Полтинник

Феномен вологодской прозы

Интервью газете «Комсомольская правда»

К.П.: На Вологодчине много пишущих – с чем это связано? Поддерживается ли это властью и обществом?

– Феномен обильного литературного творчества на Вологодчине расцениваю, как остаточный эффект повышенного внимания со стороны прежних (советских) властей к Вологодской писательской организации. Именно провинциальная Вологда, равноудалённая от обеих столиц, стала «местом силы» для писателей-поэтов – «народников» и «деревенщиков», в лучшем смысле этих слов. Без воли властей ничего бы не было – ни писательских квартир, ни творческих поездок и командировок, ни многотысячных изданий, ни централизованной сети их реализации. Новая революция, политическая и экономическая, разгромила этот «оазис», порушила «оросительные каналы», но семена-то уже упали в почву. И новая поросль литераторов самостоятельно пробивается сквозь корку равнодушия современной власти.

К.П.: Ситуация с журналом «Вологодский ЛАД» – его выпуски ограничили – один раз в год. Как вы считаете – это достаточно?

– Конечно же, область, имеющая мощную металлургическую и химическую промышленность, подшипниковое производство и прочие мануфактуры, торгующая активно с заграницей, тем же лесом, не в состоянии содержать один-единственный на область литературный журнал. Тем, кто принимал решение о выпуске «Вологодского Лада» один раз в год, видимо, этого достаточно.

К.П.: Вы активно действующий критик, с большим интересом наблюдаете за современной литературой. Как выглядит вологодская проза сегодня?

– Невозможно отследить весь литературный поток, даже в размерах Вологды. Никогда не делю авторов по принадлежности к разным Союзам и течениям. Тем и хорош упомянутый альманах «Лад», что публикует достойных, невзирая на их «союзность». Моё внимание более привлекают начинающие прозаики, и неважно, в каком возрасте они начинают. Знаю успешных поэтов, ставших затем прозаиками. Например, Ольга Кузнецова, журналист, поэт, пишет замечательную современную прозу, недавно вышла её вторая книга «Цветные карандаши». Предыдущая, «Пастораль» была издана в серии «Том писателей» ВО СРП, отдельные рассказы публиковались и в СМИ, и на сайте «Проза.ру». Замечательно начинала в художественной прозе журналистка Наталья Мелёхина, что отразилось в её книжке «Медведь с заплатой на ухе». Одно из новых имён – Павел Громов. Его первая книга рассказов «Is Интернета» выпущена с помощью ВО СРП. Волей-неволей Вологодское отделение Союза российских писателей постоянно упоминается мной в этом интервью. С интервалом в полгода прошли два семинара, адресно – для начинающих авторов. В ноябре 2017 года – традиционные семинары поэзии и прозы – в программе очередного фестиваля «Плюсовая поэзия». В мае 2018 – объединённый семинар победителей, как итог литературного конкурса «Словарный запас» для молодых авторов всего Северо-Запада. Не только Вологодской, но Архангельской, Калининградской, Ленинградской, Мурманской, Новгородской, Псковской областей, республик Карелия и Коми, Ненецкого автономного округа и города Санкт-Петербурга. Как эксперт двух последовательных семинаров прозы, скажу, что в вологодской литературе появились совсем новые имена: Мария Герасимова (Вологда), уже выпустившая книгу «Первое отражение» в качестве приза за победу в этом конкурсе, Александра Антушевич (Череповец), Мария Багирова (Вологда), Светлана Чернышёва (Вологда). Должна заметить, что проза начинающих авторов стала значительно качественнее современной молодой поэзии.

К.П.: Нина Викторовна, вы – эксперт многих литературных мероприятий для пишущих, конкурсов и семинаров. Какие ошибки у начинающих?

– Для меня основные критерии, по которым можно судить о произведении – это идея и язык. Идея (генеральная мысль) – авторский посыл, заставивший рассказать нечто своё. Неверный посыл – когда автор ищет, о чём бы таком рассказать… Язык – набор приёмов, свойственных данному автору, отличающий его от прочих. Самое сложное, даже для очень талантливого автора, – наработать собственный, уникальный язык. Это «фишка», отличающая писателя от автора текстов. Ошибка начинающих – писать усреднённым литературным языком образованного человека.

К.П.: Это ремесло одиночек, или нужны союзы, студии, литобъединения?

– Писательский Союз должен быть сродни профсоюзу, но не формальному – а с государственной финансовой поддержкой. С другой стороны – государство не должно вмешиваться в творческий процесс. Насколько утопична такая идея? Видимо, писатели нуждаются в творческих союзах, раз они существуют до сих пор и даже создаются новые. Вот литературные студии и ЛитО – точно нужны! Где ещё пишущим людям обменяться мнениями?..

К.П.: Если бы в далёком 1996 году Галина Щекина не увела из-под влияния старой вологодской школы молодёжь – как бы вологодская литература выглядела сегодня?

– Да, «пассионарием» оказалась именно Г. А. Щекина. Её инородность в вологодской среде того времени сыграла решающую роль. Носительница другого языка (южнорусского), иной культуры и более яркого темперамента,… – отрицание ею сложившейся писательской школы не могло не иметь последователей, так как изменения происходили повсюду. Пишущая молодёжь искала новые формы самовыражения. Не образуйся в Вологде, инициативой Галины Щекиной, альтернативный писательский Союз, она (молодёжь) стала бы искать поддержки и одобрения за пределами родного города, многие, возможно, покинули бы Вологду или бросили творческие попытки. Могло быть – нашёлся бы иной активный товарищ здесь, или ВО Союза российских писателей было бы организовано инициативой «сверху», из Москвы. Случилось, как случилось, потому что пришло время.

Александр Соколов

Член РОО «Вологодский союза писателей-краеведов», педагог дополнительного образования, предмет «Основы стихосложения», Литературно-поэтический хобби-класс «Сонет», Вологодская областная библиотека, Юношеский центр им. В. Ф. Тендрякова.

Перистые замыслы

(Валерий Синицын. Альманах вологодских писателей-краеведов

«Храни огонь родного очага… Вологда, 2018)

«умри но семена перистых замыслов оставь тому кто после нас…» /В. Синицын/

Впервые познакомился с творчеством Валерия Синицына по Антологии поэзии Вологодского края. XXI век. «Чудь» в 2012 году. По графике – стихи необычные – нетрадиционные, все они с незаглавных букв. В литературе такая графика не нова. Впервые её применил ирландский писатель Джеймс Джойс в романе «Улисс» в 1903 году, в котором все начала предложений написал с незаглавных букв и не использовал знаки препинания. Такая графика стала модной в современной поэзии. В 2018 году подборка стихов Синицына вышла в Альманах вологодских писателей-краеведов «Храни огонь родного очага…». Привлекли меня в подборке философские мысли автора: «умри но семена перистых замыслов // оставь тому кто после нас…».

Решил проанализировать: на чем же строятся, и что хотел сказать автор в своих стихах.

А отличаются стихи Валерия от стихов классиков тем, что они написаны свободным стихом – верлибром, то есть, не имеют строгой метрической формы и рифмы, а если она где-то и присутствует, то – неточная или случайная. Верлибр в России приобрел особую популярность в эпоху Серебряного века. Но, и как видим, его используют и современные авторы и Валерий Синицын:

твой свитербыл овечкой где-тогулял и выпасалсяна горных пастбищахи маков цвети щавель дикий кушали пил хрустальных воднектар…состарилсявесь выцвелоблыселно вспомни сколько летот холода спасал…Ты распусти зацепыИ сохрани его душевноХотя бы в виде безрукавки

А ведь хорошо! Чем-то напоминает по стилю написания верлибр Александра Блока «Она пришла с мороза». В нём явно присутствует поэзия. На первый взгляд, может показаться, что это проза, записанная столбиком. Но нет. Это стихотворение! На чем же строится оно? А строится на повторении сменяющих одна другую фонетических сущностях разных уровней:

Слове – «облысел», «нектар».

Паре слов – «от холода спасал», «и маков цвет», «твой свитер».

Фразе – «и щавель дикий кушал», «ты распусти зацепы».

Параллелизме интонации. То есть, предложение поделено на смысловые отрезки, которые разнесены в разные строки.

Что же роднит данный текст Синицына со стихотворением? Почему это не проза?

Первое: изображение текста стихотворное: графически – столбиком.

Второе: написано по правилам классического стихосложения и сохраняет целый ряд стихотворных признаков, таких как: разбиение текста на строки (стихи) разной длины.

Межстрочные паузы при чтении. Константные ударения в конце каждого стиха.

Есть ввод в стихотворение – «твой старый свитер».

Раскрыта тема – старый свитер.

Есть и концовка стихотворения – ненавязчивое предложение, вывод из сказанного «сохрани его».

И смысловая связь слов, фраз и предложений.

Какую внутреннюю энергию несут стихи Валерия? Это мысли и чувства. Эмоции. Короткие ёмкие высказывания, напоминающие вспышку кинокамеры, черно-белый фотоснимок. Они в основном статичны, реже динамичны, в них запечатлен короткий миг жизни персонажа или лирического героя.

Стр.396 (бабушке)твои ласки —шелест сухой травыветерка порывыв чердачном окнесреди сумракаи старинной пыли…Или стр. 398этим воздухом дышали предкипаром в бане былмартеновским огнемзасухой морозом палом…Большинство представленных стихов – это эмоциональный отклик на стихи других авторов.Ольги Фокиной (стр.404)Ваши стихи как вспаханное полеглаз радуютвсегда свеживесной волнистые пластыликующе блестятпарящими крыламивзлететь готовыЛидии Тепловой (стр.405)то поднимаетсято опускаетсятишина на земной плетеньгорчит запах травволнует сруб колодца…вон рядом на кочкеморошка светится воскомглухарь с картечью в зобе…глухаркалети моя милаяот сглазалюдского глазаПавла Васильева (стр.410)у меня на сердце полынь да песоккеросиновой лампойопалённый Прометейкоснулся золотого разбегароссыпи твоих лёгких кудрей

Стихи образны. Образы абстрактны: «твой голос – // седых фолиантов // заветный тлен //на страже паучьей тины // колышется едва-едва // воспоминаний руины…».

Или: «… чтоб ожили //а капелла мостов над Невой // пышногрудой в аранжировке // набережных // дворцов // арок запястья // проспектов карусель // какофония бестолковых толп // колоннад дивертисменты // меланхолия в рычании львов…». – Здесь прослеживается явная амплификация – нагромождение однородных речевых компонентов. И она является стойким признаком его стихов:

пахнет персиком в лучахобжигающих как розгитяжелеют ветки грушияблони кладут поклонывишни с хитрецой глядятсыплет пригоршнями злато абрикосзизифкс рьянозазывает перезвономбьёт орех нескупо оземьА кроме того, частым лексическим приёмом стихов Валерия является выразительное несовпадение синтаксического членения стихотворной речи – синафия, когда часть интонационно-синтаксической единицы переносится из одного стиха в другой, в следующий или предыдущий:пахнет персиком //в лучах обжигающих как розгитяжелеют ветки грушиЭтот приём не всегда удачен и уместен, ибо перенесённое слово и отсутствие знаков препинания, путает мысли читателя. Сравним перенос М. Лермонтова:Блистая пробегают облакаПо голубому небу. Холм крутойОсенним солнцем озарён. РекаБежит внизу по камням с быстротой…Здесь всё ясно и понятно в содержании.

Не менее важной чертой творчества Синицына является антропоморфизм – перенесение человеческого образа иегосвойств на неодушевлённые предметы, явления и силы природы: «яблони кладут поклоны», «вишни с хитростью глядят», «волнуется сруб колодца», «избы – старятся, чадят» и т. д. Делается это, по-моему, с целью придания предмету или явлению большей образности, большей значимости, придания большей убедительности сказанному, и чтобы уйти от обыденности речи, которая присуща многим авторам.

Антропоморфизм придаёт произведению живость, динамику, энергию. Она обостряет чувства, усиливает впечатления, и более точно передаёт оттенки настроения.

Одушевления не идут в противовес лирическому герою, а дополняют и обогащают образ.

Философских размышлений о жизни автор не обошёл стороной в своем творчестве:

когда чего-то ждёшьто время замедляетсякак будтохоть шагом мерь егохоть бегомоно неспешнооно своё возьмётему известно… (стр.398)Илино самое святоекогда средь холодов росткиещё слепые зелёные отчаянно-младыепод снег уходятозимые… (стр.404)Илиумри но семенапречистых замысловоставь томукто после нас (стр.390)И, по-моему, этим сказано много, и достаточно много: назначение поэзии – сеять семена доброго, чтобы они проросли в наших потомках.

Сергей Фаустов

Критик Сергей Фаустов (Щекин) родился в Вологде, 21.04.1948г., окончил Северо-Западный заочный политехнический институт, работает по основной профессии на различных кафедрах Вологодского технического университета (с 2014 ВоГУ) более двадцати лет.

Основой для его литературных занятий послужили материалы ЛитАртели «Ступени». Автор идеи выпуска около ста вологодских пресс-релизов «Ступеней». В 1997 вышла книга его оригинальных эссе о вологодском андеграунде «Харизма вологодской литературы». Другая книга читалась еще в рукописи – «Гипотеза поэзии». Член Союза российских писателей с 1998. Председатель Вологодского отделения СРП с 2003 по 2007.

Дипломант сетевого конкурса «Тенета», номинатор сайта Стихи.Ру. Публиковался в местной периодике, в альманахах «Стрекоза», «Свеча», а также в журнале «Октябрь».»«Гуманитарные эксперименты» – книга эссе, сделанная в рамках проекта Н. Сучковой «Том писателей». С 2017 С. Фаустов председатель премиальной комиссии литературной Премии «Эхо».

Мера против и за

Мария Суворова несколько лет была активным участником литобъединения «Ступени» и одно время даже со-ведущей. Сейчас она занимает видное место среди российских поэтов, была неоднократным лауреатом всероссийских конкурсов. Ее отличает внутреннее напряжение смыслами, тревожная недосказанность, открывающая поэзию, которую следует увидеть.

Одно из главных свойств поэзии Марии Суворовой заключается в том, что

после прочтения ее стихотворения иногда возникает потребность пересказать его для себя своими словами, то есть перевести на прозаический язык, чтобы выявить «непереводимые» моменты – в них и заключена поэзия. Рассмотрим первое стихотворение.

Пересказываем его. «Чайки носятся над рекой ранней весной. Все люди сидят у себя дома безвыходно – этой весной началась эпидемия короновируса (это мы от себя добавляем). Что будет, если мы заболеем и умрем? Похоронят? Забудут, все покроется тополиным пухом, как снегом? Голова кружится от этой мысли, а внутри растет сопротивление такому печальному исходу, а в чайках видится что-то зловещее и грозовое. Находясь в запертом состоянии в четырех стенах, есть надежда, что кончится эта эпидемия-буря, и что делать потом, когда остается так много энергии, что делать с самой собой?»

Таким риторическим вопросом заканчивается стихотворение. Коронавирус

заставляет прятаться, но не придает смысла этому действию. Не дает ответа на

вопрос – что делать, и как делать, и вообще, зачем. Стихотворение о самоизоляции несет в себе философское содержание. Первый вопрос – может ли поэзия помочь в чем-то во время эпидемии, может ли философия помочь во время эпидемии? «Перестань беспокоиться о вещах, которые находятся вне нашей воли», – сказал Сенека (или как это ему приписывается) в своей молитве, – Боже, дай мне безмятежность, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество, чтобы изменить то, что я могу, и мудрость, чтобы всегда отличать одно от другого».

Читаем в стихотворении:

рядом с моим домом

делает поворот река

до излучины будет не многим больше

метров ста

но если меня не будет

будет ли тишина

и если тебя не будет

что тогда

Если река жизни (в стихотворении именно этот смысл) делает поворот, то страшно становится за последствия этого поворота. Метафора пугает сильнее реального факта. Образ пугающих птиц из фильма Хичкока в стихотворении приобретает дополнительный ужас: «в облаке чаек есть что-то дикое и грозовое я же слышу это». Действительно, достаточно одного мгновенного взгляда на чайку, чтобы увидеть зловещий знак и смысл нависшего надо всеми коронавируса, как это видим мы на картинке с чайками и логотипом вируса. Чайки олицетворяют коронавирус!

Страх парализует до такой степени, что простое описание завтрака или ужина в стихотворении минимизируется до почти бессвязного перечисления нескольких слов:

завтракают

сок апельсины

ужинают

вино

Здесь не хватает многих слов, нет связок и знаков препинания. Но читателю понятны авторские мотивы самоограничений – они от страха.

Очень важные в своей оптимистичности слова приведены в конце:

теплится где-то внутри

мера

всех против и за

Пандемия коронавируса порождает фундаментальные этические и

экзистенциальные вопросы. Вполне можно сказать, что поэты, наиболее действенные и актуальные в любой социальной группе, но, когда речь заходит о самоизоляции – она их питает. Поэты не могут предложить лекарства. Поэзия лучше всего работает во взаимоотношениях между чувствованием и реальным миром – с его «дикостью и угрозами». Поэтическое произведение может обеспечить иммунитет от необдуманных решений, потому что «теплится где-то внутри мера всех против и за».

Мы страдаем, потому что мы не можем управлять нашей собственной жизнью и судьбой. Мы подвержены бесчисленным причинам, по которым может измениться наша жизнь в любой момент. Большинство из этих причин вне нашего контроля. Пандемия делает это отсутствие контроля очевидным до головокружения.

В условиях такого состояния даже такие простые строки

что мне тогда делать с не заглушенным звоном

с кружащейся головой

сердцем в котором останется ровно

на целую жизнь крови

что мне делать

с самой собой

приобретают значение экзистенциальных смыслов. Вопрос в стихотворении поставлен, а ответа нет. Но он подразумевается, вот эти строки подсказывают:

след остаётся и след исчезает

мягкая тополиная кора

пухом как ватой медленно зарастают

улицы крыши трава

Так обновляется мир, в котором мы живем. И другого у нас нет. Мария Суворова написала стихотворение, благодаря которому мы, увидев чаек над рекой, будем знать, символом чего они являются. Но вспомним и сохранившиеся в памяти строки: «чайка крыльями машет и вперед нас зовет». Это слабое утешение перед лицом угроз.

И еще одно стихотворение Марии Суворовой. Я приведу его полностью.

***

Туман разбивается о бетон, бетонное море

Льётся рекой через город мой,

Переставший быть домом.

Спорят стоящие на берегу —

Моё всё вокруг или чужое…

Собака запрыгивает на корму:

Воет, воет, воет.

Закроешь глаза – и не молишься, и не видишь

Темно-зеленое облако, крымское

Предгрозовое.

Закроешь глаза, и спокойствие – беспредельно…

Как счетные палочки на столе чётки мои,

украденные из класса на параллели.

И волны проходят быстро, и катер уходит.

Собака уже молчит, а ветер надсадно ноет.

Но волны оближут губы,

И успокоят.

Весь мир состоит из камней,

А камни не знают боли.

***

Стихотворение состоит из трех катренов. В первом описан речной пейзаж, причем с использованием очень сильного фантастического выражения – «бетонное море», около которого люди стоят и спорят, а собака воет.

В третьем катрене продолжается повествование, начатое в первом – катер уходит, собака замолчала.

По сути, если б всего было два катрена, то было б одно готовое стихотворение, как пейзажная зарисовка с большой долей грусти. Однако, автор между ними вставляет строфу, в которой, казалось бы, не видно никакой связи ни с предыдущим, ни с последующим. В нем описано видение с закрытыми глазами, причем они упоминаются два раза, потому что это очень важно. Здесь прослеживается психологическое состояние лирической героини с описанием странного темно-зеленого облака, очень далекого, крымского, предгрозового. Но оно не тревожит, по словам лирической героини, наоборот, оно как бы успокаивает до беспредельного спокойствия. И даже воспоминание об украденных из соседнего класса счетных палочках не вызывает угрызений совести от совершенного греха. Здесь внутренний мир лирической героини противопоставлен внешней не комфортной, тревожной среде. Понятно, что в этом внутреннем мире если успокоение достигнуто, то большой работой души – на это указывает моленье, четки. Логика чувств: «Закроешь глаза – и не молишься, и не видишь», а откроешь, значит, – и молишься и видишь. Заключительные строки стихотворения – «Весь мир состоит из камней, а камни не знают боли» показывают, что часто бывает так, что чрезмерно сильная закалка сердца превращает его в камень.

В стихотворении доминирует скрытая рифма: «море», «воет», «ноет», «успокоят», «боли». Внутренняя рифма формирует прочный структурный стержень стиха, как шампур с кусками, и не надо заботиться, чтоб катрены (куски) были одинаковыми. В своей естественности они все разные.

Существует много языков, есть обычный стандартный язык, на котором все говорят, дипломатический, и есть поэтический. В то время как стандартный язык – это система правил, которая представляет существующий порядок, поэтический язык всегда является продуктом восстания против этого существующего порядка в попытке создать новый порядок («лучшие слова в лучшем порядке», (с) П. Вайль), непредвиденный, неожиданный, но отвечающий художественной правде. Настоящий поэт всегда бунтарь. Он использует язык, чтобы подорвать существующую систему правил, стереотипы, и сформулировать новую систему правил, основанную на уникальности как поэта, так и читателя. Повторяю – и уникальности читателя тоже. В совместном восприятии поэтический язык способен выразить бунтарский анархизм, хаос, самоорганизующийся в художественный порядок.

Но волны оближут губы,

И успокоят.

Весь мир состоит из камней,

А камни не знают боли.

С точки зрения стандартного языка здесь все неправильно, а на поэтическом языке – шедевр.

Мария Суворова в своем творчестве все это прекрасно демонстрирует, но она идет еще дальше. Она придумала и использовала в этом стихотворении эффектный композиционный прием, в котором повествование опять-таки нарушается введением фрагмента с описанием психологического состояния, пережитого в прошлом, что приводит к удивительному и неожиданному эффекту. Речь идет о второй строфе, о которой я уже упоминал.

Я сейчас сделаю эксперимент, гуманитарный. Делаю я это не ради игры, а, как и все эксперименты – для доказательства какого-либо умозаключения или гипотезы. Я возьму известное стихотворение из русской классики, если не первое, то второе попавшееся мне в Интернете, и применю для него тот же самый «суворовский» композиционный прием. Итак, сначала стих, потом назову автора.

Лениво дышит полдень мглистый;

Лениво катится река;

И в тверди пламенной и чистой

Лениво тают облака.

И всю природу, как туман,

Дремота жаркая объемлет;

И сам теперь великий Пан

В пещере нимф покойно дремлет.

Теперь используем композиционный прием Марии Суворовой в вышеприведенном стихотворении «Полдень» Фёдора Тютчева.

Лениво дышит полдень мглистый;

Лениво катится река;

И в тверди пламенной и чистой

Лениво тают облака.

Закроешь глаза – и не молишься, и не видишьТемно-зеленое облако, крымскоеПредгрозовое.Закроешь глаза, и спокойствие – беспредельно…Как счетные палочки на столе чётки мои,украденные из класса на параллели.

И всю природу, как туман,

Дремота жаркая объемлет;

И сам теперь великий Пан

В пещере нимф покойно дремлет.

Вторая строфа полностью объясняет и придает совершенно новое понимание финалу стиха, его уже невозможно читать с тем же выражением, как вначале. Теперь нам понятно, почему «дремота жаркая как туман» – появился психоделический эффект, понятно, почему Пан великий, почему он спокоен, хотя мы не верим этому спокойствию, оно какое-то слишком тревожное. Тревожность этого пейзажа более реалистична, чем у Тютчева.