минуту в мираже появился его собственный расплывчатый портрет. На картинке в мыслях было нечто с трудом распознаваемое. «Нет, у меня никогда не получится похоже! Он такой сильный, независимый, настоящий человек!» Она теперь что – всегда будет во время работы донимать его своими чувствами?

– Бред! – вслух проворчал Бентоль. – О чем ты только думаешь вместо работы? Прекрати!

Внушение и раздражение подействовали одновременно на девчонку и на новую дугу. Дуга немедленно отключилась, а девчонка, пытаясь перекричать сигнал миража, отрапортовала на всю пультовую, покраснев до ушей:

–Думаю, что я тебя люблю! Больше не буду!

Но насколько усиливается биополе при внушении? «Пой, что хочешь», – мысленно приказал Бентоль. Она посмотрела убитым взглядом и съежилась. «Давай, пой! Громко!». Она вздохнула, выпрямилась в кресле и заорала песню, возмутительно фальшивя в самых ответственных местах.

– Жизнь продолжается, время идет,

К новой надежде мой путь приведет.

Снова бороться и снова любить,

Снова звезда моя будет светить!

Далась им всем эта старомодная песня! Полный идиотизм, сентиментальная чушь. Когда-то в Девятке Данилевский тоже гудел ее себе под нос, пока просматривал миражи со своими записями. А теперь проверить со шлемом. Когда он в первый раз пытался внушать ей в медпункте, она ничего не воспринимала через шлем. Сначала на себя. Бентоль надел шлем, присоединился к пульту и снова попытался внушить. «Прекрати петь!». Девчонка ничего не услышала, зато мираж над пультом показал почти двести бионтов. Понятно! Он надел шлем на девчонку и мысленно приказал прекратить пение. Результатов снова не было никаких.

-Будь всегда со мною, стань моей судьбой,

Не гасни никогда!

– фальшиво продолжала девчонка. Он забрал у нее рогатую защиту, натянул на себя и заглянул в мираж. Двести бионтов от раздражения превратились в двести двадцать. Ну, это уже слишком! Слушая такое пение, он пережжет не только дугу, но и шлем! Сам Бентоль в последний раз пел в шестом классе школы, а потом голос у него начал ломаться и навсегда остался низким, хриплым и малопригодным для пения. Но музыкальный слух у него был и до сих пор оставался в полном порядке, а потому лучше было не рисковать оборудованием.

– Кончай концерт, – скомандовал он, сняв шлем.

– Бено, а почему я слышу команды? Мне уже внушатель поставили? Но дежурный на Луне сказал, что только при А6 поставят, – пролепетала девчонка, когда испытания закончились.

– Нет, это я внушаю. Могу вслух, могу мыслями.

Круглая физиономия девчонки вытянулась. Ну что с ней делать, с этой низшей категорией? Он испытал на ней свои способности, может еще пару дней этим позаниматься, но лететь еще две недели по бортовому времени! Она же выдаст его, если захочет, в любой момент. Хоть она и низшая, но чтобы дать сигнал по грависвязи, большого ума не требуется. И вообще противно жить на одном корабле с таким существом. Бентоль, во всяком случае, с низкокатегорийными никогда дела не имел – в космос им работать запрещено, в Девятке их не могло быть по определению. А если избавиться от нее? По всем законам ее можно хоть за борт выбросить – А5, почти вне общества, на космолете ей не место.

Но говоря честно, он сам вообще вне общества, иначе не летел бы к Стике на угнанном «Страннике». А девчонку он в любой момент сможет усыпить, уложив в анабиозную капсулу, как Арта Вэлли. Но может и не усыплять. Помощник в космосе всегда нужен. И ее глупая влюбленность пойдет на пользу делу – она не предаст, если он будет хотя бы обращаться с ней, как с человеком. А на Стике космобиолог, пусть и без диплома, будет необходим. И вообще, он Первый, а не слабак, который самоутверждается за счет других слабаков. Но тогда придется ей все рассказать, чтобы не навредила по недомыслию, и припугнуть на всякий случай.

– Слушай, Миранда. Или как там тебя – Мади?

Она кивнула, сидя в своем кресле.

– Я – элитник, первый номер Девятки и второй пилот «Странника». Меня разыскивают, потому что считают мутантом, а «Странник» я угнал и мы летим на Стику. У меня там дела.

Девчонка открыла рот от удивления. «Он – мутант? Не может быть! Мутант должен быть слабый, несчастный, а он любого снесет с пути! И разве элитник может быть мутантом? Их весь Бранкопорт знал, они самые лучшие!»