Пришествие. Книга 3 из цикла «Пояс жизни»

– К сожалению, не на всех. Было множество и таких, которые сами, добровольно, отдавали свои мозги Корпусу, но были и такие, воздействовать на которых даже с помощью этого устройства, оказалось невозможным.

– Ты о телепатах?

– Да, о них. Корпусу пришлось насильно прибрать к рукам и контролировать всех, кто обладает этой способностью, но это вовсе не означает, что ему удалось приручить их. Примером тому наши друзья, такие как Валтасар и Мельхиор.

– Что ж, на сегодняшний день Корпус нейтрализован, и благодаря этому у нас появилась возможность использовать это оружие принуждения во благо.

– Да, сегодня это так, но, все же, я бы спала спокойнее при мысли, что этого оружия больше нет и никогда не будет. Другими словами, я за его уничтожение и полный запрет во всем Галактическом содружестве. Никто ни у кого не имеет права отнимать его собственную индивидуальность, кем бы этот человек ни был. Ну, да ладно, хватит об этом, она просыпается.

Действительно, веки Марии вздрогнули. Девушка потянулась и открыла глаза.

– Саломея, Гелома, – улыбаясь сказала Мария, – если бы вы знали, какой чудный сон я видела сейчас!

– Тс-с-с! – Предупредительно приложив к губам указательный палец, прервала девушку Иза. – Не спеши рассказывать свой сон, Мария! К снам нужно относиться с уважением, ведь в них мы часто видим то, о чем мечтаем, и что нам недоступно в реальной жизни. Ты ведь наверняка слышала, что сны бывают вещими, и, если тебе хочется, чтобы сбылось то, что тебе виделось во сне, не торопись о нем рассказывать. Лучше подожди до того момента, когда ты почувствуешь, что хоть что-нибудь из тобою увиденного, начинает сбываться. Вот тогда и мы с Геломой, и твои родственники, и другие близкие тебе люди, с удовольствием тебя выслушаем. А сейчас поднимайся, нам пора возвращаться домой, а то Елисавета будет волноваться. А ей, в ее положении, это крайне вредно.

Глава 42

–Саломея, пожалуйста, не уходи. – Неожиданно, чуть не моля, попросила Мария, уже было взявшуюся за ручку двери, Изу. – Останься, побудь со мной.

Иза обернулась, и брови ее удивленно взметнулись.

– Что-нибудь случилось? – Спросила она, стоя у порога спальни Марии.

– Мне страшно!

– Да чего же ты боишься, милое дитя?

– Я не знаю… не понимаю. Со мною что-то происходит…

– Что же такого с тобой происходит, отчего тебе становится так страшно? – Шепотом спросила Иза, поставив на место свечу, и присаживаясь на кровать рядом с девушкой.

– Милая Саломея, – неуверенно начала Мария, помнишь, тогда, давно, в той пещере, я хотела рассказать тебе и Геломе про удивительный сон, который мне там приснился? Ты еще тогда сказала, чтобы я не рассказывала о нем до тех пор, пока он не начнет сбываться.

– Помню, конечно. – Несколько настороженно ответила Иза.

– Так вот, мне кажется, что этот сон сбывается или даже уже сбылся.

– Что же в этом плохого? Ты же сама говорила, что видела замечательный сон, и очень хотела, чтобы он сбылся.

– Ты же не знаешь, что я видела во сне, поэтому так говоришь, а если бы знала, то поняла бы, что страшит меня.

– Так расскажи.

– Тогда, – смущаясь и краснея, прошептала Мария, – ко мне во сне пришел прекрасный ангел в белых одеждах и с серебряными крыльями. Он сказал, что прислан самим Господом, чтобы сообщить мне благую весть. – Тут девушка запнулась и замолчала.

– И что за весть принес тебе ангел? – Делая непонимающее лицо, переспросила Иза.

– Он сказал… Он сказал… Что Господь проявил ко мне великую милость, и за терпение мое и смирение, зачал непорочно в чреве моем дитя, которое прийдя в этот мир станет защитником и спасителем народа нашего. Что он и есть долгожданный Мессия, и имя ему Иешуа.

– Так чего же ты испугалась, глупенькая? Это же всего лишь сон!

– Нет, Саломея, это не простой сон. Мне кажется, правда я неуверенна, но мне показалось, что сон сбывается.

– Что ты этим хочешь сказать?

– У меня, – еще сильнее краснея, и заикаясь, прошептала девушка, – вот уже второй месяц подряд, не приходят месячные.

– Ничего удивительного в этом нет, дорогая. Так иногда бывает. Это просто задержка. Ты еще растешь, и организм твой еще не вполне сформировался, поэтому, возможно, и происходит такое.

– Нет, нет, – еще тише прошептала девушка, – меня еще постоянно тошнит и мутит. Тетя рассказывала, что в первые месяцы беременности с ней тоже такое бывало.

– Но, девочка моя, дети не появляются вот так просто. Для этого нужна близость с мужчиной. Ты ведь не…

– Что ты, что ты! Я никогда… даже никогда не могла и подумать об этом. Поверь мне, я девственница. И к тому же я обручена Иосифу, и скоро должна стать его женой.

– Так чего же ты хочешь от меня?

– Я не знаю. Ты ведь так много знаешь. Может быть ты сможешь сказать наверняка, то что я думаю –правда или нет.

– Хм! – Задумчиво ответила Иза. – В общем, да, я могу это определить, но для этого мне нужно осмотреть тебя. Если ты действительно хочешь этого, тебе придется снять одежды и позволить мне осмотреть тебя совершенно нагую.

Мария молча приподнялась с ложа и еще гуще краснея стянула с себя платье, стыдливо опустив глаза и прикрывая ладонями груди. Иза взглянула на девушку и отвела ее руки от груди. Одного его опытного взгляда хватило, чтобы безошибочно определить правоту подозрений Марии.

– Операция успешно удалась. – про себя подумала Иза.

Она уже хотела сказать об этом Марие, но глядя на ее пышущее невинной красотой и молодостью тело, невольно коснулась груди девушки, слегка поглаживая набухший сосок. Мария при этом вся прогнулась и издала легкий стон. Чтобы приглушить стон, Иза прильнула к губам Марии и нежно поцеловала ее, при этом продолжая гладить ее тело, опуская руку все ниже и ниже, до тех пор, пока она не оказалась у девушки между ногами. От этого прикосновения, та задрожала всем телом, продолжая стонать. Ноги девушки непроизвольно раздвинулись, раскрывая руке Изы проход в свое святая святых. Что случилось дальше, Мария уже не могла контролировать. Поддаваясь охватившей ее страсти, она стала двигаться навстречу руке, доставлявшей ей это неземное наслаждение до тех пор, пока все тело ее не забилось в конвульсиях, неожиданно охвативших его. После чего она, испустив легкий стон, вдруг вся обмякла и откинулась на ложе с блаженной улыбкой на лице. Иза отпрянула от девушки, продолжая на нее смотреть. Она перевела взгляд с лица на ее, слегка набухшие груди, а затем, на, уже совсем немного, округлившийся живот.

– Твой сон и вправду оказался вещим, дитя мое, и, хоть это и невероятно, я подтверждаю твои догадки. Ты действительно беременна, но, при этом, осталась девственной.

– Я так благодарна тебе, Саломея, – блаженно прошептала Мария.

– Я то тут при чем? Тебе нужно благодарить Господа, одарившего тебя сыном своим, и воздавать ему молитвы свои за чудо, которое он сотворил.

– Я благодарна тебе, Саломея, за то наслаждение, которое ты мне подарила только что. Я, как будто, побывала на небесах.

– Этому тебя в храме не обучали, но, поверь мне, девочка моя, ты испытала бы во сто крат большее наслаждение, будь сейчас здесь вместо меня мужчина.

В глазах Марии отразился неописуемый ужас. Она вдруг вся сжалась, будто только сейчас к ней пришло осознание произошедшего с ней. На ее прекрасных глазах навернулись слезы.

– Что ты! Не смей произносить такое! Ты разве забыла, что я обручена Иосифу, и скоро должна стать его женой! Я даже мысли не могу допустить о близости с мужчиной, а с Иосифом мне этого никогда не испытать, ведь он немощный старик. Нет, нет, никогда! Обещай мне, милая Саломея, что только ты, хоть иногда, будешь приходить ко мне и дарить это неописуемое счастье.

Слезы хлынули из глаз девушки.

– Ну, что ты, успокойся, – нежно обнимая Марию, прошептала Иза, – раз ты так хочешь, я обещаю, что буду с тобой, когда бы ты ни пожелала.

Девушка нежно прижалась к Изе, таким образом выражая ей свою благодарность.

– Что же теперь со мной будет, Саломея? – Всхлипывая спросила она.

– Все будет прекрасно. Ты выйдешь замуж за Иосифа, потом у тебя родится ребенок, о котором ты будешь заботиться.

– Господи! Я и не подумала об Иосифе! Когда он узнает, что я беременна, он прогонит меня. Ведь он праведник, и не допустит, чтобы его женой стала женщина, зачавшая не от него и вне брака. А тогда… Ты ведь знаешь, что может ждать такую женщину? Меня могут побить, могут даже забросать камнями. Я боюсь, Саломея!

– Ты ничего не должна бояться. Господь на небесах не допустит, чтобы хоть кто-нибудь посмел глумиться над тобой, и покарает каждого, кто осмелится поднять на тебя руку, а я здесь, на Земле, никому не позволю обидеть тебя. Клянусь, что сделаю все, чтобы ни один волос не упал с твоей головы, и ни одна слезинка не пролилась из твоих прекрасных глазок. Ведь сам Господь Бог и мы с тобою, знаем, что ты невинна! Ну, а что касается Иосифа, думаю, раз Господь так распорядился, что выбрал его в качестве супруга для тебя, то он вразумит старца не делать глупостей и принять тебя в свой дом. Я верю, что так и будет, и ты должна верить. Слышишь меня, Мария?

– Да, Саломея, я слышу, и буду верить! Я буду молиться, чтобы Господь не отвернулся от меня. Знаешь, раз все так случилось, наверное мне нужно, как можно скорее вернуться в Назарет, и обо всем рассказать Иосифу. Конечно, мне хотелось бы дождаться, когда моя тетя родит, а уж потом возвращаться домой, но раз Господь распорядился так, а не иначе, я должна уехать немедленно.

– Возможно ты права, но не сейчас же ехать! Ночь на дворе. Ложись спать, а завтра мы решим, как лучше и правильнее будет поступить.

– Ты, как всегда права, Саломея. Только прошу, не уходи, ляг рядом со мной.

Вместо ответа Иза задула свечу, сняла с себя платье и, обняв Марию, легла рядом с ней.

Убедившись, что Мария крепко спит, Иза, тихонько, чтобы не разбудить ее, освободилась от объятий девушки, и встала с кровати. Она быстро накинула платье, и бесшумно ступая, выскользнула из спальни Марии, чтобы спустя несколько мгновений, также бесшумно, войти в свою комнату. Здесь ее встретила не на шутку взволнованная Дита.

– Ты где была так поздно?

– У Марии. Она призналась мне, что беременна. Надо признать, прибор Мельхиора сработал на все сто, но, в связи с этим у нас возникли две проблемы. Одну из них нужно решать незамедлительно.

– Поясни, пожалуйста.

– Мария, не без основания, боится, что Иосиф, узнав о ее беременности, отвергнет ее, и, тогда, ее, как падшую женщину, могут подвергнуть суровому наказанию. Этого ни в коем случае нельзя допустить.

– И что ты предполагаешь предпринять?

– Смотри, раз прибор Мельхиора сработал, я хочу попросить его отправиться в Назарет, и напроситься в гости к Иосифу, в чем, я надеюсь тот ему не откажет. Как только Мария признается Иосифу, и, в случае, если ее опасения окажутся не напрасными, Мельхиор, воспользовавшись своим телепатическим даром, введет Иосифа в состояние оцепенения ( примерно так, как Валтасар воздействовал на Танию). Затем, используя свой прибор, Мельхиор загрузит в сознание старика заранее подготовленный для него материал. Увидев такой сон, я надеюсь, он переменит свое решение, и сделает все, как мы ему велим. Я сейчас же хочу связаться с Мельхиором и с Квинтом, чтобы тот вместе с Аврелием срочно сфабриковали видео.

– К чему такая спешка, мама?

– Мария, завтра же намерена уехать отсюда в Назарет, поэтому и срочность такая.

После нескольких сигналов вызова, в голубоватой дымке возникло заспанное лицо Мельхиора.

– Мона Изида, чем обязан столь поздним звонком? – Спросил он.

Иза вкратце изложила суть предстоящего дела.

– Хорошо, мона Изида, я утром отправлюсь в Назарет. Прибор Вы мне передадите по приезду. Главное, чтобы Квинт вовремя изготовил видеозапись. Не волнуйтесь, все сделаем в лучшем виде. До встречи в Назарете.

Дымка с физиономией Мельхиора погасла. Иза тут же набрала Квинта, и, только объяснив, что требуется от него и от Аврелия, наконец смогла немного расслабиться.

– Это только одна из проблем, мама, а ты говорила о двух. Что за другая проблема?

– Ее девственность. Как Мария собирается рожать, оставаясь девственницей? Кроме того, для подтверждения непорочности зачатия, желательно было бы, чтобы и после родов она таковой же и оставалась.

– Ну, это совсем не проблема, поверь мне, как врачу. Нет ничего проще перед родами лишить ее девственности, а сразу после родов все вернуть в прежнее состояние. Тут достаточно несложного хирургического вмешательства. Уж с такой мелочью я справлюсь с легкостью.

– Что ж, так тому и быть. Так, кажется ничего больше не забыла, – с облегчением выдохнув, сказала Иза, – а сейчас мне нужно вернуться к Марие. Не хочу, чтобы она усомнилась в моей преданности. Спокойной ночи, Дита. Я побежала.

Через несколько мгновений, Иза, сбросив одежду, уже лежала рядом с мирно спящей Марией.

Глава 43

Постоянно оглядываясь и едва сдерживая слезы, Иза поднялась по откинутому трапу на борт флайера, и, вслед за встречавшим ее Мельхиором, прошла в пассажирский салон, где ее встретили радостно улыбающиеся лица друзей. Первой в Изе подбежала Дита, и буквально повисла у нее на шее, что-то пытаясь сказать, затем, с приветствием подошел Квинт, который так же обнял ее, и что-то долго говорил. Иза стояла посреди салона, как отрешенная, не видя и не слыша ничего вокруг. В какой-то момент, она перестала сдерживать себя, и слезы, давно навернувшиеся на ее глазах, полились по щекам. Все вокруг восприняли это, как слезы радости, и лишь одному Квинту, видя растерянное лицо Изы, было понятно, что ее терзают совсем иные чувства. Он взял ее за руку , и, усадив в кресло, глядя прямо в глаза, задал вопрос:

– Ну, что с тобой? Почему такая печаль в твоих глазах?

– А ты сам не понимаешь, что ли? Там эта бедная девочка осталась совсем одна!

– Во-первых, Иза, она не одна. Теперь она замужем, а значит рядом с нею есть человек, который сможет позаботиться о ней и ее будущем ребенке.

– Ты не видел Иосифа, Квинт! Он дряхлый старик, которому самому нужна забота и уход. Какой из него защитник для Марии?

– Может быть ты и права, но мы никак не можем повлиять на его решение. Раз он, как законный супруг, решил, что его жена более не нуждается в посторонней опеке, ты больше никак не могла бы оставаться в его доме. Вам с Дитой выпала самая трудная задача в осуществлении нашего плана, с которой Вы с честью справились, и теперь Вы с чистой совестью можете оставить своих подопечных на попечении их близких.

– Вспомни, Квинт, как ты, почти умоляя, просил меня помочь Анне. Если бы тогда мы с Дитой не вмешались, Мария никогда бы не появилась на свет. Но тогда мы все совершили огромную оплошность. Я виновата в том, что скрыла от тебя все, и тем самым не дала тебе возможности отслеживать судьбы Марии и ее родителей. Кто знает, будь хоть кто-нибудь рядом с Анной, возможно она не покинула бы так рано этот мир, не дождавшись совершенолетия своей дочери. Я боюсь, что оставив сейчас Марию без нашей опеки, мы повторяем эту же ошибку.

– На мой взгляд, нам не о чем беспокоиться. В отличии от Анны, которая находилась уже в достаточно преклонном возрасте, ее дочь молода и здорова. Миллионы женщин на этой планете совершенно нормально производят потомство, и при этом обходятся без посторонней помощи. Даже в случае с Елисаветой, которая сейчас гораздо старше, чем была тогда Анна, роды прошли без осложнений, и, практически без постороннего вмешательства со стороны Диты.

– Ты все правильно говоришь, Квинт, но забываешь одно немаловажное обстоятельство! Мария девственница, и тут могут возникнуть различные осложнения. Я не могу, просто не имею права, оставить ее без помощи и поддержки. Представь себе, что из-за того, что у нас не будет возможности оказать ей своевременную помощь, вся наша напряженная работа, которую мы все вместе вели в течение долгих месяцев, может оказаться под угрозой срыва. Я чувствую, что должна остаться и всегда быть поблизости от Марии, хотя бы до того момента, пока ее сын не увидит этот мир.

Квинт задумался. В глубине души он осознавал правоту Изы, но что можно было поделать с категоричным требованием Иосифа, настоявшего на том, чтобы Иза покинула его дом. Да и судя по надрывным ноткам в голосе Изы, он ощущал, что есть другая, скрытая от него причина, по которой Иосиф принял такое решение. Будто существовала какая-то невидимая связь, соединявшая Изу с этой девочкой. Хорошо зная свою подругу, он даже смог предположить, что это была за связь, хотя всеми силами гнал от себя подобные мысли. После ночи, проведенной с Изой, ему никак не хотелось, чтобы кто бы то ни было, мог стать преградой в их отношениях. Поэтому, после некоторой паузы он сказал:

– Послушай, дорогая, ты устала, и тебе необходимо отдохнуть. Вот что я могу тебе предложить: Сейчас мы летим ко мне в Рим. До наступления родов еще очень много времени. Ты побудешь у меня какое-то время, а потом, вместе с Дитой отправишься погостить к нашему уважаемому Мельхиору в Иерусалим, где будешь совсем неподалеку от Назарета. Мы установим в доме Иосифа системы наблюдения, и, в случае возникновения осложнений, тебе потребуется совсем немного времени, чтобы оказать Марие необходимую ей помощь. Договорились?

Иза, не найдя, чем можно было бы возразить, вынуждена была согласиться. Квинт обернулся к сидевшему за пультом Аврелию, и отдал команду на старт. Флайер плавно оторвался от земли, и набирая скорость взял курс на Рим.

Глава 44

Оказавшись, наконец, во внутреннем дворе царского дворца Ирадион, Сатурнин, несмотря на преклонный возраст, перешел с шага на бег, оставив далеко позади сопровождавших его стражников. Не останавливаясь он взбежал по лестнице, ведущей во дворец. Здесь, у величественной колоннады его встретил не на шутку встревоженный Архелай.

– Ну, наконец, Сатурнин! – Воскликнул он, обнимая старика.

– Что, опять? – Спросил Сатурнин, словно зная ответ на свой вопрос. – И что же стало причиной на этот раз?

– Я не знаю. К царю, как обычно в этот час пришел его парикмахер Трифон. Настроение у Ирода было прекрасное. Мы оставили их вдвоем, но спустя некоторое время, из царских покоев раздались крики и вопли Трифона. Когда я вошел туда, то застал жуткую сцену. Великий царь жестоко избивал Трифона, и при этом покрывал его страшными проклятиями.

– Может быть Трифон поранил царя во время бритья?

– Нет, Сатурнин, ни на лице, и на других частях тела Ирода, никаких ран я не заметил. Царь был взбешен каким-то из известий или городских слухов, которыми, по обыкновению, делился Трифон во время своих ежедневных посещений царя.

– Тебе известно, о чем говорил Трифон?

– Нет, я не успел его расспросить. Ирод приказал бросить старика в темницу.

– И что, ты выполнил этот приказ?

– Нет, конечно. Я приказал стражникам отвести Трифона в мои покои, и охранять его там.

– Ты поступил очень мудро, Архелай! И что же произошло дальше?

– У царя начался припадок. Он стал корчиться от боли. Я попытался хоть чем-нибудь помочь ему, но он оттолкнул меня.

– Ты послал за лекарями?

– Да! Они и сейчас там, но боюсь…

– Что, договаривай!

– Боюсь, что Ирод забил их до смерти.

Весь этот диалог проходил на ходу. Сатурнин и Архелай быстрым шагом шли через дворцовые помещения к личным покоям царя Ирода. То и дело по пути им попадались насмерть перепуганные придворные и снующая дворцовая челядь. Подойдя к двери, ведущей в царские покои, оба самых приближенных к Ироду царедворца остановились. Видя нерешительность Архелая, Сатурнин сказал:

– Жди меня здесь. Я пойду один.

Набравшись духу, Сатурнин распахнул тяжелые резные двери, и решительно вошел вовнутрь. Жуткая картина предстала перед его глазами. На мраморном полу, распластавшись, лежали окровавленные тела двух придворных лекарей, рядом валялся царский посох, которым, по всему видимому, царь избивал несчастных, а на троне, свернувшись, корчился от боли Ирод, при этом издавая истошные крики.

Увидев, что в помещение кто-то вошел, Ирод закричал, срываясь на визг, и при этом метнул гневный взгляд, полный злобы на вошедшего.

– Кто посмел? Я спрашиваю, кто посмел без моего позволения войти сюда?

– Успокойся, великий царь, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Сатурнин, – это я, твой старый и верный друг, Сатурнин.

Услышав имя, Ирод сразу, как-то обмяк, и тяжело опустился на трон.

– Сатурнин, только тебе я рад в этом рассаднике предателей и убийц. Подойди же ко мне!

Сатурнин с облегчением вздохнул, и, осторожно ступая между распластанных тел, прошел к трону.

– Великий царь, – спросил он тихим голосом, – в чем провинились эти несчастные, чем вызвали твой царский гнев?

– Они! Они, как и все, хотят моей смерти, Сатурнин!

– С чего ты так решил? Вспомни, эти эллины долгие годы лечили тебя и всех членов твоей семьи. Неужели ты думаешь, что если бы они желали твоей смерти, стали бы заниматься этим? И, подумай сам, если бы они на самом деле хотели тебя убить, то могли бы сделать это давно, причем не один раз, подсунув тебе вместо лекарств какую-нибудь отраву. Но никто из них ничего подобного не делал. Эти люди желали только блага тебе, а ты так жестоко их отблагодарил.

– Ты не знаешь, ты не понимаешь, Сатурнин, кругом одни заговоры. Все вокруг плетут интриги. Никому, слышишь, никому, кроме тебя, я не доверяю здесь в полной мере. Их снадобья, – указывая на избитых, и не решающихся поднять головы придворных лекарей, – они перестали мне помогать.

Сатурнин повернулся в сторону лекарей. Он подошел к одному из них, и подняв ему голову за подбородок, глядя прямо в глаза, спросил:

– Отвечай, почему твои снадобья более не действуют на недуг царя?

– Мне это не ведомо, господин, – заикаясь ответил лекарь, – я всегда готовил царю одни и те же лекарства. Не понимаю, почему они более не приносят ему облегчение.

– А что скажешь ты? – Обращаясь к второму лекарю, спросил Сатурнин.

– Я так же, как и всегда готовил снадобье для царя. – боясь поднять глаза, ответил лекарь.

По неуверенному тону, Сатурнину показалось, что старик что-то не договаривает.

– Так как? – Строго переспросил он. – Так же, как и всегда, или не совсем?

– Прошу тебя, великий царь, пощади! – Взмолился лекарь.– Многие годы я верно служил тебе, и готов служить далее. Прости меня, если сможешь! В этот раз я готовил лекарства для тебя как обычно, но в нем, к моему глубокому прискорбию, в этот раз не хватало некоторых ингредиентов, которых у меня не оказалось под рукой.

– Так почему же ты осмелился подать своему повелителю неполноценное лекарство? Отвечай, раб!

– У меня не было времени, чтобы сходить за ним, господин!

– Сходить куда?

– Да простит меня Великий царь, но вот уже несколько лет, как я безуспешно пытался составить снадобье для нашего повелителя, способное оградить его от охватившей его хвори. Тогда я обратился к одному из величайших мудрецов ойкумены, который, по счастливому стечению обстоятельств, проживает в нашем славном городе. Этот мудрец дал мне неизвестные мне ранее компоненты, благодаря которым нашему повелителю пришло облегчение в его страданиях.

– Если это правда, то почему в этот раз ты не положил эти ингредиенты в лекарство?

– Они у меня закончились, господин, а взять новые я не смог, потому что этого мудреца не оказалось дома.

– Похоже, что он говорит правду, Великий царь! – Обращаясь к Ироду, сказал Сатурнин.

– Имя! Назови имя этого мудреца! – Гневно воскликнул Ирод.

– Его зовут Мельхиор. – Опустив голову, ответил лекарь.

При упоминании этого имени, и у Сатурнина, да и у Ирода, широко раскрылись глаза от удивления.

– Так ты знаком с Мельхиором? – Осторожно спросил Сатурнин.

– Да, господин, и уже очень давно.

– Тогда понятно, почему в этот раз твои снадобья оказались бесполезными, как и ты сам. Мой повелитель, – обращаясь к Ироду, попросил Сатурнин, – позволь мне самому нанести визит этому прославленному магу и колдуну, и просить его прибыть в твой дворец. Поверь мне, этот человек единственный, кто может излечить тебя от твоего недуга.

– Приведи его, приведи! И будь почтительным к нему. Ходят слухи о его невероятной колдовской силе. Не дай ему повода хоть в чем-нибудь остаться недовольным, чтобы не вызвать его гнев. Проси его, сули все, чтобы он не пожелал, только пусть придет сюда.

– Можешь не беспокоиться, государь, сегодня же я пойду к нему, и, клянусь, что без него сюда не вернусь.

– Иди же, мой верный Сатурнин! И вы тоже, – метнув злобный взгляд на лекарей, прошипел Ирод, – пошли прочь с глаз моих!

Сатурнин низко поклонился Ироду, и, распахнув двери, вышел из царских покоев. Следом за ним поспешно покинули помещение и оба незадачливых врачевателя. Дождавшись, когда они уберутся восвояси, к Сатурнину подошел, ожидавший его Архелай.