Полная версия
07'92
Уф! Холодно!
Зинка сделала небольшой круг, подплыла обратно и встала рядом.
– Что-то «Эфир-два» смотреть не приходишь, – сказал тогда я. – А, помнится, обещалась.
– Ой, да ты что! – горестно вздохнула девчонка. – Слышал же о Лидке Светловой, да? Кошмар просто! Родители перепугались, теперь надо быть дома в десять вечера и ни минутой позже.
– Ты и будешь дома. Только этажом выше.
– Тебе легко говорить, а мне мама целый скандал на этот счёт закатила! Серёжа, говорит, мальчик хороший, но ещё не хватало, чтобы ты в пятнадцать лет в подоле принесла!
– В пятнадцать не успеешь уже, – усмехнулся я. – Ты ж сентябрьская, тебе до шестнадцати всего ничего осталось.
– Ты помнишь о моём дне рождения! – обрадовалась Зинка. – Как это мило!
– Помню, конечно, – улыбнулся я. – Если что – заходи сегодня часиков в шесть. Мы кабельное подключили и цветной телевизор купили. Маму успокой: дядя Петя дома будет, а мне как раз к десяти на работу.
Зинка фыркнула, потом кивнула.
– Приду, – пообещала она, оттолкнулась от дна и поплыла к берегу. – Догоняй!
Я побрёл следом.
К нашему возвращению одним покрывалом стало меньше, Зоя и Денис успели собраться и уйти.
– Чего это они? – потребовала Зинка объяснений у кудрявой подружки, и та захихикала.
– Кто-то слишком откровенно пялился на чужой зад, – пояснила она и строго посмотрела на собственного ухажёра. – И не один Денис, между прочим!
Но длинноволосый неформал лишь беспечно отмахнулся.
– Ой, да ладно тебе, Ксю! Сама тоже с чьей-то мускулистой спины глаз не спускала!
Кудрявая девчонка состроила мечтательное выражение и театрально вздохнула.
– Там и пониже спины всё мускулистое!
Зинка возмущённо фыркнула.
– Ксюша, ну как так можно?!
– Так и нельзя, – спокойно ответила кудрявая егоза и потрепала своего парня по щеке. – Мне только Серёжу можно.
Вернулись Андрей с Аней, разлеглись на покрывале по соседству. Сергей-неформал взял Ксюшу за руки, и они уставились друг на друга, при этом игра в гляделки сопровождалась дикими гримасами и сдавленным смехом. Зинка только глаза закатила.
– Детский сад!
Фролов достал из сумки пластиковую бутылку с «пепси», отпил сам и предложил мне. Я потянулся было, но сразу уточнил:
– С ромом?
Андрей кивнул, и я покачал головой.
– Не, сейчас обсохну и пойду готовиться. – Перехватил удивлённый взгляд соседки и пояснил: – Завтра вступительные экзамены начинаются.
– Здорово! – обрадовалась за меня Зинка. – Куда поступаешь?
– В политех на архитектурно-строительный. У них там экономика строительства есть, если получится, туда пойду.
Девчонка скрестила ноги и спросила:
– Но вечером ты меня ждёшь?
– Приходи обязательно!
Мы ещё немного поболтали обо всякой ерунде, а потом я оделся и потопал домой. По пути передумал и свернул к кафетерию, благо у его крыльца уже не стояло серой «девяносто девятой».
Внутри играла музыка, и Алёна негромко подпевала исполнительнице:
– А ты не лётчик…[3]
Заводной припев понравился, куплеты же своими плевками в сторону Лубянки откровенно разочаровали. Сейчас все смелые стали, дохлого льва только ленивый не пнул, а вот раньше кишка тонка была, только рокеры чего-то там изображать из себя пытались, да и то не все.
– Привет, Сергей! – улыбнулась мне продавщица. – Давно не появлялся.
Я мог бы выдать что-то о разбитом сердце, тем более что Алёна и вправду была премиленькой, но, памятуя о её просьбе, от комплиментов воздержался и указал на прочертивший висок шрам.
– Сотряс заработал, две недели пить нельзя было.
Алёна озадаченно склонила голову набок, и серебристо-белая прядь упала ей на лицо, закрыв левый глаз. Стояла-то блондинка за витриной с кондитерскими изделиями, за отделом с бутербродами и водкой на розлив присматривала её напарница – полная тётка средних лет.
– Будь добра, взвесь полкило рулета с белковым кремом, – попросил я.
– Решил переключиться на сладкое? – улыбнулась Алёна с некоторым даже, как мне показалось, облегчением.
– Гости придут.
Рулет потянул на пятьдесят три пятьдесят; я дошёл до отдела с алкоголем и протянул продавщице мятую сотню, а на сдачу получил четыре странного вида десятирублёвых монеты с серебристым ободом и жёлтым кругляшом в центре. Их реверсы, как и оборотные стороны выданных сверху пятирублёвки, рубля и миниатюрных пятидесяти копеек украшал не герб, а изображение кремлёвской башни и купола какого-то дворца. При этом упоминался государственный банк СССР, да и год выпуска значился тысяча девятьсот девяносто первый. Надо же, не видел таких раньше. Вообще всё в армии пропустил.
Озадаченно бренча монетами в кулаке, я вернулся к Алёне с чеком, и блондинка наколола его на спицу, даже не взглянув на пробитую сумму.
– Держи! – отдала она мне завернутый в обёрточную бумагу и перетянутый шпагатом рулет.
– Слушай, ты же Рому знаешь? – спросил я, не спеша отходить от витрины. – Наш друг с Андреем, высокий такой, чисто хлопец деревенский, кровь с молоком.
– Знаю, конечно, – фыркнула Алёна. – Каждый день сюда как на работу ходит.
– А вчера вечером в твою смену заходил? Почему спрашиваю – не помнишь, сколько он выпил?
– Взял сто пятьдесят водки и стакан томатного сока, – указала продавщица на перевёрнутый стеклянный конус с краником, заполненный ярко-красной жидкостью. – А что?
– Да как-то сильно его развезло. Если только ещё где добавил…
– Он самую дешёвую водку брал, «Традиционную». Это новая какая-то, с неё многие резко пьянеют.
– Буду иметь в виду, – кивнул я и двинулся на выход. – Счастливо!
– Пока!
Я толкнул стеклянную дверь и вышел из кафетерия, пытаясь решить для себя, испытываю что-то по отношению к Алёне или нет. Её связь с бизнесменом меня определённо коробила, но дело было не в ревности и даже не в каком-то там собственническом инстинкте. Просто рассчитывал при случае с ней переспать, а теперь уже точно не выйдет.
Вот только, чем страдать всякой ерундой, лучше бы смотрел по сторонам, а так встрепенулся, лишь когда послышалось:
– Гля, Енот!
Вскинулся, а навстречу топают Кислый-младший, Пантелей и парень постарше, который вчера улетел в кусты от пинка Андрея. Вот так встреча, блин на фиг…
Вообще при столь паршивом раскладе не зазорно развернуться и задать стрекача, но побежишь – так и будут потом гонять. И я убегать не стал, вместо этого переложил свёрток с рулетом в левую руку и вытащил из кармана пускач. Большой палец упёрся в шпенёк, и злорадные улыбки пацанов сразу увяли. Очень уж непредсказуемая штука – сигнальная ракета, может срикошетить, а может и в одежде запутаться, тогда до костей мясо точно прожжёт.
– Енот, ты дурак, что ли? – вроде как пристыдил меня Кислый и сплюнул под ноги длинную струйку слюны.
– Контуженный, – кивнул я, не спеша, впрочем, прицеливаться. – Со справкой.
Пацаны переглянулись. Подставляться под выстрел из пускового устройства им определённо не хотелось, но и просто пройти мимо они тоже не могли. Опять же оставались шансы, что выстрела не последует; не так уж просто перейти подобную черту…
Дабы развеять все сомнения на собственный счёт, я растянул уголки губ в механической улыбке, которая больше походила на оскал, и спросил:
– Хотели чего?
– Вы с Кролом совсем берега потеряли! – объявил незнакомый парень, который точно был из кодлы Кислого-старшего. – За беспредел ответите! Завтра в восемь будем ждать на футбольном поле десятой шараги. Не придёте на стрелу, станем по всему району щемить, так Кролу и передай.
– Передаста нашёл? – не сдержался я.
– Не хочешь, не передавай. Твоё дело. Пошли, пацаны.
И они ушли. Я тоже у кафетерия оставаться не стал и потащился обратно на пляж. Там отозвал Андрея в сторону и рассказал о случившемся, но Фролова вызов на стрелку нисколько не встревожил, он будто заранее чего-то подобного и ожидал.
– Серый, ты не парься, – попытался успокоить меня приятель. – Я на этот счёт с Графом перетру. Ну и ты поговори с кем сможешь. Пусть подваливают к семи к моему подъезду. А сам подходи в четыре в гаражи – ещё успеем мебель пособирать.
Ну да – война войной, а обед по расписанию.
Я попрощался с Андреем и отправился домой. Во дворе играли в настольный теннис знакомые пацаны, заручился их обещанием поддержать нас на завтрашней стрелке с братвой Кислого и поднялся к себе. Там убрал рулет в холодильник и заварил чай. Потом уселся грызть гранит науки. Но больше, конечно, ждал соседку…
03|07|1992
вечер
В дверь позвонили без десяти шесть. Я открыл и посторонился, запуская внутрь Зинку.
– Привет, Сергей!
Девчонка шагнула через порог с несколько даже виноватой улыбкой, а следом зашла её младшая сестра Нина и вприпрыжку заскочил Яша – круглощёкий малец двенадцати лет от роду. Был Зинкин брат точной копией папеньки, только без залысин, да и сам дядя Боря тоже повода зайти в гости не упустил. Вошёл последним, поздоровался, протянул запотевшую поллитровку «Русской» и четверть батона варёной колбасы на закуску.
– Такую покупку грех не обмыть! – заявил он.
– Особенно вечером в пятницу! – поддакнул дядя Петя и махнул рукой, зазывая соседа на кухню.
– Да погодите вы! Сначала чай!
Я выложил на стол рулет, и пухленькая Нина тут же заняла одну из табуреток. А вот Яша побежал смотреть телевизор.
– Ух ты! – присвистнул он. – А пульт есть?
– Пульта нет, – разочаровал я мальчишку, и тот без спросу включил питание.
Загорелся красный огонёк кнопки, отмеченной цифрой «один», экран начал медленно светлеть, заработал динамик.
Инвайт! Просто добавь воды!Реклама мальчишку не заинтересовала.
– А где кабельное? – спросил он и переключил телевизор на вторую программу.
На экране замелькали белые линии, повторяя и усиливая контуры обычного изображения, зазвучала музыка.
С причала…[4]Яша вновь переключил канал, но не тут-то было.
– Верни! – потребовала Зинка, а затем подтолкнула брата к выходу. – Иди, рулет жуй. А то Нинка всё сожрёт. – И уже мне пояснила: – Это «Наутилус», крутая группа.
– Понял, – кивнул я.
– У меня весь альбом есть. Могу дать послушать.
– Не откажусь, – сказал я, дождался окончания песни и спросил: – А ты чего не идёшь чай пить? Пошли!
Рулет смолотили буквально в пять минут, потом я переключил телевизор на кабельный канал, а сам вернулся на кухню, где Борис Ефимович и дядя Петя уже откупорили бутылку и нарезали колбасу.
Нет, водки нисколько не хотелось, но вот колбаса показалась куда интересней мультфильма о койоте и странного вида нелетающей птице. Но только ухватил с блюдца кусок докторской, и Борис Ефимович возмущённо хлопнул ладонью по столу.
– Ты есть сюда пришёл? Где рюмка?
– Ему в ночь сегодня, – заступился за меня дядька. – Мало ли там как, лучше без запаха обойтись.
– Вроде не было проблем? – насторожился я.
Дядя Петя пожал плечами.
– Раз в год и вилы стреляют.
Борис Ефимович опрокинул в себя рюмку, закусил и начал:
– Анекдот новый рассказали. Встречаются как-то Горбачёв, Ельцин и Гайдар…
– Это не анекдот, а моя мечта! – оборвал соседа дядька. – Встречаются как-то Горбачёв, Ельцин и Гайдар… в аду!
– Тьфу на тебя! Ладно, Горбачёв глава преступной коммунистической клики…
У дяди Пети заклокотало в горле от возмущения, но Борис Ефимович не обратил на это внимания и спокойно продолжил:
– …а Гайдар в «Коммунисте» и «Правде» партии усердно подмахивал, но Ельцин-то совсем другое дело! Пусть он из бывших, но выбран всенародно! Он легитимен!
– В гробу я эту легитимность видел! – взорвался дядька. – Людям жрать нечего, с голоду мрут, будто в блокадном Ленинграде! Ты посмотри, как цены растут! Каждый божий день! – Он разлил водку по рюмкам и шумно засопел. – Знаешь, две недели назад наша зарплата куда привлекательней казалась!
– Ну извини! – развёл руками Борис. – До осени повышения не жди. У нас, вон, уже треть научных сотрудников разбежалась из института. Кто в коммерцию подался, в челноки или на рынок, кто и вовсе в никуда.
– Позор!
– Да не, баба с возу – кобыле легче, – отмахнулся сосед. – Нет у нас будущего. Государству разработки не нужны, а на хозрасчёте не выжить. Вот и получается – чем больше народу уволится сейчас, тем меньше в приватизации участвовать станет. По малой приватизации акции среди трудового коллектива распределяться будут, так что оставшимся одна выгода выходит.
– Срамота! – возмутился дядя Петя. – Но ничего! Надо будет, я до директора дойду!
– Радуйся тому, что есть, – проворчал Борис Ефимович. – Нам уже предлагали хозблок под охрану передать. Сигнализация, все дела. Хорошо хоть денег не нашлось, а то пришлось бы вас сокращать. А начнёшь права качать, и сократят!
Я дальше слушать не стал, ухватил ещё один кусок колбасы и отправился смотреть «Троицу» – итальянский комедийный вестерн. После него начали показывать «Кобру» со Сталлоне, на которую ходил в видеосалон, тогда ушёл в свою комнату и взялся за учебник алгебры.
Пару минут спустя пришла Зинка, села рядом и сказала:
– Серёж, правда, одна не смогла прийти…
От тяжкого вздоха я удержался с превеликим трудом, но удержался и своего разочарования никак не выказал. И даже руки распускать не стал, хоть так и подмывало приобнять девчонку или положить ладонь на её бедро. Да пусть бы и просто на коленку! Будто бы между делом, словно бы невзначай.
Но какое там – невзначай, когда у Зинки шебутные брат с сестрой в соседней комнате и папенька на кухне! Атмосфера определённо не та.
Впрочем… оно и к лучшему. Одними объятиями дело могло не ограничиться, наворотил бы дел. А так холодный душ приму перед выходом на работу, и все дурные мысли как рукой снимет.
– Да всё нормально, – улыбнулся я пришедшей на ум двусмысленности и показал Зинке учебник. – Мне в любом случае готовиться надо. Голова как барабан пустая.
– Ой, а давай я помогу! Я в нашей комсомольской дружине за работу с отстающими отвечаю. Отвечала, то есть…
Я отказываться не стал.
В девять часов позвонила тётя Софья, и Борис Ефимович увёл своё семейство домой. Я пошарил по сусекам, нашёл четвертушку ржаного хлеба, пожарил с последним яйцом и решил, что с таким рационом недолго и ноги протянуть. Ещё и сладкого, как на грех, захотелось, а рулет до последней крошечки смели. Да его и было там…
Наскоро перекусив, я особой сытости не ощутил и дал себе зарок поговорить с Андреем и узнать, когда с нами рассчитаются за собранную мебель. Пусть и наработал с гулькин нос, но даже небольшие деньги лишними не будут, а то шиканул с телевизором, всё подчистую спустил.
– Ты готов? – спросил дядя Петя, надевая пиджак.
Выходить из дома в трико и майке-алкоголичке он полагал ниже собственного достоинства, каждый раз менял их на отглаженные брюки и сорочку. Вот и сейчас оценивающе глянул на своё отражение в зеркале, нацепил на голову кепку и сунул в рот папиросу.
– В подъезде хоть не дыми, – попросил я, обуваясь.
– И в мыслях не было! – возмутился дядька и потряс зажатым в кулаке коробком спичек. – Никогда за мной такого не водилось!
Полбутылки водки сделали его излишне говорливым, так что всю дорогу я выслушивал сентенции об упадке нравов нынешней молодёжи, демократах – предателях интересов народа и неизбежном социальном взрыве. Ладно хоть ещё новое здание НИИ располагалось не на самой окраине, добираться до него оказалось не так уж долго.
Четырёхэтажное строение выходило фасадом на дорогу, справа от него начинался бетонный забор с протянутыми по верху мотками колючей проволоки, слева тоже тянулся забор, только временный, деревянный; это была территория так обеспокоившей Бориса Ефимовича стройки. Стройка была и с обратной стороны. Напротив – жилая застройка.
Вообще, увиденное меня скорее порадовало, нежели огорчило. Все окна первого этажа оказались забраны железными решётками; не тюремными с прутьями крест-накрест, а с весёленькими, у которых те расходились во все стороны от четверти железного круга в левом-нижнем углу. Узкий внутренний двор между основным корпусом и хозяйственным блоком упирался дальним краем в капитальный пристрой, а со стороны въезда его ограждали высоченные ворота с калиткой, через которую мы внутрь комплекса и попали. Увы, со двора решётки на окна не установили.
– Мы в хозблоке базируемся, – указал дядя Петя на гаражный бокс и склады с дебаркадером для погрузочно-разгрузочных работ.
Он первым поднялся на него и отпер дверь, проход за которой упёрся в коридор, длинный и тёмный. Дядька свернул налево и сразу зашёл в комнатушку, щёлкнул выключателем и под потолком загорелась свисавшая на проводе лампочка мощностью ватт в сорок, не больше.
Продавленный диван, стол с электрическим чайником, хлебницей и будильником, пара табуретов, занавешенное окно. А ещё колоссальных размеров засыпной шкаф с местами облезшей синей краской, из-под которой проглядывала краска зелёная.
– Как-то так, – повёл рукой дядя Петя, затем отдёрнул штору и указал во двор. – Смотри, с улицы на первом этаже решётки, до второго так просто не достать. Если полезут, то через забор. Там бы колючку поверху пустить, но денег на это нет, а бесхозная пока не попадалась.
– То есть надо просто сидеть здесь и следить за двором? – уточнил я.
– Заводи будильник, раз в час – два осматривай выходящие на эту сторону окна, – посоветовал дядька. – Полезут, нашумят, но лучше не филонь. А сейчас на обход пошли. И утром тоже весь корпус обойди.
Дядя Петя подошёл к сейфу, выбрал на связке длинный ключ со сложной бородкой и протянул мне.
– Открывай.
Я сразу заподозрил подвох и всё же послушно выполнил просьбу. Затем дёрнул за ручку, но дверца даже не шелохнулась. Приналёг, потянул вверх – с тем же результатом.
Дядька с довольным видом хмыкнул и оттеснил меня в сторону.
– Запоминай!
Он слегка навалился на ручку, ткнулся плечом в угол сейфа и рывком приоткрыл дверцу. Потом захлопнул её и вновь отступил.
– Попробуй.
На второй раз я справился с заданием без всякого труда, заглянул внутрь и обнаружил на железных полках помимо стопки журналов учёта и коробки с ключами ещё и электрический фонарик. Рядом лежали два коротких деревянных жезла в половину локтя длиной. Дядя Петя взял один, махнул и тот разложился, удлинился раза в три или четыре, задрожал резиновым шариком на конце; внутри навершия прощупывалось металлическое утолщение.
– Никифоров, участковый наш, по старой дружбе подогнал, – пояснил дядька, складывая телескопическую дубинку. – То ли с каких-то складов привезли, то ли изъял, дело мутное. По улице только с ней не шастай, мало ли. И вот ещё, держи…
Я принял солидный медный свисток и хохотнул.
– Ты не ржи! Засвистишь, люди бывалые связываться не станут, ноги сделают.
Мы вышли из комнатушки, я включил фонарь и его яркий луч пробежался по длинному коридору, высветил пустые дверные проёмы с левой стороны. С правой стороны обнаружились створки раздвижных ворот высотой под потолок; как видно, при необходимости можно было занести крупногабаритный груз прямо через склад.
– Там мастерские, – пояснил дядя Петя, – но оборудования нет, одни голые стены.
Мы дошли до поворота, миновали боковой пристрой и отперли дверь в основной корпус. Прошлись по этажам, никаких признаков вторжения посторонних не обнаружили и вернулись обратно.
– Выпускай меня! – потребовал дядя Петя, глянув на часы. – Бежать пора.
– Дама сердца заждалась? – усмехнулся я.
– Тьфу на тебя! – ожидаемо прозвучало в ответ.
Я запер за дядькой калитку у ворот, а потом и вход в хозблок, ушёл в комнатушку и завёл будильник на полночь. Немного побаловался с телескопической дубинкой и пришёл к выводу, что эта вещица мне в хозяйстве просто-таки необходима. Компактная – из глубокого кармана спортивных штанов почти не торчит, да и олимпийка прикроет, – а человека при некоторой сноровке можно очень неслабо приложить. И главное – совершенно неожиданно. Раскладывался механизм предельно легко, одним замахом и в рабочее положение привести можно, и ударить. Как говаривал известный киногерой: «ляпота!». Вот уж действительно по-другому и не скажешь.
Я подумал-подумал и запирать дубинку в сейф не стал, положил её на железный ящик сверху, закатил к стене. Так и со стороны не видно, и достать можно в два счёта. Ну а потом я выпил чая и улёгся спать, не забыв перед тем задвинуть на двери засов. Просто так, на всякий случай. Случаи, они всякие бывают, мне ли не знать…
04|07|1992
утро-день
Под утро приснилась голая Зинка, в остальном ночь на вверенном объекте прошла без происшествий, так об этом по возвращении домой и отчитался. Отчитался, разумеется, только о работе, о сновидении умолчал; к рабочим моментам то никоим образом не относилось.
– Всё там запер? – спросил дядя Петя, забирая ключи.
– Всё, – кивнул я и побежал в душ, потом одеваться.
Рубашка и брюки не особо сочетались с кроссовками, но заморачиваться на этот счёт не стал. Если уж на то пошло, с моим свежим шрамом на башке только спортивный костюм нормально и смотрелся.
Плевать! Встречают по одёжке, провожают по уму. О внешности в поговорке ничего не говорится, а народная мудрость врать не станет. Как там – с лица воду не пить? То-то и оно, главное на экзамене не провалиться.
Ехать было минут сорок, но транспорт зачастую ходил просто непредсказуемо, поэтому вышел из дома с немалым запасом. В результате почти сразу подошёл нужный троллейбус, и на место я прибыл сильно загодя. Но зато походил, посмотрел абитуриентов. В основном те выглядели недавними выпускниками школ, хотя попадались и мои ровесники – то ли после срочной службы, то ли после рабфака. Юношей оказалось заметно больше девушек, но это и понятно: не в педагогический поступаю, и не на филологический.
Накатила нервозность, будто кроме как об оценке волноваться было больше не о чем, и непроизвольно я начал мысленно проговаривать припев недавно услышанной песенки:
– Капитан Каталкин…[5]
Валет, пистолет, жилет, прочий бред…
Но успокоился понемногу и даже что-то там нарешал. Задерживаться в институте не стал и сразу поехал домой, а уже у подъезда наткнулся на Зинку с её кудрявой подружкой.
– О, Серёжа! – обрадовалась соседка. – Как экзамен сдал?
– В понедельник узнаю, – ответил я, оглядел девчонок и спросил: – Вы куда такие нарядные собрались?
Не сказать, что те оделись как-то слишком уж празднично, но макияжем не пренебрегла ни одна, ни другая, да и бижутерии навесили на себя обе в изрядных количествах.
– В парк на Комсомольской едем, – ответила Зинка. – Давай с нами?
– Я вам зачем?
– Будешь нашим спонсором! – не полезла за словом в карман кудрявая Ксения.
– Да ладно тебе! – ткнула её локтем в бок моя соседка. – Карманные деньги тратить будем, а ты за компанию. Ксюшу её воздыхатель встретит, не ходить же мне без кавалера?
– Воздыхатель – это длинноволосый который? – припомнил я.
– Он, – подтвердила кудрявая девчонка. – Так ты едешь?
Зинкино запястье охватывал тоненький кожаный ремешок наручных часов, и я спросил:
– Сколько сейчас?
– Двенадцать, – ответила девчонка, мельком глянув на циферблат.
Я решил, что до четырёх в любом случае вернусь, и кивнул.
– Ладно, поехали. А то ещё украдут вас, таких красивых…
Девчонки дружно фыркнули, но язвить не стали, а Зинка так и вовсе взяла меня под руку; дошли до остановки, будто парочка. Впрочем, в троллейбусе подружки сразу уселись на переднее сиденье, переложив формальности по оплате проезда на «спонсора» в моём лице. Никаких сложностей с этим не возникло: не желая бегать от контролёров по дороге на экзамен, я приобрёл в билетном киоске сразу десять талонов, так что сейчас просто оторвал от ленты три штуки, сунул их в компостер и без всякого сожаления пробил. Не обеднею.
Серёжа-неформал в кедах, потёртых джинсах и линялой футболке с вычурной надписью «Metallica» ждал нас на остановке. Ксюша разрешила парню поцеловать себя в щёчку, а потом мы перешли через проспект и двинулись мимо водружённого на постамент танка к воротам в невысокой ограде парка. По случаю субботнего дня людей там хватало с избытком; родители выгуливали детей, те бегали и кричали, гоняли на прокатных самокатах и важно разъезжали на педальных машинах. Почти ко всем аттракционам стояли очереди, у билетной будки и вовсе царило настоящее столпотворение. Динамики, создавая праздничную атмосферу, наигрывали что-то весёлое.
Тома, Тома!..[6]Серёжу ни отечественная эстрада, ни аттракционы с облезшей краской нисколько не воодушевили, и он без всякой надежды предложил:
– Может, в Гагарина или Пушкина махнём? Там «Луна-Парк» должен быть.
Девчонки даже ничего слушать не стали и хором объявили:
