Разоблаченная Изида. Том I

Мадридский журнал «El Criteria Espiritista» недавно сообщил о молодой крестьянской девушке близ Сантьяго, представляющей интерес в этой связи.

«Двух прутьев намагниченного железа, если их держать горизонтально над ней на расстоянии полуметра, достаточно, чтобы ее тело повисло в воздухе».

Если бы наши врачи производили опыты над такими, поднявшимися на воздух лицами, то они нашли бы, что лица эти сильно заряжены тою же формою электричества, какою заряжено то место, что, по закону тяготения, должно бы притягивать их или, вернее, мешать их левитации. И если некоторые нервные заболевания так же, как и духовные экстазы, производят без участия сознания субъекта те же самые следствия, то это говорит за то, что если эту силу в природе надлежаще изучить, ею можно управлять по желанию.

ЯДЖНА – «Яджна», по словам брахманов, существо извечное, ибо оно исходит из Самого Высшего, Брахма Праджапати, в котором она покоится спящая «безначально». Она ключ к Тривидье; к трижды священной науке, содержащейся в стихах Риг, которые обучают Ягас или жертвенным тайнам. «Яджна», как нечто невидимое, существует во все времена; она подобна спящей силе электричества в генераторе, требующей только приведения в действие соответствующей установки, чтобы ее выявить. Полагают, что она протягивается из Ахаваня или жертвенного огня до небес, образуя мост или лестницу, посредством которой жертвователь может сообщаться с миром богов и духов и даже при жизни подниматься в их обиталище [19,Введение].

Эта Яджна, опять, является одною из форм Акаши, и таинственное слово, пробуждающее ее к существованию, мысленно произносимое посвященным священнослужителем, есть Потерянное Слово, получающее импульс от Силы-Воли.

ЯЗЫЧЕСКИЕ БОГИ – Этот термин боги большинством читающей публики неправильно понимается, как означающий идолов. Заключенная в них идея не представляет чего-либо объективного или антропоморфического. За исключением тех случаев, когда слово «боги» означает божественных планетных сущностей (ангелов) или развоплощенных душ чистых людей – этот термин передает уму мистика, будь он индийский хотар, маздейский маг, египетский иерофант или ученик греческих философов – идею видимого или познаваемого проявления невидимой силы природы. И также оккультные силы вызываются под именами различных богов, которые на это время олицетворяют эти силы. Таким образом, каждое из бесчисленных божеств индийского, греческого и египетского пантеонов есть попросту сила «невидимой вселенной». Когда, совершая священнослужение, брахман вызывает Адитью, которая по своему космическому характеру является богиней-солнцем, – он просто приказывает той мощи (олицетворенной каким-то богом), которая, как он утверждает, «пребывает в Мантре, как священный Вак». Эти бого-силы аллегорически рассматриваются, как божественные хотары Верховного Единого, тогда как священнослужитель (брахман) является человеческим Хотаром, который священнодействует на земле и, представляя собой ту или другую отдельную Силу, становится как бы послом, наделенным тою же самою мощью, которую он олицетворяет.

Заканчивая этот список, мы добавим, что когда мы на протяжении последующих глав применим термин архаический, то это означает время до Пифагора; когда будем применять термин древний, это означает время до Магомета; а когда средневековый, это означает время между Магометом и Мартином Лютером. Придется только время от времени нарушать это правило, когда мы будем говорить о национальностях до пифагорейской древности и применим к ним по установившемуся обычаю название «древний».

Перед тем, как закончить эту главу введения, мы отважимся сказать несколько слов в пояснение плана этого труда. Его целью не является навязывание публике личных взглядов и теорий автора; также он не имеет претензий ученого труда, ставящего себе цель произвести революцию в каком-либо отделе человеческих мыслей. Скорее это краткая сводка религий, философий, универсальных преданий человеческого рода и их толкование в духе тайных доктрин, из которых ни одна – благодаря предрассудкам и слепой набожности – не дошли до христианской части человечества настолько неискаженной, чтобы обеспечить справедливое суждение о ней. Со дней несчастных средневековых философов, которые были последними, кто их хранил и о них писал, – мало было людей, презревших преследование и предрассудки настолько, чтобы осмелиться писать о них. И эти немногие, кто писали, как правило, не писали для публики, но только для таких же как они сами, кто обладали ключами к их жаргону. Массы же человечества, непонимающие ни их, ни их учения, смотрели на них как на шарлатанов или как на мечтателей. Отсюда возникло то незаслуженное презрение, в какое была повергнута благороднейшая из наук – наука о духовном человеке.

Взявшись за исследование напущенной на себя непогрешимости современной науки и теологии, автор был вынужден, даже ценой риска, что его сочтут перескакивающим с одной темы на другую, делать постоянные сопоставления идей, достижений и претензий современных представителей науки и религии с идеями и достижениями древних философов и учителей религий. Наиболее отдаленные по времени явления можно таким образом поставить рядом для сравнения и решить, кому принадлежит первенство и отцовство по открытиям и догмам. При обсуждении заслуг наших ученых современников их собственные признания о безуспешности в экспериментальных исследованиях, о смущающих тайнах, о нехватающих звеньях их теоретических цепей, о неспособности раскрыть натуральные феномены, о незнании законов мира причинности послужили основой для данного исследования. В особенности (так как психология настолько находится в пренебрежении, а Восток так далеко, что лишь немногие из наших исследователей когда-либо туда доберутся, чтобы изучать эту науку там, где единственно ее понимают), мы будем обозревать рассуждения, спекуляции и линию поведения известных авторитетов в связи с современными психологическими феноменами, – линию поведения, которая началась в Рочестере и теперь распространилась по всему миру. Мы хотим показать, как неизбежны были их бесчисленные ошибки, и как они должны продолжаться до тех пор, пока эти притворные авторитеты Запада не пойдут к брахманам и ламаистам Востока и почтительно не попросят их дать им алфавит истинной науки. Мы не выдвинули ни одного обвинения против ученых, которое не было бы подкреплено их собственными публичными признаниями; и если наши цитаты с древних записей отнимут у них то, что они считали своими заслуженными лаврами, то в этом виноваты не мы, а Истина. И никто, если он достоин звания философа, не захочет получать почести, которые по праву принадлежат другим.

Глубоко сознавая титаническую борьбу, которая теперь происходит между материализмом и духовными устремлениями человечества, мы направляем постоянные усилия к тому, чтобы собрать в наших нескольких главах, словно оружие в арсенал, каждый факт и доказательство, которые могут пригодиться последним для поражения первого. Болезненный и изуродованный ребенок, каким он является теперь, материализм Сегодняшнего Дня родился от грубого Вчера. Если его рост не задержать, он станет нашим господином. Он внебрачный потомок Французской революции и ее реакции против слепой религиозной набожности и притеснения. Чтобы предотвратить разрушение этих духовных устремлений, гибель надежд и умертвление той интуиции, которая учит нас о Боге и посмертной жизни, – мы должны обличать наше лживое богословие, его обнаженную нелепость и указать на различие между божественной религией и человеческими догмами. Мы возвышаем свои голос за духовную свободу, мы – за освобождение от всякой тирании, будь то тирания науки или богословия.

Часть I

«Непогрешимость» современной науки

Глава I

Старые вещи с новыми именами

«Ego sum qui sum»[30]

– Аксиома герметической философии.

«Мы начали исследования там, где современные догадки складывают свои ненадежные крылья. И у нас обычными элементами науки являются те, от которых современные мудрецы отворачиваются с пренебрежением или впадают в отчаяние перед их неизмеримой тайной».

– Бульвер-Литтон, «Занони»

Где-то в этом обширном мире существует одна старая книга – до того старая, что наши современные антикварии могли бы ломать голову над ее страницами бесконечное время и все-таки не пришли бы к согласию по поводу материала, на котором она написана. Это единственный ныне существующий экземпляр оригинала. Наиболее древний европейский документ по оккультизму – Siphra Dzenio-uta – был составлен с нее, и это происходило тогда, когда первая уже рассматривалась, как редкостная письменная реликвия. Одна из ее иллюстраций изображает божественную сущность эманирующей из Adam[31] подобно светящейся дуге, начинающей образовывать круг; а затем, достигнув высочайшей точки окружности, этот невыразимый свет склоняется обратно и возвращается на Землю, принося в ее круговорот человечество более высокого типа. По мере того как она приближается к нашей планете, эманация становится все более и более темной, и после того как она коснулась земли, она черна как ночь.

Герметические философы всех времен, в результате семидесяти тысячелетнего опыта, как они утверждают, придерживались убеждения, что материя вследствие греховности со временем становится более грубой и плотной, нежели она была при начальном появлении человека; что в начале человеческое тело было наполовину эфирным, что перед падением человечество свободно сообщалось с невидимой вселенной. Но с того времени материя стала грозной стеною между нами и миром духов. Старейшие эзотерические предания учат нас, что до мистического Адама жило уже много рас человеческих существ, которые жили и угасали, одна сменяя другую по очереди. Были ли эти предшествующие типы людей более совершенны?

Принадлежала ли какая-нибудь из этих рас к крылатой расе людей, упоминаемых в «Федре» Платона? Это особая задача, которую предстоит разрешить науке. Пещеры Франции и останки каменного века предоставляют отправные точки.

По мере прохождения цикла человеческие глаза все более и более раскрывались, пока он не стал различать «добро и зло» так же, как сами элохимы. Достигнув своей вершины, цикл начал двигаться по нисходящей линии. Когда дуга достигла определенного пункта в параллель с зафиксированной линией нашего земного плана, – природа снабдила человека «покровами из кожи», и Господь Бог «одел его».

То же самое верование в предсуществование гораздо более духовной расы, чем та, к которой мы принадлежим, может быть прослежено назад до самых ранних преданий почти каждого народа. В древней рукописи Quichй manuscript, опубликованной Брассе де Бурбуром – в Пополь-Вух – о первых людях на земле говорится, как о расе, которая могла рассуждать и говорить, чье зрение было неограничено и которые сразу узнавали все. Согласно Филону Иудею, воздух наполнен невидимыми сонмами духов, из которых некоторые свободны от всякого зла и бессмертны, а другие – пагубны и смертны.

«От сыновей El мы произошли и сыновьями El мы опять должны стать».

И недвусмысленное высказывание анонимного гностика, который написал «Евангелие от Иоанна», что «тем, кто приняли Его», – т. е. кто на практике применит эзотерическое учение Иисуса, – «дал власть быть чадами Божиими», – указывает на то же самое верование [Иоанн, I, 12].

«Разве вы не знаете, что вы – боги?» – воскликнул Учитель.

В «Федре» Платон восхитительно описывает состояние, в каком человек когда-то находился и каким он опять станет: до и после того, «как он потерял крылья»; когда «он жил среди богов и сам был бог в воздушном мире». С самых давних времен религиозные философы учили, что вся вселенная была наполнена божественными и духовными существами различных рас. Из одной из них с течением времени развился Adam – первобытный человек.

В легендах калмыков и некоторых сибирских племен описываются более ранние творения, чем наша нынешняя раса. В них говорится, что эти существа обладали почти беспредельными знаниями, и их отвага даже угрожала восстанием против Великого Главного Духа. Чтобы наказать их самонадеянность и смирить их, он заключил их в тела и ограничил телесными чувствами. Убежать из их плена они могут лишь путем долгого раскаяния, самоочищения и развития. Про своих шаманов они (сибирские племена) думают, что время от времени им удается пользоваться теми божественными силами, которыми в начале существования человеческой расы пользовались все.

Библиотека Астора в Нью-Йорке недавно обогатилась египетской рукописью-трактатом по медицине, написанным в шестнадцатом веке до Р. Христова (или, более точно, в 1552 г. до н. э.), что по общепринятой хронологии соответствует тому году, в котором Моисею только что исполнился 21 год. Подлинник написан на внутренней коре Cyperus papyrus и был провозглашен лейпцигским профессором Шенком не только подлинным, но и наиболее совершенным, какой ему когда-либо приходилось видеть. Он состоит из одного единого листа желто-коричневого папируса наилучшего качества три десятых метра в ширину и более чем 20 метров в длину; он образует свиток, разделенный на 110 страниц, тщательно пронумерованных. Он был приобретен в Египте в 1872-3 г. археологом Эберсом у «зажиточного араба из Луксора». Нью-йоркская «Трибуна», комментируя обстоятельства этого приобретения, говорит:

«Этот папирус носит на себе доказательства, что он является одною из шести книг Гермеса по медицине, перечисленных Климентом Александрийским».

Далее издатель говорит:

«Во времена Ямвлиха, 363 г. нашей эры, египетские жрецы показывали 42 книги, которые они приписывали авторству Гермеса (Thuti). Из них, по словам этого автора, в тридцати шести содержалась история всех человеческих познаний; последние шесть трактовали об анатомии, патологии, повреждениях глаз, хирургических инструментах и лекарствах».[32]

Папирус Эберса бесспорно является одним из древних герметических сочинений.

Если такой ясный луч света был брошен на древнеегипетскую науку случайной (?) встречей германского археолога с неким «зажиточным арабом» из Луксора, – то как можем мы знать, какой солнечный свет может быть пролит на темные загадки истории еще одною такою же одинаково случайною встречею какого-нибудь другого богатого египтянина с другим предприимчивым исследователем древности?

Открытия современной науки не противоречат древнейшим преданиям, которые приписывают невероятную древность нашей расе. В течение недавних последних лет геология, которая до этого говорила, что существование человека можно проследить только до третичного периода, – нашла неопровержимые доказательства, что существование человека опередило последний период европейского оледенения на целых 250000 лет. Вот это твердый орешек, который теперь должно раскусить правоверное богословие! Но он был признанным фактом у философов древности.

Кроме того, вместе с человеческими останками были откопаны кремневые орудия, которые свидетельствуют, что уже в то отдаленное время человек охотился и умел разводить костер. Но дальнейший шаг в исследованиях по происхождению человеческой расы еще не сделан; наука зашла в тупик и ожидает дальнейших доказательств. К сожалению, у антропологии и психологии нет собственного Кювье; ни геологи, ни археологи не в состоянии по этим отдельным осколкам, какие до сих пор открыты, – восстановить полный скелет тройного человека – физического, интеллектуального и духовного. Вследствие того, что кремневые орудия человека становятся все более грубыми по мере того, как геологи все глубже проникают в недра земли, – наука принимает это как доказательство, что чем ближе мы подвигаемся к происхождению человечества, тем более диким и звероподобным был человек. Странная логика! Разве открытие пещерных останков Девона доказывает, что в то же самое время не могло быть высокоцивилизованных человеческих рас? Когда ныне существующее человеческое население земли исчезнет и какие-нибудь археологи «грядущей расы» в далеком будущем откопают домашние орудия одного из индийских племен или племен Андаменского острова, – будут ли они правы, если, судя по этим откопанным орудиям, сделают вывод, что человечество в девятнадцатом веке «только что стало выходить из каменного века?»

В последнее время стало модно говорить «о несостоятельных концепциях некультурного прошлого». Как будто возможно упрятать за одной эпиграммой интеллектуальные кладовые, из которых взят материал для такого множества репутаций современных философов! Точно так же, как Тиндаль всегда готов с пренебрежением говорить о древних философах, хотя многие выдающиеся ученые заслужили почет и уважение, воспользовавшись их идеями, так и некоторые геологи, кажется, все более и более склоняются к идее, что все архаические расы одновременно проходили стадию мрачного варварства. Но не все наши лучшие авторитеты соглашаются с этим мнением. Наиболее выдающиеся придерживаются как раз обратного взгляда. Макс Мюллер, например, говорит.

«Многое для нас еще неясно, и язык иероглифов древних записей отражает лишь половину неосознанных устремлений ума. Но все же, независимо от того, в каком климате мы встречаем человека, он встает перед нами благородным и чистым с самого начала, мы даже научились понимать его ошибки и начинаем даже постигать его мечты. Поскольку мы в состоянии проследить его шаги в прошлом, даже в отдаленнейших периодах истории мы находим в нем дар здравого и трезвого разума, которым он владел с самого начала, и идея о том, что человечество медленно появилось из глубин животной звериности, никогда больше не может быть снова выдвигаема».[33]

Так как теперь считается нефилософским искать первопричины, то ученые теперь занимаются разбором их физических следствий. Поэтому область научных исследований ограничена физической природой. И когда границы ее достигнуты, исследование должно остановиться, и их работа должна начаться сначала Несмотря на заслуженное ими уважение, они напоминают белку, крутящую свое колесо, ибо они обречены крутить свою «материю» снова и снова. Наука – великая мощь, и не нам, пигмеям, ставить ее под сомнение. Но сами «ученые» не более являются воплощением науки, чем люди нашей планеты являются самой планетой. У нас нет ни права требовать, ни власти заставлять «нашего современного философа» принять без возражений географическое описание темной стороны Луны. Но если во время какого-либо лунного катаклизма одного из ее обитателей швырнуло бы так, что он попал бы в поле земного притяжения и целым и невредимым спустился бы у дверей доктора Карпентера, – то последнего можно бы привлечь к суду, как изменника своему профессиональному долгу, если бы он не занялся исследованием этого случая.

Для человека науки отказ воспользоваться возможностью исследования нового явления, будь то человек, свалившийся с луны, или дух из усадьбы Эди, – в равной мере предосудителен.

Будем ли мы придерживаться метода Аристотеля или метода Платона – мы не должны прекращать исследований; но этот факт, что древние астрологи претендовали на полное понимание внешней и внутренней природы человека. Несмотря на поверхностные гипотезы геологов, мы начинаем почти ежедневно получать доказательства, подтверждающие утверждения этих древних философов.

Они делили бесконечные периоды человеческого существования на циклы, в течение которых человечество постепенно доходило до кульминационного пункта высочайшей цивилизации и затем постепенно опускалось в отвратительное варварство. До каких высот человеческая раса в своем продвижении несколько раз доходила, об этом можно смутно догадываться по тем удивительным памятникам старины, которые еще видны, и по описаниям Геродота о других чудесах, от которых теперь уже и следа не осталось. Даже в его время гигантские создания многих пирамид и на весь мир прославленных храмов представляли только массы руин. Разрушенные безжалостною рукою времени, они описаны Отцом Истории, как «почитаемые свидетели прошедшей славы давно умерших предков». Он «уклоняется от повествований о божественном», и передает потомству только несовершенное описание из услышанного о некоторых волшебных залах Лабиринта, где покоились – и теперь покоятся – сокрытые священные останки царей-посвященных.

Кроме того, мы можем судить о высокой цивилизации, достигнутой в некоторых периодах древности, по историческим описаниям веков Птоломеев; но в ту эпоху искусства и науки уже считались приходящими в упадок, и секреты некоторых из них уже были утеряны. В недавних раскопках Мариэт-Бея у подножья пирамиды, были открыты деревянные статуи и другие останки, свидетельствующие, что гораздо раньше первых династий Египта египтяне уже достигли такой утонченности и совершенства, которые в состоянии вызвать восхищение даже у наиболее ярых поклонников греческого искусства. Байард Тэйлор описывает эти статуи в одной из своих лекций и говорит, что красота их голов, украшенных глазами из драгоценных камней и медными веками, непревзойденна. Глубоко внизу под слоем песка, в котором были найдены останки, собранные теперь в коллекциях Лепсиуса, Эббота и Британского музея, – были обнаружены погребенными осязаемые доказательства циклов герметического учения, которое мы только что объясняли.

Доктор Шлиман, энтузиаст эллинист, недавно обнаружил в своих раскопках Трои обильные доказательства тех же самых постепенных переходов от варварства к цивилизации и снова от цивилизации к варварству. Почему же тогда мы так не расположены допустить возможность, что допотопные народы дальше нас продвинулись по некоторым наукам, были в совершенстве знакомы с важными отраслями искусств, которые мы теперь считаем утерянными, и что они также могли превзойти нас в науке психологии? Такая гипотеза должна считаться достаточно обоснованной, как и всякая другая, до тех пор, пока какое-либо противоположное доказательство не разрушит ее.

Каждый истинный ученый соглашается, что во многих отношениях человеческие познания все еще находятся в своем детском возрасте. Может быть, наш цикл начался сравнительно недавно? По халдейской философии, эти циклы не охватывают все человечество в одно и то же время. Профессор Дрейпер частично подтверждает этот взгляд, говоря, что периоды, на которые геологи для удобства поделили продвижение человечества в цивилизацию, не являются круто обрывающимися эпохами, одновременно влияющими на все человечество; в качестве примера он приводит бродячих индейцев Америки, которые «сейчас только что заканчивают каменный век». Таким образом не раз ученым неохотно приходится подтверждать свидетельства древних.

Любой каббалист, хорошо ознакомившийся с пифагорейской системой чисел и геометрией, может продемонстрировать, что метафизические учения Платона были обоснованы на строжайших математических принципах. «Истинная математика», – говорит «Магикон», – «есть нечто, с чем все высшие науки связаны; обычная математика – это только обманчивая фантасмагория, чья восхваленная непогрешимость возникает только от того, что его основой делаются материалы, условия и ссылки». Ученые, думающие, что они применяют метод Аристотеля, когда они ползут, а не бегут от продемонстрированных частностей ко всеобщему, прославляют этот метод индуктивной философии, и отказываются от метода Платона, который они считают несостоятельным. Профессор Дрейпер выражает сожаление, что такие спекулятивные мистики, как Аммоний Саккас и Плотин, не заняли мест среди «строгих геометров старого музеума» [48, i]. Он забывает, что геометрия – единственная изо всех наук, которая следует от общего к частному и является в точности тем методом, которого придерживался Платон в своей философии. До тех пор, пока точная наука ограничивает свои наблюдения физическими условиями и поступает подобно Аристотелю, она определенно будет иметь успех. Но несмотря на то, что материальный мир для нас беспределен, он все же конечен; и таким образом материализм будет вечно вращаться в порочном кругу, не будучи в состоянии подняться выше, чем окружность ему позволит. Космологическая теория чисел, которую Пифагор узнал от египетских иерофантов, одна только в состоянии примирить эти две единицы, материю и дух, и может продемонстрировать одна другую математически.

Священные числа вселенной в своих эзотерических комбинациях разрешают эту великую проблему и объясняют теорию излучений и циклы эманаций. Низшие категории до того как развиваться в высшие должны быть эманированы из высших духовных категорий, а когда они достигнут поворотного пункта, должны снова слиться с бесконечным.

Физиология, подобно всему остальному в этом мире постоянной эволюции, подвергается циклическому вращению. Так же, как эволюция теперь кажется только что начинающей выходить из сумерек нижней дуги, также в некий день будет доказано, что она находилась на высочайшей точке окружности гораздо раньше дней Пифагора.