Школьные годы – веселые годы

Между Асей и Колей постоянно были стычки. И надо было Ираиде Альбертовне додуматься до того, чтобы поставить их дежурить вместе. Сначала все шло неплохо: ребята перевернули стулья на парты и притащили ведра с водой. Только вот тряпку Дроздов нарочно отжал Асе на ноги, а та, конечно, не растерялась и плеснула ему грязную воду в лицо. Колька тогда схватил ведро и вылил на голову одноклассницы.

– Урод! – закричала разгневанная Ася.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, только в класс вернулась учительница. Ася стояла мокрая, а с ее волос стекала грязными струйками вода.

– Зябликова! – прикрикнула учительница. – В чем дело?

– Дроздов меня облил, – процедила Ася и показала Кольке кулак.

– Нечего переваливать свою вину на других! – почему-то рассердилась Ираида Альбертовна. – Чуть-что, так мальчики у них виноваты!

То ли учительница затаила на нашего брата обиду, то ли просто отдавала предпочтение мужскому полу – это никому не известно, но ее нескрываемая нелюбовь к девочкам была очевидна всему классу. Спорить Ася не стала. Она громко хлопнула дверью и ушла домой, оставив домывать Кольку полы в гордом одиночестве.

По негласному правилу, девочки старались не злить учительницу. Асе однажды чуть не попало по голове книгой «Война и мир», ведь Ираида Леонидовна была не только классным руководителем, но и преподавала литературу. Но тут без обид, Ася и сама хороша. За то, что она переговаривалась и хихикала на уроке с соседкой, учительница пересадила ее на первую парту, а Огурцову вызвала к доске. Та, понятное дело, ничего не знала и вытаращила на Асю глаза. Надо было спасать соседку!

Ираида Альбертовна была в тот день раздражена нескончаемыми полетами. Она замолкала, сбивалась с мысли и сердилась. Потом учительница подошла к окну и свирепо уставилась на пролетающий в небе самолет, а Ася, улучив подходящий момент, начала подсказывать Машке. Она так увлеклась, что просто-напросто упустила из виду Ираиду Альбертовну. Асе бы сидеть смирно в тот момент, так нет. Учительница угрожающе посмотрела на обнаглевшую ученицу, схватила книгу в четырех томах Льва Николаевича Толстого и прицелилась в голову, но сумела взять себя в руки и шарахнула по столу.

С Огурцовой Ася сидела за одной партой с первого дня пребывания в школе и до самого выпускного. Маша выглядела не девочкой, а тетенькой. Небольшие, серые, глубоко посаженные глаза и темные круги вокруг – наверное, это прибавляло ей возраст. Ну, и конечно, прическа, то есть полное ее отсутствие. Огурцова по природе была блондинкой, но не любила мыть голову. Когда волосы засаливались, она посыпала их мукой, чтобы «освежить» торчащие во все стороны, непослушные локоны. Ася однажды повторила этот трюк, когда отключили горячую воду. Только она не учла, что уродилась брюнеткой. Поэтому мука припорошила темные волосы «сединой», а затем осыпалась на плечи «перхотью».

До своей прически Огурцовой не было особого дела, но вот для Аси она пыталась найти что-то особенное. Однажды Маша заманила ее к себе домой, чтобы превратить в блондинку. С краской тогда было туго, поэтому девчонки купили нашатырь и перекись в аптеке. Огурцова смешала «реактивы», плеснула шампунь и нанесла эту жуткую «химию» Асе на волосы. Через некоторое время кожу головы начало нестерпимо жечь, но Машка не разрешила смывать смесь до окончания реакции. Она поглядывала на часы и подбадривала подружку:

– Терпи, Аська. Немного осталось!

Когда у девчонки выступили на глаза слезы, Огурцова скомандовала:

– Пора! Шуруй в ванную.

Цвет вышел совсем не тот, что ожидался. Он был даже не рыжий, а какой-то ржавый, с желтовато-зеленоватым отливом. Ко всему прочему, у Аси проступили на коже волдыри, которые болели и не давали нормально расчесать волосы.

В следующий раз эксперимент не был таким экстремальным. Предстояло фотографирование в школе, и Огурцова предложила сделать «что-нибудь эдакое», но без перекраски.

– Мы склеим прядки, – оповестила она и пошла на кухню делать химический состав.

Машка насыпала в воду сахар, перемешала и стала задумчиво разглядывать стакан на просвет. Потом она макнула туда палец, облизала и добавила еще песку:

– Сойдет. Должны склеится.

Ася безропотно села на стул, а Огурцова начала колдовать над прической. Она брала прядку, макала пальцы в сахарный сироп и смачивала волосы.

– Подсохнет и застынет, – деловито сказала Маша. – Время терпит.

– И что будет? – спросила Ася.

– Сосульки. Это сейчас очень модно!

Наверное, Ася была авантюристкой, раз легко согласилась, а еще она решила сделать себе макияж. Подробности описывать не буду, но скажу про реакцию окружающих. Она была… Как бы сказать поточнее? Смешливо-изумительная – вот! Ася где-то услышала, что фиолетовые тени «голубят» серые глаза, поэтому густо наложила их до самых бровей, ну и снизу веки подкрасила, чтобы уж наверняка. Сладкие прядки не легли в том порядке, каком намечались, а торчали во все стороны под удобным им углом. Но Ася представляла, что выглядит исключительно модно, только вот прохожие шарахались, очевидно думая иначе, ведь фиолетовые тени смотрелись, как самые обычные фингалы, а волосы – немытыми и нечесаными. Одна старушка даже остановилась и с сочувствием покачала головой.

На предыдущем фотографировании Ася тоже отличилась. Вернее, не она, а фотохудожник, так он себя обозначил. Он притащил в класс много всякой аппаратуры, чтобы выставить правильное освещение. Долго возился, а потом стал приглашать учеников по-одному. Настала очередь и Аси. Она села на стул и вдруг ляпнула:

– У меня большие щеки. Не могли бы вы мне их зрительно уменьшить?

Мастер кивнул и с энтузиазмом принялся крутить осветительные приборы и голову девочки, подбирая нужный ракурс. Поставленная задача, явно, его заинтересовала. Сделав серию снимков, фотохудожник снова кивнул и сказал:

– Думаю, что получится.

– Ты чего так долго была там? – спросила Огурцова.

– Увидишь, – таинственно сказала Ася.

И вскоре Машка увидела. Только с фотографии на нее смотрела не Ася Зябликова, а какой-то гуманоид. Как мастеру удалось добиться такого фантастического эффекта? С помощью подсветки! Девчачье лицо превратилось в треугольник: среди черной мглы проступала серая тень с большими глазами, сужалась к носу и заканчивалась острым углом на подбородке. Фотография обошла весь класс, вызвав неудержимый хохот. Надо сказать, что и другие ребята выглядели не лучше. Фотограф оказался не художником, а карикатуристом: у всех оттопырились «ухи» и выросли «носяры».

Отец у Огурцовой был дальнобойщиком. По тем временам он много зарабатывал, а еще ездил в Прибалтику, что приравнивалось к загранице. У Машки первой в классе появились эластичные колготки, правда то и дело рвались. Ася тоже не раз становилась к этому причастной, потому что была неловкой. Огурцова поначалу визжала, а потом стала таскать в школу лак для ногтей, чтобы вовремя останавливать «стрелки». Кстати, вскоре пошла мода на черные колготки, но их в продаже не было, поэтому девчонки красили дома, в кастрюлях.

У Машки и «видак» появился раньше, чем у остальных. Кассету с фильмом «Красотка», где Джулия Робертс в главной роли, она крутила постоянно, зазывая и Асю. Девчонки готовили себе глясе из растворимого кофе и мороженого, и усаживались с ногами на зеленый диван. Только вот Асю интересовало кино иного порядка: за «Овод», что показали по телевизору ночью, она пожертвовала сном, а наивная американская сказочка про Золушку очень скоро вызвала оскомину.

Тогда было популярным индийское кино. Еще бы! Точка на лбу – в этом было что-то магическое, а еще песни, танцы и, конечно, любовь. Однажды девчонки сбежали с контрольной и решили отправиться в кинотеатр. Только у них не было ни копейки, а новый фильм хотелось посмотреть очень.

– Мы сдадим бутылки, – сообразила Ася.

Девчонки распихали их по хозяйственным сумкам, вышли из подъезда и бодро зашагали в пункт приема стеклотары. Только вот путь пролегал мимо школы, а бутылки громко звякали.

– Прижми сумку, – буркнула Ася, – а то внимание к себе привлечем.

– Завуч! – громким шепотом сообщила Огурцова.

Девчонки метнулись обратно в подъезд, гремя на всю улицу стеклотарой. Там они нервно похихикали, немного переждали, а потом крадучись, перебегая от дерева к дереву и прячась за широкими стволами, благополучно добрались до места. Вырученных денег как раз хватило на два билета.

Фильм был с таким трагическим сюжетом, что девчонки рыдали навзрыд, утирая слезы и сопли одним носовым платком на двоих. Его после сеанса Ася отжала, чем вызвала смешки зрителей.

В прошлый раз тоже не обошлось без приключения. Девочки купили в буфете сок. Конечно, Ася смеялась, и жидкость, каким-то таинственным и нелепым образом, попала в нос. Из ноздри вдруг показался пузырь, который с каждым новым «хи-хи» надувался все сильнее. В считанные мгновения он достиг гигантского размера, при этом еще и переливался всеми цветами радуги. Посетители буфета плакали от хохота, и Асе пришлось проткнуть пузырь пальцем, чтобы успокоить публику.

Вообще она была впечатлительной девочкой, и эмоции у нее выплескивались иногда через край. Как-то во время комедии, она хохотала так, что свалилась с кресла. Эта смешливость преследовала девочку с малых лет, а в подростковом возрасте достигла своего апогея. С ее языка постоянно слетали остроты, над которыми первой начинала смеяться Огурцова, а затем подхватывали ближайшие соседки. До передних и задних парт долетал, конечно, не смысл сказанного, а заразительный смех Аси. Устоять перед ним было трудно, и вскоре начинал хохотать не только третий ряд, но и остальные. Учителям тоже хотелось посмеяться, но нужно было сохранять статус-кво, поэтому они отправляли Асю за дверь под благовидным предлогом «попить водички и успокоиться». Каким же терпением и мудростью должны были обладать педагоги, чтобы за срывы уроков не мстить девчонке двойками и замечаниями в дневнике. Представляете, ни разу такого не случилось.

А Огурцова мечтала прыгнуть с парашютом. В один из понедельников она заявилась в школу с прокушенными губами и без голоса.

– Прыгнула? – ахнула Ася.

Машка кивнула, и на ее лице промелькнул весь пережитый ужас.

– Кончай издеваться над собой, – посоветовала ей слабонервная Ася.

Машка была кокеткой, но флиртовала она не с ровесниками, а с ребятами постарше. Однажды класс отправился в театр, куда прибыли и курсанты военного училища. Огурцова смотрела во время спектакля не на сцену, а строила глазки первокурснику. В антракте он и подкатил к ней знакомиться, а еще подошла Зоя, которую никто не звал. Худенькая девочка выглядела совсем ребенком рядом с фигуристой Машей. Надо сказать, что та ничуть не растерялась.

– Познакомься, Олег, – улыбнулась Огурцова. – Это наша ученица. Мы с Асей учимся в педагогическом, а в школе проходим практику.

Спонтанно возникшая компания сбежала со спектакля на дискотеку в клуб, прихватив и Зою.

Несмотря на крепкую дружбу, Огурцова однажды схлопотала у Аси оплеуху. За несколько дней до этого, девчонки стырили бесхозные карандаши из кабинета труда. Машка свой потеряла, а в Асином, она вдруг признала свой.

– Ты его у меня украла! – взвизгнула она.

Урок уже начался, а учитель истории запаздывал.

– Чего? – возмутилась Ася. – Поумнее ничего не могла придумать?

Девчонка никогда не брала чужого – это было табу. Да, разок сплоховала с Огурцовой, но украли-то карандаши они вместе. Но чтобы свистнуть у подруги! Нет, такое обвинение было просто возмутительным. Машка попыталась отнять карандаш, но Ася не сдавалась:

– Это мой!

– Нет мой! – тянула карандаш на себя Огурцова.

До этого момента в классе было шумно, а тут все разом затихли и стали наблюдать за девчонками.

– Воровка! – крикнула Машка и обвела победным взглядом одноклассников.

Тут Ася не утерпела и залепила Огурцовой звонкую пощечину. Повисла тишина, а в класс вошел Николай Федорович.

Учитель истории был маленького росточка, худенький, и заикался. Но интереснее рассказчика Ася не встречала. Он примагничивал к себе внимание ребят различными историями – все слушали его, раскрыв рты. Кстати, заикание Николая Федоровича в такие моменты проходило. Он был начитан, и много знал, чего интересного об исторических событиях и ярких личностях прошлого. Наверное, именно таким и должен быть учитель: любить свой предмет и уметь доносить информацию до учащихся. Он еще увлекался археологией и организовал кружок, в который записались мальчишки из класса, а еще из параллельного, и даже из другой школы. Историк занимался с ребятами не только теорией, но и возил на раскопки. Он был не просто учителем, а старшим другом, ведь мальчишки наедине называли его на «ты», и это не было панибратством.

Поскольку Николай Федорович был добрым, то и издевались над ним по-полной. У него были какие-то невозможные, ароматизированные ручки. Пока он увлеченно что-нибудь рассказывал аудитории, первая парта хватала и пускала нюхать по рядам. Однажды его портфель привязали леской к стулу, а еще на спину прилепили лист бумаги с каким-то обидным словом. Как-то урок истории проходил в кабинете биологии, ну и мальчишки составили все горшки с окон на его стол. Николай Федорович был маленького роста, поэтому, когда сел, то «утонул» в цветах, а Сережка Милин закричал с галерки:

– Смотрите, кактус расцвел!

До такого надо было еще додуматься: взять и нанизать на шипы яблочные огрызки.

Историк почему-то упорно называл Асю – Прохоровой, а Свету – Зябликовой. Да, внешнее сходство определенно было, но не настолько уж. Сначала Николая Федоровича поправляли, а потом просто перестали на эту странность обращать внимание. Спорить с учителем было бессмысленно, поэтому отвечать к доске девочки выходили под чужими фамилиями. И в журнале была путаница: отвечала Зябликова, а оценку историк ставил Прохоровой, или наоборот.

Случилась реформа, и Ася после седьмого класса сразу перескочила в девятый. По его окончанию многие ребята поступили в ПТУ и техникум. Была и у Аси одна задумка, но она не осмелилась воплотить ее в жизнь. Девчонка мечтала поступить в Щукинское театральное училище, ведь ничто другое так не трогало ее сердце, как актерство. Книги, фильмы и спектакли всегда находили живой отклик в ее душе, но мама к этой профессии настроена была враждебно:

– Распутство сплошное и пьянство. Нечего тебе там делать!

Спорить было бесполезно. Не хватило у Аси силы воли, чтобы рвануть в Москву, а может быть не настолько горячо было желание. Как знать…

Словом, Ася продолжила дальнейшее обучение в школе, и на каникулах отправилась со Светкой Прохоровой в трудовой лагерь. До места долго добирались в поезде, потом на автобусе. Трудовой лагерь располагался в деревне, среди бескрайних колхозных полей. Он представлял из себя два одноэтажных строения с многочисленными комнатами, в которых размещалось по десять человек. Туда заселяли приезжих от четырнадцати лет и старше, то есть трудились в лагере не только школьники, но и студенты. Удобства были на улице: умывальники, душевые и туалетные деревянные кабинки. Однажды мальчишки так раскачали сортир, что тот чуть не опрокинулся с девчонкой внутри. После этого женская общественность сплотилась и ходила по нужде только организованной группой.

Была и столовая в отдельной пристройке, только кормили в ней не ахти. Каждый день давали «трубы», так называли тогда низкокачественные макароны соответствующего вида. Но повара были благодушные, и потом, не они же снабжали лагерь провизией. Что было, из того и готовили.

В первый же день Прохорова обгорела под палящем южным солнцем, и к вечеру ее спина покрылась волдырями. Ася знала только один рецепт от ожогов – сметана, вот и отправилась на кухню клянчить:

– Пожалуйста! Мне очень-очень нужно в лечебных целях.

– Сейчас, – тут же отозвалась добрая женщина и принесли из подсобки большую миску, наполненную до краев густой деревенской сметаной.

Ее, если честно, хватило бы не только на Светкину спину, но и еще на дюжину. Ася жирно намазала Прохорову, а остальную сметану девчонки слопали сами.

– Ох, – облизнулась Ася. – Хороша! Не то, что наша городская.

Через пару дней обгорела и она. Если точнее, то кожа побагровела в вырезе блузки, но об этом Ася узнала лишь на речке, когда за ее спиной раздался радостный вопль:

– Бубновая дама!

Оказывается, на спине у нее проступил большой красный ромб, как карточная масть.

С утра ребята и девчата работали в поле, собирая огурцы, кабачки и помидоры, а по вечерам ходили на дискотеку. Уж что-что, а танцевать Ася любила. Надевала она спортивный костюм, который ей купила мама перед самым отъездом. Он был светло-огуречного цвета с белыми лампасами – как раз в тему. Костюм выбивался из общей массы неожиданным окрасом и удобным кроем, так что и Светка его тоже с удовольствием надевала.

По субботам ходили в баню, которая была в райцентре. Путь был неблизкий, зато ножки молодые: шлеп, шлеп, и на месте. Как-то после дождя дорогу развезло, и идти было совсем тяжело.

– Давай вернемся назад, – заныла Света.

– Вот еще, – отмахнулась Ася. – Половину уже прошли. Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!

Девчонки хорошенько вымылись, ведь путь по бездорожью наложил на них свой грязный отпечаток.

– Эх, – вздохнула Ася, выходя на улицу, – Неохота топать. Разморило меня чего-то после жаркой баньки.

– Подвезти? – подмигнул веселый тракторист. – Полезайте в прицеп. Домчу с ветерком!

Уговаривать девчонок не пришлось. Они вскарабкались в кузов и уселись на мешки.

– Вот видишь, – хихикнула Ася.

– Ага, – улыбнулась Светка. – Повезло нам.

Девчонки визжали на ухабах и закрывали руками лица от грязи, которая комками летела в них из-под колес трактора. По прибытию Ася засмеялась:

– Помылись, называется.

– В душ? – хихикнула Прохорова.

– Еще и шмотки стирать придется, – констатировала, отряхиваясь, Ася. – Не было печали…

У двух товарищей сразу во время смены случился день рождения.

– Какой же им сюрприз преподнести? – ломали вслух голову пионервожатая и воспитатель-физрук.

– Пирог именинный, например, – подсказала Ася и тут же была прикомандирована к кухне, чтобы воплотить замысел в жизнь.

– Вечно, тебе больше всех надо, – бухтела Светка, разбивая яйца в миску.

– Доброе дело, – кивнула полноватая повариха. – Не волнуйтесь, девочки, я вам помогу. Что хоть задумали?

– Шарлотку, – ответила Ася.

Именинникам, да и всем остальным ребятам, соскучившимся по домашней еде, пирог пришелся по вкусу. В тот вечер долго не расходились, даже до песен дело дошло. Но не все было так лучезарно, ведь жизнь, есть жизнь.

Однажды в лагере чуть не случилась побоище. Ася так и не разобралась, что там было к чему. Из разговоров выходило, что деревенские напоили городскую девчонку самогонкой, а может и еще чего сотворили. Она попала в больницу, и ребята за нее вступились.

Так вот, девчат заперли в корпусах и велели не высовываться, потому что лагерь окружали деревенские, устрашающе гремя цепями. Ребята же разобрали забор на колья и приготовились к отражению атаки. Светка с Асей, конечно, поглядывали в окно. Было страшно до жути! Взрослые пытались вести переговоры, но разгоряченная молодежь лезла в драку: там и тут вспыхивали стычки, которые удавалось погасить с большим трудом. Напряжение висело в воздухе, готовое вот-вот закончиться кровопролитием. Потом в толпе мелькнула милицейская форма, подоспели и местные мужики. Словом, столкновение удалось предотвратить.

В конце смены Асе вручили семьдесят рублей, на которые она купила себе скромный фен. Маме в подарок она привезла помидоры, большая часть из которых в дороге подавилась и подгнила.

– Главное, что живая и здоровая вернулась, – весело сказала тогда родительница.

Трудовым воспитанием молодежи занимались в те времена вплотную, поэтому учебный год начинался у старшеклассников с колхоза. Директор школы, худощавый пенсионер в роговых очках, собирал по утрам учеников на стадионе, размахивая черным зонтом, точно шашкой. Подъезжали автобусы, школьники рассаживались в них и отправлялись в пригород. С колхозных полей убирали морковь и свеклу: дергали руками, отрывали ботву и складывали в мешки. Конечно, шло отставание от школьной программы, поэтому приходилось наверстывать. Но это было потом, а пока весело и задорно, с шутками и прибаутками, под песни «Ласкового мая» ребята ездили на сбор урожая.

Асю огорчила новость про Сережку Иванова, ведь он поступил в техникум. И как ни крути, а роднее его в новом классе не было никого, все-таки семь лет учились вместе. Зато Дроздов Колька остался, продолжая разными, но противными способами проявлять свое небезразличие. Ася спуску ему не давала, и как-то во время вечеринки в классе отомстила.

Она пригласила Колю на танец и стала наступать тому на ноги. Дроздову, конечно, было больно и неприятно, и он хотел было сбежать, да только Ася и не думала его выпускать из своих цепких объятий.

– Поженятся, видать, после школы, – сказала Ираида Альбертовна.

Но ее пророчеству не суждено было сбыться. В классе появилась новенькая, вернее старая знакомая Аси. Это была Римма, та самая из пионерского лагеря, что угнетала слабых. За время недолгой разлуки она почти не выросла, но заметно округлилась, а еще у нее не доставало переднего зуба.

– Какими судьбами? – поинтересовалась Ася.

– На учет в детскую комнату милиции поставили, – похвалилась Римма.

– За что?

– С девчонки одной значки сняли и поколотили немножко.

Ася не очень-то удивилась. В принципе, этого и следовало ожидать. В этой лихой девахе Дроздов сразу же увидел родственную душу, и Ася вздохнула с облегчением, пожелав сладкой парочке счастья.

Из прежней жизни в друзьях у девчонки оставалась Алла Мушкина. У них было много общего: и школа, хоть и учились в параллельных классах, и пионерский лагерь, где не раз отдыхали вместе, и даже родители, которые работали в одном цехе. Они много лет дружили, по крайней мере так считала Ася. Внешностью Алла походила на певицу Мадонну, только вот губы были тонкие и не доставало выпуклостей, зато характер был легкий и веселый. Так, легко и весело, Алла увела у Аси поклонника, который привел ее в сугубо мужскую компанию. Там она стала звездой, а про женскую дружбу и думать забыла.

Десятый «Б» после пертурбации было не узнать: появились девчонки из параллельного класса, и пожаловали мальчишки из другой школы, которых переманил Николай Федорович. «Старичков» осталось с гулькин нос, и почти все они сидели в третьем ряду, включая отличницу и вундеркинда.

Лена Старикова была умной и образованной девочкой, поскольку корпела день и ночь за учебниками. Родители распланировали ее судьбу, поэтому заставляли заниматься до изнеможения. Бедняжке даже во двор выйти воздухом подышать не было времени, не говоря уже про прочие девчачьи радости.

Женя Сидоров же был вундеркиндом, поэтому ему давалось все легко и просто, кроме физкультуры. Он был мал ростом, но велик умом, если можно так выразиться. Женя немного стеснялся своих природных дарований, а учителя совали его на все олимпиады. Надо сказать, что юный вундеркинд не подвел их ни разу. Как-то учительница математики вызвала Женю к доске и попросила доказать незнакомую теорему. Парень, конечно, не растерялся. Для посредственной школьницы Аси тот случай стал еще одним доказательством гениальности одноклассника.

Жизнь всем раздает подарки: кому ум, кому красоту, кому силу. У Аси же с тринадцати лет начали происходить в жизни какие-то необъяснимые вещи. Не то, чтобы начался период невезения, хотя можно сказать и так. Травматизм преследовал ее по пятам, начиная с раннего детства. Синяки и ушибы были привычным делом, ведь Ася «не тормозила на поворотах». Раз ее шарахнуло током, потому что она, деловая, самостоятельно полезла менять лампочку. Тряхануло будь здоров, и Ася спикировала в пустую чугунную ванну, больно ударившись плечом. Про резаные раны, полученные от острых предметов, и говорить нечего. Бинты и лейкопластырь в доме расходовались на полную катушку! В пять лет Ася напоролась на гвоздь, который торчал из беседки. Как назло, в тот день сломался лифт, и девочке пришлось подниматься на восьмой этаж пешком. От усилий края раны разошлись еще больше, и когда мама глянула, то испугалась, заревела в голос и зачем-то накинула на раненую ногу кухонное полотенце. Затем она схватила дочку на руки и помчалась вниз. Выскочив на дорогу, мама остановила машину, затолкала туда Асю и повезла в травмпункт. Это было первого июня.

– С праздничком, с днем защиты детей! – засмеялся добрый доктор и ловко заштопал гнутой иглой ногу. Ася внимательно следила за процессом, а вот мамины нервы не выдержали, и она хлопнулась в обморок.

С острыми железками у девочки случались частые встречи – многочисленные шрамы тому свидетели. Так один, плохо забитый штырь, распорол ей свод стопы. Да и был он не на виду, а притаился, подлец, между ступеньками. Так что Асе, потеряв тапочек с ноги, нужно было еще «правильно» крутануться, чтобы зацепиться.