Илиада

Песнь девятнадцатая

Отречение от гнева

В ризе багряно-златистой из волн Океана ДенницаВышла, несущая свет и бессмертным и смертным: ФетидаК сеням пришла мирмидонским с блистательным даром от бога.Там она сына нашла: над Патроклом своим распростертый,5Громко рыдал он; и многие окрест друзья мирмидонцыПлакали. Став между них:, среброногая матерь-богиняЗа руку сына взяла, называла и так говорила:“Сын мой! оставим мертвого, как ни прискорбно то сердцу,С миром лежать: всемогущих богов он волей повержен.10Встань и прими, Пелейон, от Гефеста доспех велелепный,Дивный, какой никогда не сиял вкруг рамен человека”.Так произнесши, Фетида на землю доспех положилаПред Ахиллесом; и весь зазвучал он, украшением дивный.Вздрогнули все мирмидонцы; не мог ни один на доспехи15Прямо смотреть, отвратились они; Ахиллес же могучийТолько взглянул – и сильнейшим наполнился гневом: ужасноОчи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали.С радостью взяв, любовался он даром сияющим бога;И, когда свое сердце нарадовал, смотря на чудо,20К матери сереброногой крылатую речь устремил он:“Матерь! доспех сей бессмертного дар; несомнительно долженБыть он творением бога, не смертного мужа он дело.Ныне ж я вооружаюся. Но об одном беспокойноСердце мое, чтобы тою порою в Патрокловом теле25Мухи, проникши в глубокие, медью пробитые раны,Алчных червей не родили; они исказят его образ(Жизнь от него отлетела!), и тление тело обымет!”Вновь говорила ему среброногая матерь Фетида:“Сын мой! заботой о сем не тревожь ты более сердца.30Я попекусь отгонять от него кровожадные сонмыМух, которые тело убитых мужей пожирают;И хотя бы лежал он в течение круглого года,Тело его невредимо и даже прекраснее будет.Ты же, мой сын, на собранье созвавши героев ахейских,35Гнев прекрати на Атреева сына, владыку народов;Быстро на бой ополчись и могучестью вновь облекися”.Так говорила – и дух дерзновеннейший сыну вдохнула,Другу ж его и амброзию в ноздри, и нектар багряныйТихо влияла, да тело его невредимо пребудет.40Быстро по берегу моря пошел Ахиллес быстроногий,Голосом страшным крича; и всех взволновал он ахеян.Мужи, которые прежде всегда при судах оставались,Все корабельщики, кои судов управляли кормилом.Даже зажитники ратных дружин, раздаватели хлеба, —45Все поспешили в собранье, когда Ахиллес благородныйВновь показался, столь долго чуждавшийся брани кровавой.Двое хромаючи шли, знаменитые слуги Арея,Царь Одиссей и Тидид Диомед, воеватель могучий,Шли, опираясь на копья, неся еще тяжкие раны.50Оба, пришедши, они на местах передних воссели;Вслед их притек и Атрид, повелитель мужей Агамемнон,Раной недужный: зане и его среди бурного бояРанил Коон Антенорид огромною пикою медной.И, когда уже все на собранье сошлися ахейцы,55Встал между ними и так говорил Ахиллес быстроногий:“Царь Агамемнон! полезнее было бы, если бы преждеТак поступили мы оба, когда, в огорчении нашем,Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!О! почто Артемида сей девы стрелой не пронзила60В день, как ее между пленниц избрал я, Лирнесс разоривши:Столько ахейских героев земли не глодало б зубами,Пав под руками враждебных, когда я упорствовал в гневе!Гектор и Трои сыны веселятся о том, а данаиДолго, я думаю, будут раздор наш погибельный помнить.65Но совершившеесь прежде оставим в прискорбии нашем,Гордое сердце в груди укротим, как велит неизбежность.Ныне я гнев оставляю решительно; я не намеряяСердца крушить враждой бесконечною. Царь Агамемнон,В битву подвигни скорее медянодоспешных данаев;70Дай мне скорее идти на троян и еще испытать их,Иль и теперь ночевать пред судами намерены? Нет, уповаю,Радостно каждый из них утомленные склонит колена,Каждый, на пламенной битве от наших оружий избывший!”Так говорил, – и наполнились радостью все аргивяне,75Слыша, что гнев навсегда оставляет Пелид благородный.Начал тогда говорить повелитель мужей Агамемнон,С места восстав, где сидел, но стоять на средину не вышел:“Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!Вставшего надобно слушать; начавшего слово не должно80Перерывать: затруднится и самый искусный вития.В шумном народном говоре можно ли что-либо слышатьИли сказать? – заглушится вития, как ни был бы громок.С сыном Пелеевым я объясняюся; вы же, ахейцы,Слушайте все со вниманьем и речи мои вразумите[509]. —85Часто о деле мне сем говорили ахейские мужи;Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен;Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эринис:Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутойВ день злополучный, как я у Пелида похитил награду.90Что ж бы я сделал? Богиня могучая всё совершила,Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет,Страшная; нежны стопы у нее: не касается имиПраха земного; она по главам человеческим ходит,Смертных язвя; а иного и в сети легко уловляет.95Древле она ослепила и Зевса, который превышеВсех земнородных и всех небожителей: даже и ЗевсаГера, хотя и жена, но коварством своим обманулаВ день, как готова была счастливая матерь АлкменаСилу Геракла родить в опоясанных башнями Фивах.100Зевс, величаясь уже, говорил пред собором бессмертных:– Слушайте слово мое, и боги небес и богини;Я вам поведать желаю, что в персях мне сердце внушает:Ныне, родящих помощница, в свет изведет ИлифияМужа, который над всеми окрестными царствовать будет,105Ветвь человеков великих, от крови моей исходящих. —Зевсу, коварное мысля, вещала владычица Гера:– Ложь, Эгиох! никогда своего не исполнишь ты слова.Или дерзни, поклянись, Олимпиец, великою клятвой,Что над всеми окрестными царствовать будет110Смертный, который в сей день упадет на колена родившей,Ветвь человеков великих, от крови твоей исходящих. —Так говорила, но Зевс не почувствовал козней супруги:Клятвой поклялся святой и раскаялся, горько прельщенный.Гера, стремительно бросясь, оставила холмы Олимпа;115Быстро достигла ахейского Аргоса, где уже преждеЗнала богиня супругу царя Персеида Сфенела.Сына царица седьмой уже месяц в утробе носила:Гера его до срока на свет извела; но АлкменыВ срок удержала роды, удаливши помощных Илифий.120С вестью о том перед Зевса предстала сама и вещала:– Зевс сребромолненный! слово тебе полагаю на сердце:Смертный рожден знаменитый, что царствовать в Аргоседолжен,Муж Эврисфей, Персеида Сфенела геройская отрасль[510],Племя твое; не будет он Аргосу царь недостойный. —125Так изрекла, – и жестокая горесть ударила в сердцеЗевса. Схватил он Обиду за пышноблестящие кудри,Страшным пылающий гневом, и клялся великою клятвой,Что на холмистый Олимп и звездами венчанное небоВвек не взыдет Обида, которая всех ослепляет.130Так произнес он, и махом десницы от звездного небаРинул ее, – и упала она на дела человека.Зевс от нее же стенал, как любезного сына он видел,Низкое иго носящего, в подвигах для Эврисфея. —Так-то и я, как великий, шеломом сверкающий Гектор135Рати ахейских сынов истреблял при кормах корабельных,Сам не мог позабыть я Обиды, меня ослепившей.Но, как уже погрешил я и Зевс мой разум похитил,Сам то загладить хочу и воздать многоценною мздою.Храбрый, воздвигнись на бой, возбуди и другие дружины!140Что до даров, я все их представлю, какие ходившийПрошлого дня пред тобой исчислял Одиссей благородный.Если же хочешь, помедли ты, сколько ни жаждущий боя;Слуги мои те дары, в корабле собравши, представят,И увидишь ты, что я тебе, угождая, дарую”.145Сыну Атрея ответствовал царь Ахиллес благородный:“Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!Хочешь ли мне дары примиренья, как должно, доставитьИль удержать их, – ты властен; теперь же о битве помыслимБез отлагательств: и что в рассуждениях время нам тратить?150Что нам здесь медлить? еще не свершилось великое дело!Пусть, кто желает, опять впереди Ахиллеса увидит,Медною никой фаланги крушащего ратей троянских,И, подобно ему, да пылает с врагами сражаться!”Но Пелиду царю возразил Одиссей многоумный:155“Нет; сколь ни мужествен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,Воинств ахейских, голодных еще, не веди к ИлионуБиться с троянами храбрыми! Нет, не на краткое времяБитва завяжется, если троян и ахеян фалангиВ сечу сойдутся и бог им вдохнет одинакую храбрость.160Прежде ахейским сынам повели ты насытиться в станеХлебом, вином: оно человеку и бодрость и крепость.Муж ни один во весь день, от восхода до запада солнца,Пищею не подкрепленный, не в силах выдерживать боя.Сердцем в груди неистомным хотя б и пылал он сражаться,165Члены у тощего все тяжелеют, его беспокоитЖажда и глад, у него на пути запинаются ноги.Но человек, укрепяся вином и насытяся пищей,Может весь день под оружием с силой враждебных сражаться.Дух в его персях и крепок и бодр, и усталости члены170Прежде не слышат, доколе с побоища все не соступят.Так, Ахиллес! распусти аргивян и вели им готовитьЗавтрак. Дары для тебя повелитель мужей АгамемнонПусть пред собранье народа представит, да все их данаиУзрят очами, и сам ты свое да возрадуешь сердце.175Пусть поклянется тебе, пред народом восстав, что донынеК деве на одр не всходил, не сближался с младой БрисеидойТак, как мужам и женам свойственно меж человеков.Ты же и сам укротися душою и будь благосклонен.Пусть напоследок тебя угостит он торжественным пиром180В кущах своих, чтобы должное ты получил без урона.Ты, Агамемнон могучий, вперед и к другому ахейцуСам справедливее будь: унижения нет властелинуС мужем искать примиренья, которого сам оскорбил он”.Сыну Лаэрта немедля ответствовал царь Агамемнон:185“Радуясь, речи твои, Лаэртид благородный, я слушал;Истину ты говорил и о всем рассуждал справедливо.Клятву готов произнесть я, как самое сердце велит мне,И перед богом клятву неложную! Сын же ПелеевЗдесь между тем да останется, сколько ни жаждущий боя;190Здесь и другие останьтесь, ахейцы, пока из-под сенейПридут дары и пока совершу я священные клятвы.Дело сие, Одиссей, на тебя самого возлагаю.Ты, благороднейших юношей в стане ахейском избравши,Все те дары, что вчера обещали мы дать Ахиллесу,195Сам принеси с корабля моего и жен приведи нам.Ты ж мне, Талфибий, скорее в ахейском стане обширномВепря нашед, уготовь на заклание Зевсу и Солнцу”.Сыну Атрея ответствовал вновь Ахиллес быстроногий:“Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!200После, в другое время о том вам заботиться лучше,В час, как отдых короткий от тягостной брани случится,И как гнев в моем сердце не столько свирепствовать будет.Трупы еще перед нами лежат пораженных, которыхГектор свирепый убил, как Зевс даровал ему славу, —205Вы же народ приглашаете к пище! Не так бы я думал:Я бы теперь же советовал в битву идти аргивянам,Гладным и тощим; и только вечерний, пред западом солнца,Пир уготовить всеобщий, когда мы отметим поруганье.Прежде сего никакое питье, никакая мне пища,210Верно, в уста не войдет, перед другом моим бездыханным!Он у меня среди кущи, истерзанный медью жестокой,К двери ногами лежит распростертый: кругом его другиПлачут печальные! Нет, у меня в помышленье не пища:Битва, и кровь, и врагов умирающих страшные стоны!”215Вновь, обратяся к нему, говорил Одиссей многоумный:“О Ахиллес Пелейон, величайший воитель ахейский!Ты знаменитей меня, а не меньше того и сильнееВ битве копьем; но тебя, о герой, превзойду я далекоЗнанием: прежде родился я, больше тебя я изведал.220Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем:Скоро сердце людей пресыщается в битве убийством,Где уже множество класов медь по земле разостлала;Жатва становится скудной, как скоро весы наклоняетЗевс Эгиох, меж племен человеческих браней решитель.225Нет, не утробою должно ахейцам крушиться о мертвых:Много ахейских сынов, ежедневно ряды над рядами,Падают: кто ж и когда бы успел отдохнуть от печали?Долг наш земле предавать испустившего дух человека,Твердость в душе сохраняя, поплакавши день над умершим;230Тем же, которые живы от гибельных битв остаются,Должно питьем и едой укрепляться, чтоб с ревностью новойКаждому против врагов и всегда без усталости биться,Медью покрывшися крепкою. Нет, да никто из народаВ стане не медлит, приказа для войск ожидая другого!235Пагубен будет приказ сей для каждого, кто б ни остался,Между судов укрывался. Нет, на троян конеборныхНыне мы все пойдем и воздвигнем жестокую битву!”Рек – и с собою сынов знаменитого Нестора взял он,Мегеса, отрасль Филея, вождя Мериона, Фоаса240И Меланиппа вождя с Ликомедом, Крейоновым сыном.Вместе они поспешили царя Агамемнона к сени.Скоро, как было сказано слово, исполнено дело:Семь Ахиллесу обещанных в сени треножников взяли;Двадцать блестящих лаханей, двенадцать коней пышногривых;245Вывели вместе и жен непорочных, работниц искусныхСемь, и осьмую румяноланитую Брисову дочерь.С златом же сам Одиссей, отвесивши десять талантов,Шел впереди; а юноши следом с другими дарами.Их пред собраньем они положили. Атрид Агамемнон250Встал; провозвестник Талфибий, голосом богу подобный,Вепря руками держа, предстал пред владыку народа.Царь Агамемнон, стремительно нож обнаживши десною,Острый, всегда у него при влагалище мечном висящий,С вепря щетины отсек для начатков и, руки воздевши,255Зевсу владыке молился. Ахеяне окрест сиделиТихо, с приличным вниманием слушая слово царево;Он же, моляся, вещал, на пространное небо взирая:“Зевс да будет свидетелем, бог высочайший, сильнейший!Солнце, Земля и Эринии, те, что в жилищах подземных260Грозно карают смертных, которые ложно клялися!Я здесь клянусь, что на Брисову дочь руки я не поднял,К ложу неволя ее иль к чему бы то ни было нудя;Нет, безмятежной она под моим оставалася кровом!Если ж поклялся я ложно, да боги меня покарают265Всеми бедами, какими карают они вероломных!”Рек – и гортань кабана отсекает суровою медью.Жертву Талфибий в пучину глубокую моря седогоРыбам на снедь, размахавши, поверг. Ахиллес быстроногийДумен восстал и так говорил между сонма данаев:270“Зевс! беды жестокие ты посылаешь на смертных!Нет, никогда б у меня Агамемнон властительный в персяхСердца на гнев не подвиг; никаким бы сей девы коварствомОн против воли моей не похитил; но Зевс, несомненно,Зевс восхотел толь многим ахеянам смерть уготовить!275К завтраку, други, спешите, и после начнем нападенье!”Так произнесши, собрание быстрое он распускает.Все рассеваются, к куще своей удаляется каждый.Тою порой мирмидонцы, принявши дары примиренья,С ними пошли к кораблю Ахиллеса, подобного богу;280Их положили под кущей героя, а жен посадили;Коней погнали в табун Ахиллесовы верные слуги.Брисова дочь, златой Афродите подобная ликом,Только узрела Патрокла, пронзенного медью жестокой,Вкруг мертвеца обвилась, возрыдала и с воплями стала285Перси терзать, и нежную выю, и лик свой прелестный.Плача, жена, как богиня прекрасная, так говорила:“О мой Патрокл! о друг, для меня, злополучной, бесценный!Горе, живого тебя я оставила, сень покидая;В сень возвратясь, обретаю мертвого, пастырь народа!290Так постигают меня беспрерывные бедство за бедством!Мужа, с которым меня сочетали родитель и матерь,Видела я перед градом пронзенного медью жестокой;Видела братьев троих (родила нас единая матерь),Всех одинако мне милых, погибельным днем поглощенных.295Ты же меня и в слезах, когда Ахиллес градоборецМужа сразил моего и обитель Минеса разрушил,Ты утешал, говорил, что меня Ахиллесу героюСделаешь милой супругой, что скоро во фтийскую землюСам отвезешь и наш брак с мирмидонцами праздновать будешь.300Пал ты! тебя мне оплакивать вечно, юноша милый!”Так говорила, рыдая; стенали и прочие жены,С виду, казалось, о мертвом, но в сердце о собственном горе.Тою порой к Ахиллесу ахейские старцы сходились,Пищей прося укрепиться; но он отвергал их, стенящий:305“Други! молю вас, когда еще есть мне друг здесь послушный;Нет, не просите меня, чтоб питьем, чтоб какой-либо пищейЯ насладился: жестокая горесть меня раздирает!Солнце пока не зайдет, не приму, не коснуся я пищи!”Так говоря, отпустил от себя властелинов ахейских.310Только Атриды остались и сын многоумный Лаэртов,Нестор, Идоменей и божественный Феникс; но тщетноВместе они утешали печального; сердцем он веселНе был, покуда не бросился в бездну кровавыя брани.Думал он лишь о Патрокле, об нем говорил, воздыхая:315“Прежде, бывало, мне ты, злополучный, любезнейший друг мой,Сам под кущей моею приятную снедь предлагаешьСкоро всегда и заботливо, если, бывало, ахейцыБрань многослезную снова троянам нанесть поспешают.Ныне лежишь ты, пронзенный, и сердце мое отвергает320Здесь изобильную снедь и питье, по тебе лишь тоскуя!Нет, не могло бы меня поразить жесточайшее горе,Если б печальную весть и о смерти отца я услышал,Старца, который, быть может, льет горькие слезы во Фтии,Помощи сына лишенный, тогда как в земле чужелюдной325Ради презренной Елены сражаюсь я с чадами Трои;Даже когда б я услышал о смерти и сына в Скиросе,Милого, если он жив еще, Неоптолем[511] мой прекрасный!Прежде меня утешала хранимая в сердце надежда,Что умру я один, далеко от отчизны любезной,330В чуждой троянской земле, а ты возвратишься во Фтию;Ты, уповал я, мне сына в своем корабле быстролетномВ дом привезешь из Скироса и юноше всё там покажешь:Наше владенье, рабов и высокие кровлей палаты.Ибо Пелей, говорит мое сердце, уже или умер,335Или, быть может, едва уже дышит, согбенный под игомСтарости скорбной и грусти, и ждет обо мне беспрестанноВести убийственной сердцу, когда о погибшем услышит!”Так говорил он и плакал; кругом воздыхали герои,Каждый о том вспоминая, что милого в доме оставил.340С неба печальных узрев, милосердовал Зевс промыслитель,И к Афине Палладе крылатую речь обратил он:“Или ты вовсе, о дочь, отступилась от славного мужа?Или нисколько уже не заботишься ты о Пелиде?Се он, сидя один при своих кораблях прямокормных,345Горестный плачет по друге любезном. Все аргивянеПищу вкушают; а он остается и гладный и тощий.Шествуй, Афина; и нектаром светлым с амброзией сладкойГрудь ороси Ахиллесу, да немощь его не обымет”.Рек – и подвигнул Афину, давно пламеневшую сердцем:350Быстро она, как орел звонкогласый, ширококрылатый,С неба слетела по воздуху. Тою порою ахейцыВоинством всем ополчались по стану. Пелееву сынуНектаром Зевсова дочь и амброзией сладкой незримоГрудь оросила, да немощь от глада его не обымет;355И сама на Олимп вознеслась к меднозданному домуЗевса. Ахейцы ж неслися от черных судов мореходных.Словно как снежные клоки летят от Зевеса густые,Быстро гонимые хладным, эфир проясняющим ветром, —Так от ахейских судов неисчетные в поле неслися360Шлемы, игравшие блеском, щиты, воздымавшие бляхи,Крепко сплоченные брони и ясеня твердого копья.Блеск восходил до небес; под пышным сиянием медиОкрест смеялась земля; и весь берег гремел под стопамиРатных мужей. Посреди их Пелид ополчался великий.365Зубы его скрежетали от гнева; быстрые очиСтрашно, как пламень, светились; но сердце ему раздиралаГрусть нестерпимая. Так на троян он, пышущий гневом,Бога дарами облекся, Гефеста созданием дивным.Прежде всего положил он на быстрые ноги поножи370Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной;После на мощную грудь надевал испещренные латы;Бросил меч на плечо с рукояткой серебряногвоздной,С лезвеем медяным; взял, наконец, и огромный и крепкийЩит: далеко от него, как от месяца, свет разливался.375Словно как по морю свет мореходцам во мраке сияет,Свет от огня, далеко на вершине горящего горной,В куще пустынной; а их против воли и волны и буря,Мча по кипящему понту, несут далеко от любезных, —Так от щита Ахиллесова, пышного, дивного взорам,380Свет разливался по воздуху. Шлем многобляшный поднявши,Крепкий надел на главу; засиял, как звезда, над главоюШлем коневласый; и грива на нем закачалась златая,Густо Гефестом разлитая окрест высокого гребня.Так Ахиллес ополчался, испытывать начал доспехи,385Впору ли стану, легки и свободны ли членам красивым:И, как крылья, они подымали владыку народа.Взял, наконец, из ковчега копье он отцовское – ясень,Крепкий, огромный, тяжелый: его из героев ахейскихДвигать не мог ни один; но легко Ахиллес потрясал им,390Ясенем сим пелионским, который отцу его ХиронСсек с высоты Пелиона, на грозную гибель героям.Коней меж тем Автомедон и сильный Алким снаряжали;В пышных поперсьях к ярму припрягли их; удила в мордыВтиснули им и, бразды натянув, к колеснице прекрасной395Их укрепили за кузов. Тогда, захвативши рукоюГибкий блистательный бич, в колесницу вскочил Автомедон.Сзади, готовый к сражению, стал Ахиллес быстроногий,Весь под доспехом сияя, как Гиперион[512] лучезарный.Крикнул он голосом грозным на быстрых отеческих коней:400“Ксанф мой и Балий, Подарги божественной славные дети!Иначе вы постарайтеся вашего вынесть возницуК ратному сонму данаев, когда мы насытимся боем;Вы, как Патрокла, его на побоище мертвым не бросьте!”Рек он, – как вдруг под упряжью конь взговорил бурноногий,405Ксанф; понуривши морду и пышною гривой своею,Выпавшей вон из ярма, досягнув до земли, провещал он(Вещим его сотворила лилейнораменная Гера):“Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого;Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель,410Будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный.Нет, не медленность наша, не леность дала сопостатамС персей Патрокла героя доспех знаменитый похитить:Бог многомощный, рожденный прекрасною Летой, ПатроклаСвергнул в передних рядах и Гектора славой украсил.Мы же, хотя бы летать, как дыхание Зефира, стали,415Ветра быстрейшего всех, но и сам ты, назначено роком,Должен от мощного бога и смертного мужа погибнуть[513]!”С сими словами Эринии голос коня перервали.Мрачен и гневен к коню говорил Ахиллес быстроногий:420“Что ты, о конь мой, пророчишь мне смерть? Не твоя то забота!Слишком я знаю и сам, что судьбой суждено мне погибнутьЗдесь, далеко от отца и от матери. Но не сойду яС боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью”.Рек – и с криком вперед устремил он коней звуконогих.

Песнь двадцатая

Битва богов

Так при судах дуговерхих блестящие медью ахейцыСтроились окрест тебя, Пелейон, ненасытимый бранью.Их ожидали трояне, заняв возвышение поля.Зевс же отец повелел, да Фемида бессмертных к совету5Всех призывает с холмов олимпийских; она, обошед их,Всем повелела в Кронионов дом собираться. СошлисяВсе, и Потоки, и Реки, кроме Океана седого;Самые нимфы явились, живущие в рощах прекрасных,И в источниках светлых, и в злачноцветущих долинах.10В дом олимпийский собравшися тучегонителя Зевса,Сели они в переходах блестящих, которые ЗевсуСам Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.Так собиралися к Зевсу бессмертные; сам ПосейдаонНе был Фемиде преслушен: из моря предстал он с другими,15Сел посредине бессмертных и Зевса выспрашивал волю:“Что, сребромолненный, паки богов на собор призываешь?Хощешь ли что рассудить о троянах или аргивянах?Брань между ними близка, и немедленно бой запылает”.Слово к нему обращая, вещал громовержец Кронион:20“Так, Посейдаон! проник ты мою сокровенную волю,Ради которой вас собрал: пекусь и о гибнущих смертных.Но останусь я здесь и, воссев на вершине Олимпа,Буду себя услаждать созерцанием. Вы же, о боги,Ныне шествуйте все к ополченьям троян и ахеян;25Тем и другим поборайте, которым желаете каждый.Если один Ахиллес на троян устремится, ни мигаВ поле не выдержать им Эакидова бурного сына.Трепет и прежде их всех обымал при одном его виде;Ныне ж, когда он и гневом за друга пылает ужасным,30Сам я страшусь, да, судьбе вопреки, не разрушит он Трои”.Так он вещал – и возжег неизбежную брань меж богами,К брани, душой несогласные, боги с небес понеслися.Гера к ахейским судам, и за нею Паллада Афина,Царь Посейдон многомощный, объемлющий землю, и Гермес,35Щедрый податель полезного, мыслей исполненный светлых.С ними к судам и Гефест, огромный и пышущий силой,Шел хромая; с трудом волочил он увечные ноги.К ратям троян устремился Арей, шеломом блестящий,Феб, не стригущий власов, Артемида, гордая луком,40Лета, стремительный Ксанф и с улыбкой прелестной Киприда.Все то время, пока божества не приближились к смертным,Бодро стояли ахеяне, гордые тем, что явилсяХрабрый Пелид, уклонявшийся долго от брани печальной.В рати ж троянской у каждого сердце в груди трепетало,45Страхом объемлясь, что видят опять Пелейона героя,Грозно доспехом блестящего, словно Арей смертоносный.Но едва олимпийцы приближились к ратям, ЭридаВстала свирепая, брань возжигая; вскричала Афина,То пред ископанным рвом за великой стеною ахейской,50То по приморскому берегу шумному крик подымая.Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный,Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона,То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне[514].Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,55Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертныхГрянул над ними; а долу под ними потряс ПосейдаонВкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших.Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных60Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев.В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;В ужасе с трона он прянул и громко вскричал, да над ним быЛона земли не разверз Посейдон, потрясающий землю,И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным,65Мрачных, ужасных, которых трепещут и самые боги.Так взволновалося всё, как бессмертные к брани сошлися!Против царя Посейдаона, мощного Энносигея,Стал Аполлон длиннокудрый, носящий крылатые стрелы;Против Арея – с очами лазурными дева Паллада;70Противу Геры пошла златолукая ловли богиня,Гордая меткостью стрел Артемида, сестра Аполлона;Противу Леты стоял благодетельный Гермес крылатый;Против Гефеста – поток быстроводный, глубокопучинный,Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных —Скамандром.75Так устремлялися боги противу богов. Ахиллес же,Гектора только бы встретить, пылал в толпы погрузиться;Сердце его беспредельно горело Приамова сынаКровью насытить Арея, убийством несытого воя.Но Аполлон, возжигатель народа, героя Энея80Против Пелида подвигнул, наполнивши мужеством душу.Голос и образ приняв Ликаона, Приамова сына,К сыну Анхиза предстал и вещал Аполлон дальновержец:“Где же угрозы твои, Анхизид, предводитель дарданцев?Или не ты в Илионе, с царями за чашей пируя,85Гордо грозился, что с сыном Пелеевым станешь на битву?”Быстро ему возражая, воскликнул Эней предводитель:“Что ты меня, Приамид, против воли моей принуждаешьС сыном Пелеевым, гордым могучестью, боем сражаться?Ныне не в первый бы раз быстроногому сыну Пелея90Противостал я: меня он и прежде копьем Пелиасом[515]С Иды согнал, как нечаян нагрянул на пажити наши;Он разорил и Педас и Лирнесс. Но меня ОлимпиецСпас, возбудивши во мне и силы, и быстрые ноги;Верно, я пал бы от рук Ахиллеса и мощной Паллады,95Всюду предтекшей ему, подавшей совет и могучестьМедным копьем побивать крепкодушных троян и лелеговНет, никогда человек с Ахиллесом не может сражатьсяС ним божество неотступно, и гибель оно отражает.Дрот из руки Ахиллесовой прямо летит и не слабнет100Прежде, чем крови врага не напьется. Но, если бессмертныйВ битве присудит нам равный конец, не легко и ЭнеяОн одолеет, хотя и гордится, что весь он из меди!”Сыну Анхизову вновь провещал Аполлон дальновержец:“Храбрый! почто ж и тебе не молиться богам вековечным,105Столько ж могущим! И ты, говорят, громовержца ЗевесаДщерью Кипридой рожден, а Пелид сей – богинею низшей:Та от Зевеса исходит, Фетида – от старца морского.Стань на него с некрушимою медью; отнюдь не смущайся,Встретясь с Пелидом, ни шумною речью, ни гордой угрозой!”110Рек – и бесстрашного духа исполнил владыку народов:Он устремился вперед, ополченный сверкающей медью.Но не укрылся герой от лилейнораменныя Геры,Против Пелеева сына идущий сквозь толпища ратных.Быстро созвавши богов, златотронная Гера вещала:115“Царь Посейдон и Афина Паллада, размыслите, боги,Разумом вашим размыслите, что из деяний сих будет?Видите ль, гордый Эней, ополченный сияющей медью,Против Пелида идет: наустил его Феб стреловержец.Должно немедленно, боги, отсюда обратно отвлечь нам120Сына Анхизова: или единый из нас да предстанетСыну Пелея и силой исполнит, да в крепости духаОн не скудеет и чувствует сам, что его, браноносца,Любят сильнейшие боги; а те, что издавна донынеТрои сынам поборают в сей брани жестокой, – бессильны!125Все мы оставили небо, желая присутствовать самиВ брани, да он от троян ничего не претерпит сегодня;После претерпит он все, что ему непреклонная УчастьС первого дня, как рождался от матери, выпряла с нитью.Если того из глагола богов Ахиллес не познает,130Он устрашится, когда на него кто-нибудь от бессмертныхСтанет в сражении боги ужасны, явившиесь взорам”.Гере немедля ответствовал мощный земли колебатель:“Так безрассудно свирепствовать, Гера, тебя недостойно!Я не желаю бессмертных сводить на неравную битву,135Нас и других здесь присутственных; мы их могуществом выше.Лучше, когда, совокупно сошед мы с пути боевого,Сядем на холме подзорном, а брань человекам оставимЕсли ж Арей нападенье начнет, или Феб луконосец,Если препятствовать станут Пелееву сыну сражаться,140Там же немедля и мы сопротивникам битву воздвигнем,Битву ужасную скоро, надеюсь, они, разойдяся,Вспять отойдут на Олимп и сокроются в сонме бессмертных,Наших десниц, против воли своей, укрощенные силой”.Так говоря, пред Афиною шествовал царь черновласый[516]145К валу тому насыпному Геракла, подобного богу,В поле, который герою троянские мужи с АфинойДревле воздвигли, чтоб он от огромного кита спасался[517],Если ужасный за ним устремлялся от берега в поле.Там Посейдон черновласый и прочие боги воссели,150Окрест рамен распростершие непроницаемый облак;Боги другие напротив, по калликолонским вершинам,Окрест тебя, Аполлон, и громителя твердей АреяТак на обеих странах небожители-боги сидели,Думая думы; печальную брань начинать олимпийцы155Медлили те и другие; но Зевс от небес возбуждал их.Ратями поле наполнилось все, засияло от медиБоев, коней, колесниц; задрожала земля под стопамиToлп, устремлявшихся к бою; но два знаменитые мужаВойск обоих на среду выходили, пылая сразиться,160Славный Эней Анхизид и Пелид Ахиллес благородный.Первый Эней выступав, угрожающий; страшно качалсяТяжкий шелом на главе Анхизидовой; щит легкометныйОн перед грудью держал и копьем потрясал длиннотенным.Против него Ахиллес устремился, как лев истребитель,165Коего мужи-селяне решася убить непременно,Сходятся, весь их народ; и сначала он, всех презирая,Прямо идет; но едва его дротиком юноша смелыйРанит, – напучась он к скоку, зияет; вкруг страшного зеваПена клубится; в груди его стонет могучее сердце;170Гневно косматым хвостом по своим он бокам и по бедрамХлещет кругом и себя самого подстрекает на битву;Взором сверкает и вдруг, увлеченный свирепством, несетсяИли стрельца растерзать, или в толпище первым погибнуть, —Так поощряла Пелида и сила и мужество сердца175Противостать возвышенному духом Энею герою.Чуть соступились они, устремлялся друг против друга,Первый к нему взговорил Ахиллес, бессмертным подобный:“Что ты, Эней, на такое пространство отшедши от рати,Стал? Не душа ли тебя сразиться со мной увлекает180В гордой надежде, что ты над троянами царствовать будешь,Чести Приама наследник? Но, если б меня и сразил ты,Верно, Приам не тебе свое достояние вверит.Есть у него сыновья; и в намереньях тверд он, незыбок.Или троянцы тебе обещают удел знаменитый,185Лучшее поле для стада и пашен, чтоб им обладал ты,Если меня одолеешь? Тяжел, я надеюся, подвиг!Ты уж и прежде, я помню, бежал пред моим Пелиасом.Или забыл, как, тебя одного изловив я у стада,Гнал по Идейским горам и с какой от меня быстротою190Ты убегал? И назад оглянуться не смел ты, бегущий!С гор убежал ты, и в стены Лирнесса укрылся; но в прах яГрад сей рассыпал, ударив с Афиной и Зевсом Кронидом;Множество жен полонил и, лишив их жизни свободной,В рабство увлек; а тебя от погибели спас громовержец.195Ныне тебя не спасет он, надеюсь, как ты полагаешьВ сердце твоем! Но прими мой совет и отсюда скорееСкройся в толпу; предо мною не стой ты, пока над тобоюГоре еще не сбылося: событие зрит и безумный!”Но Эней знаменитый ответствовал так Ахиллесу:200“Сын Пелеев! напрасно меня, как младенца, словамиТы застращать уповаешь: так же легко и свободноКолкие речи и дерзости сам говорить я умею.Знаем взаимно мы род, и наших родителей знаем,Сами сказания давние слыша из уст человеков;205Но в лицо, как моих ты, равно и твоих я не ведал.Ты, говорят, благородного мужа Пелея рожденье;Матерь – Фетида тебе, лепокудрая нимфа морская.Я же единственным сыном высокого духом АнхизаСлавлюся быть; а матерь моя Афродита богиня.210Те иль другие должны неизбежно сегодня оплакатьСына любезного: ибо не мню я, чтоб детские речиНас развели и чтоб с бранного поля мы так разошлися.Если ж ты хочешь, скажу я тебе и об роде, чтоб знал тыНаш знаменитый род: человекам он многим известен.215Нашего предка Дардана Зевс породил громовержец:Он основатель Дардании[518]; сей Илион знаменитыйВ поле еще не стоял, ясноречных народов обитель;Жили еще на погориях Иды, водами обильной.Славный Дардан Эрихфония сына родил, скиптроносца,220Мужа, который меж смертных властителей был богатейший:Здесь у него по долинам три тысячи коней паслося,Тучных, младых кобылиц, жеребятами резвыми гордых.К ним не раз и Борей разгорался любовью на паствах;Многих из них посещал, набегая конем черногривым;225Все понесли, и двенадцать коней от Борея родили.Бурные, если они по полям хлебородным скакали,Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.230Царь Эрихфоний родил властелина могучего Троса;Тросом дарованы свету три знаменитые сына:Ил, Ассарак[519] и младой Ганимед, небожителям равный.Истинно, был на земле он прекраснейший сын человеков!Он-то богами и взят в небеса, виночерпцем Зевесу,235Отрок прекрасный, дабы обитал среди сонма бессмертных.Илом почтенным рожден непорочный душой Лаомедон;Царь Лаомедон родил знаменитых: Тифона, Приама,Клития, Лампа и отрасль Арееву, Гикетаона.Капис, ветвь Ассарака, родил властелина Анхиза;240Я от Анхиза рожден, от Приама – божественный Гектор.Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся!Доблесть же смертных властительный Зевс и величит и малит,Как соизволит провидец: зане он единый всесилен.Но довольно о сем; разговаривать больше, как дети,245Стоя уже на средине гремящего боя, не будем.Нам обоим легко насказать оскорблений взаимныхСтолько, что тяжести их не подымет корабль стоскамейный.Гибок язык человека; речей для него изобильноВсяких; поле для слов и сюда и туда беспредельно.250Что человеку измолвишь, то от него и услышишь.Но к чему нам послужат хулы и обидные речи,Коими, стоя, друг друга в лицо мы ругаем, как жены.Жены одни, распылавшися злостью, сердце грызущей,Шумно ругаются между собою, на улицу вышед;255Правду и ложь расточают; гнев до чего не доводит!Ты от желанного боя словами меня не отклонишь,Прежде чем медью со мной не сразишься. Начнем и скорееСилы один у другого на острых изведаем копьях!”Рек он – и медною пикою в щит и чудесный и страшный260Мощно ударил, – и весь он, огромный, взревел под ударом.Быстро Пелид и далеко рукою дебелой от персейЩит отклонил, устрашася; он думал, что дрот длиннотенныйМожет пробиться легко, устремленный могучим Энеем:Он, неразумный, о том ни душой, ни умом не размыслил,265Что не может легко небожителей дар благородныйСмертным мужам уступать, ни могучестью их сокрушаться.Пущенный сильным Энеем щита досточудного бурныйДрот не пробил, обессиленный златом, божественным даром.Две полосы просадил он; но три их еще оставалось;270Пять в нем полос сочетал хромоногий художник небесный:Две для поверхности медяных, две оловянных в срединеИ одну золотую: она-то копье удержала. —После герой Ахиллес послал длиннотенную пикуИ ударил противника в щит его выпуклобляшный,275Около обода, где и тончайшая медь оббегала,Где и тончайшая кожа лежала воловья: насквозь ихЯсень прорвал пелионский; весь щит затрещал под ударом.Сгорбясь, приникнул Эней и стремительно щит над собоюВ страхе поднял; и копье, засвистев у него над спиною,280Стало, вонзившися в землю, насквозь прохватившее обаПлотные круги щита. Ускользнув от убийственной меди,Стал Анхизид, и в очах его черная мгла разлиласяС ужаса, как недалёко от смерти он был. Ахиллес жеПламенный, крикнувши страшно и выхватив меч изощренный,285Бросился; но сопротивник рукой подхватил уже камень,Страшное дело, какого не подняли б два человека,Ныне живущих, а он и один им размахивал быстро.Тут Ахиллеса напавшего – камнем Эней поразил быВ шлем или в щит, но они от него отразили бы гибель;290Сын же Пелеев мечом у Энея исторгнул бы душу,Если б того не узрел Посейдон, потрясающий землю.Быстро к бессмертным богам устремил он крылатое слово:“Боги! печаль у меня о возвышенном духом Энее!Скоро герой, Ахиллесом сраженный, сойдет к Аидесу,295Ложных советов послушав царя Аполлона, которыйСам, безрассудный, его не избавит от гибели грозной.Но за что же теперь, неповинный, он бедствовать будет?Казнь понесет за вины чужие? Приятные жертвыЧасто приносит богам он, на небе великом живущим.300Боги, решимся, и сами его из-под смерти исторгнем.Может, и Зевс раздражится, когда Ахиллес у ЭнеяЖизнь пресечет: предназначено роком – Энею спастися,Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана,Смертного, Зевсу любезного более всех человеков,305Коих от крови его породили смертные жены,Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион.Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно[520],Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться”.Быстро ему отвечала богиня верховная Гера:310“Землю колеблющий, собственным разумом сам размышляй ты,Должно ль избавить тебе, иль оставить троянца ЭнеяПасть под рукой Ахиллеса великого как он ни славенМы, Посейдаон, богини и я и Паллада Афина,Тысячу крат перед всеми бессмертными клятвой клялися315Трои сынов никогда не спасать от грозящей напасти,Даже когда Илион пожирающим пламенем бурнымВесь запылает, зажженный светочьми храбрых данаев”.Геры услышавши речь Посейдаон земли колебатель,Встал, устремился сквозь шумную битву и трескот оружий320К месту, где храбрый Эней и герой Ахиллeс подвизалисьБыстро как бог, разлил он ужасную тьму пред очамиСына Пелеева, ясень пелийский сияющий медью,Вырвавши сам из щита у высокого духом Энея,Тихо его положил близ Пелидовых ног, а Энея325Мощной рукою поднял от земли по воздуху бросилМногие толпища воинов, многие толпища конейБыстро Эней перепрянул, рукой божества устремленныйОн долетел до пределов кипящего битвою поля,Где ополченья кавконов готовились двинуться в сечу330Там Анхизиду предстал Посейдаон, колеблющий землю,И к нему возласил, устремляя крылатые речи:“Кто из бессмертных, Эней, тебя ослепил и подвигнулС сыном Пелеевым бурным сражаться и меряться боем?Он и сильнее тебя, и любезнее жителям неба335С ним и вперед повстречавшися, вспять отступай передгрозным;Или, судьбе вопреки, низойдешь ты в обитель АидаПосле, когда Ахиллес рокового предела достигнет, —Смело геройствуй, Эней и в рядах первоборных сражайся,Ибо другой из ахеян с тебя не похитит корыстей”.340Так Посейдон заповедав, на месте оставил Энея.В то же мгновение бог от очей Ахиллеса рассеялОблак чудесный, и, ясно прозрев, он кругом оглянулся,Гневно вздохнул и вещал к своему благородному сердцу:“Боги! великое чудо моими очами я вижу:345Дрот предо мною лежит на земле; но не зрю человека,Против которого бросил, которого свергнуть пылал я!Верно, и сей Анхизид божествам олимпийским любезен!Он, полагал я, любовию их напрасно гордится.Пусть он скитается! Мужества в нем, чтоб со мною сразиться,350Больше не будет; и ныне он рад, убежавши от смерти.Но устремимся; данаев воинственных рать возбудивши,Противостанем врагам и других мы троян испытаем”.Рек он – и прянул к рядам и мужей возбуждал, восклицая:“Днесь вы не стойте вдали от троян, аргивяне герои!355Муж против мужа иди и без отдыха пламенно бейся!Трудно мне одному, и с великою силой моею,Столько воюющих толп обойти и со всеми сражаться!Нет, ни Арей, невзирая, что бог, ни Афина ПалладаБездны сражений такой не могли б обойти, подвизаясь!360Сколько, однако ж, смогу я, руками, ногами и силойДействовать буду и в рвении, льщусь, ни на миг не ослабну;Прямо везде сквозь ряды я пройду; и никто из дарданцевВесел не будет, который подступит к копью Ахиллеса!”Так возбуждал их герой; а троян шлемоблещущий Гектор365Криком бодрил, и грозился идти он против Ахиллеса:“Храбрые Трои сыны! не страшитеся вы Пелейона.Сам я словами готов и противу бессмертных сразиться;Но копьем тяжело: божества человеков сильнее.Речи не все и Пелид приведет в исполнение, гордый;370Но одни совершит, а другие, не кончив, оставит.Я на Пелида иду, хоть огню его руки подобны,Руки подобны огню, а душа и могучесть – железу!”Рек он, – и грозно трояне в противников подняли копья;Храбрость смесилась мужей, и воинственный крик их раздался.375Тут, явившися Гектору, Феб возгласил сребролукий:“Гектор! еще не дерзай впереди с Ахиллесом сражаться.Стой меж рядов, поражай из толпы, да тебя и далёкоОн не уметит копьем или близко мечом не ударит”.Рек он, – и Гектор опять погрузился в волны народа,380С трепетом сердца услышавши голос вещавшего бога.Тут Ахиллес на троян, облеченный всей силою духа,С криком ударил: и первого он Ифитиона свергнул,Храброго сына Отринтова, сильных дружин воеводу;Нимфа наяда его родила градоборцу Отринту,385Около снежного Тмола, в цветущем селении Гиды[521].Прямо летящего в встречу, его Ахиллес быстроногийВ голову пикою грянул, и надвое череп расселся.С громом на землю он пал, и вскричал Ахиллес, величаясь:“Лег ты, Отринтов сын, ужаснейший между мужами!390Умер ты здесь, на чужбине! а родину бросил далёко,Возле Гигейского озера, бросил отцовские нивы,Около рыбного Гилла[522] и быстропучинного Герма!”Так величался, а очи сраженного тьма осенила;Тело же кони ахеян колесами вкруг истерзали,395Павшее в первом ряду. Ахиллес Демолеона там же,В брани противника сильного, славную ветвь Антенора,Пикой в висок поразил, сквозь шелом его медноланитный:Крепкая медь не сдержала удара; насквозь пролетелаПика могучая, кость проломила и, в череп ворвавшись,400С кровью смесила весь мозг и смирила его в нападенье.Вслед Гипподама, который, на дол соскочив с колесницы,Бросился в бег перед ним, поразил он копьем в междуплечье;Он, испуская свой дух, застонал, как вол темночелыйСтонет, кругом алтаря геликийского мощного бога[523]405Юношей силой влекомый, и бог Посейдон веселится, —Так застонал он, и дух его доблестный кости оставил.Тот же с копьем полетел на питомца богов Полидора,Сына Приамова. Старец ему запрещал ратоборство;Он из сынов многочисленных был у Приама юнейший,410Старцев любимейший сын; быстротою всех побеждал он,И, с неразумия детского, ног быстротою тщеславясь,Рыскал он между передних, пока погубил свою душу.Медяным дротом младого его Ахиллес быстроногий,Мчавшегось мимо, в хребет поразил, где застежки златые415Запон смыкали и где представлялася броня двойная;Дрот на противную сторону острый пробился сквозь чрево;Вскрикнув, он пал на колена; глаза его тьма окружилаЧерная; внутренность к чреву руками прижал он, поникший.Гектор едва лишь увидел, что брат Полидор, прободенный,420Внутренность держит руками, к кровавому долу приникший, —Свет помрачился в очах Приамидовых: боле не смог онВ дальних рядах оставаться; пошел он против Ахиллеса,Острым, как пламень светящим, колебля копьем. Ахиллес же,Чуть лишь увидел, подпрянул и с радостью гордой воскликнул:425“Вот человек сей, который глубоко пронзил мое сердце!Вот сей убийца друга любезного! Радуюсь: большеДруг мы от друга не будем по бранному поприщу бегать!”Рек – и, свирепо взглянув, к благородному Гектору вскрикнул:“Ближе приди, да скорее дойдешь к роковому пределу!”430И ему, не смущаясь, ответствовал Гектор великий:“Сын Пелеев! меня, как младенца, напрасно словамиТы устрашить ласкаешься: так же легко и свободноКолкие речи и дерзости сам говорить я умею.Ведаю, сколько могуч ты и сколько тебя я слабее.435Но у богов всемогущих лежит еще то на коленах,Гордую душу тебе не я ли, слабейший, исторгнуСим копием; на копье и моем остра оконечность!”Рек – и, ужасно сотрясши, копье он пустил; но АфинаДухом отшибла его от Пелеева славного сына,440В сретенье тихо дохнув; и назад к Приамиду героюДрот прилетел, и бессильный у ног его пал. Ахиллес же,Пламенный, с криком ужасным, убить нетерпеньем горящий,Ринулся с пикой; но Феб Аполлон Приамида избавилБыстро, как бог: осенил он героя мраком глубоким.445Трижды могучий Пелид на него нападал, ударяяПикой огромной, и трижды вонзал ее в мрак лишь глубокий.Но в четвертый он раз еще налетевши, как демон,Крикнул голосом страшным, крылатые речи вещая:“Снова ты смерти, о пес, избежал! Над твоей головою450Гибель висела, и снова избавлен ты Фебом могучим!Феба обык ты молить, выходя на свистящие копья!Скоро, однако, с тобою разделаюсь, встретяся после,Если и мне меж богов-небожителей есть покровитель!Ныне пойду на других и повергну, которых постигну!”455Рек – и Дриопа убил он, ударивши пикою в выю;Тот, зашатавшись, у ног его пал; но его он оставил;Демуха ж Филеторида, огромного, сильного мужа,Дротом, в колено вонзив, удержал устремленного; послеМедноогромным мечом поразил и исторг ему душу.460Вслед на Биаса детей, Лаогона и Дардана, вместеК битве скакавших, напал он и вместе их сбил с колесницы,Первого пикой пронзив, а другого мечом поразивши.Трос же, Аласторов сын, подбежал и колена героюОбнял, не даст ли пощады и в плен не возьмет ли живого:465Может быть, думал, меня не убьет, над ровесником сжалясь.Юноша бедный! не знал он, что жалости ждет бесполезно.Был перед ним не приветный муж и не мягкосердечный, —Муж непреклонный и пламенный! Трос обхватил лишь колена,Мысля молить, как весь нож Ахиллес погрузил ему в печень;470Печень в груди отвалилася; кровь, закипевши из раны,Перси наполнила; очи его, испустившего душу,Мрак осенил; а Пелид, устремившися, Мулия грянулВ ухо копьем, и стремительно вышло сквозь ухо другоеМедное жало. За ним он Эхеклу, Агенора сыну,475Череп разнес пополам мечом с рукояткой огромной:Весь разогрелся под кровию меч; и Эхеклу на местеОчи смежила багровая Смерть и могучая Участь.После сразил Девкалиона: где на изгибистом локтеЖилы сплетаются, там ему руку насквозь прохватила480Острая пика, и стал Девкалион, с рукою повисшей,Видящий близкую смерть: Ахиллес пересек ему выю,Голову с шлемом, сотрясши, поверг; из костей позвоночныхВыскочил мозг; обезглавленный труп по земле протянулся.Он же немедля напал на Пиреева[524] славного сына,485Ригма, который пришел из фракийской земли плодоносной;Дротом его поразил; острие углубилось в утробу;Он с колесницы слетел; а Пелид Арейфою вознице,Коней назад обращавшему, в плечи сияющий дротикВбил и сразил с колесницы; и в страхе смешалися кони.490Словно как страшный пожар по глубоким свирепствует дебрям,Окрест сухой горы, и пылает лес беспредельный;Ветер, бушуя кругом, развевает погибельный пламень, —Так он, свирепствуя пикой, кругом устремлялся, как демон;Гнал, поражал; заструилося черною кровию поле.495Словно когда земледелец волов сопряжет крепкочелыхБелый ячмень молотить на гумне округленном и гладком;Быстро стираются класы мычащих волов под ногами, —Так под Пелидом божественным твердокопытные кониТрупы крушили, щиты и шеломы: забрызгались кровью500Снизу вся медная ось и высокий полкруг колесницы,В кои, как дождь, и от конских копыт, и от ободов бурныхБрызги хлестали; пылал он добыть между смертными славы,Храбрый Пелид, и в крови обагрял необорные руки.