Дьявол во мне

– Томасу Харрису, который написал «Молчание ягнят». Ему спасибо. Там маньяк вкладывал в рот своим жертвам куколку бабочки, тем самым он хотел заявить миру о своем преображении. Буффало Билл ассоциировал себя с гусеницей, которая перерождалась в прекрасную бабочку. Классика! Неужели ты никогда не читал про Ганнибала Лектера?

– Никогда. Видишь ли, я не любитель книг.

– Я тоже. Предпочитаю только детективы.

– Чем ты вообще занимаешься по жизни? Работа постоянная есть?

– Нет. Люблю играть на пианино и сидеть на шее у родителей. Точнее, люблю только пианино, а сидеть на шее уже нет.

– И почему же?

– Потому что, пока я зависел от их денег, я не мог начать новую вольную жизнь.

– Хм. Пианино. Я могу тебе достать один агрегат. У моего напарника дочь играла когда-то, а сейчас инструмент стоит без дела, собирает пыль. Он может отдать его за бесценок.

– Я был бы очень ра…

– Нет, мы поступим по-другому. Пожалуй, ты пойдешь к себе домой и привезешь свой инструмент сюда. Если захочешь.

Наступила неловкая пауза. Я не понимал, почему такое прекрасное предложение о пианино напарника слетело с его губ и почему потом оно вдруг улетело в никуда? Я не хотел возвращаться к себе домой. Ни за что.

– Ну так что?

– Не думаю, что это хорошее решение.

– А я думаю, что так будет правильнее.

Я снова закурил и выпустил клуб дыма в его сторону.

– Почему это?

– Если родители заявят о твоем исчезновении, мне придется попросить тебя покинуть мой дом. Мне проблемы не нужны. Но если, допустим, завтра ты приедешь к себе домой и скажешь родителям, что покидаешь их навсегда, вывернешь наружу все то, что комом застряло в твоем горле, и пообещаешь раз в месяц писать им, чтобы они не волновались, тогда они не заявят о твоем исчезновении и ты сможешь спокойно жить, где хочешь. Ясно? Если ты и покидаешь родительский дом, то это нужно сделать по уму.

– Я подумаю об этом.

– Подумай. И поступай, как хочешь. Жизнь – твоя. Но исчезнувшего двадцатилетнего парня в своем доме я держать не буду. Ни при каких обстоятельствах. Понял?

Я кивком головы показал, что понял прекрасно.

– Почему ты пустил меня в свой дом?

– А разве тебе было куда идти?

– Ты и вправду читаешь людей по глазам?

– Думаю, да.

– Что ты скажешь о глазах священника?

– Ничего, они абсолютно пустые. Я думаю, что он не причастен к убийству, хотя разумно объяснить, как кому-то удалось отворить дверь его ключом, он не смог. Под конец нашей беседы начал клонить в сторону сверхъестественного, обвинил во всем бесов. Правда, фамилию и имя этих «бесов» не уточнил. Даже если в самом этом священнике нет, как он выражается, бесовского, я все равно не могу понять, как убийца мог попасть в церковь. Допустим, священник невиновен, просто стал жертвой не самых лучших для него обстоятельств: окна зарешечены изнутри, других ходов нет, потайных комнат тоже – естественно, все думают на него. Но тогда как наш маньяк оказался внутри?

– А что если убийца остался там с жертвой еще со вчерашнего вечера? – предположил я.

– Где бы ему прятаться? – спросил меня Марк и зажег новую сигарету. Мы их «ели» целыми пачками. – Это практически невозможно. Помещение небольшое, священник обязательно увидел бы посторонних.

– Нужно подумать…

– Я занимаюсь этим два дня. Если что надумаешь – говори. Глядишь, на мысль дельную натолкнешь. – Внезапно Марк ухмыльнулся. – Странно, что ты до сих пор не попросил меня показать удостоверение. Вдруг я тебе здесь лапшу на уши вешаю.

– А сам заманиваешь домой беззащитных юношей, рассказываешь им про маньяков, а потом расчленяешь их? – Я усмехнулся в ответ. – Если бы ты хотел, уже давно убил бы. Я видел у тебя кобуру, ты, когда чистил туфли, сначала положил ее на пол, а затем аккуратно поднял и куда-то спрятал.

– Думал, ты не увидишь в полумраке. Молодец. Но что если я убийца и хочу убить тебя позже?

– Ты оставляешь ключ, чтобы я сбежал. Ты не убийца.

– А вдруг я люблю играть с жертвой? Позволяю ей чувствовать себя свободной. Как рыба, которая плавает в аквариуме. Ты не подумал, что вокруг тебя может быть искусственный мир?

– Подумал. Видишь ли, Марк, в твое отсутствие у меня было полно свободного времени, чтобы думать. Ты не убьешь меня, даже если ты убийца. – сказал я. Теперь уже – без страха, понимая, что в любом случае в аквариуме не я, а он…

– Почему же? – с улыбкой спросил Марк.

– Потому что я это знаю.

– Дурак ты самонадеянный. Будь я убийцей, ты бы ни за что отсюда не выбрался живым.

– У меня свое мнение на этот счет.

– Глупо, – сказал он, а затем добавил: – Детские аргументы.

– Возможно. – Я даже не стал спорить. Если бы Марк попытался меня убить, то сам превратился бы в бесчувственный мешок песка. Он бы не смог меня убить, нет. – Покажешь мне пистолет?

Марк достал кобуру, вынул из нее пистолет, вытащил магазин, а затем положил оружие передо мной на стол. Магазин от греха подальше спрятал в карман.

– «Кольт», – произнес он. – Полностью из нержавеющей стали. Держал когда-нибудь такой в руках?

– Нет, – мотнул я головой. – Никогда.

Этот пистолет был не похож на те, что показывают в фильмах. С уменьшенной рукояткой, длинным стволом… и вообще какой-то непропорциональный. Весил пистолет около килограмма, может, немного больше. Холодное оружие. Интересно, почему холодным оружием называют нож, если пистолет намного холоднее его? Я бы даже сказал, он ледяной. Интересная вещь. И необычного бронзового оттенка: ствол, курок, спусковой крючок – все, кроме рукоятки.

– Ну довольно. – Марк одним движением забрал пистолет у меня из рук, вставил обратно магазин и спрятал в кобуру. На все у него ушло не больше трех секунд. Нет, пожалуй, даже, двух с половиной. Поистине, он искусно обращается с оружием. Возможно, он бы и смог меня застрелить, если бы делал это машинально и без колебаний.

От страха вновь свело живот.

– Что скажешь? – слегка улыбнувшись, спросил он. Когда его серьезный и пристальный взгляд менялся на расслабленный и безразличный, казалось, что его глаза излучают добро. И что он немного ухмыляется.

– Интересная вещь. Даже в фильмах не видел таких.

– Да, их больше не производят. Colt Double Eagle. Мне посчастливилось стать его редким обладателем.

Минуту или две мы выпускали в воздух клубы дыма и думали о чем-то своем. В следующий раз тишину нарушил я:

– Завтра куплю еды. Денег у меня немного, но я найду способ их заработать.

– А что ты умеешь?

– Играть на пианино.

– И все? Не много же у тебя талантов. Пока не представляю, как такой навык сможет тебя прокормить.

– Есть одна идея, уже много лет хочу воплотить ее в жизнь. Последние лет пять точно, но сначала мне нужно наведаться домой и забрать пианино. Только я не знаю… Это вообще нормально, что мы знакомы чуть больше суток, а я уже перевожу к тебе вещи?

– Так бывает. Правда, я слышал, так бывает с женщинами. Влюбляешься в них, а уже на следующий день они собирают чемодан, приезжают к тебе и наводят в мужском доме свои порядки. – Он хохотнул. – Только давай все же представим, что ты не моя женщина и порядков здесь наводить никаких не нужно. Ну и лезть ко мне в постель тоже, разумеется.

– Точно не надо переодеваться в женщину к твоему приходу? Брить ноги, надевать чулки, парик, готовить салаты, фирменное мясо?

– Если тебе так будет комфортно, то пожалуйста, – серьезно ответил Марк.

На мгновение мне стало не по себе от перемены его настроения. Но затем он громко засмеялся, и я снова расслабился.

– Ну, мы друг друга поняли, – заключил Марк и уточнил: – Значит, завтра ты все-таки поедешь к родителям?

– Да, – без колебаний кивнул я. – Это нужно сделать.

В его взгляде вновь мелькнуло подобие интереса.

– Как ты чувствуешь жизнь после того, как я тебя вытащил из ада?

– Как чувствую… – на миг я смешался. – По-другому. Декорации вроде все те же, а отношение к ним другое. Понимаешь?

– Не думаю, что когда-нибудь пойму. Что-то переосмыслил?

– Много чего.

– Будешь еще бросаться под поезд или лезть в петлю?

– Не в этой жизни точно, – уверенно заявил я. – Больше не хочется быть заложником. Жертвой. Хочется жить.

– Может, теперь расскажешь, почему решил свести счеты с жизнью?

Ответил я не сразу.

– Мне не было ради кого жить.

– А для себя разве мало?

– Мне казалось, что мало. Может, тебе этого и не понять, Марк, а может, и наоборот – кому как не тебе знать, почему люди от одиночества бросаются под поезд, падают на скалы или умирают от удушья.

– Я лишь знаю, что одиночество – очень хорошая штука, если быть в дружбе с собой и иметь к себе уважение. У тебя нет девушки. Но это нормально, тебе только двадцать. Твоя жизнь в начале первой главы. А вот то, что ты свое нерожденное потомство вытираешь моим полотенцем, это не нормально, Домиан. Будь добр, вытирать своим. Я положил в ванной, пользуйся, оно теперь твое.

Мне вдруг стало очень стыдно за себя. За свою сущность, натуру. За себя настоящего. А затем я перестал стыдиться.

– Да, я такой, – подкуривая новую бессчетную сигарету сказал я.

– О’кей, я не против, – безразлично отозвался Марк и спросил: – Как думаешь, в гостиной нормально встанет пианино?

– Вроде да. Как раз есть свободное место у окна.

– Хорошо.

– Не беспокойся, по ночам я играть не буду.

– Да играй сколько влезет, стены здесь толстые. – Марк задумался и на всякий случай добавил: – В разумных пределах. Не хотелось бы, чтобы соседи жаловались. Они у меня не любители искусства.

– Мои бывшие соседи тоже, – сказал я. – Они, наверное, ненавидели меня всем домом. Теперь спят спокойно, а может и нет. Кто знает.

Вспоминать о своей старой жизни оказалось неприятно; в воспоминаниях этих душу грело одно – пианино.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.