Серебристая Чаща. 1 часть

–Может, это оттого, что ты вечно голодаешь? Ограничиваешь себя? – как-то совершенно верно предположила ее мать.

Сначала Маргоша вскинулась на нее:

–Не хочу походить на тумбу, как некоторые!

Потом Маргоша задумалась и решила прислушаться к матери. Все же той удалось зачать и выносить… Маргоша расслабилась и стала себе позволять наедаться вдоволь. Алексей скоро заметил перемену в ее внешности и даже сделал ей замечание, что за ним раньше не водилось. Наверное, она его прежде устраивала по всем фронтам, а тут такое:

–Что-то ты поправилась сильно… Некрасиво выглядишь. – Алексей почувствовал в своем голосе раздражение и осекся. Он же обещал себе!

Маргоша изменилась в лице, на глазах показались слезы.

–Мне доктор велел, – пробормотала она.

–Доктор? – Алексей изогнул бровь. Его несло, словно прутик по реке. Он знал, что, если не остановится, то их жизнь перестанет быть такой спокойной, такой предсказуемой. Алексей не хотел этого, поэтому он сжал кулаки и поскорее покинул квартиру. Маргоша впервые видела мужа таким недовольным. Подумаешь, поправилась! Она привыкла к тому, что Алексей скуп на эмоции, как на хорошие, так и на плохие. Она знала его только с той стороны, с какой он позволял знать. Ее удивила такая реакция на свою внешность. Было обидно. Губы задрожали, и Маргоша, наплевав на то, что скоро начинается учебный день, расплакалась. С этой минуты, когда она дала волю слезам, пошла полоса тоскливая и серая. Они с мужем перестали, вообще, делиться своими мыслями, мало разговаривали, выходные проводили врозь.

Маргарита Васильевна не понимала, что происходит. Ей и в голову не могло прийти, что Алексей избегает ее. Однако это было именно так. Как-то Маргоша подошла к зеркалу и критически осмотрела себя. А ведь она изменилась. Бедра стали пышными, волосы словно раза в два гуще. Она крутилась перед зеркалом, и, несмотря на явно лишний вес, нравилась себе. Эта женщина в зеркале не имела ничего общего с зажатой и вечно голодной Маргошей. Жаль, что ее такую вдруг манящую и красивую муж разлюбил. Маргоша сделала такой вывод в тот момент, когда он сделал опрометчивое замечание по поводу ее внешности. Странно, но она не больше не чувствовала ни обиды ни разочарования. Ей удивительно было безразлично мнение супруга. Она ощущала себя спокойной, величавой самкой слона. Может, просто начиналась осень, и это хандра на нее напала? Чем ещё можно объяснить нежелание бороться за любовь Алексея. Ведь она любила его. С их последней ночи перемирия прошло уже больше двух месяцев, но Маргошу это не трогало. Она превратилась в незыблемую глыбу невозмутимости. Маргоша стала одеваться на работу. Юбка в талии стала нещадно жать. Ну и ладно, давно следовало ее сменить. Зато прическа Маргошу радовала, как никогда. Волосы, прежде больше напоминающие пух, стали плотными и тяжёлыми. Раньше Маргарита Васильевна старалась запрятать их в пучок, теперь же распускала по плечам, уверенная в том, что они не будут от каждого дуновения ветерка топорщится по сторонам словно одуванчик. На уроках литературы в последнее время ее клонило в сон. Вот и сегодня, пока она дала ребятам задание читать по очереди несколько предложений, под монотонные голоса веки Маргоши потяжелели. Она закрыла глаза и, вероятно, уснула на несколько минут. Резкий звук звонка на перемену заставил ее вздрогнуть. Маргарита Васильевна быстро оглядела лица школьников и поняла, что никто не заметил мимолётной дрёмы.

–Дома дочитаете до конца, – чуть охрипшим голосом велела Маргоша.

Ученики тихонько повозмущались и потянулись к выходу. Ещё бы не возмущаться! Маргарита Васильевна задала на дом дочитать любимейшее произведение всех времён и народов, а именно "Войну и мир"…

А потом были посиделки в учительской. Биолог принес вафельный торт на свой день рождения, о дате которого забыли все учителя. Поэтому буквально за спиной именника срочно насобирали на подарок и вручили биологу открытку с коробкой шоколадных конфет. Маргошу вдруг стало мутить от такого обилия шоколада, она быстро поднялась и выбежала из учительской. Еле успела дотянуть до туалета, где ее застали приступы неудержимой рвоты.

–Что это с ней? – переглянулись оставшиеся в кабинете преподаватели, но тему развивать не стали, потому что перемена подходила к концу, а торт доесть ещё не успели.

Маргоша сказалась в школе больной и отправилась в амбулаторию. Ей казалось, что у нее поднялась температура. Она чувствовала себя больной и немощной. В очереди к терапевту сидела пожилая женщина и дочка Алексея. От неожиданности Маргарита Васильевна развернулась и не смогла себя заставить присесть возле кабинета. Ничего с ней страшного. Так пройдет. Под ироничную ухмылку юной девушки Маргоша развернулась и ушла прочь. Она давно не приходила домой так рано. Было странно видеть пустую квартиру и слышать тиканье настенных часов. В ее доме не было ни пылинки, все вычищено и выскоблено. Алексей поддерживал это ее стремление содержать квартиру предельно чистой. Но одно дело поддерживать, а другое дело – помогать с этим. Алексей абсолютно не помогал. Единственное, что он делал по дому – это расставлял вещи в таком порядке, который ему нравился. Ножи должны висеть строго по размеру, чашки и тарелки тоже. Лоснящаяся от гуталина обувь должна быть поставлена как можно аккуратнее. Если было иначе, то серьёзного и занудного разговора Маргоше не избежать. Первый год брака эти мелочи ее не раздражали. Каждый сходит с ума по своему, и это не худший вариант, на чем можно свихнуться. Маргоша расставляла всё чуть не по линеечке, раскладывала рубашки и майки ровными стопками. Все было в удовольствие тогда. Бывало, конечно, что Алексею что-то не нравилось. То обувь не успела помыть, то замок входной двери закрыла не на два оборота, а на один. Или, к примеру, салфеток в салфетнице почти не осталось. Ну, скажет:

–Мы не в хлеву с тобой, Маргарита!

Но это такие глупости! Ее отец частенько придирался к матери на ровном месте, поэтому Маргоша пропускала мимо ушей такие претензии. Доложит салфеток на кухне и дело с концом.

Маргоша выглянула в окно. Вечер плавно наступал на поселок. К домам потянулись люди, которые отпахали полный рабочий день, а не как она – полденечка. Маргоша подставила стул к подоконнику и села. Она чувствовала себя ленивой домашней кошкой, которая часами наблюдает за уличной игрой цвета и тени. Через несколько минут показался Алексей. Он шел, слегка помахивая дипломатом. В другой руке он нес пакет, вероятно с продуктами. Маргоша просила его иногда покупать хлеб по дороге домой. Только сегодня утром, кажется, она не говорила ему заходить в магазин.

Маргоша подошла к двери и стала ждать, когда он позвонит. Она могла бы и открыть дверь сразу, но Алексей не любил этого. Говорил, что вор в секунду может ворваться и вынести все дорогие вещи из квартиры. Наконец муж позвонил, Маргоша взглянула в глазок, чтобы Алексей понял: она всегда помнит про вора. Алексей вошёл и порога протянул ей пакет. Он был тяжёлый.

–А что ты купил?

–Мяса принёс. Ты же не удосужилась купить! – проворчал Алексей и стал разуваться.

–Мужчина должен выбирать мясо, – вдруг сказала Маргоша, не подумав. Она просто повторила фразу какой-то восточной жены известного актера. Вчера передачу смотрела и машинально повторила эти ее слова. Ведущий поинтересовался, чем же занимается по хозяйству жена-домоседка, а она ему: маникюр, педикюр, массаж. Ведущий спросил, а кто же у них на рынок за продуктами ходит. И вот жена про мясо это давай рассказывать, а Маргарита Васильевна зачем-то повторила сейчас это.

–Это я после работы должен ещё мясо идти выбирать, ты хочешь сказать?

Алексей был явно не в духе, и Маргоша не ответила. Она не любила скандалы на повышенных тонах и всю жизнь их избегала. Благо, что ее муж обычно быстро успокаивался. Только сегодня что-то было слишком душно. Дождь, наверное, собирался, и Алексей взмок. Рубашка неприятно липла к телу. На работе начальство менялось и ставило своих людей на хлебные места. Велика вероятность, что Алексея турнут с должности. И, вообще, он обещал себе каждый день, что его вторая жена никогда не будет смотреть на него так, как первая. И он жил, сам не замечая в каком напряжении проходят его дни. А тут вдруг это мясо, которое должен выбирать мужчина. Все сгустилось в одной точке: располневшая Маргоша, сырое мясо, его кулак. Обычный такой кулак, мужской, который с неслышным свистом пролетел в воздухе и осел на скуле Маргоши. Вот все и объяснилось. Вот все

встало на свои места. Маргоша всегда это знала, всегда чуяла глубоко в душе: так будет, это неизбежно. Маргарита Васильевна охнула и ощутила, как щеку обожгло жаром, а во рту что-то хрустнуло. Только не зуб! Она этого не вынесет. Пока она боялась потери зуба, ее тело по инерции летело, подгоняемое все тем же единственным ударом мужниного кулака. Маргарита Васильевна спиной ударилась о батарею и моментально забыла и про зуб и про всю челюсть. Позвоночник загудел вместе с батареей. Глаза остановились на лице Алексея. Маргоша не могла даже моргать, потому что не чувствовала ни своего тела ни своего лица. Она разглядывала своего мужа, чтобы не отвлекаться на дикую боль. Какое у него спокойное лицо. Похоже он сам не верит в то, что натворил. Какие у него серые глаза, прямой нос, лёгкие залысины по сторонам широкого лба. Он уже не молод, но какая сила в его руках. Какая жестокая чудовищная сила. Маргоша начала плакать. К ней вернулся разум, а с ним вопросы, что теперь делать. С их браком, с работой, с ее жизнью. Алексей подошёл к ней и протянул дрожащую руку, сильно контрастирующую с невозмутимостью на лице.

–Ты упала? Тебе больно, Маргарита?

Маргоша думала, что потеряла слух. Неужели, он, действительно, ее об этом спрашивает.

–Вставай, я тебе помогу. Как так произошло? Я ведь просто вспылил. Как неудачно вышло. Прости! Прости! Это случайно!

Алексей помог ей подняться, заботливо усадил в кресло, осмотрел ее распухшую щеку и приложил к ней смоченное в холодной воде полотенце. Он чувствовал себя, как рыба в воде. Маргарита Васильевна поняла, что это было с ним не единожды. Не в первый раз он поднял руку на женщину. Алексей себя вел идеально, со знанием дела. Он тысячу раз извинился и сделал за этот вечер все возможное, чтобы Маргоша простила его, чтобы она начала думать будто ничего ужасного не случилось. Просто повздорили супруги между собой. С кем не бывает? И все, о чем беспокоилась Маргоша – это о том, как скрыть последствия от удара. Ведь завтра на работу.

–Ты можешь позвонить и сказаться больной, – предложил Алексей.

–Тогда придет участковый врач и увидит, что…

–Никто ничего не увидит, если ты сама болтать не начнёшь. Я сам позвоню тебе на работу, не волнуйся. Все будет хорошо.

От слов, что все будет хорошо, Маргоша снова заплакала. Не будет больше хорошо. Никогда с ним больше не будет.

В школе ее не ждали целую неделю. Маргарита Васильевна сидела дома и даже не выходила за хлебом. Только вечером ее можно было заметить на балконе, когда она развешивала белье. Зубы все остались на месте. Один, правда, шатался по началу, но потом, вроде, ничего: закрепился. Синяк на щеке к третьему дню стало трудно разглядеть. Спина перестала ныть. Тело прощало удар, забывало удар. Алексей пытался сделать так, чтобы и разум Маргоши забыл о происшедшем. Он безропотно покупал продукты и пару раз цветы, помогал по вечерам с посудой, старался не обращать внимание на бытовые помарки. Все было бестолку. Маргарита Васильевна из здоровой и физически крепкой женщины превратилась в скукоженную мышь с еле слышным голосом. Когда Алексей к ней обращался с каким-то вопросом, первой ее реакцией был испуг. Уже больше она не ждала его с работы, а наоборот всякий раз надеялась, что он задержится, а лучше уедет в командировку. В командировку навсегда. Ее тело по-прежнему ныло в самых неожиданных местах. В последнее время грудь остро реагировала на любую ткань. Это раздражало. Как-то по телефону Маргоша упомянула об этом в разговоре с матерью. В трубке повисла тишина. Мать задала ещё пару уточняющих вопросов и посоветовала посетить женского доктора. Маргарита Васильевна хотела испугаться. Ведь всякий знает, если тебе намекают на то, что нужно к доктору, это не может не насторожить.

–Хорошо, мама. Я схожу на той неделе, я ведь на больничном.

–Простыла? Тебе бы не надо сейчас простывать, – загадочно промычала мать.

Маргоше было сейчас не до того, чтобы гадать о намеках. Она все пыталась понять, как ей поступить, чтобы было правильно, чтобы всех все устраивало. Однажды вечером она решилась и после ужина завела разговор. Алексей был сыт и, следовательно, благосклонен.

–Леша, я много думала после того, что случилось…

–О чем ты? Что случилось?

Алексей разгадывал кроссворд, напечатанный на последней странице газеты. Задумавшись, он покусывал кончик карандаша.

–Ты ударил меня!

Муж поднял на нее глаза.

–Это была случайность, я ведь уже говорил. Я уже извинился. Чего ты от меня хочешь?

–Не знаю. Может, нам следует развестись?

–Из-за этого? Ты что шутишь?

Алексей позволил себе усмехнуться, и это вышло у него легко, по-дружески. За окном начался дождь. Он мерно застучал по аллюминиевым снаружи подоконникам, по зелёной густой траве, по головам и зонтам редких прохожих. Маргарита Васильевна взяла стул и села на свое излюбленное местечко возле окна. Алексей отложил газету, встал позади жены и положил руки ей на плечи. Они дышали в одном ритме.

На следующий день Маргарита Васильевна отправилась к доктору и узнала, что беременна. Два месяца. Когда она услышала это от врача, то вместо радости ощутила как на запястьях повисли ржавые цепи, а ноги сковало судорогой.

–Присядьте. Вам нехорошо? – предложил доктор, крепкий мужчина с длинными пальцами музыканта.

Конечно, он видел немало женщин. И отнюдь не все расплывались в улыбках, когда узнавали о своей беременности. Но такого страха загнанного зверя доктор не наблюдал давно.

–Вы не планировали? – вырвалось у него.

–Я? Планировала? Да, конечно… – пробормотала Маргоша.

И с этого дня началась ложь. Вся ее жизнь превратилась во враньё. Она хотела ребенка. Давно. Уже не вспомнить то время. Сейчас Маргарита Васильевна стала словно замороженной. Она вышла на работу, и никто не заметил легкой желтизны на скуле, кроме физрука.

–Муж пожалел?

–О чем вы?

–Говорю: муж пожалел? Щека-то вон жёлтая. Поди не угодила чем, – физрук пожал плечами и вышел из учительской.

А Маргоша снова зависла, словно пребывая в постоянном глубоком сне. Мама сказала, что так беременность на нее влияет, и не стоит обращать внимание на всякие мелочи. -Кто-то, вообще, мел ест, а ты просто задумываешься о будущем малыша. Это нормально.

Мать очень хотела внука или внучку. Когда Маргоша была маленькой, ей некогда было ее нянчить да и не хотелось. Все ее мысли были о том, чтобы удержаться в статусе профессорской жены. Теперь же ее руки вдруг начали просить малыша. Не просто дитятко чье-то, а родное, свое, содержащее частичку ее, будущей бабки. Что сейчас видела в жизни она? Работа в магазине, одинокая квартира и строгий запрет на спиртное. Как ужасно с ней тогда поговорил Алексей! Как она его испугалась! Сначала он выгнал ее сожителя, что не составило большого труда. Несмотря на свои габариты, бывший зэк оказался трусоват, и покинул квартиру в мгновение ока. Затем Алексей окатил свою будущую тещу ледяной водой, потом он хлестал ее по щекам, да так профессионально, что следов не осталось. Остался только дикий стыд протрезвевшей женщины. Алексей говорил ей такие жестокие и грязные слова, что она, дрожащая от ледяной воды, взмолилась, чтобы он прекратил ее обзывать.

–Если притронетесь к водке, помещу в психушку. Навсегда. – Алексей брезгливо оглядел женщину и покинул квартиру.

Ладно. Пусть так. Зато действенно. В психушку не хотелось, а теперь ещё и радость какая: внуки будут! То, что дочь не чувствует себя счастливой это не беда. Как увидит свое чудо, так и порадуется. Будущая бабушка неплохо зарабатывала и тайком закупала для новорожденного пеленки и одеяльца, а вечера проводила перед телевизором со спицами в руках. Пинетки она исполнила в двух экземплярах: нежно-розовом и голубом. Кого, интересно, дочь родит?

Алексей узнал о том, что во второй раз станет отцом едва ли не последним. Маргоша тянула с разговором ещё месяц после того, как побывала у доктора. Ей не хотелось делиться своей новостью с Алексеем. И только, когда она приняла решение забыть о его рукоприкладстве, Маргоша рассказала о ребенке. Она не ждала радости или удивления. Алексей не был настолько чувствительным, однако новость он воспринял неожиданно.

–Знаешь, я доволен. Я искренне доволен! Я боялся, что этого не случится, и ты превратишься в истеричку, а я не выношу склочных баб. Теперь тебе больше нечего хотеть.

Алексей обнял Маргариту Васильевну и погладил ее по волосам. Маргоше хотелось завизжать, потребовать, чтобы он разжал свои объятия. Однако она молчала и успокаивала себя тем, что ее реакции вызваны всего лишь беременностью. Маргоша говорила себе, что ребенка растить с отцом гораздо легче, чем одной. И время шло, ее живот рос, а вместе с ним и ребенок. Алексей был с нею предельно деликатен и, в основном, вежлив, но она всегда знала, когда и что можно говорить, а когда лучше промолчать. В школе Маргарита Васильевна перестала быть предметом пересудов. Замужняя, беременная, добропорядочная уже никому не была интересна. Судьбу устраивать нет необходимости, сплетничать о ее возможных любовных связях бестолку: их просто нет; а то, что физрук однажды заметил ее жёлтый синяк на лице: так это померещилось ему спьяну. Маргарита Васильевна на уроках больше не засыпала. Она не стала более энергичной, просто теперь ребенок толкался в ней, и она чувствовала его резкие удары. Ребенок мешал ей дремать, пока ученики писали изложения на уроке русского языка. Судя по энергичным и болезненным толчкам, характером малыш будет не в нее. Когда Маргоша была отпущена в декретный отпуск, то ее будни превратились из более менее терпимых в невыносимые. Изо дня в день одно и тоже. Подъем, приготовление завтрака для Алексея, уборка, стирка, глажка и в награду за все это сидение на лавочке возле подъезда. Маргарита Васильевна скучала по школе и чуяла звонки с урока на перемену даже не слыша их звука. Ее организм сам отсчитывал сорокапятиминутные интервалы и реагировал соответственно этому ритму. Каждые час Маргоша хватала в руки карандаш и хотела что-то писать, пока не понимала, что находится дома. Вечером в одно и то же время Алексей приходил с работы и традиционно прикладывал руки к ее животу. Алексей дожидался пока малыш ответит на его ласку толчком и с чувством выполненного долга садился ужинать. А Маргоша сдерживала гримасу недовольства: уж больно неприятные были эти толчки, и принималась за хозяйственные дела. Как-то раз Маргоша решила преобразить свои будни и съездить к матери.

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.